ТЕКСТ КАК ОБЪЕКТ РАССМОТРЕНИЯ

ТЕКСТ КАК ОБЪЕКТ РАССМОТРЕНИЯ ЛИНГВИСТИКИ
жения (при этом, однако, не следует считать текст некой «текстемой», лингви-
стической единицей)
[Леонтьев 1976:
(выделено
Текст пред-
ставляется собой единицу в значительной степени «автономную», «самодоста-
точную», которая формируется единицами «низших» уровней, но не является
простой суммой более «элементарных» единиц. Ср.: «Текст — это результат че-
ловеческой деятельности, который можно определить как такое единство пред-
ложений, которое направлено на выполнение стратегических и тактических за-
дач общения в широком смысле» [Демьянков
а также: «Текст — слож-
ная коммуникативная единица наиболее высокого порядка, продукт и предмет
коммуникативно-познавательной деятельности» [Дридзе 1981: 135].
В своих работах я различаю микротекст и макротекст (о чем мы будем гово-
рить подробнее чуть позднее) и пользуюсь при этом соответствующими терми-
нами. Однако говоря об общих закономерностях, характерных для любого тек-
ста независимо от формы его презентации (монолог или диалог), сложности
структуры (микро- или макро-), стилевой принадлежности, степени «обработан-
и т.д., мы используем термин «текст» (как таковой) как наиболее аде-
кватно называющий рассматриваемую единицу, выделяемую в дискурсе.
Текст — явление настолько многогранное и разноплановое, что не сущест-
вует, да и вряд ли может существовать единое его понимание и определение.
Сложность определения понятия «текст» обусловливается, по Г. П. Щедровиц-
кому, тем, что каждый текст вплетен в множество разных деятельностей и суще-
ствует как текст лишь благодаря тому, что он имеет определенные функции в
этих деятельностях [Щедровицкий 1974: 204].
Каждый исследователь вкладывает в понятие «текст» свой собственный
смысл и дает термину свое собственное толкование, исходя из постулатов той
науки, представителем которой является, и в соответствии со своими научными
взглядами, представлениями и пристрастиями, в соответствии со своей концеп-
цией и пониманием природы языка и человека (ср.: «Объект вовсе не предопре-
деляет точки зрения; напротив, можно сказать, что точка зрения создает самый
объект» [Соссюр 1933: 33]).
Наиболее распространенным в лингвистике является взгляд на текст как на
«определенным образом упорядоченное множество предложений, объединенных
единством коммуникативного задания» [Ейгер, Юхт 1974: 103]. Следовательно,
текст в широком смысле может быть определен как любой целостный (закон-
ченный) продукт речевой деятельности. Многие исследователи, однако, будучи
не удовлетворены таким положением дел, выдвигают более узкое понимание
текста, при котором к текстам относятся только «закрытые», фиксированные,
«отграниченные», обработанные, осмысленные /или письменные речевые про-
изведения (И. Р. Гальперин, Г. В. Ейгер, В. Л. Юхт, Э. Г. Ризель, И. Г. Ольшан-
См.: [Гальперин 1981:
19; Белянин 1988:
В указанных сочинениях речь понимается
как результат спонтанного говорения, а текст в узком смысле — как обработанная речь.

 ГЛАВА V. ТЕКСТ КАК ЕДИНИЦА ДИСКУРСА
ский и др.). Именно на этом критерии основано в ряде случаев разграничение
текста и речи. При таком подходе к тексту нижней границей текста признается
предложение, а верхняя граница задается самим автором [Ейгер, Юхт
Многими лингвистами давно признано, что текст есть едва ли не основная
единица коммуникации, ибо, по выражению Г. Вайнриха, «мы говорим нормаль-
но не разрозненными словами, а предложениями и текстами, и наша речь поко-
ится на ситуации» (Weinrich 1966: 15; цит. по: [Шмидт 1978:
вспомним в
связи с этим и уже упомянутые идеи JI. Ельмслева, П. Хартмана, А. А. Леонтьева).
Такое понимание текста характерно не только для «чистых» лингвистов
и философов языка, но и для тех исследователей, которые изучают речевые
произведения с точки зрения психологии и психолингвистики: текст есть
«основная единица коммуникации», «феномен реальной действительности и спо-
соб отражения действительности, построенный с помощью элементов системы
языка» [Леонтьев 1979; Белянин 1988]; текст «содержит в себе как бы всю "кар-
тинку" ситуации общения в ее единстве и нерасчлененности» [Голод, Шахнаро-
вич
33]. Мне представляется, что именно такая референция (соотнесенность
с соответствующей ситуацией, о чем говорил еще Бенвенист) отличает текст от
иных единиц — единиц языка, сама же ситуация имеет «статус полноправного
компонента структуры текста» [Барт 1978: 447]. Психолингвистика изучает про-
цессы производства и понимания речи, социальные, коммуникативные условия
протекания этих процессов с учетом экстралингвистических факторов и психо-
логической значимости знакомых единиц языка [Головина 1985: 47]. Порожде-
ние текста зависит не только от целей и условий коммуникации, но и от ситуа-
ции, которую он отражает
1982: 17]. Думается в связи с этим, что в
определенной степени можно согласиться с идеей о том, что текст по сути явля-
ется некоторой «единицей номинации» [Мелихова
и что его наиболее важ-
ным аспектом является «номинативная сторона», т. е. соотнесенность языковых
элементов с обозначаемыми ими внеязыковыми объектами, реально сущест-
вующими или мыслимыми, так как всякий текст «говорит о чем-то» [Гак 1974:
61]. При мотивационно-целевом анализе, в основе которого лежит концепция
Т. М. Дридзе, текст рассматривается как иерархия разнопорядковых смысловых
блоков — предикаций (под предикацией в данном случае понимается выражен-
ные в тексте или обусловленные текстом семантико-смысловые связи, существен-
ные с точки зрения реализации основного замысла) [Биева 1982: 71].
Как отмечалось многими исследователями, текст как явление языковой и
экстралингвистической действительности, представляет собой сложный фено-
мен, выполняющий самые разнообразные функции: это и средство коммуника-
ции, и способ хранения и передачи информации, и отражение психической жиз-
ни индивида, и продукт определенной исторической эпохи, и форма
вания культуры, и отражение определенных социокультурных традиций и т. д.
Все это обусловливает многообразие подходов, множественность описаний и
многочисленность определений текста.

ТЕКСТ КАК ОБЪЕКТ РАССМОТРЕНИЯ ЛИНГВИСТИКИ
В связи с этим достаточно давно уже была выдвинута идея автономной нау-
ки о тексте — транслингвистики, лингвистики (связного) текста (о становлении
лингвистики текста как самостоятельной дисциплины — см., напр., [Москаль-
ская 1981]). При этом задача данной научной дисциплины понималась как не-
обходимость «найти и построить систему грамматических категорий текста с
содержательными и формальными единицами именно этой сферы» [Николаева
1978: 10, 31], «описать сущность и организацию предпосылок и условий челове-
ческой коммуникации» [Kallmeyer 1974: 25]. Однако попытки максимально точ-
но и строго определить формальные и содержательные единицы сопровожда-
лись признаниями, что «грамматика текста есть, очевидно, грамматика полей и
градуальных переходов, а не система оппозиций дискретных элементов» [Нико-
лаева 1978: 36]. Модели описания текста создавались учеными с учетом верти-
кального или горизонтального порождения текста
5
[Николаева
24, 33, 39].
Так, с точки зрения лингвистики текста, текст есть «феноменологически за-
данный первичный способ существования языка» [Шмидт 1978: 105]; «любой
отрывок связной речи, начиная от простого высказывания до целого романа»
[Рахманкулова 1976: 3]; последовательность языковых единиц, построенная с
помощью непрерывного местоименного сцепления [Harweg 1968: 148; цит. по:
Шендельс 1987: 86]; последовательность высказываний с разным объективным
содержанием и субъективными характеристиками (но не обязательно), цементи-
руемая метатекстовыми отношениями [Шмелева 1988: 169]. Предложения, кото-
рых может быть сколь угодно много в тексте, формируют текст, если они имеют
общую тему и связаны между собой логической связью [Jorgensen, Svensson
167]. Предметом лингвистики текста являются «языковые средства построения
дискурса
6
, обеспечивающие его связность, цельность, полноту, законченность,
общую модальность и т. д.» [Головина 1985: 46]. В рамках лингвистики текста
«связный текст понимается обычно как некоторая (законченная) последователь-
ность предложений, связанных по смыслу друг с другом в рамках общего замы-
сла автора» [Николаева 1978: 6], это «понятие одновременно синтагматическое
и функциональное. Это — специальным образом организованная, закрытая це-
почка предложений, представляющая собой единое высказывание» [Москаль-
ская
Такое понимание текста некоторым образом соотносимо со взгля-
дами на текст философов языка, для которых текст — это связная, компактная,
воспроизводимая последовательность знаков или образов, развернутая по стре-
ле времени, выражающая некоторое содержание и обладающее смыслом, в прин-
ципе доступным пониманию [Брудный 1985: 21; Нишанов 1986: 3]. Будучи «еди-
ным высказыванием», единой «связной, воспроизводимой последовательно-
На мой взгляд, не стоит столь резко (в виде бинарной оппозиции) противопоставлять вер-
тикальное и горизонтальное порождение текста, ибо одно невозможно без другого, эти процес-
сы взаимосвязаны и взаимообусловлены.
Замечу, что в приводимой цитате автор использует термины «текст» и «дискурс» как сино-
нимичные.

