Нижний Новгород, 2005 год
Гоев В. П., санинструктор 497-го ГАП
жүктеу/скачать 2 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Снежинский С. Т., командир взвода 409-го стрелкового полка
- Цвик И. И., помощник начальника тыла 20-го стрелкового корпуса, полковник в отставке
- Лукъянюк Ф. М., командир батальона связи дивизии, подполковник в отставке
- Шапошников А. В., начальник штаба 771-го стрелкового полка, полковник в отставке
- Терещенко Б. Т., командир батареи 45-миллиметровых орудий 771-го стрелкового полка, подполковник в отставке
- Снежинский С. Т., командир роты 2-го батальона 409-го стрелкового полка
- Похлебаев Г. Г., командир батареи 76-миллиметровых орудий 771-го стрелкового полка
- Червов А. А., радиотехник батальона связи дивизии, капитан в отставке
- Дзешкович И. А., командир минометной роты 624-го стрелкового полка
Гоев В. П., санинструктор 497-го ГАП: — Перед прорывом из окружения у нас скопилось очень много раненых, 130 человек. Эвакуировать их было невозможно, поэтому разместили всех в лесной деревне Каменка, севернее Варшавского шоссе, в шести километрах от станции Веремейки. С ранеными оставили меня и санинструктора Григория Маличева. Полк пошел на прорыв, а мы остались здесь, с ранеными, на три месяца… Помогали нам местные жители, всем, чем могли. Прятались мы в школе. За три месяца выздоровели и ушли в партизанские отряды или через линию фронта 107 человек. Умер только один человек, политработник, мы его схоронили в лесу. А 14 октября 41-го 23 человека тяжело раненых, некоторые были инвалидами, и нас, медиков немцы взяли в плен… Сначала был лагерь в Кричеве, на территории цементного завода. Начались ужасы и кошмары… Затем лагерь в Могилеве, а потом 326-й штрафной лагерь в Эльзас-Лотарингии. В декабре 44-го нас освободили американцы… …А дивизия продолжала свой путь на восток. Пройдя более 70 километров лесами, к исходу 18 июля 20-й стрелковый корпус в составе 132-й, 137-й и 160-й стрелковых дивизий переправился через реку Проня севернее города Пропойска и вышел на подступы к Варшавскому шоссе. Это была важнейшая магистраль на линии Могилев — Москва, по которой выдвигались армейские корпуса на помощь передовым дивизиям 2-й танковой группы Гудериана. Переходить Варшавское шоссе предстояло с боем. От Пропойска до Кричева располагались главные силы гитлеровской 10-й моторизованной и несколько отрядов танков 4-й танковой дивизий. По шоссе постоянно курсировали группы бронетранспортеров, танков, мотоциклистов с пулеметами. По обочинам в ожидании прорывавшихся из окружения советских частей стояли орудия и засады пулеметчиков противника… Снежинский С. Т., командир взвода 409-го стрелкового полка: — Вскоре после первого боя мы соединились со своим батальоном и полком. Форсированным маршем шли по дороге, справа — лес, слева — поля ржи. Шли мы в голове колонны. Привал объявили только к вечеру. Расположились в лесу. Едва я устроился на отдых — вызывают к командиру полка. По дороге на обочине видел несколько бортовых автомашин, а впереди — легковую, М-1. Командир полка полковник Корниенко стоял у автомашины со спаренным зенитным пулеметом. В это время высоко в небе летел немецкий самолет-разведчик, потом выпустил в нашу сторону две ракеты, зеленую и красную. Зрелище было красивое, но минуты через две налетели немецкие самолеты и начали нас обстреливать. Это было что-то ужасное: крики, стоны, рев моторов… Я упал у большой сосны и ползал вокруг нее, наблюдая за самолетами, как от них отрываются бомбы. После первого захода командир полка побежал к своей машине и уехал, я побежал ко взводу, дал команду «По машинам!», и помчались за командиром. В темноте мы своего командира полка потеряли, встретили каких-то артиллеристов, они нам очень обрадовались, потому что стояли без пехотного прикрытия. На трех машинах нас было человек 60. Утром один из водителей обнаружил в лесопосадке застрявшую автомашину, мы вытащили ее, тут как раз подошел командир полка. Нас было три взвода, но без ротного. Полковник Корниенко назначил меня командиром роты и приказал занять оборону. Потом опять отход, помню, что на этот раз шел в арьергарде… А главные силы 20-го