Армейский опыт духовного развития

Не хочу кривить душой - за время срочной службы я мало, чем пополнил содержание своего духовного мира по сравнению с тем, что я приобрёл за время учёбы в техникуме. Более того, многое приобретённое ранее при однообразии военной службы и соблюдении обязанностей уставных отношений утратило своё значение в моей военной жизни. Не секрет, что в армии в отношениях между начальниками и подчинёнными во многом царит солдафонство, часто нецензурщина, слепое подчинение солдат воле командира. При таком положении не до творчества, снижается общая культура поведения, да и нравственные устои. Вместе с тем, я не согласен с нынешними утверждениями некоторых интеллигентов, что военная служба - это пустое времяпровождение, которое ничего не даёт ни уму, ни сердцу. Военная служба учит человека самодисциплине, самостоятельности и ответственности не только за себя, но и за свой коллектив, общество в целом. Служивый человек надёжен и верен, на него можно положиться, он не станет делать подлости, он подставит плечо в трудный момент. Весь военный быт делает из молодого человека настоящего мужчину, который вступится за слабого, приведёт к порядку злодея. Всякий здоровый мужчина просто обязан пройти военную службу, иначе он не может считать себя защитником отечества и своих близких.

В повседневности военного быта трудно было что-то отнести к пополнению содержания моего духовного мира. Складывающиеся нравственные принципы боевого товарищества можно считать положительными, а что-то в духовности просто работало вхолостую. Сперва я считал дни службы, затем месяцы, длительное время вообще не обращал внимания на срок службы, лишь летом 1954 года стал прикидывать, сколько же месяцев мне осталось служить? Духовный мир солдата призваны были обогатить систематически проводимые политзанятия. Эти занятия проводил командир взвода, в основном по международным событиям. Изучали мы так называемые «десять сталинских ударов». Об этих ударах я узнал ещё в техникуме при изучении истории СССР. Речь идёт о главных стратегических битвах Отечественной войны по разгрому крупных группировок фашистских войск. Теперь спорят, надо ли эти удары Красной Армии называть сталинскими? Конечно, эти операции готовились не только Сталиным, они были результатом коллективного творчества военачальников. Поскольку же Сталин был Верховным главнокомандующим, то без его приказа такие операции не проводились. Поэтому все эти операции проводились от имени Сталина. С моим переходом на работу в службу ПДС я больше на политзанятиях не присутствовал. Со своими подчинёнными сам проводил политические беседы.

Пожалуй, главным в укреплении моих духовных устоев в период срочной военной службы было приобщение к регулярному просматриванию основных газетных изданий. Ещё в техникуме я начал иногда просматривать газеты. Но при отсутствии системы и нужных знаний международной жизни и событий в стране такие просмотры газет мало что давали. На военной службе, особенно в период службы в управлении полка, я взял за правило ежедневно просматривать основные центральные издания газет, такие как «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Красная Звезда» и др. Оказалось, следить за газетными публикациями - дело не простое, оно требует системности и последовательности. Только в этом случае начнёшь ориентироваться в тонкостях политической и общественной жизни в стране и за рубежом. Мало - помалу в течение полутора - двух лет я научился ориентироваться в публикациях, усматривать новизну, актуальность и значимость происходящего. В полковой библиотеке набор художественной литературы был крайне беден. Поэтому свои знания пришлось расширять в основном за счёт систематического чтения центральных газетных изданий. Вместе с тем я продолжал испытывать постоянную потребность в расширении знаний, но кроме газет я не видел для этого других источников. В полку два раза в неделю демонстрировались художественные кинофильмы, большинство из них я видел ещё «на гражданке». Иногда я посещал городской кинотеатр (конечно, только зимой), где тогда демонстрировали серии трофейного фильма «Тарзан», наши новые фильмы «Кубанские казаки» и др. И всё-таки в то время основным источником новой информации для меня являлись газеты. Парашютный склад был за территорией расположения полка, по пути туда работал газетный киоск, там я покупал набор газет и вечером их внимательно просматривал. В кармане у меня всегда были свежие газеты.

Из газет я черпал сообщения о ходе выполнения первого послевоенного пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР. О предвоенных пятилетках я слышал, но тогда ещё ничего в этом не понимал. Послевоенная пятилетка стала первой, которую я воспринимал вполне осознанно. Было понятно, что после военной разрухи пятилетний план приобретает исключительно большое значение для восстановления народного хозяйства, от чего зависит улучшение жизни людей. Поэтому было приятно читать сообщения о восстановлении в западных районах страны заводов и фабрик, жилья в городах и сёлах, работы колхозов и совхозов и многого другого. В газетах публиковались корреспонденции о достижениях конкретных тружеников, бывших фронтовиков, ударников соцсоревнования, женщин и подростков, лучших колхозных и совхозных коллективов. Итог пятилетки был впечатляющим. Всего за пять лет был достигнут довоенный уровень состояния народного хозяйства страны. С высоты нынешней истории особо видны преимущества социалистической системы народного хозяйства. За войну промышленное производство страны упало на 38%, и это отставание было преодолено всего за пять послевоенных лет. В результате так называемых «демократических» реформ в 90-е годы промышленное производство страны в мирных условиях упало почти на 60%, и пока не видно, чтобы было стремление восстановить нашу былую индустриальную мощь. За первую послевоенную пятилетку были восстановлены все заводы и фабрики, уничтоженные немецкими захватчиками, тепло- и электростанции, железные дороги. На глазах преображались разрушенные города и сёла, повсюду оживали жилые комплексы, восстанавливались городские и сельские коммуникации, начал нормально функционировать городской и пригородный транспорт, заново отстраивались сельские населённые пункты. Колхозы и совхозы стали получать тракторную и другую сельскохозяйственную технику, вошло в нормальную жизнь растениеводство и животноводство. Была полностью восстановлена и начала работать на полную мощь Днепровская гидроэлектростанция. Служа на Украине, мы были очевидцами, как на глазах преображались города и сёла. Всё это вселяло веру советских людей в улучшение их жизни в ближайшей перспективе.

С большим интересом я следил за публикациями о ходе XIX съезда ВКП(б). Ведь очень большой перерыв был между XVIII и XIX съездами партии. За это время произошли колоссальные изменения в жизни советских людей, трагедия военных лет и послевоенные трудности. Поэтому интерес представляла дальнейшая стратегия партии по развитию страны и улучшению жизни людей. Являясь членом партии, я сознательно относился к работе съезда, к тем перспективам, которые он намечал. В глаза бросались гигантские замыслы на ближайшую очередную пятилетку по развитию всех отраслей хозяйства страны, улучшению благосостояния народа. Остро стояла проблема энергетики, поэтому особое внимание в очередном плане уделялось строительству гидроэлектростанций. В нашей стране множество великих рек, а гидроэлектростанции являются самым дешёвым источником электроэнергии. Намечалось строительство целого каскада электростанций на Волге, в первую очередь вблизи моего родного города Куйбышева. Был разработан так называемый сталинский план посадки защитных лесонасаждений в лесостепных и степных районах европейской части страны. Лесопосадки должны были защитить огромные сельскохозяйственные территории от суховеев, осуществлять снегозадержание для накопления влаги на полях. Сегодня можно спорить о целесообразности этих работ. Я думаю, что осуществлённые в то время лесопосадки были уникальным явлением, сыгравшим большую роль в обеспечении устойчивости сельского хозяйства. К сожалению, эти масштабные работы носили разовый характер. Но если мы в современной цивилизации должны заботиться о сохранении природы, то работа по производству искусственных лесонасаждений должна стать нормой жизнедеятельности современного человечества. С развитием энергетики уже в рассматриваемый период на железных дорогах стали переходить в пригородном сообщении от паровозной к электротяге. Со временем электровоз должен будет полностью заменить устаревшую паровозную технику. Здесь я обратил внимание на те факторы, которые в тот период оставили глубокий след в моём сознании и надолго остались в памяти.

Сталин очень редко выступал на публике, поэтому его очередные выступления воспринимались как важное событие в жизни страны. Тогда эти выступления называли историческими. Сталин не стал делать доклада на XIX съезде партии, ограничившись лишь выступлением в заключительной части съезда. Его речь на съезде была полна оптимизма и заботы о будущем партии и дела социалистического строительства. У меня тогда сложилось впечатление, что Сталин своим выступлением как бы сделал своё политическое завещание партии. Действительно, после этого выступления Сталин публично более не выступал. Правда, тогда в разное время были опубликованы в печати его знаменитые статьи: «К вопросу о языкознании» и «Экономические проблемы СССР». Данные работы Сталина широко обсуждались в партийных коллективах, изучались на политзанятиях как последние гениальные указания вождя. Я не берусь сегодня судить о научной ценности этих работ. Замечу лишь, что Сталин, постоянно интересуясь содержанием художественной литературы и неплохо разбираясь в ней, заботился о чистоте, в первую очередь, русского языка, об искусстве доносить передовые идеи до сознания широких масс людей. Сталин заметил необходимость изменений и в экономической политике на новом этапе развития страны. Думаю, что в «Экономических проблемах…» он выступил не столько как экономист, сколько как политик, заботящийся о том, чтобы в новых условиях социалистическая экономика не давала сбоев.

На XIX съезде партии было принято решение впредь именовать партию Коммунистической Партией Советского Союза (КПСС). Новое название партии полностью отвечало изменившимся условиям: отпала необходимость считать её только большевистской, поскольку большевизм исчерпал себя и утратил актуальность в новых исторических условиях. Было также принято решение произвести замену партийных билетов в соответствии с новым названием партии. Я получил новый партийный билет, который всегда неразлучно имел при себе многие годы.

Служба моя подходила к завершению, оставалось служить 3-4 месяца, я думал по возвращении домой вернуться на учёбу в техникум. В начале 1954 года мой младший брат Кузьма был призван на военную службу и тоже попал в воздушно-десантные войска. Но ему не повезло: на одном из первых прыжков он серьёзно повредил ногу, его комиссовали и перевели для дальнейшей службы в одну из сухопутных частей на Кавказ. Родители дома остались одни, хотя отец ещё работал. Моя демобилизация была кстати. Но где-то в конце июля неожиданно меня вызвали в политотдел дивизии на беседу. Принял меня начальник политотдела и сказал, что пришла разнарядка подобрать военнослужащего в военно-морское политическое училище. Для этого требуется партийность и образование. По этим данным из полка я подходил на такую роль один. Я сказал, что собрался демобилизоваться, что меня ждут родители. Начальник политотдела спросил, что я собираюсь делать дома, я ответил, что буду завершать учёбу в техникуме. Он начал меня убеждать, что стать офицером военно-морского флота совсем неплохо, что на флоте я разовьюсь быстрее, и при моём отношении к службе всё будет в жизни хорошо. Я попросил время подумать, мне дали 15 минут. Выйдя из кабинета, я встретил офицера секретной службы из нашего полка, который мне посоветовал не раздумывать и соглашаться. Для себя же я прикинул, что всю жизнь мечтал о флоте, теперь сама судьба даёт возможность осуществить эту юношескую мечту. Я дал согласие, тут же заполнил необходимые документы и стал ожидать вызова в училище.

Недели через три меня вновь вызвали в политотдел дивизии, где вручили вызов из училища, сказали, чтобы я срочно оформил проездные документы и выехал в Киев, где расположено это училище. В политотделе меня познакомили ещё с одним младшим сержантом из другого полка, которого направляли в это же училище. Наутро мы добрались пешком до Кривого Рога, там сели в поезд и через сутки были в Киеве. Этот город нам был незнаком, мы решили доложить в училище, что прибыли, затем побродить по городу. Училище располагалось в нескольких зданиях на Подоле, недалеко от Днепра. В училище нас сразу же поставили дневалить в основном корпусе, ибо все курсанты были на практике на флотах. Суток через двое таких набралось около сотни человек, нас рассадили в грузовые автомобили и вывезли за город в летний лагерь, расположенный на горе над Днепром. Там оказалось ещё сотни две абитуриентов. В последующие дни мы проходили медицинскую комиссию, по результатам которой более половины желающих были забракованы и отчислены по состоянию здоровья. Оставшиеся приступили к сдаче вступительных экзаменов по русскому языку, истории СССР и Конституции СССР. Конечно, к экзаменам принимающие преподаватели относились с пониманием, ведь приехавшие из армии и флотов по многу лет не учились. Я по диктанту получил удовлетворительную оценку, а по истории и Конституции СССР – отличные. Осталось пройти мандатную комиссию. Нас снова привезли в училище, где в кабинет начальника училища вызывали по одному и решали вопрос о зачислении. Я вновь задумался, надо ли соглашаться на учёбу, это ведь ещё на 25 лет службы. Меня к тому же ждали дома, куда я не сообщил о возможности учёбы в военном училище. Будущие однокашники всё делали, чтобы рассеять мои сомнения. Наконец меня вызвали на комиссию, где мне однозначно предложили согласиться на зачисление в училище. Я такое согласие дал, попросив отпустить меня в часть для сдачи всех дел. Меня зачислили в училище и дали неделю отпуска для поездки в часть.

