Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

410

Вот что приводит государство к гибели, но, когда предел бедствий

достигнут, вразумленные им люди возвращаются, как уже сказано было, к

порядку, если, впрочем, их не ввергает в беспомощность сила каких-либо

чрезвычайных обстоятельств. От тех же самых причин Италия то

благоденствовала, то бедствовала сперва при древних этрусках, затем под

владычеством римлян. И хотя затем, на развалинах Римского государства, не

возникло ничего, что могло бы каким-то образом превзойти его так, чтобы

Италия со славой благоденствовала под управлением доблестного государя, тем

не менее многими новыми городами и государствами, возникавшими на римских

развалинах, проявлено было столько доблести, что хотя ни одно из них не

сумело возобладать над другими, они оказались настолько хорошо устроенными и

упорядоченными, что сумели избавить и защитить Италию от варваров.
Если среди этих государств Флоренция не отличалась большими размерами,

она все же не уступала им ни во влиянии, ни в мощи. Пребывая в центре

Италии, будучи богатыми и всегда готовыми напасть на врага, флорентийцы либо

успешно завершали навязанные им войны, либо способствовали победе тех, на

чью сторону склонялись. Если воинственность этих новых государств не давала

флорентийцам долгое время наслаждаться миром, то и бедствия войны тоже не

бывали для них гибельны.
Нельзя, конечно, говорить о мире там, где государства постоянно

нападают друг на друга, но трудно также называть настоящей войной такие

распри, когда люди не умерщвляют друг друга, города не подвергаются разгрому

и не уничтожаются. Подобные войны велись вообще так вяло, что начинали их

без особого страха, продолжали без опасности для любой из сторон и завершали

без ущерба. Таким образом, воинская доблесть, обычно угасающая в других

государствах из-за долгих лет мирной жизни, в Италии исчезла вследствие той

низменной вялости, с которой в ней велись войны. Об этом ясно

свидетельствуют события за время с 1434 по 1494 год, которые здесь будут

изложены так, что читатель увидит, каким образом варварам снова была открыта

дорога в Италию и как случилось, что Италия сама отдалась им в рабство. И

если деяния наших государей и вовне и внутри страны отнюдь не вы-

411

зывают того восхищения, с коим мы читаем о деяниях древних, то с

несколько иной точки зрения они могут вызвать не меньшее изумление - каким

образом множество столь благородных народов могло быть обуздано воинской

силой, столь ничтожной и столь бездарно руководимой. И если в повествованиях

о событиях, случившихся в столь разложившемся обществе, не придется говорить

ни о храбрости воина, ни о доблести полководца, ни о любви к отечеству

гражданина, то во всяком случае можно будет показать, к какому коварству, к

каким ловким ухищрениям прибегали и государи, и солдаты, и вожди республик,

чтобы сохранить уважение, которого они никак не заслуживали. И, может быть,

ознакомиться со всеми этими делами будет не менее полезно, чем с деяниями

древности, ибо если последние служат великодушным сердцам примером для

подражания, то первые вызовут в тех же сердцах стремление избегать их и

препятствовать им.

II

Те, кто распоряжались судьбами Италии, действовали таким образом, что

когда согласие государей приводило к миру, его немедленно нарушали те, кто

держал в руках оружие, и в конце концов война никому не приносила славы, а

мир - покоя. Так, когда в 1433 году между герцогом Миланским и Лигой был

заключен мир, наемные солдаты, не желавшие прекращения военных действий,

обратились против Папского государства. В Италии имелись тогда две

значительные вооруженные силы: войска Браччо и войска Сфорца. Во главе одних

стоял Франчес-ко, сын Сфорца, во главе других - Никколо Пиччинино и Никколо

Фортебраччо. Почти все воинские отряды, находившиеся в Италии, входили в

состав одной из этих двух армий. Та, которую организовал Сфорца, имела

большее значение как из-за личных качеств графа, так и из-за данного ему

герцогом Миланским обещания женить его на своей побочной дочери госпоже

Бьянке. Расчеты на подобный брачный союз обеспечили ему значительное

влияние. После установления мира в Ломбардии эти войска стали под различными

предлогами нападать на папу Евгения. Никколо Фортебраччо действовал,

побуждаемый старинной враждой Браччо против папства, граф - по своим

честолюбивым расчетам, и в конце концов Ник-

412

коло произвел нападение на Рим, а граф захватил Марку. Римляне, отнюдь

не желавшие воевать, изгнали из своего города папу Евгения, который с

превеликим трудом и среди всяческих опасностей бежал во Флоренцию, где,

обдумав тяжелое положение, в котором находился, и видя, что итальянские

государи отнюдь не склонны ради него браться за оружие, которое они с такой

радостью сложили, заключил с графом договор и отдал ему Марку в ленное

владение, хотя граф к обиде, нанесенной папе захватом Марки, добавил еще и

поношения, ибо, обозначая место, откуда он писал своим людям, он по

итальянскому обычаю ставил по-латыни: "Из нашего Гирфалько Фирмано, против

Петра и Павла". Мало удовлетворенный получением ленного владения, он

домогался назначения гонфалоньером церкви, и папа Евгений на все согласился,

настолько предпочитал он опасностям войны постыдный мир. Став таким образом

другом папы, граф принялся теснить Никколо Фортебраччо, и в течение ряда

месяцев в землях Церковной области между ними происходили стычки,

приносившие больше ущерба папе и его подданным, чем самим воякам. Наконец

герцог Миланский предложил свое посредничество, и соперники договорились о

перемирии, по которому оба они становились в Церковной области владетельными

князьями.