Средневековое государство и право в Германии

1.4.3. Средневековое государство и право в Германии

В IX−X вв. в Тевтонии (название того времени будущей Германии) ус­тановилась сильная королевская власть. Короли проводили активную зах­ватническую политику на Востоке и Юге, в результате которой к стра­не были присоединены завоеванные Лотарингия и Фризия (Фрис­лан­дия) – французские, италийские и славянские земли. Завершение фор­мирования германского раннефеодального (сеньориального) госу­дар­ства произошло после избрания в 919г. германским королем сак­сонс­­кого герцога Генриха I, основателя Саксонской династии. В 962г. Папа Римский удостоил короля Отгона I императорской короны, и воз­рож­денная держава впоследствии получила благозвучное название «Свя­щенная Римская империя германской нации». В этот период в Гер­ма­­нии разрасталось крупное феодальное землевладение и масса крес­тьян вовлекалась в личную и поземельную зависимость от феодалов-соб­ст­венников. Однако этот процесс сравнительно с другими странами Ев­ропы (особенно с Францией) протекал медленно и неравномерно.

До конца XI в. Германия представляла собой относительно единое го­сударственное целое, и королевская власть обладала значительной си­лой. Король опирался также на поддержку церкви, где основной опо­рой стал епископат. Сохранялась в разных формах раннефеодальная сис­тема судебно-административного устройства с делением на граф­ст­ва и сотни (административная единица, часть графства). Обще­госу­дар­ст­­венная военная организация обеспечивала обя­­зательную военную служ­бу свободных людей и военную повин­ность вассалов в пользу ко­ро­ля. К концу XI в. население Германии бы­ло вовлечено в систему фео­даль­ных отношений и начался интенсивный рост городов как старых римс­ких укреплений, так и новых ремес­лен­ных и торговых поселений. Од­нако уже с середины XI в. в Германии уси­лился процесс поли­тической децентрализации. Крупные феодалы, при­обретя всю полноту судебно-административной власти, стали соз­да­вать замкнутые владения. Большинство городов, первоначально на­хо­дившихся в зави­си­мости от сеньоров (епископов, светских феодалов, ко­­роля), добива­лись освобождения от их власти, статуса са­мо­уп­рав­ле­ния и личной свободы горожан. Немецкие города по правовому по­ло­же­­нию условно делились на три вида: имперские, вольные и кня­жес­кие, население которых состояло из купечества, земельных соб­ст­вен­ни­ков, ремеслен­ников, подмастерьев.

Северогерманские города во главе с Лю­беком впоследствии объе­ди­ни­лись в крупный торговый союз – Ганзу. Ганза – это средневековый го­родской торговый союз со сферой дея­тельности от Новгорода до Лон­дона, купеческое товарищество, ор­га­­низованное особым образом. Сред­невековые купцы были энер­гич­ны­ми, воинственными и неу­то­ми­мы­ми людьми, которые, однако, ис­пы­ты­ва­ли сильные притеснения со сто­роны других сословий и социальных групп. Им за дорогую плату на­вязывались группы вооруженных ох­ранников под видом защиты от гра­бителей. Всякое судно, потерпевшее крушение вблизи берега моря или ре­ки, всякая повозка, колесо которой сломалось на улице чужого го­­ро­да, становились вместе с товаром собственностью владельца той тер­­ри­то­рии, где произошло бедствие. В этой обстановке купцы нередко от­ста­ивали свои интересы с оружием в руках. Ганза представляла собой слия­ние союзов двух родов, предназначенных именно для за­щиты сво­их интересов от притеснений. Они объединяли товарищества немецких куп­цов на чужбине (называвшихся гильдиями или ганзами), а у себя на ро­дине представляли собой городские союзы. На их основе возникла, на­пример, торговая компания «Великая немецкая Ганза». Ганзы не­мец­ких купцов были в Лондоне, Брюгге, Нов­городе, на острове Готланд и в дру­гих пунктах Балтики и Среди­зем­­номорья.

Помимо горожан германское общество того времени включало в се­бя два основных сословия: военное рыцарство и податное крестьян­ст­во. Крестьянство, в свою очередь, делилось на свободное (соб­ст­вен­ни­ки) и несвободное (крепостные, холопы). Формы феодальной зави­си­мос­ти крестьян были разнообразными: наиболее зависимые – под­власт­ные и полусвободные – чиншевики-арендаторы. В то же время сох­ра­ня­­лись и лично свободные аллодисты, и крестьяне – жители общин (ма­рок). В связи с этим уместно говорить о многоукладности германской эко­но­мики и неоднородности политических сословий.

Самым крупным феодалом и собственником страны в то время был ко­роль. В этот период в Германии процветали вассально-ленные от­но­ше­ния, которые впоследствии оказались одной из основных причин рас­пада державы на отдельные княжества, существовавшие вплоть до XIX в. Королевская власть все более ослабевала, хотя центром госу­дар­ст­­венной власти считался королевский двор. Главным должностным ли­цом был канцлер, ведавший почти всеми делами государства. Ог­ром­ную роль во властных структурах играли собрания феодалов, ко­то­рые издавали законы, определяли компетенцию короля. Ут­вер­див­ший­ся позже в Германии принцип избирательной монархии дозволял тому, кто не участвовал в выборах короля, считать себя свободным от его влас­ти.

Судебную власть осуществляли также феодальные, церковные и го­род­­ские суды. В Вестфалии и некоторых других землях получили ши­ро­кое распространение особые суды – фемы, которые рассматривали де­ла лиц, пользующихся дурной славой. Притом хотя подсудимый час­то не вызывался на заседание, как правило, ему выносился смертный при­говор, который приводился в исполнение одним из членов этого су­ди­­лища.

С конца XIII в. фактическое управление страной осуществляла кол­ле­гия курфюрстов. В отдельных землях действовали собрания местных чи­нов (ландтаги) – сословные представительства дворянства, ду­хо­вен­ст­ва и горожан. Ландтаг поначалу считался верховным судом земли и ог­раничивал власть князя. Магистратам же во главе с бургомистром при­надлежала исполнительная власть в городах.

В XIII−XIV вв. территориальная раздробленность страны нарастала. Кня­зья превращались фактически в независимых государей. Со вре­ме­нем Германия окончательно распалась на множество княжеств, графств, баронств и рыцарских владений. В некоторых княжествах в XIV в. сформировались собрания земских чинов, состоявшие из духо­вен­­ства, рыцарей, горожан, – ландтаги. Одновременно завершается офор­мление системы сословий и сословного представительства. В свя­зи с возвышением роли князей из них выделилась немногочисленная груп­па светских и духовных аристократов, которые оказывали ре­шаю­щее влияние на государственную власть. Их называли курфюрстами – кня­зьями-избирателями, так как именно им принадлежало право избрания ко­роля.

Германское средневековое общество составляли следующие сос­лов­ные группы: имперские сословия – имперские князья, имперские ры­ца­ри и представители имперских городов; земские сословия (в кня­жест­вах) – дворяне и духовенство; горожане. Духовенство условно под­раз­де­­лялось на две категории: высшее − епископы, аббаты и низшее – сельс­кие и городские священники. В германских городах иму­щест­вен­ная дифференциация привела к образованию трех групп: патрициата – го­родской верхушки, которая держала в своих руках все городские долж­ности; бюргерства, состоявшего из населения среднего достатка, пол­ноправных мастеров (находилось в оппозиции к патрициату); го­род­ского плебса, также оппозиционно настроенного по отношению к пат­рициату (это были подмастерья, поденщики, неимущие горожане).

В Германии в рассматриваемый период, кроме императора и кол­ле­гии князей, действовали и сословно-представительные органы. Высший сос­ловно-представительный общегерманский орган – рейхстаг – сос­то­ял из трех коллегий: курфюрстов, коллегии князей, графов и свободных гос­под, представителей имперских (по некоторым данным и вольных) го­родов. Компетенция рейхстага не была четко определена. Император ис­прашивал его согласия по военным, международным и финансовым воп­росам. Акты рейхстага, не обладая обязательной силой, имели ре­ко­мен­­­дательный характер.

В XIV в. принцип избрания на престол по воле собрания высшей зна­­ти империи стал абсолютным. Это было закреплено в особом до­ку­мен­­те – «Золотой булле» 1356 г., принятом по настоянию владетельных кня­­зей. Согласно 31-статейной Булле император избирался особой кол­ле­­­гией семи князей-избирателей – курфюрстов, причем это право кня­зей признавалось наследственным. Более 20 статей этого документа от­ве­­­дено вольностям, привилегиям и иммунитетам курфюрстов. Обычно счи­­тают, что «Золотая булла» легально закрепила режим всевластия кур­­фюрстов.

После своего избрания император был обязан не только признать и одо­брить все привилегии, вольности, саны князей-избирателей, но даже да­­­ровать новые. Впоследствии это вошло в конституционную практику сред­не­вековой Германии под названием избирательных капитуляций им­пе­ратора, которые подписывались им вплоть до конца XVIII в.

«Золотая булла», которую часто именуют «конституцией сред­не­ве­ко­­­­вой Германии», подтвердила, таким образом, полную политическую не­­зависимость курфюрстов, их правовое превосходство в своих землях. Кур­фюрсты, а не император, обладали высшей юрисдикцией в своем кня­жестве и в целом в империи, за исключением королевского права объяв­лять войну и заключать мир с иностранными государствами.

Консервативный характер германской общины и медленное утвер­ж­де­­ние феодализма обусловили длительное сохранение пережитков обыч­­ного права. Наличие множества самостоятельных княжеств пре­пят­ствовало выработке единых норм права. Почти в каждой части стра­ны действовали свои правовые обычаи, причем господствующее сос­ло­вие старалось закрепить свои привилегии. Партикуляризм – это ха­рак­тер­­ная черта права феодальной Германии, поэтому в каждом княжестве и в крупных городах имелись свои сборники права. Общегерманская ко­­дификация права на уровне первых попыток начала пред­при­ни­мать­ся только в конце XV−XVI в.

К источникам права средневековой Германии можно отнести:

• 
  правовые обычаи (их сборники);
  
• 
  реципированное римское право;
  
• 
  городское право;
  
• 
  каноническое право.
  

Партикуляризм ленного, земского и городского права и отсутствие еди­ного свода имперских законов вынуждали судей все чаще обра­щать­ся к Дигестам и Кодексу Юстиниана. Возрождение интереса гер­манс­ких юристов к римскому праву наблюдается еще в начале XIII в., а в конце XV в. знаменитый Свод римского права был официально приз­нан действующим источником гражданского права страны. Это поло­же­­ние сохранялось несколько столетий. По наиболее сложным казусам су­дьям-шеффенам разрешалось брать консультации в университетах, при этом свои заключения профессора давали в форме проекта ре­ше­ния, иногда обязательного для суда. Шеффены играли важную роль в пра­­­вотворчестве. В их обязанности входило не только выяснение фак­ти­­ческой стороны дела, осознание и оценка доказательства, но также при необходимости «отыскание права». Это означало, что шеффены при­зывались, используя свои познания, искать юридическую норму и на ее основе разрешать конкретное дело. При таком подходе к делу да­же по одинаковым случаям шеффены могли выносить самые раз­но­об­раз­­ные вердикты, конечно, считаясь в первую очередь с интересами круп­ных феодалов.

В течение XII – начале XIII в. появляются первые частные записи обыч­­ного права Германской империи. К ним относятся Саксонское (на Се­вере Германии) и Швабское (на Юге) зерцала, составленные в XIII в. Ис­точниками Зерцал послужили нормы обычного и канонического пра­ва, а также заимствования из Кодификации Юстиниана.

Бесспорно, что «Саксонское зерцало» – один из наиболее известных пра­вовых памятников средневековой Германии. Созданное около 1230г. саксонским шеффеном Эйхе фон Репковым, оно отразило осо­бен­­­ности развития правовой мысли Германии, а также традиционные ин­ституты германского вещного, обязательственного, наследственного, уго­ловного, процессуального права. Уже из первой статьи сборника вид­но, что его составитель стремился оттеснить служителей церкви от рас­смотрения мирских споров и правонарушений.

