членов сельских судов, люди в возрасте за 60
лет былв
вправе снять свои кандидатуры.
Не менее существен и второй из поставленных во
просов — о том, как соотносились между собой в г л азах
окружающих преклонные года с личными
качествами
или социальным положением человека. Показания на
этот счет неоднозначны, но
большинство их говорит о
том, что почтенный возраст все же не был единственным
мерилом превосходства. По свидетельству английского»
разведчика 1830-х годов Д ж . Белла, у .адыгов таким ме
рилом была «посеребренная сединой борода в соедине
нии с хорошей репутацией». Его современник ж урн а
лист Д ж . Лонгворт, сопоставляя западноадыгских «вож
дей», отметил, что одному из них, прославившемуся сво
ей храбростью,
прозорливостью и красноречием, отда
вали предпочтение перед другим, тоже отважным и к
тому же намного более старшим. Один «с готовностью
оказывал внешние знаки уважения к старику, чего тре
бовал
его возраст, а другой с равным тактом и благо
разумием признавал его действительно большую влия
тельность»9. Больше того. В народных воззрениях ка б ар
динцев ценность личных качеств подчас даже противо
поставляется значению прожитых лет. В рассказах о
Ж абаги Казано,ко встречается сюжет: престарелый судья
Уарий выносил нелепые решения, а молодой тогда Ж а
баги — мудрые и справедливые. Дело кончилось тем,
что замечательный юноша был поставлен во главе н а
родного суда. Это,
разумеется, фольклорное преувеличе
ние, гипербола, но она говорит о многом.
Было бы также неверно недооценивать значение со
циальной неоднородности общества. Уже в позднюю
Достарыңызбен бөлісу: