Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

153

Так как многие придерживаются мнения, будто благо городов Италии

проистекает от римской Церкви, я хочу выдвинуть против этого мнения ряд

необходимых для меня доводов. Приведу два из них, чрезвычайно сильных и, как

мне представляется, неотразимых. Первый: дурные примеры папской курии лишили

нашу страну всякого благочестия и всякой религии, что повлекло за собой

бесчисленные неудобства и бесконечные беспорядки, ибо там, где существует

религия, предполагается всякое благо, там же, где ее нет, надо ждать

обратного. Так вот, мы, итальянцы, обязаны Церкви и священникам прежде всего

тем, что остались без религии и погрязли во зле.

погибели. Церковь держала и держит нашу страну раздробленной. В самом деле,

ни одна страна никогда не бывала единой и счастливой, если она не

подчинялась какой-нибудь одной республике или же какому-нибудь одному

государю, как то случилось во Франции и в Испании. Причина, почему Италия не

достигла того же самого, почему в ней нет ни республики, ни государя,

которые бы ею управляли, - одна лишь Церковь. Укоренившись в Италии и

присвоив себе светскую власть, римская Церковь не оказалась ни столь

сильной, ни столь доблестной, чтобы суметь установить собственную тиранию

надо всей Италией и сделаться ее государем; с другой стороны, она не была

настолько слаба, чтобы, боясь утратить светскую власть над своими

владениями, не быть в состоянии призывать себе на подмогу могущественных

союзников, которые защищали бы ее против всякого народа и государства,

становящегося в Италии чрезмерно сильным. В давние времена тому бывало

немало примеров. Так, при помощи Карла Великого Церковь прогнала

лангобардов, бывших чуть ли не королями всей Италии. В наше время она

подорвала мощь венецианцев с помощью французов, а потом прогнала французов с

помощью швейцарцев. Таким образом, не будучи в силах овладеть всей Италией и

не позволяя, чтобы ею овладел кто-нибудь другой, Церковь была виновницей

того, что Италия не смогла оказаться под властью одного владыки, но

находилась под игом множества

154

господ и государей. Это породило столь великую ее раздробленность и

такую ее слабость, что она делалась добычей не только могущественных

варваров, но всякого, кто только ни желал на нее напасть. Всем этим мы,

итальянцы, обязаны Церкви, и никому иному. А если кто пожелал бы на опыте

проверить истинность вышесказанного, ему следовало бы обладать такой силой,

чтобы иметь возможность переселить папскую курию, со всей тою властью, какой

она располагает в Италии, на земли швейцарцев, каковые ныне являются

единственным народом, живущим на манер древних, касается ли это их религии

или же порядков в их армии; он увидел бы, что порочные нравы означенной

курии за короткое время внесли бы больший разлад в эту страну, нежели любое

другое несчастие, которое могло бы когда-либо выпасть на ее долю.

Глава XVI

НАРОД, ПРИВЫКШИЙ ЖИТЬ ПОД ВЛАСТЬЮ ГОСУДАРЯ И БЛАГОДАРЯ СЛУЧАЮ СТАВШИЙ

СВОБОДНЫМ, С ТРУДОМ СОХРАНЯЕТ СВОБОДУ
Насколько трудно народу, привыкшему жить под властью государя,

сохранить затем свободу, если он благодаря какому-нибудь случаю ее обретет,

как обрел ее Рим после изгнания Тарквиниев, показывают многочисленные

примеры, содержащиеся в сочинениях древних историков. Трудности эти понятны,

ибо подобный народ является не чем иным, как грубым животным, которое мало

того что по природе своей свирепо и дико, но вдобавок вскармливалось всегда

в загоне и в неволе; будучи случайно выпущенным на вольный луг и не

научившись еще ни питаться, ни находить места для укрытия, оно делается

добычей первого встречного, который пожелает снова надеть на него ярмо.
То же самое происходит с народом, который, привыкнув жить под властью

других, не умея взвешивать ни того, что полезно обществу, ни того, что идет

ему во вред, не понимая государей и не будучи понятым ими, вскоре снова

склоняет выю под иго, зачастую оказывающееся еще более тяжким, нежели то,

которое он только что сбросил. С подобного рода трудностями сталкивается

155

народ, не подвергшийся нравственной порче. Ибо народ, полностью

развращенный, не то что малое время, но вообще ни минуты не может жить

свободным, как об этом и будет сказано несколько дальше. Теперь мы станем

рассуждать о народе, в который развращенность не проникла еще достаточно

глубоко и который более добр, чем испорчен.

вот в чем: государство, ставшее свободным, создает партию своих врагов, а не

партию друзей. Партию его врагов образуют все те, кто извлекал для себя

выгоду из тиранического строя, кормясь от щедрот государя. Когда у них

отнимается возможность для злоупотреблений, они теряют покой и оказываются

вынужденными пытаться восстановить тиранию, дабы вернуть себе власть и

влияние. Освободившееся государство не приобретает, как я уже говорил,

партии друзей, ибо свободная жизнь предполагает, что почести и награды

воздаются за определенные и честные поступки, а просто так никто не получает

ни почестей, ни наград; когда же кто-нибудь обладает теми почестями и

привилегиями, которые, как ему представляется, он заслужил, он никогда не

считает, что чем-то обязан людям, которые его вознаградили.

никем не сознаются, пока они не отняты; заключаются же они в возможности

свободно пользоваться собственным добром, не опасаться за честь жены и

детей, не страшиться за свою судьбу; но ведь никто никогда не сочтет себя

обязанным тому, кто его не обижает.
Итак, как было выше сказано, свободное, заново созданное государство

приобретает партию врагов и не приобретает партии друзей. И если кто

пожелает избавиться от такого рода неудобства и устранить неурядицы, которые

несут с собой вышеозначенные трудности, то для него нет более действенного,

более надежного, более верного, более необходимого средства, нежели убить

сыновей Брута. Они, как свидетельствует история, были вместе с другими

римскими юношами подвигнуты на заговор против родины только тем, что не

могли пользоваться при консульской власти исключительными привилегиями,

доступными им при власти царей. Таким образом, свобода