В стихотворном прологе к «Саксонскому зерцалу» говорится, что оно долж­но отражать институты действовавшего в то время локального пра­ва Саксонии, «как образ женщины – зерцало» (так автор объясняет наз­вание документа). Зерцало состоит из двух частей: первая содержит нор­мы земского права, вторая – ленного. Подробно рассматриваются как основные институты земского права, распространявшегося на все на­селение Саксонии, так и ленного права (права благородного, ры­цар­с­ко­­го сословия). По объекту регулируемых правоотношений земское пра­во было шире ленного: его источниками являлись нормы обычного пра­ва, указы короля, предписания князей.

Часть статей «Саксонского зерцала» имеет конституционно-пра­во­вую природу, поскольку в них регламентируется порядок избрания гер­манс­кого императора князьями, среди которых ведущая роль при­над­ле­жит семи курфюрстам, и последующая коронация императора в Риме. Свою окончательную правовую регламентацию этот институт получит в «Золотой булле» 1356 г.

«Саксонское зерцало» дает представление о строгом делении жите­лей на свободных и зависимых, хотя были и промежуточные группы по­лу­свободных лиц, выполнявших разные повинности. К тому же «Зер­ца­­ло» подразделяет все население Саксонии на лиц, принадлежащих к ры­царскому сословию (так называемые щиты), и податное сословие – крес­тьянство. Рыцарство делилось по степени знатности на ранги.

В первой книге говорится о делении Германии на семь военных щи­тов. Первый щит принадлежал германскому королю, второй – ду­хов­ным князьям (держатели ленов со скипетром), третий – высшим свет­с­ким князьям – непосредственным вассалам короля (держатели ленов со зна­менем), четвертый – вассалам князей (графам). Рыцари с пятого по седь­мой щит находились в самом низу вассальной лестницы. К ним от­но­­­сились свободные господа (вассалы графов), их вассалы и, наконец, одно­щитовые рыцари. Эти разряды образовывали так называемое шеф­фенс­кое сословие, так как судились они в шеффенских судах графов или марк­графов. «Зерцало» выделяет и различные категории крестьянства: сво­бодные крестьяне – чиншевики, арендаторы, лично зависимые крес­тья­не (батраки и литы).

В «Зерцале» нашли правовую регламентацию различные виды фео­даль­ного землевладения: свободное держание (аллод), рыцарское дер­жа­­ние за службу (лен), различные виды крестьянского держания. На­з­ва­ны и различные виды ленов: имперские (церковные и знаменные), су­деб­­­ные и городские – принадлежавшие не конкретному лицу, а городу в целом, выступавшему в виде коллективного вассала. Одной из ярких осо­­бенностей ленного права средневековой Германии была практика обя­зательного пожалования леном. Держатель лена обладал целым спект­ром правомочий по отношению к нему: правом владения леном, пра­вом пользования и распоряжения им (правда, последнее было воз­мож­но только с согласия сеньора). Право владения леном возникало пос­ле совершения торжественной процедуры наделения леном (ин­вес­ти­тура) или в результате давностного владения в течение одного года и од­ного дня. Право пользования леном заключалось главным образом в воз­­можности получать с него доход, в том числе в виде чинша от за­ви­си­­мых крестьян.

В «Саксонском зерцале» регламентируются различные виды дого­во­­ров: купля-продажа, личный и имущественный наем, хранение, заем и др. Как уже отмечалось, римское право не оказало существенного влия­ния на содержание этого памятника, поэтому следует обратить вни­мание на его специфически «германские» принципы и институты. В от­личие от римского права по договору займа допускается воз­мож­ность личной ответственности должника.

Подобно договорному праву, наследственное право основывается на правовых взглядах германцев. Так, в «Зерцале» отсутствует право на­с­ледования по завещанию. Последнее появилось позднее, во многом бла­годаря рецепции римского права. Яркой чертой германского на­сле­д­ст­венного права является отличие наследования по ленному и земскому пра­вам. В то время как лен и военное снаряжение по ленному праву пере­давались согласно принципу майората ближайшему родственнику по мужской линии (как правило, старшему сыну), по земскому праву все имуществу делилось поровну между родственниками умершего. Ис­клю­чение составляли так называемая женская доля, утренний дар, по­жизненное пользование вдовы.

