Новая постиндустриальная волна на Западе
жүктеу/скачать 2.88 Mb.
|
| В 80-е годы и в Японии, и в западных странах подход к этим проблемам претерпел коренные изменения. Строительству гигантских домен или танкеров водоизмещением более 50 тыс. тонн серьезного внимания больше не уделяют. Разработка поезда, способного двигаться со скоростью свыше 700 миль в час, уже представляется нереальной, и даже в самолетостроении, где поиск путей создания более быстрых средств передвижения составляет сам смысл существования этой отрасли, прекратилась гонка, направленная на создание самолета, который по скорости превзошел бы «Конкорд», да и целесообразность самого «Конкорда» сегодня ставится под сомнение.
Даже в области обороны, где экономическая целесообразность стоит на втором плане, происходит чуть ли не полный отказ от стремления к созданию более крупного и более быстродействующего оружия. Не планируется постройка военного корабля, который своими размерами превзошел бы авианосцы типа «Нимиц», не разрабатываются проекты создания истребителей, способных летать со скоростью, более чем в три раза превышающей скорость звука. Даже ядерное оружие, разработка которого из года в год шла по пути все большего укрупнения, теперь планируется использовать в рамках таких систем, где численности отдается предпочтение перед размерами, так что боеголовки мощностью более одной мегатонны сегодня уже кажутся анахронизмом. Вместо этого современные научные разработки тяготеют к поиску новых путей экономии энергии, к созданию более гибкой и многоцелевой продукции. Если эта тенденция сохранится, она со всей неизбежностью приведет не только к деструкции индустриального строя, но и к возникновению общества, которое будет иметь совершенно иной характер. Моя основная цель состоит в том, чтобы не только предсказать конец индустриального общества, но и нарисовать, хотя бы в общих чертах, картину приходящего ему на смену, показать характер социальных преобразований, бросить общий взгляд на мир, который станет их результатом. Вне всякого сомнения, это непростая задача. Здесь непригодны теории и научные изыскания, основанные на наблюдениях за индустриальным обществом, и существующие концепции не проливают на новые проблемы должного света. Для того, чтобы вплотную подойти к вопросам, которые ставит новый тип общества, необходимы совершенно иные концептуальные рамки; для этого требуется создать новую терминологию и разработать новую теоретическую базу. Совершенно очевидно также, что в надежде обрести более глубокое понимание перспектив, нежели то, которое мы имеем сегодня, нам придется вникнуть и во все пертурбации, которые претерпели предшествовавшие индустриальному строю общества. Для того, чтобы подготовиться к решению этой задачи, я хотел бы рассмотреть действие «импульса сопереживания», выступающего в качестве спутника самых глубинных социальных перемен. Выше уже была приведена характеристика того, каким образом «просвещенное своекорыстие», движимое этим импульсом, подвело человека к тому, что он счел приятным поглощение в огромных количествах всего, чем изобилует природа. Как свидетельствует история, «импульс сопереживания» всегда и везде служит движущей силой [социальной эволюции]. Именно он породил к жизни не только основанную на нефти послевоенную культуру, но и само индустриальное общество. Из этого следует, что если мы хотим знать, какой же именно мир будет уготовлен нам, когда общество вступит в свою следующую фазу, мы правильно поступим, если зададимся вопросом: какие блага будут отныне и впредь существовать в достатке? Ответ на этот вопрос способен дать очень много для понимания того, что ожидает всех нас. То, чем мы, скорее всего, будем обладать в изобилии, можно назвать мудростью, причем определяемой в самом широком смысле, включающей человеческие способности и знание, равно как и информацию. «Запасы» того, что мы назвали мудростью, увеличивались и увеличиваются по мере накопления знаний и опыта, распространяясь через системы образования, информационные и коммуникационные сети, а характер восприятия и прочтения людьми новых данных обусловливают ее постоянное адаптирование и преобразование [к существующим потребностям]. Однако сегодня мы подошли к моменту, когда благодаря прорывам в сфере компьютерных и коммуникационных технологий появились средства, обеспечивающие хранение, обработку и распространение знаний в несравненно более широких масштабах, чем это было возможно ранее. События последнего времени, связанные с разработкой персональных микрокомпьютеров и коммуникационных систем, объединяющих таковые в глобальную сеть, сделали их неотъемлемой чертой нашего образа жизни и обусловили взрывное увеличение объема информации, с которой мы сталкиваемся постоянно. Итак, товаром, которым мы обладаем в изобилии, является мудрость. Отсюда следует, что в складывающемся сегодня обществе наибольшее уважение будет вызывать образ жизни, сопровождаю- щийся бросающимся в глаза потреблением мудрости (в ее самом широком понимании), а находить наилучший сбыт будет продукция, свидетельствующая о том, что ее покупатель — человек «умудренный». Именно продукция, более, чем что-либо иное, подтверждающая доступность ее владельцу высших знаний, информации и мудрости, должна обладать тем, что я далее буду называть ценностью (или стоимостью), созданной знанием (knowledge-value). Я полагаю, что ныне мы вступаем в новый этап цивилизации, на котором движущей силой являются ценности, создаваемые знанием, и именно поэтому я называю этот этап обществом, базирующимся на знанием создаваемых ценностях (knowledge-value society). Но как исчислить ценность знания как одного из факторов производства товара? Что представляет собой стоимость, созданная знанием? Экономисты и социологи сегодня уходят от ответа на эти вопросы. Многие из них в своих работах обращают особое внимание на важность определенных элементов, соответствующих созданной знанием стоимости, однако большинство воспринимают их лишь как присущие продукции сферы образования или информационного сектора и пытаются охарактеризовать их в контексте перехода от материальных ценностей к нематериальным. Подобный упрощенческий подход к явлению, которое по своей сути относится к числу наиболее масштабных социальных преобразований, не только во многом усугубляет трудности, связанные с пониманием этого феномена, но и ведет к тому, что социальные институты, находящиеся на службе истэблишмента, оказываются заинтересованными в сохранении статус-кво индустриального общества, противоборствуя тенденции, в которой они усматривают неприкрытую угрозу своему положению. Вне всякого сомнения, никто не будет спорить с тем, что сфера образования и информационный сектор (хотя столь расплывчатый и неопределенный термин затушевывает кардинальные различия между этими понятиями) занимаются сбытом товаров, содержащих элементы созданной знанием стоимости. Поэтому есть все основания ожидать, что в качестве таковых в будущем их ожидает процветание. Между тем степень этого преуспеяния и та доля, которая будет принадлежать им в экономике будущего непосредственно как отраслям, сбывающим созданную знанием стоимость, будут ненамного больше, чем у секторов, которые не занимаются реализацией благ, обладающих такой стоимостью. Напротив, в значительном числе случаев спрос на созданную знанием стоимость будет удовлетворяться за счет продукции, в которой таковая находит свое выражение, например, в неповторимом дизайне, а также за счет предоставления в высшей степени специализированных услуг, подкрепленных длительной традицией в обеспечении удовлетворения нужд потребителя. Предположим, что вы собираетесь приобрести галстук. Если вы выберете такую всемирно известную марку, как «Гермес» или «Дан-хил», подобная покупка в токийском магазине обойдется вам более чем в 20 тыс. иен. Если же вы предпочтете купить обычный, «нефирменный» галстук, изготовленный из такого же материала, его цена не превысит 4 тыс. иен. Даже не вдаваясь в крайности и не пытаясь найти что-то в высшей степени уникальное и необычное, вы сможете убедиться, что разница в цене двух галстуков, изготовленных из одного и того же материала, составляет пятьсот процентов. При этом самое тщательное их изучение продемонстрирует, что они мало чем отличаются друг от друга с точки зрения энергии или ресурсов, затраченных на их изготовление, равно как и с точки зрения работы ткачей, красильщиков, швей, участвовавших в их создании. Галстук от «Гермеса» не окажется в три раза длиннее, не будет отличаться какой-то особой вышивкой или другими заметными деталями, но будет, тем не менее, стоить в пять раз дороже. И многие люди охотно покупают такие галстуки, хотя никто их не заставляет этого делать. Другими словами, то обстоятельство, что фирменный галстук должен стоить 20 тыс. иен, получает социальное признание. Такое изделие является носителем ценности, выходящей за пределы расходов, связанных с его изготовлением. Что же представляет собой эта ценность? Она содержится уже в том обстоятельстве, что при покупке галстука данной фирмы покупатель абсолютно убежден, что имидж этой продукции признан высококлассным, а ее непревзойденный дизайн будет служить отражением коллективной мудрости тех, кто так или иначе связан с фирмой, изготовившей эту продукцию. Другими словами, созданной знанием стоимостью обладает фирменное название, а поступок покупателя, который приобрел продукцию, отражающую накопленную мудрость ее изготовителей, признается разумным. Аналогичные примеры можно привести в отношении изделий, связанных с важными техническими изобретениями или уникальными новыми материалами либо имеющих свойства, пока еще отсутствующие у других видов продукции. Когда общепризнанно, что тот или иной товар обладает неповторимыми техническими характеристиками, нет ничего необычного в том, что его продажная цена будет во много раз превосходить его себестоимость. Изготовителям нередко удается в два-три раза увеличить первоначально установленную цену на некоторые виды продукции