В своей части я сдал все числящиеся за мной дела, снялся с партийного учёта. В моей персональной книжке о прыжках с парашютом числилось 59 прыжков. На следующее утро планировались прыжки батальона с самолёта. Я попросил своего начальника разрешить прыгнуть в последний раз, тогда у меня будет 60 прыжков. Почему-то меня все начали отговаривать, мол, зачем тебе всё это, твоя судьба теперь - море. Я настаивал и мне разрешили. Прыжок прошёл вполне обыденно, я вернулся в часть, мне записали 60-й прыжок и выдали соответствующую справку о количестве и характере прыжков. Заключительный прыжок и явился моим прощанием с десантными войсками. Вечером по русскому обычаю посидел со своими друзьями на лужайке, немного выпили, мне пожелали счастливой службы, попели десантные песни, мне говорили, чтобы за морской службой я не забывал о родном десанте. Утром мы распрощались, я окончательно покинул свою воинскую часть, отправившись в доселе неизвестный мне мир военно-морской службы.

В заключение обучения были проведены тактические учения всего курса, после чего нам выдали новое флотское обмундирование, «старички» показали, как его привести в порядок, отгладить, подогнать, пришить погоны и нашивки на рукавах. Когда всё было готово, нас на машинах перевезли в училище, построили для принятия присяги молодыми. После принятия присяги был праздничный обед в столовой. Нас рассадили по четыре человека за столики, накрытые скатертями. Перед каждым лежали тарелка, вилка, ложка, нож, посреди стола стояла ваза с яблоками и виноградом. Обо всём этом я говорю потому, что за 3,5 года службы в армии я забыл про скатерти, ножи, вилки. В столовой за стол мы садились по 30 человек, ложку всегда носили в кармане или за голенищем сапога. О яблоках и винограде можно было только мечтать. Безусловно, такая резкая перемена не могла не отразиться на нашем умонастроении. Я тогда подумал, что за годы армейской службы мы забыли про культуру приёма пищи, этому надо заново учиться. В этот же день мы вернулись в лагерь, наутро всё имущество подготовили к сдаче на склад, затем нас окончательно перевезли в училище. Здесь ротам отвели свои кубрики, мы расставили двухъярусные кровати, получили и заправили постели, форму первого срока сдали в баталерку, нам выдали повседневную форму, бывшую в употреблении, в пирамиды разместили своё личное оружие (карабины). На этом, собственно, мы завершили подготовку к регулярным занятиям.

Каждый взвод для постоянных занятий имел свой класс, где у курсантов за столом было своё место. В столе мы хранили тетради и письменные принадлежности. За столом сидели по трое. На столе было по две чернильницы, авторучки тогда были ещё не в обиходе. Поэтому писали мы обычными ручками со сменными перьями. Кроме классов, в училище было множество кабинетов по специальным дисциплинам. По программе за 3 года мы должны были изучить устройство различных типов надводных кораблей и подводных лодок, штурманское дело, средства связи, артиллерийское, минное и торпедное вооружение, дизельную и электромеханическую технику. Программа предусматривала изучение военно-морского искусства, тактику военно-морского флота, корабли, авиацию и вооружение вероятного противника. Нас познакомили с устройством атомной бомбы и её поражающими факторами. По всем этим дисциплинам мы вели секретные тетради, которые ежедневно сдавались в секретную часть. В целом училище давало среднее специальное образование. Поскольку из нас готовили политработников, то основными дисциплинами для нас являлись история КПСС, политическая экономия, философия, экономическая и политическая география, партийно-политическая работа, иностранный язык. Названные дисциплины изучались по программе высших учебных заведений, по ним много отводилось часов для лекций и самостоятельной работы с рекомендованной литературой. Особое внимание обращалось на самостоятельную работу с марксистско-ленинской литературой. Занятия планировались на 6 дней в неделю. Ежедневно было по 6 лекционных часов и после послеобеденного сна 4 часа отводилось на самостоятельную подготовку. Такую психологическую нагрузку не каждый курсант выдерживал. Уже в конце первого курса появились два или три курсанта, беседующие сами с собой. Их комисовали и отчислили из училища.