120 ГЛАВА V. ТЕКСТ КАК ЕДИНИЦА ДИСКУРСА
стью», текст вместе с тем «включается в цепь связей» и трактуется как «множе-
ство высказываний в их функции и — соответственно — как социокоммуника-
реализация текстуальности
7
» [Schmidt
как последовательность
предложений, связанных друг с другом текстуальными связями [Isenberg
цит. по: Шендельс 1987: 86]. При этом текст есть «не просто совокупность цепо-
чечных микроструктур, но некоторое глобальное единство, макроструктура»,
все высказывания которой «связаны не только линейной, но и глобальной ко-
герентностью» [Николаева 1978: 34].
Текст понимается как структура любого законченного и связного, независи-
мого и грамматически правильного письменного или устного высказывания (на
эмическом уровне; например, Koch:
или как актуальная реализация
этого высказывания (на этическом уровне;
Harweg:
[Дресслер 1978:
Текст как объект транслингвистики определяется как «лю-
бой конечный отрезок речи, представляющий собой некоторое единство с точки
зрения содержания, передаваемый со вторичными коммуникативными целями
и имеющий соответствующую этим целям внутреннюю организацию, причем
связанный с иными культурными факторами, нежели те, которые относятся к
собственно языку» [Барт
Текст может интерпретироваться и как отно-
сительно завершенный отрезок общения, как единица, структурированная и орга-
низованная по определенным правилам, несущая когнитивную, информативную,
психологическую и социальную нагрузку общения [Колшанский 1984: 89].
С точки зрения теории речевых актов, диалогический текст (являющийся
по сути одним из видов текста) представляется в виде «связной структуры ми-
нимальных единиц, формирующих статическую иллокутивную структуру диа-
лога». А «минимальная диалогическая единица, или минимальный диалог» по-
нимается как последовательность реплик двух участников диалога — адресанта
и адресата, характеризующаяся определенными особенностями [Баранов, Крейд-
лин
94, 99]. При этом диалог рассматривается как «система обязательств
его участников по удовлетворению коммуникативной потребности собеседни-
ка» и определяется как «система иллокутивных вынуждений» [Баранов, Крейд-
лин
84].
С точки зрения современной лингвистики (художественного)
(учиты-
вающей психолингвистические аспекты порождения и восприятия текста), «текст
есть продукт, порожденный языковой личностью и адресованный языковой лич-
ности. В тексте реализуется антиномия:
При
этом признается, что «текст мертв без акта познания» [Тураева 1994: 106, 107].
Специфика же психолингвистического подхода к тексту «состоит в рассмот-
рении текста как единицы коммуникации, как продукта речи, детерминирован-
ной потребностями общения» [Белянин
9] (что явно коррелирует с теорией
Под текстуальностью понимается двустороннее явление, некоторая структура, обладаю-
щая как языковыми, так и социальными аспектами [Николаева 1978:

жүктеу/скачать 4.03 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: