Перевод: Е. Ю. Новинский

20. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ

Как только я приземлился на Оркнеях, то понадеялся, что на следующий день удастся промчаться через Шотландию и Англию и с драматической шумихой завершить путешествие в Лондоне. В действительности потребовалось три тяжелых дня полета вниз по нашему красивому небольшому острову, чтобы добраться домой. Так не казалось, когда мы оставили мотель Командора, чей владелец, Энн Сьюзерлэнд, предоставил Джону Ханту и мне бесплатные размещение и питание, чрезвычайный жест доброты и признания моего полета. Мы поехали на поле Тома Синклэира и при мягком солнечном свете и легком северном ветре, поставили вместе наши разные СЛА.

Мы направились в бурные воды к югу от Скэйп Фло, над отелем Джона Огротса, и затем строем пошли вниз к берегу. Был фантастический день с красивым туманным солнечным светом, но с моря входили облака, и скоро стало очевидно, что мы наткнулись на юго-восточный ветер. Я начал впадать в странную вялость, позволяя другим болтать по радио. Вся белая ярость уходила из меня. Мои мысли уже все больше и больше были в Лондоне, а компаньоны, летевшие со мной, успокаивали меня.

Мы миновали Вик, Данбис, Тэйн, Кромэрти, в моей собственной стране. Я не шотландец, но это был дом, даже для англичанина. Я как во сне смотрел вниз на автомобили, которые ехали по левой стороне, на путаницу небольших поселков и дорог, путь, по которому они примостились на земле. Джон уговорил нас сесть в аэропорту Инвернесс, где мы дозаправились. К югу от Инвернесса, выглядело неприятно, с черными облаками над плоскогорьем Хайлэндс, и Джон решил идти на восток и обогнуть возвышенность около Абердина, прежде чем снова направиться на юг в Ист Фочн, где ожидали Грехем Слэйтер и Барри Бэйз, чтобы проводить нас в Лондон. Мы направились на восток, затем подумали, что мог быть более быстрый путь, и вошли на плоскогорье Хайлэндс, где опустились облака и начал лить дождь. Я тряс себя, чтобы быть настороже, из-за того, что трудно было лететь, и в течение следующего часа Джон и я похоронили себя в облаках, пытаясь найти путь через горы к восточному берегу. Всякий раз, нам это не удавалось.

Вероятно, я мог бы использовать указатель крена и скольжения и подняться в облака, получив доступ к берегу по GPS и затем спуститься над морем. Но это было не возможно для Джона, и я не думал о том, чтобы его покинуть.

Мы медленно двигались на восток, ныряли на юг, когда видели промежуток и снова возвращались назад, когда облака закрывали проход. Это был славный полет. Я был полон восхищения от Джона, который никогда не колебался, когда условия закрывались вокруг нас, и полет становился трудным, а иногда и опасным. Если облака опустятся, нам нужно будет найти поле, чтобы сесть. Это не Россия, а Шотландия, и она изобилует такими полями. Мы отказались от Кэиргормс, находя все меньше и меньше вариантов. Я подумал, что не закончу кругосветный перелет, если зазеваюсь около Шотландской горы.

“Ты знаешь где дельтадром в Инше о котором ты говорил?”- спросил я Джона по радио.

Координаты этого поля были в его GPS. В это время мы были в сложной долине, и нам нужно было сделать разворот на 180 градусов, который мы сделали в противоположных направлениях, и поползли вокруг гребня горы, чья вершина была закрыта облаком. Дождь лил как из ведра. Когда показалось летное поле Инш, оно выглядело похожим на лужайку для игры в гольф. Джон указывал мне путь и члены клуба, которые слышали нас по радио, собрались поприветствовать нас. Джон проверил прогноз погоды, который был довольно плохим, без улучшения, и мы решили остановиться на ночь в соседней деревне в отеле Премни.

Джон беспокоился о выходе из плоскогорья Хайлэндс. Мы могли, ирония из ироний, застрять здесь на несколько дней. Проблема состояла в том, чтобы найти землю не покрытую облаками на достаточно низком уровне. Джон рассмотрел маршрут на север и восток, через диспетчерский пункт Абердина, который нам предложил Том Робинсон. Это последний мой путь, который пролегал вдоль железнодорожной линии по инструкции Джона. Мы промчались почти под самым облачным одеялом к северу от Абердина и, оказавшись над морем, отступили на юг. Ветер был таким сильным, что наша путевая скорость падала иногда менее чем до 30 узлов (56 км/ч), но мы вдали от побережья поднялись на разумную высоту. Здесь было чисто от облаков, которые пузырились над водой.