Предусматривался и отдых для курсантов. Не занятые в нарядах могли три раза в неделю уволиться в город: в среду и субботу с 19 до 23 часов, а в воскресенье с 10 до 24 часов. Женатые курсанты увольнялись на субботу и воскресенье с ночёвкой дома. В эти дни курсанты стремились ничем серьёзным не заниматься, регулярно посещали киевские театры, концертные залы, знаменитые музеи, чаще всего ходили в кинотеатры. Молодые курсанты посещали общежития вузов города, где знакомились со студентками, молодыми киевлянками. Наши курсанты в городе расценивались как положительные серьёзные женихи, не случайно большинство неженатых курсантов обзавелись семьёй именно в Киеве. Я считаю, что после длительного отчуждения от культуры в период срочной службы само пребывание в Киеве, посещение его культурных центров обогатило мой духовный мир. Общение с культурными людьми, беседы о культурных ценностях с курсантами, сама обстановка вежливости и нравственности в училище подняли во мне духовные силы, заставили увидеть в себе пробелы в культурном воспитании, оценить прошлое и увидеть лучшее будущее. Мой язык стал освобождаться от солдатского жаргона, я учился формулировать мысль грамотно, учитывая правила определённого этикета и нравственности. В этом смысле мой духовный мир стал богаче и интересней.

Систематические занятия в училище начались с 1 октября, когда курсанты второго и третьего курсов вернулись с флотской практики и из отпусков. После первой недели занятий нам разрешили увольнение в город. Мы, первокурсники, с городом ещё не были знакомы. Я надел форму первого срока, посмотрел на себя в зеркало, увидел отражение: «матрос картинка и брюки клёш». Решил в городе сфотографироваться. Со мной вместе пошёл помощник командира нашего взвода мичман Анатолий Мохов. Мы с ним обратили внимание друг на друга с самого начала, подружились и были в добрых отношениях до конца учёбы в училище. Анатолий пришёл на флот юнгой, после служил срочную службу на Каспийской флотилии, здесь же остался на сверхсрочную службу в звании мичмана. В училище штатных офицеров командиров взводов предусмотрено не было, поэтому помкомвзвода из курсантов фактически являлся командиром взвода. Анатолий сразу зарекомендовал себя строгим и требовательным командиром, поэтому курсанты его несколько побаивались. Он лишь со мной нашёл духовное родство и делился своими проблемами. Выйдя из училища, мы вскоре пешком поднялись к Крещатику, увидели первую фотомастерскую и сфотографировались. Пожалуй, эта фотография получилась лучшей за всю мою жизнь. Во всяком случае она мне нравилась больше по сравнению со всеми остальными. Впервые мы прошлись по знаменитому киевскому Крещатику. Во время войны он был разрушен до основания. Теперь он изобиловал многоэтажными зданиями, каждое из которых отличалось своей прекрасной оригинальной архитектурой и отделкой. Стены сверкали разноцветьем в лучах заходящего солнца. Такой дивной красоты я ещё не видел. Побродив по Крещатику, мы решили посетить стереокино, которое я тоже видел впервые. Словом, с первого взгляда город Киев на нас произвёл хорошее впечатление. Но это было лишь начало знакомства с городом.

