состав, груженный оружием, железнодорожники умыш-
ленно загнали в тупик. Итак, я вернулся ни с чем» (6, 214).
В исторической литературе довольно обвинений в адрес
Махно, бросившего большевиков в трудную минуту, но
нигде не говорится, что «восстание» рабочих, которым
якобы сопровождался штурм города, если и было, то было
антибольшевистским. Мы можем только гадать, что так
ожесточило трудящихся – пресловутая меньшевистско-
эсеровская агитация или прелести революционной власти,
– но должны констатировать факт: рабочие стреляли в
своих «освободителей» и приветствовали петлюровцев.
После пережитых потрясений Махно отказался защи-
щать позицию в пригороде Екатеринослава и с остатка-
ми людей прямиком двинулся в Гуляй-Поле. Вернулось
с ним всего около 200 человек. Говорят, что на вопрос,
где остальные, он отрубил: «в Днепре». Неизвестно, так
ли это. Екатеринославский разгром очень подорвал авто-
ритет Махно. Гуляй-Поле переживало шок. «Сукин сын,
погубил детей, потопил несчастных, а сам невредимый
вернулся», – проклинали Махно женщины (6, 215). Нужны
были новые неисчислимые бедствия, чтобы люди вновь
увидели в нем защитника и полюбили его.
138
Достарыңызбен бөлісу: