Научно-издательский центр «Открытие» otkritieinfo ru Перспективы развития современной филологии материалы II международной научной конференции

Использующие данные «общих» и естественных наук, к аполингвистике- дисциплины прикладной лингвистики, к перелингвистике – дисциплины, перебрасывающие мост между языкознанием и другими общественными науками. Отношение языкознания к философии своеобразно. С одной стороны, философия является идеологической и методологической основой лингвистики, с другой стороны, языкознание оказывает существование влияние на решение проблем гносеологии и логики. Это отношение скорее всего третьего типа, т.е лингвистическая философия скорее всего относится к перелингвистике. Однако, имея в виду, что философия может пользоваться данными всех наук, ее отношение к лингвистике можно представить также, как отношения к лингвистике других «общих» наук.

Если при классификации макролингвистических дисциплин мы пользовались результатами общей классификации наук, то при классификации микролингвистических дисциплин следует исходить из собственно лингвистических критериев. (Джаукян, 1970: 46)

В качестве наиболее важных признаков можно выделить следующие:

1) Степень обобщенности (объем понятия). По этому признаку можно выделить пять степеней обобщения: а) общая лингвистика, б) частная лингвистика ( по характеру объекта здесь возможны различные степени частности), в)отдельная лингвистика (изучение отдельного языка), г) диалектология (здесь также могут быть различные деления в соответствии с характером объекта) и д) индивидуальная лингвистика, или, если учесть что язык отдельного индивидуума изучается как таковой обычно по письменным памятникам ( в соответствии с общественной значимостью индивидуума), авторская лингвистика. Для необщих лингвистик в каждом отдельном случае следует конкретно указывать на объект (индоевропейское языкознание, история узбекского литературного языка и т.п.).

2) Историческое или неисторическое рассмотрение объекта (рассмотрение объекта в диахронии или в синхронии). По этому признаку можно выделить: а) исторические, или неисторические и б) неисторические, или синхронические дисциплины (диалингвистика и силлингвистика).

3) Инвариантность или вариантность объекта. По этому признаку можно выделить: а) дисциплины, изучающие инвариантный объект (как некоторое идеальное состояние), существующий в виде стандартного (например, литературного) языка или восстанавливаемый как таковой (как обобщенный объект, ср. реконструируемый праязык), и б) дисциплины, изучающие вариации (варианты) объекта инвариантная лингвистика и вариативная лингвистика). Понятие вариативности при широкой его интерпретации охватывает пространственно – территориальные, временно -хронологические, социально-функциональные, системно-структурные варианты. Однако, во-первых, типы пространственно- территориальной и временной вариативности учтены в качестве отдельных (первого и второго) признаков деления, во-вторых, на различных уровнях обобщение и при различных временных срезах либо важным становится один из вариантов, либо стирается грань между ними. Так, генеалогическая классификация языков, выступающая как часть общей лингвистики, является пространственно- временной вариативностью, ибо вводит нас в исторически отдаленное время общностей различных языков и фактически восстанавливает некоторое идеальное состояние пространственной близости при генетическом родстве. Она одновременно делит языка по степени структурно- материальной близости или отдельности. Стилистика, выступающая как отдельная вариативная лингвистика , изучает социально – функциональных и ситуативно- индивидуальные варианты. Во многих случаях изучение инвариантов и всех или некоторых вариантов объединяется в одну общую дисциплину. (Равшанов, 2009).
Литература

1. Джаукян Г. Б. О соотношении лингвистических дисциплин / Теоретические и практические вопросы преподавания иностранных языков. - М., 1970.

2. Равшанов М. Основные вопросы теории языка / Лингвистика и межкультурная коммуникация. - Сб. статей. - Часть 1. - Навои: НГГИ, 2009. – С. 31-36.


КОГИТОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД АНАЛИЗА ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТЕРМИНОЛОГИИ

Н. В. Савинова

Ульяновский государственный университет, Ульяновск, Россия, knf@ulsu.ru
Особенностью лингвистической терминологии, как и терминологии любой гуманитарной области, является отсутствие непосредственного предметного денотата, что, в целом, существенно затрудняет ее анализ. Следствием этого является то, что объектом исследования в лингвистике часто становятся единицы, с трудом поддающиеся единому определению, а субъект в условиях антропоморфного подхода оказывается частью «науки о духе». Таким образом, сложность изучения объектов гуманитарной сферы заключается в том, что субъект включается в объект исследования, ведет, соответственно, исследование, ориентируясь на себя как элемент исследования, чем существенно способствует росту уровня субъективного момента. Ср.: «Субъект не противостоит бытию, как находящийся вне его, но сам он есть бытие и приобщен к бытию» [Соловьев, цит. по Фефилов, 2004:11].

Подобная проблема возникает при изучении языка средствами самого языка, однако здесь отношение формулируется как объектно-инструментальное в противовес объектно-субъектному применительно к гуманитарной области исследования. Поскольку язык изучается в рамках лингвистики, которая также существует внутри гуманитарного знания, то на объектно-инструментальную реляцию должен, вероятно, накладываться также фактор субъекта исследования, трижды (инструментально-объективно-субъективно) усложняя задачу исследователя.

Объект лингвистического исследования сам по себе представляется проблематичным в силу своей ненаблюдаемости (неочевидности, иллюзорности) и размытости своих границ. Сюда добавляется фактор включенности субъекта и инструмента в объект исследования: субъект вынуждается действовать интроспективно, поскольку сам как часть общества заложен в понятии; инструментом анализа языковедческих терминов объявляется язык. Несомненно, для выхода из выше обозначенного порочного круга необходимо расширение методологии: методы анализа не должны ограничиваться лингвистическим подспорьем, но для работы с лингвистической терминологией следует привлекать также логику и философию.

За последние десятилетия лингвистическая наука уже привыкла к явлению синтетизма или синкретизма. В результате интеграции идей разных наук с языкознанием сформировались такие научные дисциплины, как социолингвистика, психолингвистика, компьютерная, антропологическая лингвистика и т.д. Основанием этого служит то, что язык всегда присутствует в жизни социума и вынуждает учитывать свою природу в каких бы то ни было исследованиях.

Новый взгляд на отношение сознания и мышления, речи и языка, действительности и понятия предлагает наука когитология, существующая как ветвь когнитивной лингвистики и разрабатываемая проф. Фефиловым А.И. (Ульяновск). В основе данного направления лежит признание факта, что речь, равно как и мышление, не существует изолированно, но всегда представляет собой синтетическое динамическое образование.

Когитология отвергает тот структуралистский факт, что все языковые отношения являются раз и навсегда установленными, что речь представляет собой эшелон для актуализации уже готовых, законсервированных языковых значений, будучи феноменом, имеющим только одну непосредственную реляцию, а именно язык. Речь детерминируется языком, равно как и мышлением, и представляет собой интегративное речемыслительное единство, в то время как язык определяется сознанием и функционирует при учете логико-семантических признаков, являющихся прообразами логико-мыслительных категорий. При этом мы исходим из факта существования концептуальной и языковой картин мира, а также действительности как экстралингвистической реальности. Язык не имеет выхода на действительность, все, что находится в его силах – это номинализация сформированных и формирующихся в концептуальном сознании понятий. Поэтому следует ожидать, что между ними должно состоять какое-то тождество. Это тождество обеспечивается за счет логико-семантических (языковых) и логико-мыслительных (концептуальных) признаков/категорий.

Как известно, первым, кто заговорил о логическом компоненте языка, был Аристотель. Именно он ввел понятие десяти логических категорий, призванных являть собой «наиболее общие классы всего мыслимого». По его мнению, категории субстанции, количества, качества, отношения, места, времени, положения, обладания, действия и страдания должны были быть понятиями, которые могут описать тот или иной единичный предмет или класс предметов. Когитологическая наука в результате обобщения некоторых категорий ограничивается шестью логико-семантическими признаками (субстантность, реляциональность, квантитативность, квалитативность, темпоральность, локальность).

Когитология пользуется собственным понятийным и терминологическим аппаратом. Объясняется это тем, что «терминологическая многозначность часто становится причиной того, что новые идеи не могут пробиться на свет, потому что наталкиваются на старые, общепринятые препоны, как правило, стереотипно мотивированные первоначальным понятием» [Фефилов, 2004:4]. Поэтому «когитология как наука о речемышлении должна разработать и использовать такой терминологический аппарат, который бы соответствовал синтетическому или интегративному характеру исследуемого объекта» [Фефилов, 2004:169].