Пока я оформлялся в училище и проходил всю подготовку к учёбе, месяца три домой не писал писем, откладывая напотом. Получив фотографии, я наконец написал родным письма, сообщил, что поступил учиться в военно-морское училище, что ещё на год откладывается наша встреча, и выслал свою фотографию во флотской форме. Реакция на моё решение была отрицательной, особенно критично к нему отнеслась сестра Шура. Она обвинила меня в том, что я не забочусь о старых родителях, что, оставшись служить, я их тем самым бросил на произвол судьбы. Мне было странно всё это читать, ведь меня дома не было не по моей вине 3,5 года, а старшие брат и сестра жили с родителями в одном городе. Кто же кого бросил? Я вежливо отписался и не стал обострять отношения. Собственно, за годы службы я отвык от дома, ощутил свою обособленность. Ещё будучи на гражданке, я научился самостоятельно решать все свои перспективные проблемы. Поэтому реакция родственников на мою учёбу для меня была не новостью. Да и менять что-либо в своей судьбе я уже не имел возможности, ибо, как говорят, жребий был брошен. Я обязан теперь себя настроить на пожизненную службу отечеству. Кроме того, я начал готовиться к службе на военно-морском флоте, о чём мечтал ещё с детства. Мне было всего 23 года, личной семьёй не обременён, физически здоров, нравилось дело, чему решил себя посвятить, от меня зависит моё будущее, мне хорошо даются все знания, учёба идёт спокойно и легко. Чего же желать лучшего? Уже в большом возрасте, оценивая тот период своей жизни, я пришёл к выводу, что именно тогда я был по-настоящему счастлив.

По мере изучения флотских дисциплин мы, пришедшие не с флота, овладевали флотской терминологией. Начиная с устройства корабля, надо было знать наименования его конструктивных объектов, например, киля, форштевня, ахтерштевня, шпангоутов, палуб, фокмачты, гротмачты, бизаньмачты, ватерлинии и т.д. и т.п. Флотский язык необычен, без его знания и умения им пользоваться флотская общественность в свои ряды не принимает. В связи с незнанием этого языка над молодыми матросами, да и офицерами на кораблях обычно подшучивают. Я с головой окунулся в изучение устройства корабля, особенностей классов и типов кораблей, их технического и боевого оснащения. Особо мне понравилось штурманское дело, навигационное оборудование и инструментарий для определения места корабля в море. Сложным по устройству оказалось артиллерийское, минное и торпедное вооружение кораблей. Надо было на глаз, по очертаниям, научиться определять класс корабля: линкор, крейсер, эскадренный миноносец, тральщик, сторожевой корабль, бронекатер и др. По форме надо уметь определить тип самолёта, приближающегося к кораблю, знать его вооружение и как с ним кораблю данного класса бороться. Корабль, какого бы класса он ни был, - это плавучий город, со всем его техническим и жизненным обеспечением. Живучесть корабля есть в то же время и безопасность каждого моряка, всей его команды. Поэтому каждый член команды, от матроса до командира, обязан сделать всё возможное и невозможное для обеспечения безопасности своего корабля.

В училище все были коммунисты, правда, на первом курсе из 300 курсантов членами КПСС было всего человек 30-40, остальные являлись кандидатами в члены КПСС. В конце учебного года встала проблема приёма из кандидатов в члены КПСС, так как имеющих партийный стаж более трёх лет было всего 6-7 человек, в их числе был и я. Ежедневно приходилось писать по несколько рекомендаций для вступления из кандидатов в члены КПСС. Я хорошо знал курсантов своей роты, из других рот слабее. Поэтому дача рекомендаций превратилась в определённой мере в формальность, что не соответствовало требованиям устава партии. Вместе с тем дух партийности царил в оценках поведения и отношений между курсантами, т.е. повышенной ответственности за учёбу, службу, дисциплину, нравственность, отношение к женскому полу, семье и т.п. Ведь по уставу партии коммунист в ответе за всё происходящее с ним и с его окружением. Коммунисту есть до всего дело. Можно по-разному к этим требованиям относиться, но, однозначно, коммунист должен бороться за справедливость, за высокие нравственные нормы в отношениях между людьми. Из нас готовили политработников, которые всей своей жизнью должны показывать пример человечности и справедливости в решении любых проблем корабельной жизни.

Теоретической базой нашей будущей работы должны были стать знания по основным дисциплинам училища: истории КПСС, политической экономии, философии, основам партийно-политической работы. Уже на первом курсе мы начали рассматривать историю политической борьбы второй половины XIX века в России, борьбу различных политических течений, выражающих интересы различных социальных слоёв общества. Поскольку в России XIX века быстрыми темпами начало развиваться промышленное производство, то остро встал вопрос о судьбах рабочего движения в нашей стране. Интересы рабочего класса выражало социал-демократическое движение, но в нём шла борьба течений, тяготеющих либо к реформизму, либо к революционному преобразованию общества при руководящей роли рабочего класса. На этой основе и возник ленинизм как марксистское учение о роли рабочего класса в ликвидации эксплуатации человека человеком в условиях России. Только теперь я увидел путь целесообразного и рационального изучения трудов Ленина: параллельно с изучением истории коммунистической партии. При таком подходе каждая теоретическая работа, каждая статья Ленина приобретали определённый смысл в решении стоящих конкретных политических проблем. Работая над рекомендованными трудами классиков марксизма-ленинизма, мы овладевали теорией политической борьбы партии рабочего класса в постоянно меняющихся условиях классовой борьбы. Уже на теоретическом уровне я начал осмысливать роль Октябрьской социалистической революции в строительстве ранее невиданного общества без эксплуатации человека человеком.

В училище я впервые начал знакомиться с политической экономией Маркса, явившейся теоретическим обоснованием необходимости преодоления частнособственнических амбиций в обществе, являющихся экономической базой эксплуатации и порабощения непосредственных производителей материальных благ. Частная собственность породила классовое деление в обществе, возвышение богатого меньшинства над огромными массами обездоленных людей. В связи с этими идеями мы начали изучать фундаментальный труд Маркса «Капитал». Только теперь я начал осознавать величие научного подвига Маркса и Энгельса, раскрывших механизм капиталистического способа производства. На меня особое впечатление произвела марксова теория прибавочной стоимости, являющейся источником капиталистического обогащения за счёт неоплаченной доли труда рабочих. Без политической экономии Маркса нельзя увидеть роли рабочего класса в революционной борьбе за ликвидацию эксплуататорского общества и построение бесклассового общества.

На первом курсе философию мы начали изучать в соответствии с параграфом из краткого курса истории ВКП(б) «О диалектическом и историческом материализме». Здесь речь шла о 4 чертах марксистского диалектического метода и 3 чертах марксистского философского материализма. Кстати, среди черт диалектического метода не нашёл отражения важнейший закон диалектики, закона «отрицания отрицания». Но об этих тонкостях философии тогда мы не знали. Мы также ничего не знали об истории развития философской мысли. Поэтому воспринимали философскую мудрость так, как её нам давали. На следующем курсе резко изменилась ситуация в изучении философии, но об этом несколько ниже. Скажу лишь, что названные теоретические науки я воспринимал как великое мудрое откровение, которое необходимо для внутренней убеждённости в том деле, которое собираюсь сознательно делать в последующей жизни.

Чтобы лучше ориентироваться в военно-морском флоте, у себя во взводе мы составили таблицы классов и типов кораблей, их тактико-технических данных, вооружения, типов самолётов морской авиации и их вооружения, кораблей и авиации вероятного противника (США, Англия). Таблицы сфотографировали, чтобы книжечкой держать в кармане, и разучивали, как таблицу умножения. Здесь были сотни цифр, которые мы помнили и свободно в них ориентировались. Всё это необходимо знать для лучшего понимания тактики военно-морского флота. Мы также изучали азбуку Морзе, учились отстукивать её на ключе, быстро разбирать переданное и давать нужный ответ. Ежедневно тренировались в овладении флажковым и световым семафором, что для каждого моряка является святой обязанностью.

В училище шёл напряжённый учебный процесс. Перед Новым годом прошла переаттестация всех, пришедших на флот из армейских частей. Так, например, из сержанта я стал старшиной первой статьи. Само собой разумеется, мы аккуратно несли службу по курсу, в карауле, готовились к парадам, следили за своей гигиеной, опрятностью формы, участвовали в спортивных мероприятиях, тренировались совершать марш-броски по тревоге и т.п. Военный человек должен уметь успевать везде и во всём. К весне мы сформировали шлюпочные команды, и как только сошёл лёд, начали тренироваться для соревнований по шлюпочным гонкам. Кстати, наша шлюпка, которой командовал мичман Мохов, в команде которой были Анатолий Белоус, командир первого отделения, я и другие, по итогам соревнования в училище заняла первое место. Забегая вперёд скажу, что, будучи на практике в Севастополе, наша шлюпка в соревнованиях обошла даже лучшую офицерскую шлюпку севастопольской базы. Вся команда шлюпки сдала нормы на второй разряд по шлюпочным гонкам. В зимнюю сессию по всем предметам я получил отличные оценки, в весеннюю сессию эти показатели мною были успешно подтверждёны.