стрелкового корпуса в это время выходили на дальние подступы к варшавскому шоссе… Цвик И. И., помощник начальника тыла 20-го стрелкового корпуса, полковник в отставке: — На военном совете в штабе корпуса был разработан план прорыва через шоссе. По этому плану в авангард главных сил ставилась 137-я стрелковая дивизия полковника Гришина, справа — 132-я дивизия генерала Бирюзова, а слева — 160-я дивизия. Меня направили к Гришину для наблюдения и помощи. Персонально полковник Гришин смотрелся лучше других командиров дивизий. Видно было, что этот человек — с железной волей. Я знал, что его дивизия выглядела лучше других. С рассветом 19 июля план прорыва через шоссе начал осуществляться… Лукъянюк Ф. М., командир батальона связи дивизии, подполковник в отставке: — Когда у автобуса командира корпуса собрались командиры частей, генерал Еремин сказал: «Есть два варианта выхода из окружения. Первый — выходить на восток севернее шоссе, но тогда пользы государству будет мало, да и растеряем технику и людей. Второй — ударить на шоссе, тогда мы на какое-то время преградим путь немцам на Москву». Все одобрили второй вариант. Еремин спросил Гришина, кому из командиров полков он может поставить конкретную задачу. Гришин кивком головы показал на Малинова. Командир корпуса взял у Малинова карту и начертил ему обстановку и план прорыва. Гришин приказал мне тянуть линию связи за Малиновым. Я поручил это командиру роты Никитаеву. Он посадил у дерева бойца с аппаратом и концом кабеля, и связь потянули за Малиновым… Прорыв должен был осуществляться сходу, без подтягивания всех сил и тылов. После полудня 19 июля батальоны 771-го полка начали выходить на исходный рубеж для прорыва… Самойленко А. М.: — Мы окапывались в лесной чащобе, хорошо был слышен гул шоссе. Из штаба батальона поступило распоряжение: громко не разговаривать, замаскироваться, повысить бдительность. Примерно в 14—15 часов в расположение батальона заехала немецкая легковая автомашина. Ее обстреляли, пассажир, полковник — был убит, а водителя взяли в плен. Его повели к щелям, где расположился штаб батальона. По дороге процессия увеличивалась. Уж очень всем хотелось увидеть пленного. Я протискался к немцу, чтобы предложить свои услуги переводчика — язык учил в институте, но меня бесцеремонно оттеснил командир с ромбиками интенданта, и стал пытаться его допрашивать. Немец был высокий, красивый. Из его карманов достали пачку фотографий девушек, снимки пустили по кругу, девушки были из разных стран Европы. Немец просил, чтобы его не расстреливали, но что с ним стало — не знаю. Возможно, что немцы узнали, что в этом районе пропала машина с их полковником, потому что вскоре на нас обрушился мощный огонь. Сначала били из гаубиц тяжелыми снарядами, потом шрапнелью. Снаряды разрывались у вершин деревьев, осыпая нас осколками. Сухие ветки загорелись, весь лес наполнился дымом, что пришлось одеть противогазы. Вскоре немцы перенесли огонь на другой квадрат. Наступил вечер, и нам приказали приготовиться к скрытному выходу из окружения… Шапошников А. В., начальник штаба 771-го стрелкового полка, полковник в отставке: — В этот момент к нам подъехала машина командира корпуса. Генерал Еремин приехал лично проверить исполнение плана прорыва. Я доложил генералу обстановку. Был он весь запыленный, небритый, смертельно уставший, так, что его трудно было узнать. — «А где командир полка?» — спросил меня Еремин. — «Подтягивает третий батальон» — «Тоже мне, нашел время… Операцию возлагаю на вас, капитан. Задача: оседлать шоссе, пробить брешь до Сожа и занять оборону на том берегу реки. Выполните — молодец, не выполните — расстреляю… Это вы мне докладывали утром тринадцатого о количестве танков на плацдарме? Вы были недалеки от истины, капитан…». Генерал вздохнул и поехал. Больше я его никогда не видел. Вскоре подошел и третий батальон полка с его командиром капитаном Горбуновым, но командира полка полковника Малинова с ним не было. По плану, первый батальон, майора Московского, должен был выйти на шоссе и ударить вдоль него налево, батальон 409-го полка сделать то же самое с правого фланга, а два других батальона нашего полка ударить в центре