Метаязыком когитологического анализа признается морфотема - конструкт для описания любой вербальной единицы, который символизирует «взаимопереход и неразделимое единство (1) формы («формальных», поверхностных семантических признаков), (2) темы (широкого спектра глубинных семантических признаков, [] имеющих выход на обозначаемое мыслительное понятие или репрезентируемую совокупность мыслительных понятий)» [Фефилов, 2004:170]. Введение такого метаязыка объясняется требованием разграничения языка-инструмента и языка-объекта, необходимостью учета закономерностей отложения в языке ретроспективной мысли и возможности «вынаруживания» ее из языка на всех уровнях объективации. Большинство терминов когитологиии имеют вторым звеном своей номинационной оболочки инкорпорированный аффикс –ема (по аналогии с термином «морфотема») (подробнее об этом Фефилов 2004, 2010).

Одним из терминов когитологической теории является термин лингвема, являющийся приблизительным аналогом языкового слова и представляет собой «результат языковой объективации концептуального уровня» [Фефилов, 2010:394]. Не идентичность, но лишь приблизительность сходства слова и лингвемы объясняется тем, что наряду с синтетическими она признает также аналитические способы представления единого содержания. Поскольку очевидно, что аналитизм является лишь формой выражения синкретичной семантики, что и подтверждается иноязычным способом ее выражения: «Kartenspieler» – «игрок в карты», «begeistert» – «в восторге» и т.д. Как очевидно и то, что частеречная унификация может иметь место лишь на уровне речи, причем неосознанно. Части речи не являются частью мысли, мышление осуществляется частеречно-индифферентными образами.

По мнению Шарафутдиновой Н.С., «морфотемный анализ, учитывающий как форму, так и семантику языковой единицы, позволяет получить подробную характеристику термина» [Шарафутдинова, 2006:31].
Литература

1. Фефилов А.И. Основы когитологии / А.И. Фефилов. – Ульяновск: УлГУ, 2004.

2. Фефилов А.И. Когитология: моногр./ A.И. Фефилов. – Ульяновск: УлГУ, 2010.

3. Шарафутдинова Н.С. Лингвокогнитивные основы научно-технической терминологии: моногр. / Н.С. Шарафутдинова. – Ульяновск: УлГТУ, 2006.

Нам бы хотелось остановиться на одном из таких дискуссионных аспектов – а именно на грамматической омонимии предлогов.

Говоря об омонимии в целом, можно отметить, что ее изучение ведется уже давно. В разное время над вопросами омонимии работали В. В. Виноградов, А. Х. Востоков, Н. И. Греч, А. И. Смирницкий, Л. В. Щерба и многие другие лингвисты. Тем не менее, В. В. Виноградов в своей работе “Об омонимии в русской лексикографической традиции” отмечает, что “проблема омонимии должна быть признана одной из самых неотложных и вместе с тем запутанных, очень далеких от решения проблем” [1].

Изучив ряд литературных источников, посвященных исследованиям омонимии, можно сделать вывод, что в основном учёные рассматривали омонимию знаменательных частей речи. Омонимия служебных частей речи и предлогов в частности остается малоизученной. Так, по словам А. М. Чепасовой, “предлоги, как и другие части речи, могут вступать в омонимические, синонимические, антонимические отношения. Самыми неизученными из названных трёх типов семантических отношений предлогов являются омонимические. В отличие от омонимов существительных, прилагательных, глаголов, омонимами предлогов грамматики не занимались” [6].

С подобной проблемой мы сталкиваемся при работе с современными словарями и грамматиками, которые, описывая предлог как служебную часть речи, указывают на его многозначность, синонимию, антонимию, но омонимия предлогов в них не указывается.

Следует отметить, что на сегодняшний день существует ряд работ, в которых рассматривается спектр употребления того или иного предлога. Эти работы принадлежат американским, французским и русским лингвистам. Так, например, в русском языке необходимо отметить исследования Т.А. Пантелеевой, которая рассматривает употребление предлога на¹, оформляющего винительный падеж, и предлога на², оформляющего предложный падеж, и доказывает, что эти предлоги омонимичны, так как “обладают своим, непересекающимся кругом значений” [5]. Существуют и другие работы, посвященные употреблению того или иного предлога, но они рассматривают лишь вопросы семантики отдельных предлогов, то есть можно сказать, что целостный подход к проблеме на данный момент отсутствует.

В современных классификациях принято выделять два вида омонимии: лексическую и грамматическую. К ним иногда добавляется третий, смешанный тип – лексико-грамматическая омонимия.

Термин “грамматическая омонимия” был впервые введен В. В. Виноградовым в ряде работ, посвященных вопросам омонимии, и центральное место здесь занимает статья “Об омонимии и смежных явлениях” [2].

