Борьба с большевистским подпольем и

В 1918 – 1919 гг. большую работу по организации подполья и ведению агитационно-пропагандистской деятельности по разложению войск и тыла противника проводили В.И. Ленин и Я.М. Свердлов, непосредственно руководя донским, северным, северокавказским, сибирским и украинским подпольем. Советская Россия оказывала поддержку нелегальным организациям кадрами, деньгами, оружием и пропагандисткой литературой.

Противодействовали большевистским нелегальным организациям контрразведывательные и сыскные структуры белогвардейских режимов, которыми применялись специфические технологии, свойственные секретным службам и политической полиции того времени.

Техника борьбы с подпольем заключалась в получении сведений о подозреваемых лицах, дальнейшей разработке организаций, произведении обысков и арестов, проведении предварительного дознания и передаче дел в судебные инстанции. Источниками информации для контрразведки являлись сообщения секретных сотрудников и наблюдательных агентов, слухи, доносы, допросы арестованных, перлюстрация корреспонденции, изучение захваченных документов и т. д.

Эти формы и методы в основе своей применялись охранными отделениями и жандармерией еще при царском режиме. Но наработанный десятилетиями опыт борьбы с революционным движением был утрачен в результате слома прежней государственной системы. Контрразведывательным органам белогвардейских режимов приходилось организовывать работу буквально с нуля, не имея достаточных финансовых средств, квалифицированных кадров и агентуры. Лишь со временем спецслужбы приобрели опыт борьбы с большевистским подпольем.

После зарождения Добровольческой армии ее военное и политическое положение на Дону было неустойчивым. В тот период белогвардейские органы безопасности работали крайне слабо. Видимо, по этой причине не сохранилось документов, касающихся деятельности контрразведки. До нас дошли лишь некоторые воспоминания, написанные в эмиграции бывшими сотрудниками спецслужб, являющиеся сегодня основным источником.

Так, начальник разведывательного отделения штаба Добровольческой армии полковник С.Н. Ряснянский признал результаты борьбы с большевистским подпольем весьма скромными: «…за время моего заведывания указанными контрразведками (добровольческой и донской – Н.К.), было арестовано всего какой-нибудь десяток большевиков, тогда как их были тысячи… несмотря на громадную энергию, проявленную юными сыщиками в поисках большевистских агентов и выявления их работы, эти поиски почти не приводили к положительным результатам»¹.

Подпоручик Н.Ф. Сигида, выполнявший секретное поручение штаба Добровольческой армии в большевистском тылу, знал многих советских работников. Став во главе небольшой охранной группы после занятия Таганрога немцами, он получал от оккупантов ордера на проведение обысков и арестов бывших сотрудников советских органов власти. Германский военный комендант, несмотря на протесты со стороны городского головы Петренко, не вмешивался в работу группы Н.Ф. Сигиды².

Второй Кубанский поход увенчался успехом белогвардейцев, под контролем которых находилась значительная часть территории Юга России. В это время шло формирование органов власти, реставрировались прежние порядки, земли и предприятия возвращались их прежним владельцам. В июле – сентябре 1918 г. Добровольческая армия вела успешные бои по занятию Северного Кавказа и Кубани, Донская армия наступала на Царицын.

В связи с отходом войск Южного фронта советское правительство приняло ряд мер по дестабилизации обстановки во вражеском тылу, создав сеть подпольных организаций. Уходя из крупных населенных пунктов, красные наполняли тюрьмы коммунистами и агитаторами под видом черносотенцев и контрреволюционеров, которые после освобождения из заключения новыми властями начинали вести подрывную работу: собирали военно-разведывательные данные, совершали диверсии на предприятиях, готовили вооруженные восстания. Обладая значительными денежными средствами, подпольщики подкупали чиновников государственных учреждений и военно-управленческих структур, капитанов судов, перевозивших агитаторов и литературу, а также сотрудников спецслужб. Коррумпированные контрразведчики за взятки освобождали большевистских активистов из-под стражи³.

В частности, Донское бюро РКП (б) поддерживало связь с подпольными организациями на Дону, Северном Кавказе в Донбассе, направляло основные усилия деятельности на предприятия, в депо и мастерские, ремонтировавшие и поставлявшие технику, вооружение, транспорт и средства связи для белогвардейской армии, имело своих доверенных лиц в государственном аппарате, военных учреждениях и правоохранительных органах.

О проникновении подпольщиков в белогвардейские учреждения говорят многие советские исследователи и участники событий. Например, историк Н.Ф. Катков в своей монографии пишет, что уже после разгрома контрразведкой подполья в Таганроге в конце октября 1918 г., Ростово-Нахичеванский комитет РКП (б) организовал в городе новую группу, которая, используя мобилизации, внедряла своих людей в белогвардейские штабы и радиостанции, получала ценные разведывательные сведения¹.

Разоблачения большевистской агентуры в белогвардейских учреждениях случались не часто. Так, 13 марта 1919 г. контрразведка арестовала студента Донского университета М.А. Козлова, который по заданию Москвы, используя рекомендации знакомых присяжных, устроился на работу в Осведомительно-агитационное агентство (ОСВАГ) на должность заведующего отделением. М.А. Козлов использовал бланки и печать отдела для заготовки документов подпольщикам, дававших им возможность распространять запрещенную литературу и агитировать от имени деникинского ОСВАГа². В ходе разработки был раскрыт еще ряд должностных лиц агентства, связанных с большевиками.

Обнаружение одиночных агентов-подпольщиков, проникших в государственные и военные учреждения, для малоопытных сотрудников деникинской контрразведки являлось сложной, трудноразрешимой задачей. Они не обладали достаточной квалификацией для проведения оперативно-розыскных мероприятий подобного свойства. Провал таких агентов являлся следствием разгрома подпольных организаций, когда контрразведка путем допросов арестованных добывала сведения об остальных членах группы.

Деникинские спецслужбы вели борьбу и с вражеской пропагандой. По свидетельству различных источников, большевики направляли на Юг России тысячи агитаторов. Тайно появляясь в населенных пунктах, они распространяли слухи о крупных победах Красной Армии, призывали кончать Гражданскую войну и уклоняться от мобилизации. Значительный успех имела агитация среди дезертиров и солдат, чьи части оказались расквартированными вблизи их родных сел. Итогом такой работы являлось дезертирство, отказ нести службу, а в некоторых случаях и восстания.

Контрразведка по мере сил и возможностей выявляла и арестовывала агитаторов. Тогда большевики изменили тактику - вместо мужчин в белогвардейский тыл направляли женщин, подростков и даже инвалидов. Представительницы прекрасного пола, следуя за солдатами в качестве жен, сеяли замешательство, частные неудачи белогвардейцев преподносили в преувеличенной форме, что пагубно влияло на настроение войск. В результате такой пропаганды во вновь сформированных частях чувствовалась дезорганизованность, были случаи отказа идти в бой и даже убийств своих командиров¹.

Для противодействия агитационно-пропагандистским акциям противника усилий контрразведки оказалось явно недостаточно. Руководители деникинских спецслужб справедливо объясняли успех большевистской пропаганды усталостью населения от войны, ростом цен на продовольственные и промышленные товары, победами красных частей на фронте и разочарованием в помощи союзников².

Неспособность деникинского правительства разрешить жизненно важные социально-экономические проблемы населения вызывало недовольство аполитично настроенных к режиму рабочих. Возникшими трудностями умело воспользовались большевики для дестабилизации политической обстановки и подрыва экономики. «С рабочими можно столковаться; вся беда в большевистских агитаторах, которые будоражат рабочих, используя для своих предательских целей то положение, в котором действительно оказались рабочие массы благодаря безработице и дороговизне жизни», – говорится в докладе начальника контрразведывательного отделения штаба командующего войсками Добровольческой армии Одесского района³.

Недовольство населения Юга России социально-экономической политикой правительства осложняли деятельность контрразведки по обеспечению безопасности тыла. Например, в Грозном работа спецслужб по ликвидации подпольных большевистских ячеек не достигла ожидаемых результатов, поскольку в городе находилось много лиц, сочувствовавших разгромленной организации¹.

Несмотря на существующие трудности, деникинская контрразведка держала в поле зрения нелегальные организации, внедрив в них свою агентуру.

В мае 1919 г. спецслужбы нанесли серьезный удар по ростовскому подполью: обнаружили типографию, арестовали ее работников. Цепочка потянулась и в другие города – Новочеркасск и Таганрог. Всего удалось арестовать 60 активистов. Но уже в июне эти организации были восстановлены и продолжили свою деятельность².

Екатеринодарский областной подпольный комитет РКП (б) также попал в разработку контрразведки. Однако из-за ошибок сотрудников многие подпольщики избежали ареста. Так, КРО штаба командующего войсками Северного Кавказа получило сведения от заслуживающего доверия источника, что подпольщик профессор Валединский после освобождения из заключения должен установить связь с большевистскими организациями. 17 января 1917 г. он выехал в Екатеринодар под негласным надзором поручика Фролова, трех наблюдательных агентов и осведомителя. В результате допущенной КРЧ штаба главкома ВСЮР поспешности и передачи дела в другие руки, арестованным оказался лишь профессор, остальные члены Екатеринодарского комитета РКП (б) скрылись, будучи предупрежденными об опасности³.