В значительном числе статей «Саксонского зерцала» рас­смат­ри­ва­ют­­ся вопросы преступлений и наказаний. Так, его вторая книга от­ра­зи­ла складывающуюся в этот период в германском праве тенденцию к по­сте­­пенному отходу от понимания преступного деяния как частного пра­во­нарушения, нанесения «обиды» конкретному лицу. Наиболее тяжкие пре­ступления трактуются уже как общественно опасные деяния – «зло­дея­ния» и грубые нарушения «мира».

Законодатель разграничивает преступления («злодеяния») и част­ные правонарушения. В то же время многие правонарушения, в том чис­­­ле неумышленное убийство и убийство в случае необходимой обо­ро­ны, телесные повреждения, по-прежнему рассматриваются как «оби­да» частного лица и за них предусматривается возмещение в виде уп­ла­ты вергельда.

Уголовные наказания были весьма суровыми. Если раньше за мел­кие преступления виновный мог возместить ущерб путем уплаты штра­фа (вергельд), то по «Зерцалу» санкции ужесточаются. Всякое вы­ступ­ле­ние против императорской власти каралось смертной казнью (за­ка­лы­ванием). Смертная казнь полагалась и за воровство, если сумма по­хи­­щенного превышала три марки. Разница между ночным и дневным во­ром состояла лишь в степени наказания. Первого полагалось по­ве­сить, второму – отрубить голову. Ограбление церкви, мельницы, клад­би­ща каралось колесованием. За колдовство виновного надлежало сжечь на костре. Среди наказаний упоминаются вырывание языка, от­се­­чение конечностей и другие членовредительства.

Между тем «Саксонское зерцало» получило признание не только в своей земле, но и далеко за ее пределами, способствуя становлению еди­ной правовой традиции в германском праве. Авторитет этого па­мят­ни­ка был столь велик, что в судах Германии на него продолжали ссы­лать­ся вплоть до начала XX в.

Многие положения «Саксонского зерцала» были впоследствии ис­поль­­зованы в Магдебургском праве – сборнике норм городского права на­чала XIV в. В отличие от «Зерцала» магдебургские законы более де­таль­но определяли нормы, связанные с регулированием товарно-де­неж­ных отношений. Со временем на территории Германии стали пов­се­мест­но появляться сборники норм городского права. Городское право пред­­ставляло собой важнейший признак городского самоуправления и сво­боды горожан: здесь исчезало деление на свободных и не­сво­бод­ных.

Городское право – это совокупность правовых обычаев и требо­ва­ний городских статусов, жалованных грамот, а также уставов цехов и гиль­дий. Это право городской общины (коммун во Франции, таунов и сити в Англии, бургов и штадтов в Германии) выбирать собственные власт­ные учреждения, издавать законы, осуществлять суд над жите­ля­ми, поддерживать порядок с помощью собственной полиции и опол­че­ния. Важным признаком городского права считалось также получение от феодальных сеньоров (королей, герцогов, архиепископов) налоговых льгот и вольностей, записанных в грамотах (хартиях).

Таким образом, источниками городского права можно считать мест­ные обычаи и вольности, законы (хартии, жалованные сеньорами), ста­ту­­­ты городских властей, решения городских судов, реципированное римс­кое право, ленное и каноническое право, а также торговое, морс­кое, вексельное и цеховое право. Последнее предусматривало обя­за­тель­ность вступления в корпорацию; соблюдение заповедной мили (зап­рет на производство конкурентного товара вблизи города); штрафы за нарушение городского мира; применение от имени коммуны прин­ци­­па талиона при посягательстве на личность.

Городское право оказывало поддержку развитию купеческого (тор­го­­вого) права в рамках сотрудничества таких объединений городов, как ган­зейские союзы, возникшие в позднем средневековье.