только лишь благодаря демонстративному включению уникальных материалов в отдельные небольшие, но находящиеся на виду элементы. Существуют и товары, специально ориентированные на безудержное стремление потребителя обладать самой современной технологией: за то, что они способны выполнять какую-то малозначительную функцию, которую другие обеспечить пока что не могут, цены на них устанавливаются совершенно сюрреалистические. В таких областях, как сервис и организация досуга, можно также найти много примеров того, как маркетинг уникальной услуги осуществляется с большим успехом, несмотря на установленную на нее сверхвысокую цену. Каждый из этих примеров свидетельствует о том, сколь важное значение придается сегодня созданной знанием стоимости. Однако тот факт, что люди стали ценить стоимость, созданную знанием, как один из важнейших компонентов имиджа продукции, не обязательно означает, что их перестает интересовать чисто материальная сторона вещей. Ниже я коснусь этой проблемы более подробно, а сейчас хотелось бы отметить неоспоримое значение материальных товаров в качестве носителей созданной знанием стоимости. Наша задача здесь заключается в том, чтобы определить ту степень, в которой значение этой новой ценности принимается во внимание при определении того, сколько же стоит тот или иной продукт. Даже в знакомом нам индустриальном обществе цены на определенные товары, такие, как произведения искусства, предметы высокой моды, украшения или современные технологии, могут быть лишь в очень малой или вовсе ничтожной степени связаны с базовыми расходами на затраченные материалы или на изготовление этих товаров; их производители сумели установить на них гораздо более высокую цену, чем та, которая соответствовала бы их себестоимости. Это дает нам основания говорить о том, что данные товары обладают элементами созданной знанием стоимости. Однако подобная продукция встречается редко и служит исключением из общего правила, чаще всего проявляя себя в каких-то необычных обстоятельствах. Между тем в обществе, к которому мы идем, в обществе, где все построено на созданной знанием стоимости, основная доля цены той или иной продукции будет складываться из факторов, связанных с созданной знанием стоимостью. Производители, стремящиеся к созданию продукции, сбываемой по высокой цене, будут прилагать все силы к тому, чтобы придать ей как можно более высокую созданную знанием стоимость. Такой поворот событий неузнаваемым образом изменит лицо мира, в котором мы живем. Прежде всего, с уверенностью можно говорить о том, что произойдет переход от массового производства стандартных товаров к системе, основывающейся на выпуске большого многообразия товаров, каждый вид которых будет ограничен небольшими партиями. Заключенная в товаре созданная знанием стоимость в конечном счете проистекает из факторов, которые позволяют ощутимым образом отличить его от другой имеющейся на рынке продукции. Наряду с этим, всякий раз когда изготовителям удастся подмять под себя своих конкурентов путем придания своей продукции новой формы созданной знанием стоимости, их конкуренты тут же ответят ударом на удар, заявив во всеуслышание, что и их товару придана такая же ценность, причем созданная якобы «еще лучшим» знанием; неизбежным следствием подобной конкуренции станет появление системы, которая будет обеспечивать все большую диверсификацию видов продукции наряду с тенденцией к сдерживанию расходов, связанных с их разработкой. Столь острая конкурентная борьба, скорее всего, породит такие условия, при которых «бум» в сбыте того или иного популярного товара или технического новшества будет становиться все короче и короче. Мы должны быть готовы к жизни в мире, где новые разработки, технические новинки и товары, предлагающие неповторимые сочетания различных функций, будут вводиться на непрерывной основе и тут же уступать место еще более оригинальным изобретениям и товарам, так что созданная знанием стоимость превратится... в товар «одноразового пользования», от которого после его употребления надлежит избавиться как можно скорее. Стоимость, созданная знанием, по самому своему характеру требует в высшей степени субъективированного общества, иначе она не сможет получить должного признания. Вспомним, что сельскохозяйственная продукция, сырье и другие товары, составлявшие основу, на которой было создано индустриальное общество, имели, как правило, стабильную, подверженную определению, стоимость. Как одинаковы возможности использования, скажем, бушеля риса, тонны стали или рулона материи, так более или менее стабильна полезность и ценность таких товаров, пусть даже цена на них меняется в зависимости от спроса и предложения. Отсюда следует, что если в какой-то момент цены на такие товары поднимаются непомерно высоко по сравнению с их истинной стоимостью, есть все основания ожидать их последующего падения примерно до прежнего уровня. Другими словами, стоимость продукции в долгосрочной перспективе оказывается более или менее