Проводя дальнейшую разработку вышеназванной подпольной организации, контрразведка произвела 29 арестов. 30 мая в газете «Утро Юга» появилась заметка, раскрывавшая намерения КРО по ликвидации подполья. Данная публикация, изображавшая будто бы полный разгром комитета, послужила сигналом для перехода подпольщиков на нелегальное положение⁴.

В Одессе ликвидация подполья проводилась совместными усилиями КРО штаба командующего войсками Добровольческой армии Одесского района, возглавляемого статским советником В.Г. Орловым, и французской контрразведки, которой руководил майор Порталь.

1 марта 1919 г. удалось арестовать прибывшую ранее в Одессу по заданию ЦК РКП (б) французскую коммунистку Ж. Лябурб, а также задержать нескольких активистов Иностранной коллегии. Интервенты после допросов расстреляли десять военнослужащих, нарушивших присягу.

Статский советник В.Г. Орлов подставил подпольщикам своего агента офицера Ройтмана. Руководитель подполья И.Ф. Смирнов (псевдоним Ласточкин) клюнул на «приманку» и был арестован. Интервенты содержали председателя подпольного обкома на барже, а затем утопили вместе с другими узниками плавучей тюрьмы¹.

Несмотря на арест руководителя подполья и разгром Иностранной коллегии закрепить успех белым не удалось. 4 апреля 1919 г. интервенты покинули город. 6 апреля 1919 г. части РККА вместе с партизанами вступили в Одессу. Однако советская власть просуществовала здесь недолго. В августе в город вновь вошли белые и принялись за расправу над большевиками. Вновь сформированные контрразведывательные органы приступили к массовым арестам. Как следует из воспоминаний следователя КРО капитана С.В. Устинова, за контрразведкой числилось 1800 арестованных, и о большинстве из них не было никаких сведений. Занятые поступившими в изобилии делами, органы безопасности белых не имели возможности разобраться в создавшемся хаосе².

Общая безалаберность, беспринципность, коррумпированность и низкий профессионализм чинов не позволяли одесской контрразведке оказать достойное противодействие подполью. И, тем не менее, несмотря на царивший в органах военного управления хаос и коррупцию, ей удалось арестовать ряд работников одесского подполья. Погибли руководитель разведывательного отдела военно-революционного штаба А.В. Хворостин и сменивший его П. Лазарев, секретарь союза металлистов Горбатов. 4 января 1920 г. военно-полевой суд осудил группу молодежи: 9 человек из 17 приговорил к смертной казни³. По признанию руководителя одесского военно-революционного повстанческого штаба С.Б. Ингулова одной из причин провалов являлось предательство в собственных рядах: «…наша внутренняя провокация… дала контрразведке гораздо больше дел, чем вся масса официальных и секретных сотрудников…»¹.

В Крыму в период деникинского правления сухопутная контрразведка являлась слабой и, по мнению начальника паспортного пропускного пункта полковника Ростова, вызывала много нареканий. Он считал ее излишней при наличии хорошо поставленной морской контрразведки². Будущее подтвердило правоту оценки офицера. «Самочинное» КРО севастопольской крепости просуществовало недолго. КРП штаба главкома ВСЮР себя ничем не проявил. Ему, в частности, не удалось предотвратить проникновения в государственные учреждения агентуры большевистских организаций. Например, в Симферополе подпольщики из канцелярии губернатора получали секретные сводки о состоянии дел на фронте и ценную информацию политического розыска³.

Наиболее результативно действовала морская контрразведка, проведя ряд удачных арестов членов подполья в Крыму.

Из крупных операций, проведенных деникинской контрразведкой, историк В.Ж. Цветков называет четырехкратную ликвидацию всех большевистских организаций в Харькове в августе - октябре 1919 г., а также подпольных комитетов в Одессе, Николаеве, Киеве летом - осенью 1919 г.⁴

Заметим, что некоторые данные, приведенные исследователем, не являются бесспорными. Это, прежде всего, относится к разгромам подполья в Харькове и Николаеве. П.И. Долгин, участник большевистского подполья на Дону и на Украине, пишет, что харьковский подпольный ревком контрразведка ликвидировала три раза. «Четвертый подпольный ревком, ставший сразу после гибели третьего на боевой пост, привел подпольную группу бойцов к победе, несмотря на провокации, провалы». Еще один участник подполья – М.Н. Ленау – опровергает сообщение начальника штаба 3-го армейского корпуса о ликвидации подпольной организации в Николаеве 20 ноября 1919 г.: «Ни один из членов комитета, никто из активных подпольных работников партии не был арестован. В тот же день состоялось собрание подпольной организации»¹.

В данном случае, на наш взгляд, советские источники вызывают больше доверия, нежели белогвардейские, поскольку контрразведка, не располагавшая всесторонней информацией о подполье, произведя аресты многих его членов, докладывала начальству о полном разгроме организаций. Эти сведения не всегда отражали реальное положение вещей.

Несмотря на ряд нанесенных ударов по подполью, деникинские спецслужбы так и не смогли обезопасить фронт и тыл от разлагающего воздействия большевиков.

Генерал-лейтенант П.Н. Врангель, приняв командование Русской армией, решил провести широкомасштабные наступательные операции из Крыма, в связи с чем перед органами безопасности поставил задачу обезвредить подполье. В апреле 1920 г. они раскрыли коммунистическую организацию в Симферополе, планировавшую диверсионные акции на коммуникациях. Спецслужбам удалось ликвидировать большевистские ячейки в Керчи и Севастополе. Последняя держала связь с «зелеными», вербовала офицеров запасного броневого автомобильного дивизиона при штабе главнокомандующего, располагала оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами, призывала население к вооруженному восстанию. Всего по данному делу было задержано 18 человек, в том числе бывший шофер А.И. Деникина и шофер П.Н. Врангеля².

По данным крымского исследователя В.В. Крестьянникова, в апреле - июне 1920 г. белогвардейские органы безопасности разгромили большевистские подпольные организаций в Симферополе, Севастополе, Керчи, Феодосии и Ялте³.

Большевики пытались воссоздать подполье заново, однако их усилия своевременно пресекались врангелевской контрразведкой.

Оперативные материалы контрразведка получала во время обысков и арестов. В ночь на 23 августа у члена обкома Н.А. Глагмана нашли заряженную бомбу, выписки из постановлений Крымского обкома о распределении денег между коммунистическими организациями и другие документы, а также драгоценности и деньги. В качестве обвиняемых было привлечено 8 человек. Кроме того, при выявлении связей лиц, на допросе и ранее имевшихся агентурных сведений в Симферополе, чины контрразведки арестовали 11 человек¹.

Несмотря на предпринятые усилия, летом 1920 г. большевики не смогли восстановить подпольные организации из-за сложности проникновения на полуостров извне, ввиду территориальной замкнутости. В конце августа в Крым прибыло только 10 человек от Закордонного отдела, и лишь осенью подполье смогло установить постоянную связь с командованием Южного фронта².

В результате проведенных арестов в тюрьмах находились десятки людей. По данным В.В. Крестьянникова, на 1 августа в севастопольской тюрьме находилось 80 заключенных, на 1 сентября – 138, на 1 октября – 193³.

Готовясь к наступлению, в октябре 1920 г. красные активизировали работу своей агентуры и подпольных организаций в Крыму, нацеливая их на совершение диверсионных акций. Документы свидетельствуют о намерении большевиков ликвидировать генерала П.Н. Врангеля. В момент прибытия поезда главнокомандующего на ст. Симферополь злоумышленники вывели из строя входные стрелки на железнодорожном пути. Действуя по «горячим следам», контрразведка арестовала 11 членов подпольной организации. В конце октября органы безопасности, ликвидировав ряд подпольных ячеек в технических частях Русской армии, предотвратили готовящееся вооруженное выступление⁴.

На результативность работы врангелевских спецслужб в некоторой степени повлияло объединение под общим руководством органов контрразведки и политического сыска, привлечение к работе специалистов оперативно-розыскной деятельности, а также длительное пребывание белогвардейцев в Крыму, давшее им возможность создать широкие агентурные сети.

Процесс образования большевистских подпольных организаций в Сибири и на Дальнем Востоке начался уже в первые дни после свержения советской власти. В июне 1918 г. в Новониколаевске был создан нелегальный городской комитет партии большевиков, затем аналогичные структуры появились в Красноярске, Томске, Иркутске и других населенных пунктах. В июле на состоявшемся в Тюмени совещании большевики избрали Оргбюро РКП (б) Сибири. В это время ЦК направил сюда опытных партийных работников с необходимой суммой денег и типографией для развертывания нелегальной партийной работы и организации вооруженных восстаний рабочих и крестьян.

18 августа 1918 г. в Томске прошла I Сибирская областная партийная конференция, которая главной задачей подпольных организаций определила подготовку восстания во всесибирском масштабе¹.

Однако активных действий подполья в конце лета не наблюдалось. Рабочие, на кого в первую очередь рассчитывали большевики, как отмечалось в разведсводках, были настроены против Советской власти и выступали за Учредительное собрание. Правда, с осени из-за падения заработной платы и отмены 8-часового рабочего дня забастовки иногда принимали политический характер, но быстро подавлялись властями.

Наибольшую активность проявили в этот период железнодорожники. В октябре 1918 г. они организовали забастовку с экономическими требованиями по всей Транссибирской магистрали, охватившую до полутора десятка городов. Со 2 сентября по 20 ноября 1918 г. военный контроль штаба Сибирской армии арестовал 12 видных участников железнодорожной забастовки и членов комитета и передал их судебному следователю омского окружного суда, а еще 12 активных деятелей советской власти - военно-полевому суду².