Из курсантов нашего курса был сформирован батальон для участия в парадах киевского военного гарнизона. К каждому параду мы готовились по полтора - два месяца, по два часа ежедневно. Батальон строился в шеренгу по 16 курсантов и в глубину колонны по 10 шеренг. От училища на парадах участвовало три батальона. Парады проводились на Крещатике 1 мая и 7 ноября. В 1954 году дополнительно был проведён парад войск гарнизона в честь 300-летия воссоединения Украины с Россией. Всего в Киеве я участвовал в 7 парадах. Каждый раз моряки были одеты по форме 3, т.е. в чёрных брюках, синих форменках и чёрных бескозырках. Курсанты были в белых перчатках, с боцманскими дудками на груди и карабинами. Наши батальоны всегда замыкали колонну батальонов других родов войск. Поэтому мы должны были проходить по Крещатику наилучшим образом, завершая парад и производя впечатление на киевлян, его зрителей. Подготовка к парадам наилучшим образом отражалась на нашей строевой выправке, подтянутости, аккуратности. Незнакомые люди мне до сих пор говорят: «Вы, наверное, были кадровым военным, судя по вашей выправке?»

Я почти каждый выходной увольнялся в город. Большинство курсантов предпочитали во время увольнения посещать студенческие общежития, пообщаться со студенческой молодёжью, познакомиться с хорошей девушкой. Меня как-то не прельщало такое времяпрепровождение. Меня больше интересовал этот древний город с его историей и культурными ценностями. Каждый раз я планировал посетить какой-либо новый объект, где мне ещё не приходилось побывать. Периодически посещал различные представления в театрах им. Шевченко или Леси Украинки. Несомненно, просматривал все вновь вышедшие на экран фильмы в разных кинотеатрах города. Обошёл и внимательно осмотрел все достопримечательности: Владимирскую горку, Софийский собор, днепровскую набережную, знаменитый мост Патона, вновь строящийся подвесной мост через Днепр, осмотрел памятники Шевченко, Богдану Хмельницкому, побывал в Печерской лавре, осмотрел там пещеры и мумии святых. Везде собирал историческую литературу с описанием памятников культуры. За зиму я хорошо изучил город со всеми его достопримечательностями. Иногда в выходной навещал своих новых друзей, к которым приехали жёны, они в городе снимали комнатки, где чаще и проводили отпускное время. Это Анатолий Мохов, Владимир Никитин. Моим другом стал Анатолий Белоус, у него в Киеве жили две старшие сестры, у которых он и проводил свободное время. В хороших приятельских отношениях я находился с моим земляком Анатолием Доровских, а также с Василием Столповских, Алексеем Игнатовым, Николаем Папуша, Юрием Гусевым, Александром Караваевым, Александром Абрамовым и др. Хотя я и являлся младшим командиром, но старался со всеми держать ровные товарищеские отношения.

Незаметно прошла зима 1954-1955 годов, наступила ранняя киевская весна. Весь город покрылся зеленью, в районе Подола он просто утопал в цветущих каштанах. Весна вообще вызывает жизнерадостное настроение, придаёт бодрости и оптимизма. Но эта первая весна в Киеве еще побуждала думать о предстоящей практике на черноморском флоте, предвкушать первое знакомство с морем, с военными кораблями, настоящими моряками. Мой духовный мир оказался перенасыщенным новыми знаниями о военно-морском деле, неизвестными ранее мне социально-экономическими теориями, новым философским мировоззрением, интересными знакомствами, особенно с культурными ценностями Киева. После трёхлетнего застоя в развитии духовности, прошедший год лавинообразно обогащал мой духовный мир новым содержанием, о котором я в прошлом и не догадывался. Однако всё новое надо было ещё переварить, разложить по полочкам, привести в нужную систему. Среди курсантов у нас сложилась практика здорового соревновательного духа по овладению новыми знаниями. Мы обменивались идеями, их пониманием, оценками их полезности и нужности в нашей новой профессии. С таким настроем мы заканчивали учебный год, готовясь к трёхмесячной практике на кораблях черноморского флота.