и сразу же идти на Сож. Когда я ставил задачу второму батальону, его комбат капитан Леоненко еле стоял на ногах от усталости. — «Ничего, — говорит, — не понимаю: трое суток не спал». Пришлось вести батальон самому. На окраине деревни Александровки 1-й, перед шоссе, нас встретили огнем группы автоматчиков, но когда роты дружно поднялись в атаку, все эти немцы сразу отошли. Вышли мы к шоссе спокойно, немцы не мешали. Оставили на дороге заслон и главными силами батальона быстро перемахнули на ту сторону шоссе. До Сожа было еще около трех километров, но немцев не встретили. А на флангах между тем поднялась ужасающая стрельба, особенно в батальоне майора Московского. Там одних наших пулеметов было около двадцати… Самойленко А. М.: — Ждали, когда стемнеет, и только после этого роты оставили свои окопы и стали подтягиваться к просеке. Остановились. Разведчики доложили, что рядом спят немцы. Командиры посовещались шепотком и решили в бой не ввязываться. Обошли спящих немцев. Шли лесом колонной, молча, котелки и снаряжение ни у кого не гремели. Один солдат шел с бутылками горючей смесью, уснул на ходу и наткнулся на дерево. Бутылка разбилась, моментально вспыхнул высокий огненный факел, раздался душераздирающий крик, через несколько секунд большое пламя исчезло, светился только маленький огонек. Опять идем. По команде заняли в лесу оборону, роты развернулись фронтом к шоссе и начали окапываться… Терещенко Б. Т., командир батареи 45-миллиметровых орудий 771-го стрелкового полка, подполковник в отставке: — Наша батарея пробивалась так. С шоссе все время вели огонь танки. Сколько их было, не знаю: мешал лес. Но этот же лес мешал и немцам. Откуда-то сзади нас по танкам били наши 122-миллиметровые орудия, и танкисты перенесли все внимание на них. Мы между тем подкатили свои сорокапятки кустами на прямую наводку, зажгли четыре или пять танков, и когда огонь стал потише — перемахнули через шоссе. Но на той стороне сразу напоролись на засаду — с просеки ударил танк. Кони с упряжками орудий мчались, как бешеные, и это нас спасло. К реке выскочила вся моя батарея, не потеряли ни одного орудия. Лошадей через Сож переправляли вплавь, а орудия поочередно перетаскивали по дну, связав постромки орудийных упряжек… Шапошников А. В.: — Мы переправились спокойно: нашли броды. А на той стороне были уже наши, из 55-й моторизованной дивизии. Вскоре к реке стали подходить колонны наших автомашин. И вот вижу издали: некоторые шофера свои машины бросают и — скорей на ту сторону реки. Порядок тут навела девушка-машинистка из штаба полка. Как начала она этих шоферов ругать на весь берег, гляжу — возвращаются за машинами. Она же упросила офицеров 278-го ЛАП, чтобы нашу штабную машину вытащили упряжкой лошадей. Первая машина пошла хорошо, а примерно через час весь автотранспорт был переправлен на южный берег Сож и укрыт в прибрежном кустарнике… Степанцев А. П.: — Когда наши батальоны пошли на прорыв, я находился в Александровке 1-й. Здесь же был полковник Гришин со штабом. Шапошников дал мне команду вывезти все спецподразделения полка за Сож. Где была брешь, мы еще не знали, на шоссе везде шла стрельба. Только двинулись колонной повозок — навстречу машина, капитан Лукин на подножке: «Куда? Там танки!». Показался немецкий броневик и начал нас буквально поливать огнем. Залегли, повозки укрыли за деревьями. Когда броневик, наконец, уехал, я построил колонну на проселочной дороге, которая вела от деревни к шоссе, а набралось нас около двухсот человек и несколько десятков повозок, и двинул к шоссе. Там везде, судя по автоматным очередям, были немцы. Напротив нас вроде бы немного, а слева и справа по сторонам пальба стояла немилосердная. Даю команду «Вперед!», и повозки начали перескакивать через шоссе. Перебежали его быстро, углубились в лес, и тут на наше счастье нам попался дед, он и показал, как выйти на дорогу к переправе. Если бы не он, не знаю, что бы с нами было дальше, проплутали бы по лесу и на немцев напоролись. Это был Прокоп Павлович Клименко, настоящий русский патриот. На Соже шла переправа основных сил полка. Я подошел к Шапошникову и доложил, что все спецподразделения полка