В первых числах ноября 1918 г. контрразведка разоблачила, а затем и ликвидировала красноярский нелегальный комитет РКП (б)³.

С июня по ноябрь 1918 г. в Сибири не наблюдалось активного противостояния между большевистским подпольем и белогвардейской контрразведкой. Правда, в кратком отчете о деятельности военного контроля штаба Сибирской армии с 20 июня 1918 г. по 31 января 1919 г. говорится об аресте 295 видных деятелей советской власти¹. Цифра, безусловно, внушительная, но, к большому сожалению, начальник военного контроля не пояснил, когда и сколько арестовывалось человек.

Пассивность борьбы, по всей вероятности, связана с накоплением сил: потерпевшие поражение большевики создавали и укрупняли подпольные организации, а пришедшие к власти белогвардейцы – органы государственного управления, вооруженные силы и спецслужбы.

Активное противоборство между ними началось в конце осени 1918 г. По всей видимости, причиной тому явился приход к власти адмирала А.В. Колчака 18 ноября, попытка установления военной диктатуры, подразумевающей насилие, а также активизация большевистского подполья после прошедшей 22 - 23 ноября 1918 г. в Томске II Сибирской партийной конференции, которая, сохраняя ориентацию на общесибирское восстание, высказалась за организацию местных вооруженных выступлений.

Для целенаправленного руководства нелегальной подрывной деятельностью 17 декабря 1918 г. ЦК РКП (б) создал при Реввоенсовете 5-й армии Восточного фронта Сибирское бюро РКП (б) с центром в Уфе (затем оно переехало в Омск) и поставил перед ним задачу «организовать революционную агитацию на территории Сибири»². Помимо агитаторов большевики направляли сюда агентов для проведения диверсий на железных дорогах³.

Следуя решениям II конференции, Омский подпольный обком решил поднять 22 декабря 1918 г. вооруженное восстание. Контрразведка узнала об этом в последний момент, поэтому мятеж пришлось подавлять с помощью казачьих частей с привлечением англичан и чехов. Оставшиеся на свободе руководители Сибирского обкома и Омского горкома 23 декабря провели совместное заседание, на котором приняли решение 1 февраля 1919 г. поднять в городе второе вооруженное восстание.

К концу января ЦОВК были известны планы большевиков, а также силы, на поддержку которых они рассчитывали. Полковник Н.П. Злобин распорядился произвести обыски у причастных к организации железнодорожных рабочих¹.

1 февраля группы боевиков ворвались в казармы 51-го и 52-го стрелковых полков, но солдаты заняли пассивно-выжидательную позицию и не поддержали инициаторов восстания. Кузолозимские рабочие в количестве 150 человек были остановлены правительственными отрядами. В городе начались обыски и аресты. В ходе допросов некоторые подпольщики назвали имена сообщников. Таким образом, контрразведка вышла на руководителей комитетов. Всего ей удалось арестовать около 100 членов партии. 8 февраля более 10 человек были расстреляны, другие получили различные сроки каторги².

Несмотря на провалы, 20 - 21 марта 1919 г. в Омске большевики в режиме строжайшей конспирации провели III партийную конференцию, в работе которой принимали участие около 20 представителей из различных городов Сибири и Дальнего Востока. Однако колчаковские органы безопасности через внедренного агента установили руководителей и партийных работников организации, хозяев явочных квартир, пароли, инструкции парткомам, штабам, партизанским отрядам, а главное – узнали о принятой резолюции, согласно которой большевики планировали направить разворачивавшуюся партизанскую войну в Сибири на отвлечение максимального количества белогвардейских вооруженных сил от фронта.

Поскольку решения конференции представляли серьезную угрозу безопасности тыла, контрразведка приступила к ликвидации подполья. С 2 на 3 апреля она арестовала 6 человек. В ходе дальнейшей разработки белые схватили П.Ф. Парнякова и Никифорова, курьеров ЦК Борисова-Цветкова, Л.М. Годисову, А. Валек. Один из подпольщиков так характеризовал ситуацию в Сибири: «В последнее время страшно трудно стало работать, ибо контрразведка действовала более жестоко, чем при царизме. Даже нельзя было учесть, сколько членов имела подпольная организация. Главным образом старались укрывать тех товарищей, которые могли быть каждую минуту расстреляны»³.

Несмотря на жесткий контрразведывательный режим, омское подполье неоднократно пыталось возобновить свою деятельность, но безрезультатно. В апреле контрразведка арестовала более 20 человек, разгромила областной и городской нелегальные комитеты. Тем самым спецслужбы лишили сибирское подполье руководящего центра, существование которого в связи с развертыванием борьбы было особенно необходимо¹.