Было приятно в компании Джона. Мы прошли Монтроз, Арброт, Данди и Св. Эндрю. Имена напомнили мне о футбольных матчах. Мы решили выйти к морю восточнее Св. Эндрю и встретили дождевые облака идущие с севера. В конце пути, на летном поле Ист Фочн за заливом Ферт-оф-Форт, нам нужно было спуститься до 400 футов (120 м) при проливном дожде и паршивой видимости. Мы разделились прежде, чем войти в облако, и увидели друг друга на другой стороне, где Грехем Слэйтер сообщил нам по радио, что все чисто. Слэйтер и Барри Бэйз появились, чтобы нас встретить и засняли нас на пути в Ист Фочн. Теперь на глазах английских пилотов СЛА я все понял о своих посадках. Одна загробленная посадка и, будьте уверены, раздался бы хор: “Хорошо, если он так летает, тогда и я смогу облететь вокруг Земли. Ну-ка гоните мне деньги!”.

Теперь я был чрезвычайно пассивным. Кто-то говорил, дайте интервью, и я давал интервью. Кто-то предлагал мне чашку чая, и я выпивал ее. Грехем и Джон решали, куда лететь дальше, сообщали мне, и я следовал туда. Я был подобно щенку, беспечно порхая по их следам. Они принимали решения и я соглашался.

Мы полетели на юг через Ишот и Бэгби, после чего демонтировали все дополнительные шланги и трубки, которые установил Кит, чтобы брать дополнительное топливо. Они хотели, чтобы у меня снова все было по правилам. Мы ничего не стали делать с радиатором, который торчал на левой ноге, но два боковых бака вместе со шлангами и дополнительным баком сложили в автомобиль Энди Вебба. Он на машине направлялся с нами на юг и руководил съемками фильма. Флайера привели в первоначальное состояние, чтобы он снова стал обычным мотодельтапланом. Когда мы взлетели и продолжили полет, я обнаружил, насколько сильно путешествие сказалось на аппарате. Когда в прошлом году мы снимали фильм в Малаге, он улетал от них так быстро, что я должен был лететь с отданной ручкой, чтобы позволить Грехему меня догнать. Теперь он и Джон Хант легко обгоняли меня как стоящего, и я полз сзади, изредка с унижением прося покружиться, чтобы я смог их догнать. Парус Флайера вытянулся после 24000 миль (38400 км), значительную часть которых он был перегружен.

Меня приветствовала Джуди Ледн. Она была с младенцем-сыном Бэгби на боку, а ее крупноглазая дочь Жасмин, уже уверенно управлялась с камерами. Джуди всегда была моей защитницей, выигрывал я или терпел поражение. Будучи молодой девушкой, она связала джемпер со словами “Брайен Милтон - простачок, OK”, после того, как я был обманут в истории с Ньютоном Эйклифом. Джуди была чемпионом Англии, Европы и мира по дельтапланеризму и являлась капитаном английской команды, в которой все остальные члены были мужчины. Она заработала свое место умением и смелостью.

Но я видел ее также, как видел Грехема Слэйтера, другого чудо летчика, как будто через неправильный конец телескопа. Когда они оба сказали, “Блестящий полет, превосходный”, это было подобно тому, как если бы они говорили с разных сторон длинного холла с раздающимся эхом. Я знал их как больших летчиков, способных, если бы у них был шанс, сделать то же самое, что только что сделал я. Трудно сказать, почему их похвала так меня тронула. Я все еще сам пытаюсь это понять.

Джуди по телефону представила меня Полу Хатчинсону, который возобновил мой сайт в Интернете, когда GT Глобал бросил его. Он немного стеснялся, когда Джуди дала мне трубку, и был смущен. Я поблагодарил его. Теперь я знаю много больше о том, что он сделал, чем тогда и пообещал встретиться с ним в обществе с Кей Барли, чтобы отпраздновать полет в следующую субботу.

Мы летели в Нэзерсорп, и я был более пассивен, чем когда-либо. Ангар для нас был найден немедленно. Энди Вебб постарался, и мы нашли отель, ресторан, поели, выпили пива, и я спал свою последнюю ночь в полете. Ничего не случилось, я всего лишь был рад тому, что живой. Это было чувство, которое неоднократно курсировало во мне, живой! Живой! Живой! Но я не мог ни с кем поговорить об этом. Банально, чтобы это чувствовал кто-то еще.

В эту ночь, когда ложился в кровать, я подумал: Если, теперь случится неудача, меня подвергнут уничтожающей критике.

Римляне задавались простым вопросом: cui bono - кому это выгодно? Это вопрос, который отыскивает реальные интересы в любой ситуации.

