Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

391

Когда граф Сфорца появился в Лукке, флорентийцы отошли к Рипафратте,

граф же внезапно двинулся к Пешье, где наместником был Паоло да Дьяччето,

который, повинуясь больше страху, чем какому-либо более благородному

побуждению, бежал в Пистойю, и если бы Пешыо не оборонял Джованни

Малавольти, которому это было поручено, она неминуемо пала бы. Граф,

оказавшись не в состоянии взять ее одним ударом, направился в

Борго-а-Буджано и захватил его, а находящийся неподалеку замок Стильяно

сжег. Флорентийцы, видя это бедственное положение, прибегли к средству, не

раз уже их спасавшему. Зная, что когда с наемниками силой ничего не

сделаешь, их можно на что угодно склонить деньгами, они предложили графу

весьма значительную сумму, если он не только удалится, но и сдаст им город.

Граф, не надеясь больше выжать денег из Лукки, с легкостью решился извлечь

их оттуда, где они имеются.

позволяла ему честь, а просто оставить ее на произвол судьбы, если ему

выплатят пятьдесят тысяч дукатов.
Заключив такое соглашение, но желая, чтобы жители Лукки сами, так

сказать, оправдали его в глазах герцога, он оказал им содействие в свержении

тирана.

XXV

Как было уже сказано, в Лукке находился сиенский посол мессер Антонио

дель Россо. При содействии графа он, сговорившись с гражданами Лукки,

осуществил свержение Паоло; во главе же заговора стояли Пьеро Ченнами и

Джованни да Кивиццано. Граф обосновался за чертой города на берегу Серкьо, и

при нем находился сын тирана Ланцилао. Ночью хорошо вооруженные заговорщики

в количестве сорока человек явились к Паоло, который, услышав шум, с

удивлением вышел к ним и спросил, что им надобно. На это Пьеро Ченнами

ответил, что слишком уже затянулось правление человека, который навлек на

них войну, окружение неприятельскими войсками и угрозу гибели не от меча,

так от голода. Поэтому они решили сами собой управлять и пришли потребовать

у него город-

392

ские ключи и казну. Паоло ответил, что казна иссякла, ключи же и он сам

в их власти, он только просит их, чтобы его правление, и начавшееся, и

продолжавшееся без кровопролития, без него же и закончилось. Граф Сфорца

привез Паоло с сыном к герцогу, а тот заключил их в темницу, где они и

умерли.
Уход графа избавил Лукку от ее тирана, а Флоренцию от страха перед

графским войском. Тотчас же одни стали подготовляться к защите, а другие

возобновили атаки. Флорентийцы избрали военачальником графа Урбино, который

своими энергичными действиями вынудил Лукку снова обратиться за помощью к

герцогу, и тот, воспользовавшись тем же приемом, что с графом Сфорца, послал

к ним Никколо Пиччинино. Когда он подходил к Лукке, наши двинулись навстречу

ему вдоль берега Серкьо, и при переходе через реку произошла битва, в

которой мы были разбиты, и комиссар с немногими уцелевшими бежал в Пизу. Это

поражение повергло всю Флоренцию в уныние. Война, однако же, начата была по

общему согласию, поэтому гражданам некого было упрекать, и так как они не

могли наброситься на принявших решение о ней, то обрушились на руководивших

ею и снова извлекли на свет Божий все прежние обвинения против мессера

Ринальдо. Но хуже всего досталось мессеру Джованни Гвиччардини: его обвиняли

в том, что после ухода графа Сфорца он не поторопился закончить войну и что

не сделал он этого, так как его подкупили. Утверждалось, что он отправил к

себе домой значительную сумму денег, причем называли и тех, кто ее доставил,

и тех, кто принял. Вокруг этого дела поднялся такой шум, что обвинения

получили самую широкую огласку, и побуждаемый общественным мнением, а также

давлением со стороны враждебной партии, капитан народа вызвал обвиняемого в

суд. Мессер Джованни явился, хотя и крайне возмущенный, но родичи его, блюдя

свою честь, так энергично хлопотали, что капитан прекратил дело.

но захватила и пизанские земли, за исключением Бьентины, Кальчинайи, Ливорно

и Рипафратты, да и Пиза была бы захвачена, если бы вовремя не раскрыли

устроенный там заговор. Флорентийцы произвели некоторые изменения в своих

войсках и во главе их поставили Микелетто, ученика Сфорца. Герцог со

393

своей стороны не намеревался довольствоваться достигнутым и, чтобы

всемерно ухудшить положение Флоренции, убедил Геную, Сиену и владетеля

Пьомбино заключить между собою союз для защиты Лукки, а в качестве капитана

принять на жалованье Никколо Пиччинино. Последнее обстоятельство, однако же,

выдало все его замыслы. Тогда Венеция и Флоренция восстановили свой военный

союз: война снова открыто началась в Ломбардии и Тоскане, так что и там, и

тут произошли сражения с переменным для обеих сторон успехом. В конце концов

все настолько устали, что в мае 1433 года поневоле пришли к соглашению. По

заключенному тогда договору флорентийцы, луккцы и сиенцы, захватившие во

время военных действий друг у друга немало укрепленных замков, все их

оставили и каждый получил свои владения обратно.

XXVI

Пока шла война, в стенах города вновь закипели партийные страсти. После

кончины Джованни Медичи сын его Козимо стал проявлять к делам

государственным еще больший пыл, а к друзьям своим еще больше внимания и

щедрости, чем даже его отец. Так что те, кто радовался смерти Джованни,

приуныли, видя, что представляет собою его сын. Человек, полный

исключительной рассудительности, по внешности своей и приятный, и в то же

время весьма представительный, беспредельно щедрый, исключительно

благожелательный к людям, Козимо никогда не предпринимал ничего ни против

гвельфской партии, ни против государства, а стремился только всех

ублаготворить и лишь щедростью своей приобретать сторонников. Пример его был

живым укором власть имущим, он же сам считал, что, ведя себя таким образом,

сможет жить как человек не менее могущественный и уверенный, чем любой

другой, а если бы честолюбие его противников привело к какому-нибудь взрыву,

он оказался бы сильнее их и числом вооруженных сторонников, и народной

любовью. Возвышению его особенно деятельно помогали Аверардо Медичи и Пуччо

Пуччи. Аверардо смелостью, а Пуччо рассудительностью и осторожностью своей

весьма способствовали тому, что его окружало всеобщее расположение и ему

выпадали почетнейшие должности. Мудрость и осмотрительность Пуччо были так

широко известны, что даже их партия называлась не по имени Козимо, а по

имени Пуччо.