Если говорить о знаменательных частях речи, то в наиболее общем понимании грамматические омонимы – это слова, совпадающие в звучании и написании лишь в отдельных грамматических формах. Например, ели (форма глагола есть) и ели (множественное число существительного ель); мой (притяжательной местоимение) и мой (повелительное наклонение глагола мыть).

Говоря о грамматической омонимии служебных частей речи и предлогов в частности, необходимо сначала выделить понятия внутренней и внешней омонимии. Эти понятия предложены в монографии З. И. Комаровой “Семантическая структура специального слова и ее лексикографическое описание” [3].

Внутренняя омонимия существует внутри класса предлогов. Вопрос о внутренней омонимии предлогов является непростым и малоизученным, и в данном случае мы скорее имеем дело с разными падежными формами. При этом важно отметить, что производные (то есть образованные от других частей речи) предлоги русского языка употребляются только с одним косвенным падежом, поэтому говорить о внутренней омонимии в данном случае вряд ли приходится.

Если же рассматривать непроизводные (первичные) предлоги, то, как отмечено в “Квантитативно-квалитативном исследовании” З. И. Комаровой и С. В. Краева, “только 8 первичных высокочастотных предлогов употребляются с несколькими падежами, а потому у них возможно проявление омонимии” [4].

Так, примером внутренней грамматической омонимии предлогов может являться употребление предлога на¹ и на² в следующих сочетаниях: приехать на конференцию – хранить данные на компьютере. В первом словосочетании мы имеем дело с предлогом на¹, оформляющим винительный падеж и имеющим значение пути движения с оттенком достижения цели. Во втором словосочетании мы имеем дело с предлогом на², оформляющим предложный падеж и имеющим значение места, местоположения (в данном случае мы можем задать вопросы на чем? где?).

Что касается внешней омонимии предлогов, то в этом случае мы говорим об омонимичных сочетаниях производных предлогов и других частей речи. В частности, возможны такие варианты, как имя существительное – предлог, наречие – предлог, глагол (в форме деепричастия) – предлог. Рассмотрим следующие сочетания: получить что-то взамен – новые документы взамен утерянных. В первом примере взамен – это наречие, самостоятельная часть речи. Во втором случае взамен – это производный предлог, служащий для связи слов в предложении. Таким образом, в данном случае мы имеем грамматическую омонимию наречия и предлога.

Итак, можно ещё раз подчеркнуть, что вопрос о грамматической омонимии предлогов в настоящее время ещё только ставится, целостный подход к проблеме на данный момент отсутствует; таким образом, данная проблематика является очень интересной и перспективной областью исследования.

Литература

1. Виноградов В. В. Об омонимии в русской лексикографической традиции / В. В. Виноградов // Избранные труды: Лексикология и лексикография. – М.: Наука, 1977.

2. Виноградов В. В. Об омонимии и смежных явлениях / В. В. Виноградов // Исследования по русской грамматике. – М.: Наука, 1975.

3. Комарова З. И. Семантическая структура специального слова и ее лексикографическое описание / З.И. Комарова. – Екатеринбург: Издательство Уральского государственного университета, 1991.

4. Комарова З. И. Ядерные служебные слова в русском подъязыке информатики: квантитативно-квалитативное исследование / З. И. Комарова, С. В. Краев. – Екатеринбург: Уральское литературное агентство, 2008.

5. Пантелеева Т.А. Семантико-грамматическая структура предлога на¹, оформляющего винительный падеж, и предлога на², оформляющего предложный падеж, в современном русском языке / Т.А. Пантелеева // Автореф. дисс. канд. филол. наук. – Челябинск: Челябинский государственный университет, 2006.

1. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. – М.: Логос, 1999.

2.Когнитивный подход, когнитивные методы и технологии. – URL: http://www.cognitivist.ru/er/kernel/leverage_points_07.xml

3. Крысин Л.П. Языковая норма и речевая практика// Отечественные записки. – 2005. - №2. - URL: http://www.strana-oz.ru/?numid=23&article=1034

4.Родионов И.Б. Теория систем и системный анализ. – URL: http://victor-safronov.narod.ru/systems-analysis/lectures/rodionov.html.

5. Соколова В.В. Культура речи и культура общения. М.: Просвещение, 1995.

6. Яковлева Т.В. Языковая система и среда: к вопросу о реализации положительной обратной связи в современном русском языке// Соц.-гум. вестник Юга России (в печати).

Секция 9. Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное  

языкознание