переправлены, только кухню в реке утопили. — «А мы вот никак машину с документами не вытащим…» Снежинский С. Т., командир роты 2-го батальона 409-го стрелкового полка: — Вечером командир полка в присутствии командира батальона отдал мне приказ: преодолеть с боем проходившее впереди шоссе, достичь реки Сож, занять на ее правом берегу оборону, разведать броды и обеспечить переправу наших войск в районе деревни Александровка. Шоссе перешли сходу, сопротивления противника почти не было. На дороге бойцы обнаружили толстый кабель, я приказал вырубить метров тридцать, чтобы парализовать связь противника. Вскоре мы вышли на Сож. На нашей стороне реки было несколько домов деревни. Определил место обороны, начали рыть окопы полного профиля. Справа, к самим домикам, оборону занял взвод лейтенанта Гитина, в центре — взвод младшего лейтенанта Симоненко, а слева — взвод младшего лейтенанта Жукова. Все взводные были кадровые, дело знали, и я их хорошо знал — вместе учились в училище. Только на второй день к вечеру пробилась часть нашего батальона и полка, переправилась также часть артиллерии, которая заняла позиции на другом берегу Сожа. Связь с артиллерией у меня была. Как положено, составил стрелковую карту района обороны роты. Несколько дней мимо нас проходили группы выходящих из окружения бойцов нашей дивизии… Похлебаев Г. Г., командир батареи 76-миллиметровых орудий 771-го стрелкового полка: — Еще на подходе к шоссе майор Московский собрал совещание командиров рот. Моя батарея была придана его батальону, поэтому позвали и меня. Майор Московский взял слово и сказал: «Что хотите делайте, но командовать сейчас батальоном я не могу». Операция предстояла серьезная, а он был смертельно уставшим. Брать на себя ответственность в такой момент — значит, подвергнуть риску всю операцию и жизнь сотен людей. Кроме того, ему и так было тяжело командовать батальоном: до войны Московский заведовал дивизионными складами и не имел командного опыта. Тогда старший политрук Андрианов предложил выбрать нового командира. Начальник штаба младший лейтенант Воробкин согласился с этим предложением. Все предложили выбрать меня. Итак, на какое-то время я стал командиром стрелкового батальона. Договорились скрыть это от бойцов, а майор Московский после прорыва снова будет командовать батальоном. Я попросил слова: «Если вы мне доверяете, то все приказы требую выполнять беспрекословно, тогда мы наверняка выйдем к своим». Послал к шоссе разведку из восемнадцати человек — к назначенному времени никто не вернулся. Через полчаса послал вторую группу во главе с политруком Андриановым, и эти не вернулись! Тогда решил больше никого не посылать, а идти вперед напролом. Пехоту двинул развернутым боевым порядком, а технику — по просеке. Идем медленно и очень осторожно. Подошли к шоссе метров на двадцать, можно перебегать, но не тут-то было! Только подошли к шоссе, а со мной было человек пятьдесят, застрочили автоматы. Стреляли с деревьев! Появились раненые. Принял решение: установить зенитные пулеметы и прочесать лес впереди. Через несколько минут около десятка «кукушек» повисли на деревьях, они были привязаны ремнями. В это время со стороны Пропойска послышался шум моторов. Майор Московский с одной ротой перебежал на ту сторону шоссе. Но вскоре показалась колонна мотоциклистов, стреляют из пулеметов и автоматов по обочинам на ходу, наугад. Подпустили их метров на семьдесят и из пулемета короткими и точными очередями — одного, второго, третьего. Нас немцам было не видно из-за деревьев, зато они на дороге — как на ладони. Немцы начали спрыгивать с мотоциклов, и бой разгорелся серьезный и надолго. Часа через два со стороны Кричева показались несколько легких танков. Поставили на обочину орудие, и наводчик Марычев два танка подбил, остальные отошли. После этого оставшиеся две роты и моя батарея перешли шоссе и быстро пошли к Сожу. Убитых в этом бою в батальоне было всего четыре-пять человек, но раненых много, в том числе и наводчик Марычев. Подошли к реке и узнали: батальон Леоненко тоже прошел шоссе… К реке большими группами подходили бойцы, повозки с ранеными и боеприпасами, упряжки с орудиями, автомашины. Руководили