Перевод: Е. Ю. Новинский

2. ПРИГОТОВЛЕНИЯ И ОТСТАВКИ

Почти сразу, когда я сообщил Киту, что получил спонсорство, Бекки сообщила ему, что их брак заканчивается, и он должен уйти. Кит проводил дни, хмельной и контуженный, приводя после нее в порядок финансы и также сопротивляясь ее претензиям на собаку, Пэна. Когда он узнал, что Бекки спала с его лучшим другом, то бросил ее и затеял бракоразводный процесс. Единственная вещь, которая поддерживала его в течение тех ужасных месяцев, это перспектива кругосветного полета.

Фиона была со мной в мои самые мрачные, а также в наиболее восхитительные моменты, и без нее было труднее работать в продолжение организации этого огромного предприятия. Мои близкие друзья проявляли интерес, но они никак не могли заменить жену. Так Кит и я входили в авантюру в одиночку, он с меньшими обязательствами, чем я, так как у меня были дети. Мы утешали друг друга.

У меня был секрет, который я довел до сведения публики, но который оставался очень серьезным: я боялся высоты. Все обычно смеются, когда я об этом говорю, но это не устраняет причину. Начало положила авария 13 ноября 1978 года, на ранней версии СЛА - дельтаплане с установленным на нем двигателем. Я попал в кувырок на высоте 250 футов (75 м), оказался в парусе, крыло сломалось, и я упал на поле около пруда в Вилтшире.

Поскольку фермер, Родни Ковард, накануне вспахал свое поле и всю ночь шел дождь, я не разбился насмерть. Авария была запечатлена на пленке кинооператором BBC. Миллионы людей в мире видели как я падал с неба.

Не удивительно, что это оттолкнуло меня от СЛА на шесть лет. Но в 1985 году я проявил смелость, чтобы полететь еще раз с двигателем, и в 1987-88 полетел на СЛА Шедоу в Австралию. В том полете я пришел в сумасшествие в течение трех дней в Индии из-за длинных, долгих часов в одиночестве - условий, в которых чаще оказываются яхтсмены, чем пилоты. На высоте 5000 футов (1500 м) в январе 1988 года в неподвижный туманный день между Бхапалом и Аллалхабадом, отвратительное творение, которое я назвал Джинн, стало на носу моего Флайера Дэлгети и сказало, чтобы я выпрыгнул. У меня не было парашюта, я окаменел и громко закричал: “Нет, нет, я умру, я умру!”. “Давай, прыгай! Прыгай! Прыгай!” - говорил он.

Я искушался до боли и на некоторые доли секунды соглашался. Всякий раз, когда со мной случалось что-либо подобное, я включал радио, искал поворотный пункт или изучал карту и Джинн исчезал. Но, когда мой мозг ничем не был занят, он появлялся снова и кричал, чтобы я прыгнул. Я знал, что это было безумство, что это было только в моей голове, но эта была единственная голова, которую я имел.

Я боролся с этим ужасным творением в течение трех дней над Индией и Бангладеш, и, наконец, обнаружил причудливый способ, чтобы победить его. Если, мысленно в тесной кабине Флайера Дэлгети, я начинал заниматься любовью с девушкой, которую знал, это могла быть практически любая девушка, но все должно быть правдоподобно, то Джинн прекращал кричать. Когда я обнаружил это, то мысленно перебрал полдюжины девушек и думал о них, когда чувствовал его рядом. Таким образом я смог удалять его по мысленным коридорам своего ума пока он не оказывался заблокирован. У меня появились средства, чтобы изгонять его, когда он появлялся.