Я не видел почему, покинувшим меня Далласу Мак-Гилливрею или Майку Веббу или любому в GT Глобал, было выгодно, чтобы полет закончился успешно. Несомненно, по логике, они заключили пари, что я должен потерпеть неудачу. Заключив это пари, почему было бы в их интересах, чтобы у меня был успех? Ведь это просто выдвинет на первый план их предательство?

Если я потерплю неудачу, Даллас и Майк Вебб обвинят Принца Филиппа или Пола Лоча за принятие исходного решения субсидировать меня. Принц был в другой стране, а Пола уволили с работы, и он не мог оказать сопротивления.

Если я потерплю неудачу, Ньюлин и Брауз, далекие от того, чтобы о них сказали грубые вещи, смогут придти куда-нибудь еще, и претендовать на все сорта знаний о кругосветном перелете, которые никто не сможет оспорить, и без опасности для них, что меня спросят для справки.

Если я потерплю неудачу, Рори Мак-Картни будет счастлив как торговец песком, поскольку без установленного рекорда, для Вирджин предоставлялась возможность установить его и они смогут использовать те три Шедоу с двигателями Ротакс 912.

Если я потерплю неудачу, авиационные ничтожества смогут заявить, что им все было известно наперед, и воскресят свои насмешливые комментарии десятилетней давности, пока мои дети будут страдать - поэтому я, несомненно, не должен потерпеть неудачу пока во мне остается дыхание жизни.

И даже Кит, мой друг Кит, с кем я был так много связан, был ли у него действительно истинный интерес в моем успехе?

Если я потерплю неудачу, не принесет ли это Киту больше пользы? Почему мой успех будет чем-нибудь, кроме пепла у него во рту? Кто в таком случае когда-нибудь пригласит его в другое аналогичное предприятие? Если я потерплю неудачу он, безусловно, будет, что он и хотел в Южно-Сахалинске, претендовать на то, что знает о кругосветном перелете на СЛА больше, чем кто-либо другой.

Я не думаю, что любой из них желал моей неудачи вслух. Но ясно видя реальные выгоды и сравнивая с тем, что сообщалось публике, я приходил к мрачным выводам.

21 июля, 121 день для меня, но 120 для всех остальных, многие пилоты СЛА собрались в Нэзерсорп, чтобы приветствовать меня, прилетев на рассвете. Здесь был и большой Кит Ингхем, который облетел на СЛА вокруг Австралии, и Энди Бачан, который участвовал в каждой второй моей проделке и Ян Брейсгирдл. Все трое в наш первый день летели со мной из Бруклендса через Ла-Манш. Их сопровождали Мартин Мозли, Джон Поллард, Дейв Сонкеннон и Брайен Сэмпсон. Я был тронут, что они прошли через много трудностей, чтобы проехать через всю страну и увидеть меня. Но я ничего не мог сказать, кроме слов благодарности.

Все еще в пассивном состоянии, я выкатил Флайера, упакованного для последнего дневного перелета, и в середине компании махнул на прощание другим в воздухе. Джон Хант и Грехем Слэйтер вели меня на юг. Около Эйлсбери на нашем канале СЛА появлялось все больше голосов и в полете из моего родного аэродрома Плейстов к нам присоединились фермер Дерек Брант, Джери Ачер, Джей Мэдхвани, Билл Джилл, Роджер Келли, и претендент на звание самого молодого одноглазого пилота в Англии, Роберт Гримвуд. Большинство из них были на Шедоу - типе, на котором я летал в Австралию.

При усиливающемся ветре, все мы благополучно приземлились в Уайт-Уолтем, зарулили и оглушительно приветствовали друг друга. Дерек был почти в слезах. Мы выпили по чашке чая с сандвичем. Элисон, которая распоряжалась всем из моего дома в Беснел Грин, сообщила, что точно в 16.45 мы должны за пределами Лондонской контролируемой зоны прибыть южнее Бруклендса. Прилетели Джон Пэк и Билли Брукс, из Пегаса, которые сопровождали меня через Канал в первый день. Ветер усиливался от свежего до сильного, затем почти до штормового.