переправой начальник штаба 771-го полка капитан Шапошников и комиссар полка Васильчиков. Вскоре к реке стали выходить штаб и тылы дивизии… На Сож к тому времени вышли весь 771-й стрелковый полк, главные силы 278-го ЛАП полковника Смолина, батальон 409-го вместе со штабом полка, управление дивизии во главе с полковником Гришиным и некоторые другие подразделения. Вскоре к отряду гитлеровцев на шоссе со стороны Кричева подошло большое подкрепление — до двух батальонов пехоты на автомашинах. Проход через шоссе был снова закрыт, а главные силы гитлеровцев устремились по лесным дорогам к переправе, которую прикрывали батальон капитана Леоненко, батарея старшего лейтенанта Похлебаева и минометная рота лейтенанта Смирнова. Гитлеровцы прыгали с автомашин на ходу и развертывались в цепь, стреляя из автоматов… Иванов Е. В.: — Орудия взвода лейтенанта Агарышева были замаскированы в кустах. Какая нужна была выдержка, чтобы не выдать себя и подпустить их поближе! Когда гитлеровцы подошли на 40—50 метров, он скомандовал: «Беглый огонь! Картечью!» Такую картину боя пришлось увидеть за всю войну только раз. Представьте себе мысленно, что ватага полупьяных немцев численностью около роты, горланя и стреляя на ходу, бегут к реке, не замечая притаившихся в кустах орудий. Несколько десятков немцев было уничтожено в одно мгновенье, остальные повернули назад. Агарышев с группой бойцов поднялся в атаку, и наши солдаты уже штыками добивали обезумевших от ужаса немцев… Утром 20 июля с каждым часов к шоссе подходило все больше и больше наших частей, они немедленно шли в бой, на прорыв… Червов А. А., радиотехник батальона связи дивизии, капитан в отставке: — Наш батальон двигался за пехотой, и на подходе к деревне Александровка 1-я мы увидели большое скопление наших войск. С лесной высотки немцы вели по ним минометный огонь. Стоявший у дороги неизвестный мне полковник остановил нашу колонну и приказал уничтожить минометчиков. Немцы были без пехоты, и их быстро перекололи штыками. После этого мы проехали за деревню и поставили машины под соснами. Начальник штаба батальона старший лейтенант Волков пошел уточнять маршрут движения, как вдруг среди нас стали рваться снаряды. Стреляли из легкого танка, причем методично и жестоко. Стонали раненые, страх смешался с ожесточением. Мы отвечали из винтовок, поднялись в атаку, но пулемет пригвоздил к земле. Наконец, из башни танка показался немец и громко закричал: «Рус! Сдавайс!» И сразу же рухнул от десятка пуль. Вскоре в сосняке затарахтел мотор танка, и немцы ушли. Начштаба приказал заводить уцелевшие машины, а я с двумя бойцами погрузили раненых на повозку и двинулись следом. Вскоре присоединились к нашим артиллеристам, кажется, это был целый артполк. Всю ночь мы плутали по лесу, к шоссе подошли только на рассвете. Сразу же начался бой. По колонне ударили немецкие минометы, мины с противным визгом рвались вокруг. Из-за полотна дороги били танки, было видно только их башни. Наши артиллеристы вели по ним огонь прямой наводкой. И так продолжалось несколько часов. Сколько-то танков было подбито, но бой не утихал. С левой стороны нашей колонны группа смельчаков подпилила большую березу, росшую около шоссе, она упала и закрыла немцам путь и обзор. В разгар боя по цепи была подана команда: «Прорываться через шоссе под огнем противника!» Я в этот момент находился на обочине, деревья вокруг были искромсаны осколками, есть ли кто вокруг меня, было непонятно. Но по команде почти одновременно с земли поднялись десятки людей, рванулись вперед, за ними разъяренные вспененные кони, подхлестываемые ездовыми, с шумом вкатывались на шоссе и, гремя колесами, пролетали на другую сторону. Улучив момент, когда вслед за снарядом из танка дали длинную очередь, я бросился в противоположный кювет. В сотне метров лес обрывался поляной, вся она простреливалась. Но перед поляной уже развернулись четыре наших орудия и прямой наводкой быстро били по танкам. По поляне шириной метров триста, рассеявшись широким фронтом, бежали люди, неслись, обгоняя друг друга, упряжки, повозки. Три раза приходилось бросаться на землю, так как мины рвались совсем близко. За поляной