Но Джинн никогда не умирал, и в последующем полете память о нем преследовала меня. Со временем подкладывание женщин для плотских отношений потеряло силу, чтобы отвлечь его, и я пришел к мысли, что не могу находиться выше 1000 футов (300 м), не покрываясь холодным потом. Ниже этой высоты я был, как и другие пилоты счастлив в воздухе. Выше чувствовал одиночество. Я мог увидеть каждый фут воздуха между мной, сидением, килевой трубой и тележкой, весь путь до земли, и чувствовал, что, проваливаюсь туда. Я находился на краю безумства, беспомощный от страха. Рациональный довод, что падая с 1000 футов (300 м) можно так же легко разбиться, как и с 10000 футов (3000 м), ничего не мог поделать с моей головой. Но условия намного упрощались, когда я брал с собой пассажиров. Так как я нес за них ответственность, это преодолевало сумасшествие, настойчиво понуждающее прыгнуть. Смотря в летную книжку, можно увидеть, как часто я находил пассажиров, когда хотел летать. По старомодному я думал, что это была слабость моего характера.

Было два других проявления этого страха: я всегда жевал резинку в полете. Жевал все время от взлета до посадки, поскольку без этого мне становилось плохо. Я часто радовался болтанке, которая пугала других пилотов, из-за того, что в неподвижном воздухе было более вероятно появление Джинна. Когда меня бросало по небу из стороны в сторону, я был слишком занят, чтобы допускать его к своему рассудку.

Не являлось ли безответственным для меня надеяться на возвращение после кругосветного перелета, когда у меня были такие страхи? Я так не думал. Это означало только, что у меня больше препятствий, чем у других пилотов. И если Кит отправляется со мной, я не смогу оказаться бабой в воздухе, сидя перед ним, так что он был моей реальной защитой. Но, когда мы сделали пробные полеты, я увидел, что и он не совсем готов.

Я подписал контракт с GT Глобал в лице Далласа Мак-Гилливрея 11 августа 1997 года и в тот же день получил две трети своего текущего бюджета. С грустью отмечаю, что это была наивысшая точка моих отношений с Далласом. Сроки контракта означали, что все эксплуатационные расходы спускались на меня, включая платежи за посадки и задержки. Я рассчитывал не обращаться к GT Глобал за большей суммой, так как остаться в границах бюджета было моей одержимостью, статьей доверия спонсора. Я подписал контракт, чтобы совершить кругосветный перелет на СЛА с Китом Рейнольдсом (или любым другим человеком по моему выбору) в качестве второго пилота. Никакого срока и предела не устанавливалось. 80 дней были целью, но GT Глобал правильно опасался, что я должен был бы дополнительно рисковать, если придавать 80 дням слишком большое значение. По договору я нес ответственность и должен был гарантировать, что летательный аппарат находится в пригодном состоянии, чтобы выполнить полет и сохранять его на всем пути.

Я немедленно заказал самый современный и наиболее хорошо себя зарекомендовавший себя СЛА - мотодельтаплан, Пегас Квантум 912. У него было красивое комфортабельное крыло, и четырехтактный, четырехцилиндровый двигатель Ротакс 912, более надежный, чем двухтактные, двухцилиндровые двигатели, на которых я летал до сих пор. У него дублированное зажигание, по две свечи на каждый цилиндр, что безопасно при пересечениях моря. Хотя Кит летал как летчик-испытатель для конкурентной фирмы Медуэй Майкролайтс, которая тоже имела красивое крыло, но менее приспособленную тележку, он был в пользу выбора Пегаса 912.

В бюджете я учел годы своей работы и уплатил Киту, который хотел, пока возможно, сохранить свою летную школу, 25 недель жалования по 800 фунтов в неделю, плюс возмещение всех расходов, как свободного служащего. Также включалась оплата двух недель сверх ожидаемых 80 дней. Я нашел дополнительные 5000 фунтов, плюс затраты в маркетинговом бюджете, чтобы компенсировать ему испытательные полеты, съемки и корреспондентские интервью, которые, строго говоря, не были частью кругосветного полета. Это не остановило преподавание в его школе, когда ничего еще не было сделано, хотя зима и не является напряженным сезоном.