После ряда неудачных попыток поднять восстания в городе, омские большевики перенесли свою работу в окрестности, где сформировали мелкие отряды по 10-15 человек, состоявшие преимущественно из бродяг, дезертиров и беглых военнопленных. Однако и там их деятельность находилась под негласным надзором контрразведки².

Колчаковские органы безопасности не менее эффективно действовали и в других городах Сибири и Дальнего Востока. 18 июня 1919 г. и.д. начальника КРО штаба ВГК докладывал начальнику отдела контрразведки и военного контроля управления 2-го генерал-квартирмейстера, что в течение трех месяцев в Томске были разгромлены все большевистские организации. После чего, по данным агентуры, оставшиеся партийные работники перенесли свою деятельность в Мариинский уезд, где в ближайших к городу деревнях занялись формированием боевых ячеек³.

В мае КРО при штабе Приамурского военного округа провела аресты членов большевистской организации. Среди них оказались крупные деятели советской власти: Б.А. Болотин (Б. Славин), бывший нарком финансов Центросибири; Сидоренко (Гаврилов), бывший иркутский губернский комиссар; Кам (Гейцман), бывший комиссар иностранных дел Центросибири⁴.

На Дальнем Востоке контрразведка имела свою агентуру в большевистских организациях и информировала командование об их планах и действиях, сообщала о местонахождении большевистских партизанских отрядов, их вооружении, численности, руководителях, готовящихся вооруженных выступлениях и свершившихся нападениях⁵.

В челябинскую организацию, ставившею своей целью свержение существующей власти путем убийства Верховного правителя, отделение контрразведки Западной армии внедрило агента А. Барболина, который выявил имена некоторых руководителей, их адреса и даже главные явочные квартиры. 20 марта 1919 г. отделение приступило к ликвидации подпольного горкома. Во время обысков контрразведчики обнаружили оружие, взрывчатые вещества, документы, арестовали 200 человек, 66 из которых после проведения дознания передали военно-полевому суду. 3 апреля в городе снова прошли аресты и обыски, была найдена тайная типография, много оружия и около 700000 руб¹. Из Челябинска ниточка потянулась в Екатеринбург, где контрразведка 31 марта 1919 г. арестовала 27 человек (6 апреля постановлением полевого суда 8 человек было приговорено к смертной казни)².

Таким образом, зимой - весной 1919 г. колчаковские органы безопасности нанесли серьезные удары по подпольным организациям в крупных городах Урала и Сибири – Перми, Екатеринбурге, Омске, Томске и Челябинске. Попытки большевиков организовать восстания пресекались спецслужбами. В июне 1919 г. контрразведка раскрыла организации в Перми, Челябинске, Екатеринбурге, Новониколаевске и Омске³.

Иркутский комитет РКП (б) смог долго сохранять свой кадровый костяк благодаря тщательной конспирации. «По правилам конспирации мы не знали друг друга, не знали настоящих фамилий, не знали места работы друг друга… У нас были четко разграничены функции не только между членами комитета, но и между рядовыми членами партии. Даже члены комитета не знали отдельных связей и состояния отдельных районов», – вспоминал подпольщик И. М. Касаткин⁴.

Правда, активная деятельность иркутского подполья все же не осталась не замеченной контрразведкой штаба Иркутского военного округа. В августе 1919 г. для раскрытия нелегальной организации во 2-й Иркутский пехотный полк была внедрена группа агентов во главе со штатным сотрудником КРО прапорщиком Юрковым. В результате проведенной агентурной разработки 18 сентября удалось арестовать начальника военного штаба городского районного комитета бывшего прапорщика М.Л. Пасютина и 42 солдата, а на следующий день – задержать в городе руководителя центральной организации В. Букатого¹.

Всего в августе - сентябре 1919 г. контрразведка арестовала около 30 большевиков. «Хотя провалы вынудили часть подпольщиков выехать из Иркутска в другие пункты губернии, деятельность большевистского подполья продолжалась», - пишет историк П.А. Новиков².

По свидетельству белогвардейских документов, с 29 августа по 3 сентября 1919 г. контрразведывательные органы в Сибири арестовали 112 человек: за агитацию – 48, за принадлежность к РКП (б) – 62, комиссаров – 2³.

Разгромы подполья в ряде городов Сибири сорвали планы большевиков провести всеобщее восстание. Однако полностью обезопасить тыл контрразведке не удалось. Потерпев поражение в городе, коммунисты перенесли свою деятельность в сельскую местность, где находились партизанские отряды различной политической ориентации. Применение против подполья карательных отрядов не давало существенных результатов, поскольку они вылавливали только лиц, выступающих с оружием в руках. Агитаторы и пропагандисты оставались безнаказанными. Местная милиция в силу некомпетентности и перегруженности работой личного состава, отсутствия специальных средств, оказалась бессильна⁴. Для розыска большевистских деятелей в некоторых случаях вместе с карательными отрядами следовали сотрудники контрразведки. Но подобные меры не смогли воспрепятствовать росту крестьянских волнений, поскольку выступления в деревнях провоцировались в первую очередь действиями властей, которые оказались не в состоянии решить важнейшие социально-экономические проблемы. Не вызывали у крестьян симпатий к режиму грабежи, насильственные мобилизации, карательные экспедиции белогвардейских отрядов.

Во второй половине 1919 г. обстановка на Восточном фронте стала изменяться в пользу красных. Войска белых потерпели поражение на Урале. Реввоенсовет Восточного фронта и Сиббюро ЦК уделяли особое внимание подполью и партизанским отрядам, направляя их деятельность на дезорганизацию тыла противника. Начавшееся 2 августа 1919 г. восстание на Алтае сорвало планы колчаковских войск, намеревавшихся нанести фланговый удар по частям Красной Армии. К осени развернулось партизанское движение в Иркутской губернии. В Енисейской губернии власти контролировали лишь Красноярск и несколько других населенных пунктов, где стояли крупные гарнизоны. По подсчетам исследователей, к концу 1919 г. численность партизан в Сибири достигала около 140 тыс. человек¹.

После разгрома войск А.В. Колчака политическая обстановка на Дальнем Востоке продолжала оставаться нестабильной. Смена режимов наложила свой отпечаток на борьбу спецслужб с большевистским подпольем.

В каппелевских частях возникали подпольные организации, поддерживавшие связь с партизанами. По данным Ю.Н. Ципкина, к осени 1921 г. в них входило 18 % солдат и 15 % офицеров. В ходе переворота они намеревались арестовать правительство, совет управляющих ведомствами, всех командиров белой армии, вплоть до батальонных, и объявить о переходе войск на сторону ДВР. Однако контрразведке Временного Приамурского правительства с помощью японской разведки удалось раскрыть эти планы.

9 октября 1921 г. во Владивостоке начались массовые аресты. В результате провала погибли более 200 подпольщиков. В декабре арестовали почти всех членов. Владивостокского горкома РКП (б), многих членов областного ревкома и исполнительного бюро совета профсоюзов².

В декабре 1921 г. была арестована почетная попечительница одной из гимназий Владивостока М.В. Сибирцева. При обыске у нее на квартире нашли архив подпольного горкома РКП (б), чистые бланки документов, сводки белой контрразведки, военные карты, письма Р. Цейтлина. Была раскрыта тайная типография. «Это говорит о том, – пишет Ю.Н. Ципкин, – какой обширной информацией владели спецслужбы приморского режима. Только протесты общественности не позволили им расправиться с Сибирцевой»³.

9 февраля 1922 г. подпольщики готовили освобождение из тюрьмы, но контрразведчикам удалось раскрыть одну из конспиративных квартир, а затем арестовать 100 человек⁴.

Судьбу Белого движения на Дальнем Востоке решило наступление войск Народно-революционной армии ДВР.

На Севере России борьба белогвардейских спецслужб с большевистским подпольем не носила столь ожесточенного характера как на юге и в Сибири, поскольку не на этом второстепенном участке решался исход Гражданской войны. В то же время следует отметить, что целенаправленная деятельность большевистского подполья являлась серьезной угрозой для безопасности белогвардейского режима и войск интервентов. В свою очередь союзный военный контроль и другие спецслужбы союзников совместно с военно-регистрационным отделением белой армии активно противодействовали большевикам.

Надо сказать, что борьба с агитаторами и прочими подпольными деятелями велась с переменным успехом. К моменту вторжения интервентов из Архангельска уехали почти все видные работники. Оставшиеся в городе коммунисты в первое время старались, прежде всего, обезопасить себя от преследований и найти средства к существованию, а затем уже начали налаживать между собой связи. Ориентировочно в конце августа 1918 г. была создана подпольная большевистская группа во главе с председателем профсоюза транспортных рабочих К. Теснановым. Другая подпольная группа образовалась вокруг председателя профсоюза архитектурно-строительных рабочих Д. Прокашева. Они выпустили 3 печатных прокламации, проводили агитационную работу в тылу противника, подталкивали солдат на сопротивление против ведения военных действий. Со временем подпольщики установили связи с рабочими лесозаводов, морского порта. Увеличивавшаяся активность подполья представляла собой угрозу фронту и тылу своим влиянием на настроение местного населения и солдат.

На борьбу с большевиками интервенты и белогвардейцы бросили контрразведывательные органы, которые проводили облавы обыски и аресты. Например, на чердаке дома, где помещался совет профсоюзов, контрразведчики нашли 8 винтовок, что стало удобным поводом для ареста К. Теснанова, а затем других активистов организации. После поражения подпольщикам пришлось изменить формы работы, усилить конспирацию¹.