начинался спуск к реке, покрытый лесом, тут уже можно было идти шагом, отдышаться. Люди на ходу раздевались и переплывали реку, кто как мог. К берегу подъехали несколько упряжек с орудиями, ездовые отцепляли передки и верхом переплывали реку. За Сожем я совершенно случайно встретил нашего комбата капитана Лукъянюка, а потом и других. Какая радость была — выйти к своим… Не всем и не сразу удавалось тогда перейти шоссе… Кишковский Е. А.: — На подступах к шоссе команда «Привал!». Вырыли щели, потому что боялись немецкой авиации, и … дружно заснули. Охрана проворонила — проснулись мы от пулеметного огня. Прямо по нам, спящим, стреляли два немецких броневика. Пулеметов у нас не было, одни винтовки, да и то у всех. Начштаба батальона Волков поднял нас в атаку на броневики, стали их даже окружать. В лобовую атаку на броневик шел мой друг Николай Компанеец из Днепропетровской области, бросил гранату, но не попал и был убит наповал пулеметной очередью. Но броневики, увидев, что мы их окружаем, ушли. Похоронил я своего друга наспех. Отличный был парень, в финской кампании участвовал, медалью «За боевые заслуги» был награжден… Но снова команда «Вперед!». Подошли к деревне Александровке 1-й, и попали под обстрел. Видел, как снаряды попадали в дома, что крыши разлетались. Слышу противный вой мины. Где она рванет? Упали, кто где стоял, а я сунул голову в куст. Мина упала у моего носа, и зашипела… Я долго не мог сдвинуться с места. Снова идем, все ближе шоссе. Рядом какие-то наши артиллеристы ведут беглый огонь. Снова команда «Привал!», были мы настолько уставшие, что тут же засыпали. Я заснул, не обращая внимания на близкий огонь орудий. Команды «Вперед!» не слышал, и проснулся ночью от холода. Осмотрелся — недалеко еще один спящий, наш батальонный портной Федосов. Разбудил его и пошли к шоссе. А там — немецкие машины одна за другой. Переходить шоссе побоялись. Пошли вдоль шоссе по кустарнику и встретили наших, двенадцать человек… Подразделения 624-го полка через шоссе выводил сменивший раненого майора Фроленкова комиссар полка Михеев… Дзешкович И. А., командир минометной роты 624-го стрелкового полка: — Послали сначала разведку к шоссе. Вернулись, говорят: «Сплошные танки гудят!». Когда я сам решил пробраться, то увидел такую картину: стоит танк на домкратах, гусеницы крутятся, пушка изредка постреливает. «Вот, — думаю, — подлецы, ведь просто издеваются над нами». От нашего батальона к тому времени осталось человек шестьдесят всего, остальные или погибли, или отстали. Шоссе мы переходили около десяти часов вечера, с боем. По обочинам стояло и валялось много разбитой техники всех систем. Я когда перебегал шоссе, то шинель потерял, и так об этом горевал. Мог бы жизнь запросто потерять, но тогда об этом не думал… В ходе боя на подступах к шоссе 3-й батальон 624-го полка попал в окружение, его комбат Лебедев был ранен, но командир взвода лейтенант Нагопетьян, принявший батальон, умело организовал прорыв. Группа смельчаков во главе с лейтенантом смело ринулась вперед, увлекая за собой остальных бойцов. Немцы бросали гранаты, но лейтенант Нагопетьян ловил их и бросал обратно. Несколько десятков гитлеровцев было убито в этом бою. Группа лейтенанта Нагопетьяна уничтожила шесть автомашин, разгромила штаб немецкого полка, были взяты ценные документы и 55 тысяч советских рублей, найденных в немецкой штабной машине. При переходе шоссе, когда передвижению мешали два танка, лейтенант Нагопетьян подполз к одному из них и поджег бутылкой с горючей смесью, был ранен, но сумел зажечь и второй танк. Своим мужеством лейтенант Нагопетьян фактически обеспечил выход батальона из окружения. Люди показывали чудеса мужества и стойкости. Лейтенант Лебедев из своего орудия уничтожил минометную батарею противника, а когда был убит наводчик, то сам встал за панораму и несколькими меткими выстрелами подбил один за другим три танка, чем обеспечил прорыв через шоссе своей части. Парторг 624-го полка Тарасов вывел из окружения 25 человек. По дороге его группа сожгла танк, бронемашину, уничтожила два мотоцикла и несколько гитлеровцев… жүктеу/скачать 2 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|