сбалансированной, хотя цены на нее безусловно подвержены рыночным колебаниям. Если в качестве основных товаров выступают ресурсы или сырье такого типа, о котором речь шла выше, либо стандартная продукция массового производства, создаваемая путем обработки этих материалов, средства, используемые для их производства (материально-техническая база и процессы, осуществляемые на этой базе), также будут иметь свою стоимость, в зависимости от которой на них установится более или менее стабильная цена. Именно так обстоит дело в отношении полей, на которых произрастает рис, равно как и в отношении домен, где выплавляется чугун, и станков, на которых ткут материю. Если в тот или иной момент случается спад производства, то это означает, что изготовители хлопка или чугуна несут краткосрочные потери, но можно предположить, что не в столь далеком будущем рынок активизируется и производство этих товаров вновь окажется прибыльным. Между тем о созданной знанием стоимости этого сказать нельзя. Если фирменный галстук, который был модным в прошлом году и продавался за 20 тыс. иен, выйдет из моды, есть все шансы встретиться с ним на распродаже, где за него будут просить не более 4 тыс. иен. Другими словами, созданная знанием ценность, за которую потребитель еще недавно готов был выложить дополнительные 16 тыс. иен, сегодня свелась к нулю. При этом мы вправе предположить, что, несмотря на падение цены до одной пятой от уровня прошлого года, никто не горит желанием скупить подобные галстуки в огромных количествах в надежде на то, что они рано или поздно вновь будут стоить в пять раз больше, чем сегодня. То, что справедливо в отношении модного товара, справедливо и в отношении рынка новых технологий. Даже если той или иной компании удастся добиться больших прибылей путем внедрения какой-то впечатляющей технологии, быстро придет время, когда его конкурент преуспеет еще больше, и тогда цена, установленная на внезапно ставший устаревшим товар, резко покатится вниз. По сути дела, именно это постоянно происходит с такой продукцией, как программное обеспечение для персональных компьютеров. Другими словами, созданная знанием стоимость представляет собой не только подверженную резким колебаниям переменную величину; каждое из ее конкретных воплощений отличается преходящим, чуть ли не одномоментным, характером. Еще более важно, что личности, являющиеся творцами созданной знанием стоимости, зачастую теряют свой авторитет и свою ценность в силу изменения тенденций, связанных с модой и технологиями. Возьмем в качестве примера дизайнера, изделия которого в свое время пользовались популярностью. Нередки случаи, когда той или иной фирме удается заполучить себе подобного мастера и добиться благодаря ему такого ошеломляющего успеха, что компания начинает занимать ведущее положение в мире моды. Но если с годами творения этого мастера теряют былую привлекательность, фирма не только оказывается не в состоянии сбыть свою продукцию; утрачивается и доверие к ней, и она лишается возможности в дальнейшем играть сколь-либо заметную роль [на рынке]. То же самое можно сказать практически о любом виде операций, связанных с производством созданной знанием стоимости, идет ли речь о разработке новой технологии или новой продукции, о корпоративном планировании, создании произведений искусства, об организации досуга и так далее, поскольку каждая из этих областей требует творческого начала. Временный характер созданной знанием стоимости связан с преходящим характером самого творческого процесса. В обществе, основной чертой которого является безбрежное многообразие благ и преходящий характер их ценности, экономическая среда станет жесткой и безжалостной, а психология рынка будет сводиться к девизу «победа или смерть», что будет означать гибель недостаточно энергичных или работающих без должного блеска фирм. И тем не менее, именно этот процесс жесточайшей конкуренции, где победителю достается по-настоящему жирный кусок, а проигравший теряет все, способен служить средством, которое позволит обществу добиться еще больших достижений. Созданная знанием стоимость, о которой речь шла выше, обладает уникальной чертой: она создается [индивидуализированными усилиями людей]. А характеристикой основывающегося на ней общества, которая отличает его от индустриального строя, является тенденция к объединению труда и средств производства. Появление индустриального общества стало возможным лишь благодаря промышленной революции. Зародившись в Англии в конце XVIII века, к середине следующего столетия она перекинулась на всю Западную Европу, Америку и Японию, обретя форму фабричного производства, что стало общей чертой всех этих обществ. При этом, однако, не следует забывать и о многочисленных технических достижениях, которые как предшествовали становлению фабричной системы, так и сопровождали его. У нас есть все основания задаться вопросом, почему в рамках эволюционного процесса именно этот конкретный момент выделяется как начало промышленной революции. Фабричное