Обзор проанализированных сообщений в интернет сми

Также УПЦ (МП), по его мнению, все же отличается автономией мнений от Москвы. Хотя она не может выступить с однозначной позицией, потому что это приведет к потере большой части паствы. На фоне этого проявились такие факты, как наступление «казацких священников» на Донбассе и лишь одиночные выступления служителей с четкой позицией, что оставалось на их собственной ответственности.

Его тезисы продолжил историк религии и востоковед Александр Агаджанян, добавив, что никогда не стоит преувеличивать роль религиозных организаций в этих процессах. Он указал на потребность в объективном исследовании, которое покажет полную картину прошлых событий и четкую канву участия служителей во всех процессах. Параллельно с этим актуальным становится понятие «атмосферной религии», существующей над характерными отличиями между деноминациями.

Вследствие этого, продолжает религиовед, произошло обострение векторов разных идентичностей. Деятельность и выбор УПЦ сопровождала неоднозначная риторика Патриарха Кирилла, который разрывался между двумя понятиями. В частности, известный концепт «Русского мира» был противоречив – Патриарх то подчеркивал его сугубо российскую направленность, то напоминал, что РПЦ «не есть Церковь одного народа или страны», намекая на имперскую распространенность. При этом же УПЦ (МП) в Украине желательно вылиться в национальный проект и следовать к собственной деятельности, уверен ученый.

В определении места Церквей немалую роль сыграло и государство, продолжил профессор Александр Саган, который раньше сам возглавлял Департамент по делам религий и национальностей. Он заявил, что Министерство культуры уже давно не выполняет ту роль, которая была возложена на него ранее. Зато созрел переход к партнерской модели сотрудничества религиозных организаций с государством в совместной ответственности за общество и его совершенствование.

Ученый уверен, что реальная работа уже давно опередила существующий уровень законодательной документации. Но продолжает действовать система продвижения законов, когда нужно минимум 3–4 месяца, чтобы документ хотя бы начал рассматриваться. Все это невероятно тормозит введение каких-либо изменений. Могло бы стать не лишним введение должности Уполномоченного лица по вопросам религии, чтобы сдвинуть с мертвой точки рассмотрение многих соприкасающихся вопросов, остающихся без внимания.

В ответ Андрей Юраш заявил, что он, наоборот, видит полный отход от какой-либо модели государственно-церковных отношений. Это скорее должно быть хаотическое сотрудничество Церквей в пределах определенной либеральной модели, которая уже по сути и реализуется. Каждый новый президент несет вместе с собой новую модель и видение сотрудничества, которое зависит от личных приедпочтений, что не может не влиять на ситуацию.

 Вследствие этого, необходимо выработать унифицированный подход к регистрации религиозных организаций, а не по индивидуальным преференциям, как это чаще можно наблюдать. Вместе с тем, существуют определенные проблемы закрытости ВСЦиРО, который словно «не пускает» других. Однако это уникальный орган, объединяющий представителей стольких религий.

«Церковь во времена кризиса должна быть Церковью, – взял слово член-основатель Украинского Хельсинского союза, вице-ректор Украинского католического университета Мирослав Маринович. – Это именно тот момент, когда позиция служителей над или в стороне от конфликта приравнивается к сотрудничеству с преступной (предыдущей) властью. Экзамен во время этих событий сдали все конфессии, но далеко не все юрисдикции. Благодаря этому произошел переход от «нулевой суммы» (я выиграл – ты проиграл) до «добавленной стоимости» в виде человеческой солидарности».

По его словам, Церкви не сразу приняли Майдан и долго догоняли его потом. Так получилось из-за традиции осмотрительности духовенства. УПЦ оказалась в поле противоречивых тенденций, когда настало время больших трансформаций. Но и даже у тех, кто успел влиться в активные события, остались проблемы. В частности, это был недостаток богословского осмысления Майдана со стороны УГКЦ, когда «дух украинства уже созрел, но ему не дали название». Церковь ежедневно стала встречать определенные вызовы и сигналы, столкнувшись с абсолютно новыми реалиями.

Отдельная тема для изучения – новомученики Православной Церкви, которые получают новое обличие в свете последних событий. Российский антрополог и профессор Высшей школы экономики Жанна Кормина рассматривала образ Евгения Родионова. Это был реальный российский солдат, погибший во время второй войны в Чечне. Его мать получила известие о его якобы дезертирстве, но отправилась на поиски тела, не поверив письму. Тело Родионова мать опознала по нательному кресту, который юноша сделал собственными руками. И уже после похорон личность погибшего солдата заинтересовала милитаризованное православие, в результате чего он стал непровозглашенным новомучеником Церкви.

Исследовательница убеждена, что становление новых мучеников – это процесс актуализации христианства. Волна заинтересованности личностью Родионова пошла дальше – начались публикации книг, фильмов и мультфильмов о нем. Более того, в Харькове открыли храм в честь новомученика. Подобные явления, по мнению Корминой, приводят к покрытию новыми значениями религиозного ландшафта. Дополнительно это дает толчок к самоидентификации православных, где до сих пор сохраняется разделение на «Россию» и «империю».

Профессор Агаджанян согласился, что новые святые Церкви – это поиск адаптации реальности. И поэтому образ рядового солдата, ставшего новомучеником, является ответом на потребность общества, выражением коллективного сознания. При этом основным источником информации становятся СМИ при помощи инициативной группы, создающей сам образ святого. И это новые реалии современного православия, к которым Церковь толкают сами люди.

Потребности социума не ограничиваются новомучениками, а касаются основ богословия, бросая вызовы служителям ежедневно. По словам профессора УКУ Михаила Черенкова, Майдан призвал к миссиологии социальной ответственности вместо закрытости Церкви. Он уверен, что Майдан стал стимулом для освобождения от добровольного самоограничения Церквей. Теперь Церковь не занята только собой, а посвящает себя общественному служению.

Так, протестанты Донбасса, добавляет ученый, отказались от стратегии роста и вернулись к простому служению – практической помощи людям. Учитывая потребности людей, миссиология Церкви должна быть целостной и минималистичной. А Майдан дал шанс не только изменить основы теологии, но и многому научиться у простых людей.

Мысли Черенкова поддержал Виктор Еленский, отметив, что на Майдане присутствовала очень широкая аудитория, воспринимающая проповедь со сцены: «Майдан хотел воспринимать Евангелие социального действия. Это дает толчок к более затребованным выводам служителей перед запросом другого миссионерского проекта. И пока это все происходило, кое-кто хотел и дальше оставаться над конфликтом, не вмешиваясь».

Экскурс в становление неоднозначного понятия «Киевская Церковь» сделал кандидат исторических наук Олег Турий. Он рассказал, что вместе с этим понятием встает проблема идентичности самой Церкви. «В конце 80-х годов проходил официальный богословский диалог католиков и православных, а также выход УГКЦ из подполья. Это привело к массовым диалогам от международной общины. Вместе с тем имел место и когнитивный диссонанс экумены в мире, а именно непонимание, «почему украинцы такие». Такие измерения, как национальный и государственный для религиозных организаций кардинально изменились. И этому содействовало и болезненное проявление перемен – раскол Церкви, а также к отдельным проблемам каждого из христианских течений», – отметил профессор.

Ему оппонировал Юрий Черноморец, ответив, что мир постэкуменичен. Он уверен, что каждый представитель конфессии держится за свою традицию и углубляется в ней: «Нужно быть не столько в диалоге, сколько просто быть христианами – тогда мы и сблизимся действительно».

***

http://risu.org.ua/ru/index/exclusive/reportage/57933/ 15.10.2014.

Выступление митрополита Илариона (Алфеева) на Синоде епископов Католической Церкви в Риме навредило самой Русской Православной Церкви. Так прокомментировал на сегодняшней пресс-конференции на Святоюрской горе во Львове Патриарх УГКЦ Святослав (Шевчук) речь в Риме митрополита Илариона, главы Отдела внешних церковных связей Московской Патриархии.

Напомним, что во время одного из заседаний Синода католических епископов на тему «Семья и новая евангелизация» митрополит Волоколамский Иларион в очередной раз обвинил украинских греко-католиков в разжигании гражданской войны в Украине.

«На заседание Синода были приглашены не только главы епископских конференций, не только предстоятели Восточных Католических Церквей, но также и так называемые братские делегации от православных и протестантских Церквей, которые имели возможность обратиться к отцам Синода по теме дискуссии Синода, т.е. по теме семьи. Митрополит Иларион, вместо того чтобы говорить о православной доктрине Церкви о семье, использовал возможность выступить в присутствии Святейшего Отца и всех отцов Синода, чтобы в очередной раз агрессивно наброситься на Украинскую Греко-Католическую Церковь», – сказал Блаженнейший Святослав.

По словам главы УГКЦ, атака митрополита Илариона касалась трех тем. Прежде всего, самого права существования УГКЦ: «Видите, как интересно, мы празднуем 25 лет нашей свободы, и за эти 25 лет риторика со стороны нашего "северного брата" совсем не изменилась. Сам факт существования нашей Церкви бросает вызов». Два других тезиса митрополита Илариона касались обвинений греко-католиков в разжигании гражданского конфликта в Украине и общении с представителями УПЦ КП и УАПЦ.

Глава УГКЦ отметил, что выступление московского гостя вызвало негативную реакцию присутствующих.

«Эти три провокации в одном пакете, совершенные на наивысшем форуме Католической Церкви, потерпели абсолютное фиаско. Как прореагировали? Крайне негативно. Ко мне потом подходили представители всех епископских конференций, выражая большую солидарность нашей Церкви и Украине».

По его словам, российский митрополит таким образом сделал рекламу Украине и все начали интересоваться, а что же на самом деле у нас происходит.

«Очень интересно на это прореагировал митрополит Атенагорас, представлявший Вселенский Патриархат. Он просто был удивлен, что таким образом кто-то позволил себе говорить о члене католической семьи в присутствии всей семьи. Святейший Отец был крайне обеспокоен. У меня была возможность общаться с ним практически каждый день».

«Думаю, митрополит Иларион очень навредил Православной Церкви тем выступлением. И об этом вреде мне лично говорили представители Ватиканской курии», – подытожил Глава УГКЦ.

Ярослав ЛУКАСИК: Евангельская Церковь в Украине стала патриотической

Беседовала Татьяна КАЛЕНИЧЕНКО-МУХОМОРОВА

Восточноевропейский лидерский форум, который будет проходить 12–15 ноября в Киеве, предлагает посмотреть на новые общественные вызовы перед Церковью с абсолютно разных аспектов. О форуме, протестантском мире после Майдана и об отношении к Украине в мире мы пообщались с организатором форума, магистром филологии Варшавского университета пастором Ярославом ЛУКАСИКОМ.

– Расскажите о Лидерском форуме этого года. В чем его цель, миссия? К чему он будет призван именно в 2014 году?

– Обычно цель форума – поиск библейских моделей для разнообразной христианской деятельности. То есть, какие ценности и мировоззрение являются истинными для Библии, актуальными для сегодняшнего дня.

А этот год стал особенным, неожиданным для всех нас. Он заставил отвечать на разные вопросы, которые часто вообще не ставились в протестантском мире. С одной стороны, на этом форуме мы будем делать анализ всех вызовов, вставших в течение года. Например, рассматривать наше отношение к цивилизационной опции в Украине: мы Европа или Евразия?

– Относительно практического воплощения ценностей. Какие темы будут подниматься?

– Практическое измерение – общая цель форума. Потому что миссия Церкви воплощается в двух измерениях – оставаться верным всему, что написано в Библии, и, во-вторых, проповедовать Божье послание и библейские ценности на языке, понятном современному поколению. Конечно, на форуме много секций: апологетика, евангелизация, искусство, молодежное служение, медиа и коммуникации, миссионерство, образование, семейное служение, лидерство, гражданское общество и др. В этих сферах мы ищем то, что эффективно и соответствует христианской традиции.

Одна из ключевых тем – вопрос патриотизма. Для многих протестантов это стало актуальным: как мы можем любить свою родину земную, когда живем на небесах? Или решение вопроса отношения к власти. Можем ли мы принимать участие в протестах? Или что значит, что Церковь является солью, какова ее роль и миссия среди людей? Многие христианские лидеры узнали знаки времени – начали работать с военными, с беженцами. Начали появляться духовные советы в разных городах, с представителями разных конфессий, которые молились и думали, что мы можем сделать вместе, чтобы строить гражданское общество. Есть много проектов, которые будут представлены разными лидерами из Украины и Беларуси.

– А служители из России? Никто не согласился приехать?

– Мы еще пока не знаем. Приглашения в Россию были отправлены, но еще никто не согласился приехать или зарегистрироваться.

– Относительно вопроса патриотизма в протестантской среде. Какой Вы видите ситуацию сейчас, после разделения церквей в отношении к Майдану. Что изменилось?

– Если Майдан разделил, то война объединила. И большинство церквей заняли более-менее патриотическую позицию. В протестантской среде есть такое явление, как пиетизм. Движение, зародившееся в XVIII в. в Германии как реакция на номинальную Церковь. Это путь поиска благочестия, набожности. Он, к сожалению, имеет негативные стороны, как разделение на духовную и недуховную стороны жизни. И вопрос власти или политики – это как раз вопрос из «недуховного» мира. Пиетизм в протестантизме был довольно сильным в Украине, наложившись на наш православный фундамент. Конечно, есть какой-то процент церквей, которые придерживаются такой позиции. Они говорят, что это не наше дело, потому что «мы занимаемся духовным, мы далеко от этого мира». Но я вижу огромную эволюцию, процесс, который прошла евангельская Церковь за это время. И она реально стала патриотической церковью. Это и позиции служителей, и молодежи – верю, что это огромный потенциал для Украины.

– В каком понимании потенциал?

– В том, что евангельская вера высвобождает большое посвящение для людей и они готовы жертвенно работать ради Божьих идей.

– Как это проявляется в жизни?

– Пастор говорит, например, что будет определенная акция. И большой процент общины откликается на его призыв. Это связано с духовным опытом всеобщего священства. Реформация открыла то, что каждый из нас священник. Каждый сознательный верующий чувствует, что он активный и должен что-то делать. И явление «прихожанства» в протестантских церквах значительно меньше. Это огромный потенциал для построения гражданского общества, Восточноевропейский лидерский форум хочет на это работать.

У нас выборы в государстве. Люди кричат: дайте нам честных кандидатов. Но на самом деле со времени Майдана не много изменилось. Еще не хватает категории людей, которые были бы профессионалами и чувствовали собственную альтруистическую миссию. Что человек не живет ради того, чтобы есть колбасу, а он ест колбасу, чтобы выполнять свою миссию от Творца.

– Если вспомнить о Церкви в условиях войны, какие Вы видите изменения теологии после всех событий?

– Вообще, я изучаю историю Реформации, особенно на территории бывшей Речи Посполитой. Пацифизм был распространен там, где не было войны. Однако в Украине, где постоянно шли войны, подобные идеи не были популярны. То же мы пережили сейчас. Когда при СССР верующих призывали в армию, то пацифизм был здоровым проявлением – зачем служить атеистической вражеской армии. И когда появилась украинская армия, сама ситуация изменилась диаметрально, но не изменилось поведение людей. Верующие сейчас переживают быструю эволюцию.

Мне тяжело привести статистику, но значительная часть верующих готова защищать свою родину. Они задавали себе эти практические вопросы: «А что будет, когда придут в твой дом и захотят убить твою семью? Как ты будешь вести себя?»

– Как это отразилось на современной теологии? Что-то существенно изменилось?

– Она стало значительно более практичной. И это гражданское измерение теологии стало одним из первых по важности. Однако вносить изменения в протестантском мире тяжелее. Например, у католиков есть четкая иерархия, где документ автоматически принимают все по распоряжению. У протестантов есть Совет епископов. Но, хотя они и могли принять решение, это не значит, что каждая церковь будет так делать.

– Сейчас есть пасторы, которые поехали в АТО не только как волонтеры или капелланы, а сами взяли оружие в руки. Как Вы относитесь к этому?

– Тяжело ответить. Есть общая христианская этика о том, что священник не должен брать в руки оружие. В протестантском мире нет большой разницы между пастором и верующим…

– То есть это в принципе ситуация на уровне того, что верующий человек пошел воевать.

– Это особенности каждого, где он себя чувствует. Но появление таких батальонов, как «Девы Марии» или «Иисуса Христа», я не очень воспринимаю. Это как местный джихад.

– Ответ от них звучит просто. Они столкнулись с выбором: или священная защита Отечества, или заповедь «не убий».

– Просто заповедь «не убий» не говорит о том, что ни в коем случае не убить человека или животное. Потому что когда была дана заповедь, Моисей спустился и увидел предательство народа, и тогда он дал приказ убивать. Когда народ входил в землю обетованную, то применял оружие, вместе с тем придерживаясь 10 заповедей. Речь не идет о том, что ты имеешь право на агрессию. Есть понятие христианской философии – войны справедливой и несправедливой. В 1415 году в соборе в Констанци поднимался такой вопрос. Война в Украине – это справедливая война.

– И можно брать в руки оружие?

– Это моя позиция – нужно обороняться. Моя логика мне это подсказывает. Но я лично никого в жизни не убил.

– Как изменилось восприятие Украины в мире? В религиозной среде за рубежом?

– Думаю, Украина за последние 9 месяцев стала центром мира.

– Даже настолько?

– Настолько. Я считаю, что нет более горячей точки, чем Украина. Есть много земель, где продолжается война, но стратегическое место находится у нас. Подобная война рождает новый фронт. Есть также угроза возобновления холодной, атомной войны.

– Переход к биполярному миру?

– Да. Мне это кажется очевидным. Конечно, Украина в фокусе сейчас.

– А среди протестантских общин за границей как воспринимают Украину?

– Обсуждают. Здесь интересный аспект в протестантских общинах в США. Там, конечно, этот вопрос очень сильно поднимается. Есть много смешанных церквей, где есть россияне и украинцы. Иногда это рождало конфликт.

Мы знаем позицию многих российских протестантских церквей. Есть большая угроза, что они могут пойти путем, как когда-то это сделали немецкие братья. Известно, что в свое время многие либеральные христиане Германии увлеклись идеологией нацизма, многие из них поддержали Гитлера. Другие церкви, которые придерживались пиетизма, заняли пассивную позицию. И мы имеем результат – Вторую мировую войну, многочисленные жертвы. Есть похожая опасность, что подобное может произойти в России сейчас. Мы видим, что многие российские служители поддерживают Путина, они говорят «мой президент» и поддерживают его политику. Только небольшое количество служителей выступили против, осудили его.

– Наше общество уже изменилось. Однако наступит время, когда закончится война и мы вернемся к мировоззренческим вопросам. Что ждет протестантские общины, каким путем они пойдут?

– Это знает только Бог, но тут могут быть два пути. Первый – секулярный, на примере Европы, где общество комфортно живет. И люди, которые хорошо живут, часто спрашивают «а зачем мне Бог». Но может быть другой путь. Когда мы переживали кризис за кризисом, то находились в состоянии формирования нации – именно это поможет занять Церкви эту очень важную нишу. Когда я смотрю на Европу, то практически везде ситуация складывалась одинаковая, христианство было определяющим фактором формирования европейских наций. Я вижу неоднозначную позицию в Киево-Могилянской академии, которая должна формировать элиту нации. Молодежь теряется, и далеко не все смогут занять позицию лидера. Украина нуждается в духовном пробуждении, секуляризм ничего не принесет.

– Церковь может стать идеологом?

– Она призвана к тому, но, возможно, не до конца это понимает. Церковь, которая чаще находилась в подполье, не приспособилась к новым условиям жизни. И это мешает ей исполнять ведущую роль, которую она должна нести в построении национального типажа, формировании культуры. Это как солянка: в ней есть соль, необходимая Украине, чтобы обрести вкус. И она есть, она очень хорошая. Но солянка прикрыта, и соль очень слабо сыпется. Необходимы такие потрясения, как нам подарил товарищ Путин, чтобы она открылась полностью.

***

Беседовала Татьяна РУДЕНЬКА

Отец Игорь БОЙКО возглавил Львовскую духовную семинарию Святого Духа УГКЦ лишь в прошлом году. Его ректорство выпало на период кардинальных перемен: революция Достоинства, война на Востоке. Семинаристы и священники активно принимают участие в событиях в стране. Зимой в храме семинарии братья-семинаристы ежедневно непрерывно молились и сегодня каждый день в 21:00 молятся о мире в Украине. Еще в марте в семинарии начали проведение встреч семей героев Небесной сотни Львовской области, целью которых было духовно и молитвенно поддержать людей, утративших родных. Такие встречи проводят каждые шесть недель.

Вместе с семьями из Львовской области отец Игорь Бойко побывал на встрече родных героев Небесной сотни со всей Украины, прошедшей в мае в Ирпене (под Киевом). Во время трехдневного общения отец Игорь был единственным священником среди многих психологов и более 250 человек, потерявших на Майдане близких людей. Вторая встреча всех семей была в августе в Зарванице. Третью же планируют провести 19–21 декабря во Львовской духовной семинарии.

Мы поговорили с отцом Игорем, как революция Достоинства и война на Донбассе повлияла на жизнь будущих священников, о работе с семьями героев Небесной сотни и роли Церкви в событиях последнего года в стране.

– Отче, как Майдан и война на Востоке изменили жизнь семинарии?

– Я думаю, революция Достоинства, уже через сам факт, что она состоялась, меняет внутри каждого человека. Многие наши семинаристы ездили в Киев на Майдан. Основная их задача там была молиться, раздавать бутерброды, теплую одежду, петь украинские песни, то есть быть с людьми. Те семинаристы, кто остался в семинарии, участвовали в беспрерывной 24-часовой молитве. Это тот способ, которым Церковь, и в частности семинария, может поддержать перемены в Украине. Мы не используем оружие. Молитва – наше самое мощное оружие в борьбе против неправды и несправедливости. Учебная программа у нас радикально не изменилась. Однако в семинарии периодически проходят встречи с людьми, которые в той или иной мере были задействованы в революции Достоинства или же были в зоне АТО. Эти люди делятся с нами своим опытом.