Из Советской России на территорию Северной области постоянно проникали партийные эмиссары и агитаторы. «Большевистские агенты приезжали в Архангельск под видом крестьян, извозчиков, перевозчиков тяжестей и установили прочную связь с рабочими центрами и демократическими кругами крайнего направления, – свидетельствует в своих мемуарах командующий русскими войсками Северной области генерал-лейтенант В. В. Марушевский. – Я начал бороться с этой пропагандой прежде всего тяжелыми репрессивными мерами и введением полевых судов, со всеми последствиями производства дел в этих судах (расстрелы, тюремное заключение и каторжные работы. – Н. К.)¹. Результатом их деятельности стало усиление антивоенных настроений, падение дисциплины в войсках белогвардейцев и их союзников, также участились случаи дезертирства и перехода солдат на сторону красных, иногда целыми подразделениями.

В ответ белая контрразведка совместно с англичанами провела несколько серьезных операций. «В феврале - марте 1919 г. были разгромлены подпольные явки в Архангельском бюро профсоюзов, раскрыты ячейки в запасных частях и тыловых гарнизонах Архангельска и Мурманска. Здесь, как и в Крыму, ограниченность территории, длительность пребывания белых облегчали работу контрразведывательным структурам, действовавшим в тесном контакте с военно-судебными органами»².

Благодаря помощнику начальника архангельской контрразведки поручику Й. Штепанеку был предотвращен переход к красным чехословацкого полка, развернутого на позициях в районе города Шенкурск – важного стратегического пункта в обороне белогвардейцев. Агентам Штепанека тогда удалось добыть важные сведения о намечающемся восстании в полку, пишет А. Бирюк, и потому своевременно проведенные аресты и расстрелы помешали красным прорвать линию фронта в этом районе³.

В Кеми была выявлена большевистская организация, ведшая агитацию среди населения и воинских частей. От контрразведки не укрылось стремление некоторых ее членов попасть в союзный авиаотряд с целью вывода из строя летательных аппаратов¹.

Весной 1919 г. отделение военно-полевого контроля Онежского района раскрыло большевистскую группу из 7 человек, занимавшуюся разведкой и агитацией среди русских солдат и союзников².

Несмотря на принимаемые меры, летом 1919 г. произошли восстания в белой армии, сорвавшие наступление войск интервентов. В ночь с 6 на 7 июля вспыхнул мятеж в районе Топса-Троица в первом батальоне Дайеровского полка, сформированном из пленных красноармейцев и заключенных губернской тюрьмы³. Совместными действиями интервенты и белогвардейцы подавили восстание.

Особенно чувствительным ударом для союзников и белогвардейцев было восстание солдат 5-го Северного стрелкового полка, которые, арестовав весь офицерский состав, с оружием перешли на сторону Красной Армии. Органы контрразведки оказались не в состоянии противодействовать организации восстаний: на Пинеге в 8-м полку, затем на Двине в Славяно-британском легионе, в 6-м полку на железной дороге.

18 сентября 1919 г. союзники начали отводить свои отряды с передовых позиций. На рассвете 27 сентября последние корабли с войсками союзников покинули Архангельск, а 12 октября – Мурманск.

В ноябре в Мурманске образовалась крупная революционная группа, ставившая своей задачей подготовку и проведение вооруженного восстания для свержения белогвардейского правительства. Одним из главных руководителей организации являлся большевик И.И. Александров. Контрразведка арестовала несколько ее членов – В.Д. Грассиса, И.Д. Скидера, С.А. Чехонина. Усилив конспирацию, работу продолжили оставшиеся на свободе Александров и Родченко⁴.

17 декабря 1919 г. мурманский военно-контрольный пункт получил сведения о существовании в городе подпольной большевистской организации, целью которой являлось восстановление советской власти. Контрразведчики арестовали причастных к ней солдат комендантской команды¹.

Большевистские подпольные организации своей пропагандой и агитацией в армии ускоряли процесс ее брожения и разложения. В войсках началось сопротивление, произошел раскол, падал моральный дух солдат и офицеров, армия теряла боеспособность, уходила на сторону красных, которые одерживали победы на всех фронтах. В результате правительство белогвардейцев потеряло свою единственную опору и силу, не нашло поддержки у народа, что способствовало поражению белогвардейского режима на Севере России.

Белогвардейские контрразведывательные органы, внедрив агентуру в нелегальные организации противника, держали их под своим контролем. Неоднократные разгромы подпольных групп свидетельствуют о целенаправленной и эффективной работе спецслужб Белого движения. Однако недовольство большинства населения социально-экономической политикой правительств, грабежами и мобилизациями, а также постоянная поддержка подполья со стороны Советской России нивелировали усилия контрразведки по обеспечению безопасности белогвардейских государственных образований.