«Каролина» (по ее латинскому названию), или «Уголовно-судебное уло­жение Карла V», является крупнейшим памятником германского им­перского права. Создание в 1532 г. этого, по существу, первого в ев­­ро­пейском праве специального уголовно-процессуального свода было выз­вано имперской судебной реформой. Кроме того, это была попытка из­жить старые феодальные обычаи и унифицировать применение права хо­тя бы в уголовных делах, поскольку в их системном разрешении пос­ле Великой крестьянской войны 1525 г. имперская власть была наи­бо­лее заинтересована.

Основой будущей «Каролины» стал «Домовой судебный устав» Бам­бергского епископства (1507). Впоследствии о необходимости сос­та­вить имперский свод уголовных законов неоднократно вы­ска­зы­ва­лись депутаты рейхстага. Подготовленный текст свода был утвержден рейхс­тагом и опубликован 27 июля 1532 г.

Уголовное уложение подразделялось на две книги из 219 статей. В пер­вой книге определялся общий порядок судопроизводства, воз­буж­де­ния уголовных обвинений и, главное, жестко ограничивались осно­ва­ния, по которым можно было возбуждать конкретные обвинения, при­з­нан­ные правом. Во второй книге по строго логической системе клас­си­фи­­кации преступлений – от тяжких к наименее тяжким – определялись по­ла­гающиеся за них наказания. Попутно были отмечены возможные об­стоятельства отягчения, смягчения или вовсе исключения уголовной от­ветственности.

В Уложении сделана попытка (не во всем последовательная) ввести уго­ловные репрессии в рамки законности. Это означало, что в случае не­предусмотренных законами преступлений или обстоятельств судьи уже не могли прибегать к столь привычной в средневековье аналогии. Те­перь они были обязаны запрашивать вышестоящие суды или юриди­чес­кие консультационные учреждения, среди которых приоритет был у уни­верситетов.

Характерно, что общие принципы правил оценки доказательств в Уло­жении в основном были заимствованы из постклассического римс­ко­го права, в связи с чем справедливо говорят о романской основе «Ка­ро­­лины». Но оценка преступлений, система наказаний в большей мере вос­ходили к традициям германского земского права и королевского за­ко­­нодательства.

Соотношение преступлений и наказаний определялось традиционно в зависимости от величины угрозы деяния сохранению королевского ми­ра. Наиболее опасными представлялись прямые и злостные на­ру­ше­ния королевского мира:

1. 
   измена;
   
2. 
   нарушение общественного порядка (поджоги, разбои, бунт, бро­дяж­ни­чество);
   
3. 
   преступления против правосудия;
   
4. 
   посягательства на церковь и религиозный порядок, включая и прес­туп­­ления против нравственности или семейных устоев (бо­го­хуль­ст­во, колдовство, кощунство);
   
5. 
   тяжкие, злостные, повторные посягательства на личность или иму­щест­во, в которых выявлялся неисправимый характер преступника.
   

Критерием злостного и особо опасного преступления считались его нап­равленность и размер причиненного или возможного ущерба. Так, за измену предписывалось увеличить наказание, если она «могла при­чи­­­­нить великий ущерб и соблазн, касаясь страны, вреда, собственного гос­­подина, одного из супругов или близких родственников». Доведение пре­­ступления такого рода до полного завершения («Каролина» вы­де­ли­ла особо покушение на преступление) не было важным: критерий сос­то­­ял и в обнаруженном злом умысле. Покушение наказывалось наравне с действием.

Уложение едва ли не впервые (после римского права) детально ква­ли­фицировало разные виды пособничества, различив: 1) помощь в под­го­товке совершения преступления подготовкой условий, оружием, сна­ря­­жением; 2) прямое соучастие и 3) укрывательство.

«Каролина» сохранила почти все применявшиеся в земском праве на­казания:

• 
  смертную казнь – отсечение головы, повешение, утопление, колесо­ва­ние, четвертование, сожжение, погребение заживо;
  
• 
  членовредительство – урезание языка, отсечение руки и т.п.;
  
• 
  болезненные наказания – порка розгами;
  
• 
  изгнание из государства;
  
• 
  шельмование – выставление у позорного столба в железном ошей­ни­­ке;
  
• 
  штрафы.
  

Выбор наказания полностью отдавался на усмотрение судьи (прин­цип широкого судейского усмотрения), на него влияло не только со­дер­жа­ние преступления, но и социальное положение преступника. Так, в слу­чае кражи полагалось «в еще большей степени учитывать звание и по­­ло­жение лица, которое совершило кражу». К обстоятельствам, смяг­чаю­щим ответственность за совершение преступления, были отнесены: не­ловкость, легкомыслие, малолетство (до 14 лет), состояние «прямой го­лодной нужды». Освобождали даже от ответственности за убийство в сос­­­тоянии крайней необходимости и (с оговорками) при необходимой са­­­­мообороне. Нередко назначение наказания было совокупным.

Судебный процесс по уголовным делам был в «Каролине» строго рег­­ламентирован и формализован. Почти для всех видов преступлений да­­­­вались точные указания, по каким уликам или сведениям можно бы­ло начинать дело. Не всегда они были правовыми (например, можно бы­­­­ло начать следствие, узнав, что подозреваемый – «отчаянный и лег­ко­­­­­мысленный человек с дурной славой»), но всегда четко опре­де­лен­ны­ми. Уголовное дело могло начаться по жалобе истца против конкрет­но­­го человека; судом в инквизиционном порядке по «сведениям»; по по­до­з­рению.

За недоказанное следствием обвинение частное лицо (истца) ждало на­казание. Возбуждение дела ex officio судьей могло караться, только бу­дучи заведомо незаконным.

Разбор дела проходил несколько стадий. На первой (следствие) вна­ча­ле доказывался факт преступления, а уже затем виновность конк­рет­но­­го лица. На второй стадии (собственно суд) выносился приговор, ко­то­­рый мог быть и обвинительным, и оправдательным. При неполной до­казанности обвинения практиковалось вынесение приговора об «ос­тав­­лении в подозрении».

Основным видом доказательства считались показания двух-трех сви­детелей (один свидетель признавался полудоказательством). При сов­падении показаний допускалось выносить приговор, даже если об­ви­няемый не сознавался. В большинстве других случаев при косвенных до­казательствах (одном свидетеле, порванной одежде преступника, его дур­ной славе и т.п.) можно было начинать следствие, но нельзя было вы­носить обвинительный приговор.

В подобных случаях обвинение нуждалось в допросе обвиняемого под пыткой – как для получения сведений о преступлении, так и для при­знания им вины и раскаяния. Пытку предписывалось не применять по недостаточным уликам. Показания, полученные под пыткой, долж­ны были быть повторены, а также содержать только проверяемые фак­ты. Самой процедуры или регламентации судебной пытки Уложение не да­вало.

Между тем в отличие от церковного инквизиционного процесса, где от обвиняемого требовалось только подтверждение сказанного судьей и раскаяние, «Каролина» предписывала суду позволять обвиняемому рас­сказывать самому о случившемся. Уложение 1532 г. в ряде статей так­же стремилось изжить особо застарелые феодальные обычаи (на­при­мер, конфискацию имущества, ставшего поводом для прес­туп­ле­ния).

Таким образом, своевременность и определенная прогрессивная роль «Уголовно-судебного уложения Карла V» в деле систематизации уго­ловного права и процесса в «Священной римской империи гер­манс­кой нации» безусловна. Однако для германских государств «Каролина» ста­ла скорее юридическим эталоном, чем строго применявшимся за­ко­ном. С XVII в. в отдельных германских государствах начинают соз­да­ва­­ться свои своды земского права (в Пруссии – Landrecht 1620г.), став­шие реальной основой локальной юстиции.

[1. С. 308-339; 2. С. 239-252; 1-7; 11; 12; 15; 20; 22]

1. 
   Особенности децентрализации средневековой Германии.
   
2. 
   Право средневековой Германии: вещное, обязательственное, семейное, наследственное, уголовное и процессуальное.
   
3. 
   Правовой партикуляризм в средневековой Германии.