производство не сводилось к одному лишь быстрому техническому прогрессу; напротив, именно потому, что оно повлекло за собой разделение труда и средств производства, оно привело к коренному преобразованию всей социальной структуры. В средние века земледельцы при помощи собственных орудий обрабатывали землю, которую им предоставлялось право возделывать, ремесленники владели необходимыми им инструментами, торговцы либо торговали в собственных лавках, либо владели повозками и лошадьми, на которых развозили свои товары. Таким образом, за небольшими исключениями, в это время господствовали такие условия хозяйства, при которых тот, кто владел трудом, обладал и конкретным правом (если не фактической собственностью в ее современном смысле) на использование земли и/или орудий, имевших определяющее значение для его производства; одновременно те права, которыми он владел, заставляли его заниматься именно этим видом занятий и никаким другим. Промышленная революция, приведя к появлению фабричной системы, использующей паровые машины, создала ситуацию, при которой произошло взаимное отчуждение труда и средств производства. Это положило начало описанной Марксом поляризации между капиталистами, владеющими средствами производства, и свободной рабочей силой, у которой ничего нет, кроме услуг, которые она способна предложить. Таким образом, промышленная революция повлекла за собой не только появление новой технологии или изменения в средствах производства, но и коренное преобразование общества. Импульс, вызванный ею, был столь велик, что каждое новое событие — изобретение двигателя внутреннего сгорания, появление электроэнергии или зарождение химической промышленности — не только не оборачивало вспять воздействие этих коренных преобразований, но и еще больше их усиливало. Средства производства увеличивались в объеме и дорожали в такой степени, что отдельным людям и даже семьям все больше и больше становилось не под силу управлять ими и финансировать их, поскольку они должны были быстро разрастаться и адаптироваться к меняющимся условиям. В течение долгого времени каждое крупное техническое достижение или изобретение приводило лишь к тому, что социум все более и более отвечал характеристикам, свойственным именно индустриальному обществу; все эти достижения ни в коей мере не изменяли структуру, успевшую установиться к этому времени. Как же обстоит дело в отношении того общества, к которому мы движемся сегодня, — общества, основывающегося на созданной знанием стоимости? Какие средства производства, какие орудия используют те, кто принимает участие в процессе увеличения такой стоимости? Дизайнеру для создания его набросков требуется рабочий стол, карандаши, угольники и другие несложные инструменты. Фотографу нужен фотоаппарат, оператору необходима кино-или видеокамера. Большинству разработчиков программного обеспечения достаточно для работы небольшого компьютера. Цена на орудия, необходимые для выполнения любой из этих функций, не является запредельно высокой: напротив, их приобретение связано с расходами, которые вписываются в более чем разумные рамки. Даже корпорации, которые должны обеспечивать материально-техническую базу для разработки новых технологий или видов продукции, в последние годы все меньше склонны к строительству огромных лабораторий и все чаще и чаще обходятся средними или даже небольшими по размеру научно-исследовательскими центрами, причем строят их непосредственно в городах, а не в гигантских промышленных парках неизвестно на какой окраине. Направление развития и превалирующая концепция технологического прогресса все больше отходят от понятия «большой науки», одержимой тем, чтобы добиться максимальных размеров, объемов, скоростей; вместо этого происходит движение к такой концепции технологии, при которой во главу угла ставятся диверсификация, эффективность и оптимальная увязка множества функций. Однако наиболее важным средством умножения созданной знанием стоимости оказывается разум отдельного человека, и те, кому поручено ее производство, должны стремиться вложить в него как можно больше знаний, опыта, мировосприятия. Сотворение созданной знанием стоимости является процессом, при котором труд и средства производства оказываются неразрывно связанными; сам человек становится главным средством производства. Если предположить, что число работников, связанных с производством созданной знанием стоимости, будет увеличиваться, то весьма вероятно, что противоречие между трудом и средствами производства, бывшее постоянной чертой, доставшейся нам в наследство от промышленной революции, начнет сходить на нет, и в обществе будущего станет превалировать новая концепция хозяйства, в которой эти два элемента гармонично сольются воедино. Нет никакого сомнения, что это означает отказ от основных принципов индустриального общества и будет иметь огромные последствия для всех экономических, социальных и политических институтов. жүктеу/скачать 2.88 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|