Когда мы поднимались в последний отрезок кругосветного полета, ветер был совсем дрянной. Когда мы пробирались на юг вокруг зоны воздушного движения Хитроу, был не просто встречный ветер, а еще и сильная турбулентность. Я почувствовал вкус всех старых страхов, но сказал себе не быть идиотом. Представьте себе выливание из бутылки. Девять аппаратов, которые вел по радио Грехем Слэйтер, собрались в точку рандеву и начали кружиться. Решили, что все сядут передо мной, кроме Слэйтера, который хотел снять последние несколько минут с воздуха. Условия были ужасными и еще хуже на земле, поскольку, когда Джон Хант вел свою группу до земли, я слышал растущие оттенки в его голосе: “Здесь порывистый ветер, очень порывистый, посадка с очень сильными ударами, следите за этим”. Пока я кружил, мои мысли снова стали несвязными. Пока все благополучно. Еще несколько минут, еще одно усилие, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста не наклоняй его. “Кто-то повернул назад”, сказал Джон по радио. Ах, хорошо, пусть идет, подумал я и повернул, направляясь в Бруклендс. Ветер рвался над большими постройками и через взлетную полосу со скоростью 25 узлов (12,8 м/с), и поворачивая для финиша, я влил в посадку последние граммы концентрации, которые у меня оставались. Позже я увидел по Скай ТВ как это выглядело ужасно. Ручка была повсюду вокруг меня и я едва благополучно достиг земли. Даже Грехем, следовавший за мной, великий Грехем Слэйтер, сначала коснулся земли своим носовым колесом, обычно это предпосылка к аварии.

Я заехал на остановку, борясь с ветром, пытаясь удержать крылья на одном уровне и ожидал, чтобы кого-нибудь подошел и подержал за троса. Я был в безопасности, но Флайер все еще оставался в опасном положении. Казалось, что прошла вечность, прежде чем подошли два пилота и проводили меня к огромной толпе прессы, и блондинке, утончённой молодой женщине, стоявшей отдельно, чтобы приветствовать меня. Без очков, я не мог увидеть кто это, пока не подошел ближе. Это была Джейд, моя дочь. За ней знакомые лица: Дейв Симпсон, Ричард Мередиз-Харди, Роджер Грехем - все, кто пересек Ла-Манш в первый день. Кей Барли находилась на празднике со своим сыном, но я знал, что нам на следующей неделе предстоит вместе сделать получасовую программу на телевидении. Чарльз Хелл и Элисон Харпер были организаторами. Элисон такая же эффектная как всегда, Чарльз, выглядел тонким и разочарованным и даже терзаемым мыслями. Для него это было более сильное переживание, чем для меня. Дэвид Кирк, председатель Клуба опасных видов спорта, держал бутылку в руке. Мориа Томсон прибыл поздно и такой же очаровательный, как всегда. С ним был Джулиан Пэрр, один из самых смелых мужчин, которых я знаю. Ему дважды говорили, что он никогда не будет снова ходить после аварий, а он прыгал вокруг полный энергии и жизни.

За толпой журналистов, мне потребовалось время, чтобы найти Элен Дадли.

“У Вас все еще красивые глаза”, воскликнула она.

Позже, после интервью, шампанского, разливаемого вокруг, Флайер был увезен на трейлере в Плейстов, а другие летчики, отправились по воздуху. Я переоделся в смокинг и со старой подругой, Марджи Линдси за рулем, подъехал к Клубу Реформ с Джейд и Элен для того, чтобы спокойно выпить и произнести тост отсутствующим друзьям. Я хотел вернуться к тому, с чего начал. Пол Лоч, все еще безработный, оставил мне сообщение с поздравлением. Я надеялся, что скоро буду с ним обедать.

Многие мои друзья пришли в мой дом на улицу Сайпрус, где собралась теплая компания. Я посмотрел на них с глубокой любовью: Марджи, Валери Томпсон, Мэйн, ее сестра Джулия, Элен. Компания летчиков: Дерек Брант, Джим Хилл, кипучий Дейв Симпсон и задумчивый Ричард Мередиз-Харди.

“Если Брайен Милтон смог это сделать”, сказал он, “то каждый сможет” “Я так не думаю”, сказал я.

Я знал Ричарда. Его жгло, чтобы сделать это самому.

”Только десять человек в мире смогли бы сделать это”, сказал он. Я не думаю, что было тоже верно. Фионы не было, она была далеко в Дубаи с новым мужем. Даллас Мак-Гилливрей и Майк Вебб, несмотря на их путешествие через Канал в первый день, тоже отсутствовали. Этот полет был испытанием моральных качеств не только Кита и меня.

Но где Кит Рейнольдс? Его последние слова ко мне по телефону из Анкориджа в Россию были, чтобы сообщить, что он ждет на Оркнеях, чтобы лететь вниз по Шотландии и Англии со мной. Он не сделал этого.

За пару дней прежде, чем я прибыл, он вернулся в Россию, чтобы забрать Лину в Англию и рассматривать будущее с ней, как со своей четвертой женой. Итак, это путешествие не во всем было разочарованием для него. Что касается меня, то я все еще едва могу поверить, что это закончилось.

Быть живым прекрасно.

Разве убит ты Джеббервок?

Приди ко мне, мой славный мальчик!

О чудный день! Фрр! Фрр!

Фыркал он от радости.

Но не я. Я не представляю себе, что это возможно.

Он живет в Лондоне.