С самого начала был установлен один принцип: мы не брали с собой ничего нового. Каждая часть оборудования должна быть проверена где-нибудь еще. Если кто-то приходил к нам с новым оборудованием и превозносил его достоинства, мы этим не интересовались. Если технология была доказана, то единственной вещью под вопросом оставались наши персональные качества. Мы знали, что наша смелость будет простираться глубоко и, во всяком случае, будет испытана, но бороться с непроверенной техникой мы не хотели.

У меня была проблема - найти руководителя полета, другого управляющего моим текущим бюджетом. Выбор пал на 23-летнего американца по имени Чарльз Хелл, который работал в университете с моим сыном Джеймсом. Чарльз был опытным, и сочетал хаотическую производительность с умением обращаться с деньгами. Он видел свое будущее в Голливуде и был уверен, что сможет преодолеть все трудности. Я рассматривал его как копию Нелла Хардимана - блестящего 24-летнего руководителя перелета Дэлгети. Чарльз, высокий, рыжеволосый, дружелюбный и очаровывающий мало тогда был похож на изможденную, обеспокоенную фигуру, которую я встречу, когда полет закончится.

В исходное предложение был вписан человек для связи между GT Глобал и моим небольшим подразделением. В Дэлгети по моей рекомендации для организации освещения полета в Австралию был принят Симон Ньюлин, который произвел хорошее впечатление когда работал в Шендвике. Его тогдашним боссом в Дэлгети стал Тони Спелдинг, один из лучших в Европе по Общественным Связям, так что щеголь потом больше никогда не работал с Ньюлином. Я поддерживал контакт с Ньюлином все годы, сначала, во время его непрерывного повышения в Шендвике, затем позже, когда он работал как внештатный сотрудник, не выясняя, почему он покинул одну из наиболее оживленных компаний по общественные связям в Великобритании. Прежде, чем представить его в GT Глобал, я пришел к нему, чтобы решить два вопроса, которые, я думал, являются насущными.

После полета под флагом Дэлгети я принес видео камеру в ITN. Они использовали фактически все, что я отснял. Они выпустили 20 получасовых бюллетеней новостей, составленных по моему материалу, а позже скомпоновали получасовую программу, которую продали в 25 стран по всему миру. Я не получил ни пенни от этих сделок, и решил, что подобное не должно случиться снова. Я хотел иметь авторские права на все видеоматериалы полета. Организаторы новостей должны уплатить за эти изображения цену, которую установит рынок. Вторым уроком, который я усвоил, состоял в манипулировании фотографиями. Я до сих пор не знаю, где большая часть из сотен снимков, которые я сделал в полете Дэлгети и выслал в Лондон. В кругосветном перелете, я хотел бы, чтобы всеми фотографиями, распоряжалось Рекс Фитчес, прочное лондонское семейное агентство фото новостей, которое само будет решать, чему жить, а чему умереть. Если снимок не получился, то Рекс не должна его печатать. Газеты не должны использовать плохие снимки просто из-за того, что они отданы бесплатно. Я хотел иметь на снимки авторские права, чтобы газеты платили рыночную цену, которую определяло Рекс Фитчес.

Я получил, или подумал, что получил, согласие от Ньюлина. Оно не было сделано в письменной форме. Зачем это было нужно? Я видел прямые преимущества для GT Глобал, которая так сохранит десятки тысяч фунтов, которые в противном случае она затратит на получение снимков от средств массовой информации. Маркетинговый бюджет создавался отдельно от текущего бюджета. Предположительно он почти полностью был посвящен тому, чтобы предоставлять изображения редакторам. Это должно позволить телевизионным станциям и газетам по достоинствам рассказов и картинок решать освещать это или нет.

В то время, прежде чем я подписал контракт с GT Глобал, казалось, было состязание умов между Ньюлином и мной. У нас, очевидно, был один и тот же энтузиазм, и он был полон похвал маркетинговой схемы, которую я создал. Единственный унылый комментарий, который он сделал, состоял в том, что я немного ушел от него, поскольку все идеи выглядят выполнимым. Позже мне стало ясно, что первоначально он видел себя не исполнителем моих идей, а человеком, генерирующим идеи, осуществлять которые должны другие. Мне же нужен был исполнитель, а не тот, кто видел себя творческим мыслителем. Это была моя роковая ошибка. Целый проект имел бы совершенно другое завершение, если бы я не сделал прискорбную ошибку положившись на него.

Первые два заявления об уходе от Ньюлина последовали с интервалом в неделю. Хотя ему с самого начала платили как нештатному консультанту GT Глобал, работающему непосредственно на Далласа. Я обнаружил его в понедельник с Далласом, предлагающим изменить имя моего Флайера из ”LGT Флайер” на “LGT Глобал Флайер”. Человеком, наиболее вероятно предложившим это, был Ханс-Мартин Юлингер. Это было незначительное вмешательство в политику трех с половиной компаний, которые в то время создали Лихтенштейн Глобал Траст. Каждый лагерь был занят своей собственной индивидуальностью. Обычно в каждой компании Юлингер представлял частный банк в Лихтенштейне, BiL, и он, естественно, сопротивлялся тому, что “GT Глобал” поднялась над другими. Ньюлин, не имевший никакой идеи, чтобы расшевелить осиное гнездо, попытался таким путем отметить свою собственную индивидуальность.

Не то, что он попытался сделать это изменение, а пронырливый путь, по которому он сделал это, рассердил меня. Я написал длинное письмо Далласу, полное страсти, очерчивая мои страхи относительно такого поведения, и говоря, что нужно отказаться от Ньюлина. Я пошел домой к Далласу и обратился к нему лично. Но это имело совершенно противоположный эффект тому, на который я рассчитывал. Попросив, чтобы он выбрал между нами, Даллас выбрал Ньюлина. Так как проект был разработан, Даллас начал доверять Ньюлину все больше и больше, а мне все меньше и меньше. Я думал, что мои 25 лет на национальном телевидении, радио и в газете давали лучшую квалификацию, по сравнению с практикой Ньюлина, состоящей из единственного года работы в качестве клерка в информационном отделе новостей BBC, прежде чем он занялся общественными связями. Даллас пришел к другому выводу. За месяц перед Рождеством, я дважды попытался сказать, что на мой взгляд мы неправильно занимаемся маркетингом. Всякий раз, он быстро резал: “Без Симона, мы - выйдем из этого проекта”. Это означало, что после этого я никогда не шел к Далласу, чтобы обговорить какие-либо вещи, несмотря на его статус официального координатора от GT Глобал в перелете. Мы действовали порознь. Так в маленькой команде, он стал человеком Ньюлина. Те два решения о маркетинговом бюджете, и тысячах фунтов потратились на пункты, которые не имели ничего общего со своей главной целью - получением снимков назад. Очевидно, Даллас имел право соглашаться с этим, но это оказало разрушительное влияние на подготовку полета.

В течение осени 1997 года, Ньюлин и я пытались работать вместе. Чарльз занимался изучением того, как получать разрешения для нас пролететь через 25 стран, в то время как Тарен Спайр сделала мне репутацию сборщика людей, хорошо работающих в среднем только три дня в неделю. Эта ситуация продолжались почти до Рождества, когда Даллас взорвал ее. Ньюлин привел свою протеже, госпожу Сару Брауз, женщину около 30 лет с опытом работы в области Общественных Связей. Она быстро задрала нос перед Чарльзом и Элисон своим снисходительным к ним отношением. Это не был счастливый офис и с приближением конца я чувствовал себя все более изношенным, чем кто-либо другой. Это сказалось на физической подготовке полета.

В это время произошло другое событие - отставка моего финансового консультанта, Дэвида Паттерсона. Я довольно долго знал его и глубоко им восхищался. Он был движущей силой успехов Инвестиционного Управления Ньютона. Я живо помню длинное письмо, которое он послал мне из Шанхая, где влюбился в Китайскую культуру. Он был замкнутым, но очень практичным, и я придавал большое значение его мнениям и советам. Он, как и каждый в мире знал об ATWIED (Вокруг Земли За Восемьдесят Дней) и был, я думаю, очень предан этой идее. Но однажды на ленче, сразу же после сельского марша в Лондоне я сказал, что могу полюбить скачки с гончими и он с того дня обрубил все связи со мной. Обсудить это не было никакой возможности. Я был за оградой.

Я проводил половину своего времени в офисе, работая над маркетинговыми идеями, или писал все, что знал об истории полета для брошюр, которые подготавливал Ньюлин. Вторую половину своего времени я проводил на аэродроме Кита в Медуэйе, обсуждая оборудование, которое нам нужно покупать. Для того чтобы оставаться в форме я с понедельника до субботы плавал по полмили в день. Энди Вебб из Фигаро Филмз выпускал VNR, видео версию новостей, чтобы продать рассказ в промышленные компании на осеннем международном телевизионном фестивале, но нам не удалось внести начальную сумму денег, чтобы вставить перелет в документальную серию, что я намеревался сделать.

Сам Флайер был получен в конце сентября. Мы с Китом запланировали испытательный полет в Исландию. Но погода на севере Шотландии была столь плохой, что одна рыбачья лодка утонула из-за штормов. Поэтому мы направились на юг, и у нас было восемь дней блестящего полета в начале октября через Францию и над Средиземным морем на Корсику, Эльбу и берег северо-западной Италии. Мы испытали в полете топливную систему и пролетали над приморскими горами в середине дня, полностью погруженные в термики¹ и измотанные ими. Это укрепило наше доверие к прочности аппарата.

На Корсике мы заменили тонкие шины дельталета, так как они были настолько плохие, что прокалывались семь раз, а при посадке на Эльбе на следующий день одна из шин просто лопнула. Направившись на север, в Альбенду в Италии, мы впервые почувствовали, как трудно с бюрократами. Нам позволили совершить посадку, а затем запретили взлететь, из-за того, что мы были СЛА. Потребовалось официальное письмо из Англии, подтверждающее, что у нас зарегистрированный летательный аппарат, прежде чем мы спустя три часа убрались прочь. На высоте 500 футов (150 м), пересекая большой залив, в котором располагается Ницца, Кит закричал: “Киты!” Действительно, стая качалась на волнах прямо под нами, замечательное зрелище. В этот вечер я увлекся небольшой, жесткой и элегантной Манэ-Джозеф Браво, владелицей отеля Малага в Карпентрасе. Рано утром чтобы произвести впечатление я взял ее в полет, но она как ковбой водила ее автомобиль и сделать это было нелегко.

Направляясь по долине реки Роны при сильном ветре и низкой облачности, мы были на 500 футов (150 м) выше земли, когда Кит, за ручкой управления, закричал: “Иисус! Самолеты!” Я увидел французский истребитель, прошедший справа под нами на расстоянии около 200 футов (66 м). После этого мы очень быстро приземлились. Из-за плохого прогноза погоды на несколько дней вперед, Элисон Харпер проехала 300 миль (480 км), чтобы забрать нас и на трейлере доставить Флайера домой.

Два друга из Сити, Стивен Льюис и Роджер Найтингейл, ввели меня в члены Клуба Реформ, где был Филиз Фогг. Стивен 21 октября устроил в клубе прием для послов и воздушных атташе из стран, через которые мы должны были пролетать. Китайский воздушный атташе, полковник Ли, заинтересовался полетом. Наиболее влиятельным гостем, как мы думали, был русский посол Анатолий Адамишин, который просмотрел со мной маршрут через Сибирь и полуостров Камчатку, и пообещал любую помощь. Это было собрание, на которое я неоднократно ссылался в полете, но мы не получили никакой помощи от его обещаний. Помешало то, что Юрий Фокин занял его место в конце года, а мы не поили и не кормили его.

Неделей позже мы отправились в наш второй большой тест-полет в Лихтенштейн, чтобы показать летательный аппарат Принцу Филиппу. Я летел в первый день, через Хидкорн и Ле-Туке и совершил посадку только перед самой темнотой в Св. Дае, рядом с французско-германской границей. Наш маршрут проходил вдоль западного фронта в Первой Мировой войне. Аррас, Бюмонт, Альберт, Реймс, Верден - названия, которые глубоко взволновали меня. На другой день, когда пришли на аэродром, мы обнаружили, что все покрыто инеем. Кит провел нас над горами на высоте 5500 футов (1650 м) в гигантскую долину, которую предстояло пересечь, чтобы достичь Немецких гор на другой стороне.

До сих пор я справлялся с высотой, но мысли о войне и смерти, холод и ясное синее небо, огромное расстояние, которое мы должны покрыть до следующих гор, - все вместе привело меня в ужасное состояние. Я скрыл свой страх от Кита, но каждая секунда была безумством, чистым ужасом. Я хотел спуститься вниз, но было так стыдно, что я не смог попросить Кита уменьшить обороты. Я не знал, как вынесу это, пока в моей голове не возник образ молодой женщины по имени Элен Дадли, и все страхи сразу исчезли.

Я писал о Элен Дадли в последней из моих “Господствующих Страстей” для Лондонских Финансовых Новостей. Элен работала в Сити, но у нее была господствующая страсть, я заметил ее в комедии, которую просмотрел. Кто знает, почему я выбрал ее, чтобы написать о ней, а не о десятках других из драматического и оперного общества на Фондовой Бирже? Качество, которым я наиболее восхищался, помимо ее очевидной красоты, была ее смелость. Ее отвергали пять раз, но она упорствовала до тех пор, пока не стала играть ведущие роли.

Однажды, когда ей был 21 год, и она играла Золушку, деталь от мебели ударила ее в лицо за пять минут до выхода на сцену. Она увидела себя в зеркале с огромным подбитым глазом, переполнилась слезами, рассмеялась, а потом наложила косметику и вышла, чтобы сыграть свою роль. Она продолжала играть в продолжение двух недель под слоем косметики. В интервью с ней я рассчитывал выпить по стакану вина, но мы заболтались и прикончили три бутылки. Она была достаточно молодой, и могла быть моей дочерью. Мы оба знали все об актрисах и мужчинах определенного возраста, но стали друзьями. Комбинация красоты и смелости была чрезвычайно привлекательной. У меня в то время были другие девушки - друзья, и я не знаю, почему выбрал Элен. Ее образ выскочил, чтобы защитить меня. Больше я не хотел об этом думать. Если она помогала, я был глубоко благодарен.

Это было не так, как в полете под флагом Дэлгети. Мне теперь не нужно было мысленно заниматься с Элен любовью. Память небольших вещей успокаивала мой страх. Путь, по которому она проводит свою руку по волосам, входит и подает мне стакан вина, противоречит чему-то, что я говорю, в общем - невинные вещи. Она была многогранной, но все интересные люди такие. Вы никогда не знаете, как они среагируют. Я смотрел на нее, как на классическую женщину и призвал ее образ на свое личное поле боя. Аналогично, пилоты бомбардировщиков рисовали дам на своих фюзеляжах, а раньше моряки вырезали образы женщин на носах своих судов. Это был исторический атавизм, подобно ранним фильмам о добре и зле, где люди выставляют заслон перед сатаной. Над этой высокой долиной, ведущей в Германию, я впервые использовал образ Элен, и она выгнала Джинна.

Кит блестяще летел в Лихтенштейн при ужасной погоде, низкой облачности и тумане. Мы следовали вдоль реки, чтобы остаться на низкой высоте между горами. Мы летели каждый день в течение восьми дней. В конце октября это было маленькое чудо. Я использовал образ Элен во всех высотных полетах, включая один на высоте 9000 футов (2700 м), в котором я был за ручкой. Элен была единственной опорой между мной и безумством. Принц поднялся в воздух и выступил в качестве фотомодели. Мы запечатлели Флайер на фото и видео, чтобы использовать это для рекламы. Все, как оказалось, бесполезно. Когда мы узнали, что СЛА запрещены в Лихтенштейне, который юридически является частью Швейцарии, Принц рассмеялся и сказал, что если я сяду в тюрьму, то он пойдет со мной.

На обратном пути в Англию с потрясающим попутным ветром, я предпочел снова приземлиться в Св. Дае, так как болтанка выбросила нас из неба. Мы позабыли наши предписания: при ветре никогда не летать в горах.

После старта во время подъема условия были, как в стиральной машине. На 5000 футах (1500 м) я попал в спокойный воздух, и до конца дня отказался спускаться с этой высоты. Трудности позволяли мне находиться на высоте, хотя Элен всегда оставалась в первом резерве.

Я сообщил Элен, когда добрался домой о странном способе, которым она сохранила мою жизнь. Трудно сказать, что она была любезна, но за дверь меня не вышвырнула. Позже я подарил ей значок Синий Питер¹, как признак целомудрия. Она подарила мне маленького пластмассового пальмового медведя.

Я долго не видел Пола Лоча, но однажды он пригласил меня в свой офис и спросил, не может ли он что-то сделать для Флайера, если нам потребуются деньги? Я сказал, что мы начали фильм в Малаге для главной видео версии новостей в середине ноября, и это должно стоить 25000 фунтов. Он только улыбнулся. Тайна прояснилась 15 ноября, когда он сообщил мне, что Принц Филипп выставил активы в части управления бизнеса для продажи и искал покупателя.

“Это не влияет на наше спонсорство, " сказал Пол, “за исключением того, что это больше не LGT Флайер, а GT Глобал Флайер, так что получайте новый парус и меняйте маркировки на тележке”.

Это означало, что теперь мы подключались к одной из компаний в Лихтенштейн Глобал Траст - GT Глобал, чьим менеджером в Лондоне был Майк Вебб. Он и Даллас стали главными руководителями, подчиняясь Полу, который занялся продажей. Возможный покупатель скоро объявился, - американская компания под названием Амвеско, цена была 1,3 миллиарда долларов.

Мне было все равно, как пройдет изменение спонсора. Я делал свое дело.

Мы изменили логотипы, установили новый парус и затратили две недели в Испании, снова делая всю ту работу, которую сделали в Лихтенштейне. Видеоматериалы были предоставлены Энди Веббу, чтобы сделать окончательный VNR2², и предложить информацию о кругосветном перелете для продажи по всему миру. Мы сделали видеокассеты на английском, японском, китайском и немецком языках в различных видео форматах используемых во всем мире. Я написал проект плана, как обеспечить телевизионные станции на нашем маршруте библиотекой видеоматериалов, бесплатной в период полета, так чтобы телекомпании могли бы делать репортажи без посылки своих операторов.

У нас с Китом случилась первая поломка в Малаге. Мы взлетели на высоту в 200 футов (60 м), когда отлетела водяная трубка и антифриз окатил двигатель. Я благополучно посадил Флайера.

Мы летели на высоте 8000 футов (2400 м) из Сьерры Невады в Хелен. Работать в тот день было очень трудно. Мы шли низко над морем, или над горными озерами. Съемочная команда на второй тележке в составе пилота Грехема Слэйтера и оператора Барри Бэйза, работала вместе очень хорошо, хотя у Бэйза был колючий характер. Однажды вечером за обедом, противореча всему, что бы я ни говорил, он сказал: “Кто-то должен держать тебя в узде”. Странно, почему он решил, что это будет он.

В это время я познакомился с Сарой Брауз, которую Ньюлин специально послал, чтобы получить снимки Кита и меня с логотипами GT Глобал. Она испортила два полетных костюма, настаивая на приклеивании символов, чтобы мы летели с ними. Кит оказывал ей симпатию и она ему. Мое отношение было иным.

Она была, неумышленно, причиной третьей отставки Ньюлина. Я после Малаги был в офисе и подсчитывал затраты, когда Сара отвлеклась от отчетностей и застонала, что она потратилась в Испании, а ей так и не заплатили. В это время на работу прибыл Ньюлин. Приближалось Рождество. Даже если я и не любил ее, то не понимал, почему она должна страдать из-за того, что не получила то, что ей причитается. Она и Ньюлин имели свои собственные финансовые отношения с GT Глобал. “Сколько?” спросил я. “200 фунтов”,- ответила она.

“Если хотите, я дам вам эту сумму, а когда получите, то сможете мне вернуть”,- сказал я.

“Здесь не место для траханья!” вдруг закричал Ньюлин, поражая всех нас. “Здесь не место для траханья!”. И в следующие пять минут, все еще в пальто, он вопил о том, что ему не уплатили за шесть недель, говоря нечленораздельно, что это он поддержал проект, что это было нечестно, и что я предал его (так и не понимаю почему). Он был в ярости. Казалось, он полностью потерял контроль над собой.

Затем, с окончательным воплем, “Я увольняюсь!”, он схватил свой портфель и выбежал, хлопнув дверью. Сара смотрела вслед потрясенная.

Дверь снова открылась, и вошел Пол Лоч. “Что случилось?”,- спросил он.

Я был смущен. Как объяснить такое поведение? Я попытался не сваливать вину на Ньюлина. Пол сообщил мне, что это производит плохое впечатление на остальную часть компании. Как мое предложение ссудить Саре Брауз 200 фунтов привело к отставке Ньюлина?

Позже в этот день Даллас передал мне взбешенное письмо, требуя, чтобы мы немедленно показали ему отчеты и подробное объяснение с главами и абзацами, где были разрешения пересекать каждую страну, через которую мы должны лететь. Элисон подготовила все отчеты через несколько минут, пока Чарльз вздыхал, и еще потратила дополнительно полдня, отвечая на это письмо. Я написал Далласу, объяснив то, как происходила третья отставка Ньюлина. Ответа не было. Я понял, что задержка в оплате Ньюлина была исправлена. Он посетил офис только один раз через 15 дней после Рождества. Я не хочу сказать, что он не работал, потому что он работал утром, днем и ночью. Он жил проектом. Это был, думаю, его путь назад к большим возможностям, раз он мог заискивать перед GT Глобал. Просто он не работал со мной, создателем идеи и основным пилотом.

Дата презентации была назначена на 7 января 1998 года. Кит и я должны были привести Флайера в отель Тауэр, около моста Тауэр, для фотосъемки. Когда я осмотрел место на открытом воздухе около моста, где Флайер будет собираться, Кит и я оба почувствовали, что его элементы будут очень незащищенными. Я написал тщательную записку Ньюлину домой, говоря, что, по моему мнению, нам нужен кто-то, чтобы присмотреть за летательным аппаратом, когда нас не будет около него, из-за того, что он может легко перевернуться ветром. Я предложил для охраны друга Кита, Джима Хилла, и подумал, что ему нужно уплатить из маркетингового бюджета, так как это будет пресс-конференция. Я чувствовал себя ступающим по яйцам, отчаянно стараясь не вызвать еще одну отставку.

Ньюлин написал в ответ чрезвычайно грубую записку. Если я думаю, что охрана необходима, то я и должен платить, а он не разрешит уплатить за это деньгами GT Глобал.

Я был грубым в ответе, сообщая ему, что по контракту на мне была обязанность бесполезно не рисковать Флайером, и он не получит его, если не предусмотрит охрану.

Я пришел 30 декабря в офис и обнаружил сообщение электронной почты от Далласа. Это был своего рода Новогодний подарок.

В сообщении было сказано, что из-за моего высокомерного поведения, они с Полом Лочем и Майком Веббом выражают неодобрение, и GT Глобал отказывается от спонсорства.