553
из-ображения и тем самым совершенствовать прекрасную природу бытийного порядка. Однако
это ни в коем случае не значит, что «красота» прежде всего и в первую очередь встречается нам в
искусстве. До тех пор пока порядок сущего понимается как сам но себе божественный или как
творение Бога — а это последнее имело силу вплоть до XVIII века включительно,— до тех пор и
исключительный случай искусства может быть понят лишь в перспективе этого бытийного
порядка. Выше мы показали, каким образом лишь в XIX столетии эстетическая проблематика
переместилась на точку зрения искусства. Мы видим теперь, что в основе этого лежит
метафизический процесс. Онтологически подобное смещение предполагает некую, мыслимую без-
образной, или управляемую механическими законами бытийную массу. Искусная человеческая
мысль, создающая полезное путем механического конструирования, начинает в итоге
рассматривать все прекрасное по образцу этих созданий своего собственного духа.
Этому соответствует и то, что, лишь столкнувшись с границами механической конструируемости
сущего, современная наука вынуждена была вспомнить о самостоятельной бытийной валентности
«образа» и потому вносит теперь идею образа, «гештальта», в качестве супплементарного
познавательного принципа в объяснение природы — прежде всего живой природы (биология,
психология). Она вовсе не отказывается тем самым от своих принципиальных установок, она лишь
пытается достичь своей цели — овладения сущим — более утонченным способом. Это следует
особо подчеркнуть в противоположность мнению таких ученых, как, скажем, Икскюль. Вместе с
тем за своими собственными пределами, по ту сторону осуществляемого ею овладения природой,
наука вполне допускает красоту природы и красоту искусства, служащую некоему
незаинтересованному наслаждению. Выше мы описали переворачивание отношений между
прекрасным в природе и в искусстве как такой процесс, в силу которого природно-прекрасное до
такой степени утрачивает в итоге свое превосходство, что его начинают мыслить как некий
рефлекс духа. Мы могли бы добавить, что само понятие «природа» получает отпечаток, присущий
ему со времен Руссо, лишь благодаря отблеску, отбрасываемому на него понятием искусства. Оно
превращается в полемическое понятие, в «другое» духа, в «не-Я», и в качестве такового
полностью утрачивает то универсальное онтологическое достоинство, которое было свойственно
когда-то космосу, понимаемому как порядок прекрасных вещей.
Достарыңызбен бөлісу: |