Первая 5 серая лавина кайзера 5 часть вторая 130 трагедия под сольдау 130 часть третья 306 отхлынувшая волна 306

НА СЕВЕРЕ? НА ЗАПАДЕ?

Солнце поднялось уже к зениту и горячими лучами заливает вымершую площадь Остроленки. Багаж штаба Самсонова уже покинул город, направляясь в Нейденбург, и только высшие офицеры, в том числе и сам Самсонов, остались в помещении.

Гнетущая озабоченность сменила мимолетную радость. Находится ли неприятель там, где его опасались, на западе, или же прав Жилинский, утверждающий, что германцы надвигаются с севера?

Самсонов этого не знает. День был насыщен напряженной работой, и он страшно устал. Когда солнце склоняется к горизонту, генерал выходит на рыночную площадь и прогуливается взад и вперед, желая, чтобы этот день, наконец, прошел, чтобы спустилась ночь, чтобы прибыла новая информация и вместе с ней разрешение от штаба армии покинуть Остроленку и присоединиться к войскам.

Самсонов страстно желает этой возможности. Ему кажется, что после объезда фронта выяснится вся картина, станет известно, где ж в конце концов находятся главные силы неприятеля? ...

Долго прогуливаться по площади генералу не приходится. Его настигает ординарец, сообщающий, что получены телефонограммы от Клюева и Мартоса, и содержание их, по всей видимости, весьма важное.

Самсонов быстро возвращается в штаб. Неужели эта стычка сорвет, наконец, повязку с глаз армии, которая продвигается вслепую?

Телефонограммы... Клюев сообщает, что он, согласно предварительному сговору с Мартосом, настойчиво просит разрешить его войскам отдохнуть.

Самсонов покачивает головой, когда читает эти фразы. Ведь с тех пор, как начато наступление, он и его коллега Мартос чуть ли не ежедневно требовали дневок! Еще не позже, как утром сегодняшнего дня, было получено идентичное требование, которое штаб армии вынужден был отклонить!

Самсонов хочет уже отложить телефонограмму и оставить ее без последствия, когда его взор останавливается на строчках, наполняющих его волнением. Клюев пространно и деловито доказывает, что поход его корпуса и корпуса Мартоса является бессмысленным предприятием. Он настаивает на том, что неприятеля на севере нет, и что только с запада можно ожидать германского удара. Если генерал Самсонов и дальше будет настаивать на том, чтобы его корпус и корпус Мартоса продолжали движение в северном направлении, то русская армия обречена на неизбежную и, в то же самое время добровольно принимаемую, опасность флангового удара со стороны Гинденбурга. Может создаться положение, которое будет для русской армии катастрофическим.

В конце своей телефонограммы Клюев снова останавливается на состоянии своих войск, напоминая, что в продолжение восьми дней ими пройдено свыше 250 километров, что обозы не поспевают, а снарядов и патронов остается столь незначительное количество, что их едва может хватить на один единственный бой.

Когда Самсонов дочитывает телеграмму, его душу наполняет новое смущение. Он нервно прохаживается по комнате из угла в угол, склоняется над картами, сразу оценивает положение, представляет его себе так, как оно представляется Клюеву и Мартосу, и тихий ужас охватывает все существо, когда его мозг пронзает мысль: — что случится, если оба генерала правы?

Первая мысль — действовать решительно и немедленно: пятнадцатый корпус остановить, тринадцатый завернуть к юто-западу. Но в тот же момент другая парализующая мысль сводит на нет это благое решение. Что скажет Жилинский? Как поступить после получения вечернего рапорта об отданном приказе?

Генерал обессиленно падает в кресло и продолжительное время взвешивает всякие возможности. Уже смеркается, когда ему начинает казаться, что выход найден, и тогда он становится необыкновенно энергичным. Его голос раскатывается по всем комнатам штаба; он зовет, приказывает, распоряжается, требует к себе немедленно своего генерал-кватирмейстера Филимонова. И когда Филимонов приходит, Самсонов в лаконических, немного раздраженных словах обрисовывает сложившуюся обстановку.

— Чего же придерживаться? — с горечью спрашивает он. — Официального и упорного плана войны, или же донесения с мест, сведений из тех корпусов, которые своими глазами видят врага? Скажу вам по совести, что я был бы счастлив, если бы получил возможность немедленно сесть в автомобиль и проехать к своим войскам. Эта слепая война может довести меня до безумия!

Самсонов подзывает дежурного офицера и предлагает ему распорядиться, чтобы был заготовлен аэроплан. Генерал-квартирмейстер должен немедленно отправиться в Волковыск, к Жилинскому.

Подают автомобиль, и когда огромный «Русско-Балтийский», подрагивая, останавливается перед крыльцом дома, Самсонов лично провожает Филимонова до дверцы машины. Машина отъезжает, но он долгое время стоит на ступеньках лестницы, часто покачивая головой, снимая фуражку и проводя рукой по лбу. Только тогда, когда ноги машинально начинают переступать, и Самсонов замечает, что снова прогуливается по рыночной площади, мысли его успокаиваются, принимают обычное течение.

Ген. Самсонов настораживается. Не слышно ли рокота мотора? Не летит ли уже аэроплан? Летит... С большого заливного луга, раскинувшегося за городом, поднимается маленький, чихающий мотором Ньюпор, который уносит в Волковыск его посланца — Филимонова.

ИЗВЕСТИЙ НЕТ — НЕОБХОДИМО СОВЕЩАНИЕ

Уже совсем темно в Остроленке, и многие офицеры спят. Самсонов один, озабоченный и нервно курящий, ходит по своей комнате. Ему кажется почти невыносимым оставаться в этом доме, где он представляет себя на положении какого-то арестанта, он раздражен тем, что события фронта снова отрезаны от него. А когда приходится проходить по темным коридорам, то чудится, что из всех углов, из-за всех дверей, ему шепчут какие-то таинственные силы, что тяжелый черный рок навис над его головой, над головами сотен тысяч солдат...

Это невыносимо. Самсонов бросает папиросу в пепельницу, пересекает коридор и входит в ярко освещенную оперативную. Несколько офицеров, столпившихся в углу и о чем-то оживленно разговаривавших, моментально замолкают. Руки вытягиваются по швам, папиросы оказываются дымящимися в стеклянной мисочке, заменяющей пепельницу.

Кто прав? Жилинский или Самсонов? Мартос и Клюев или штаб армии? Куда идет армия вообще?

Тяжелые мысли угнетают офицеров, и Самсонов это отлично понимает. Ему теперь, впрочем, все равно. Все зависит от того, успел ли Филимонов покрыть 150 верст, отделяющих Остроленку от Волковыска, сумел ли пилот благополучно спуститься и доставить генерал-квартирмейстера здравым и невредимым?

Не позвонить ли в Волковыск?

Нет. Не стоит. Филимонов все равно ничего не сможет сказать по телефону. Каждое слово его будет под контролем Жилинского и истины все равно не добьешься.

А между тем время идет. Клюев и Мартос ждут решения. Надо же, наконец, черт возьми, показать, что они обратились к командующему армией, а не к человеку, представляющему собой пустое место! Надо же, наконец, распорядиться так, чтобы войска чувствовали, что их судьба находится в руках человека, блестяще окончившего академию генерального штаба, — человека, на которого можно положиться!

Время бежит, бежит, два часа уже истекли, два с половиной, три, — но из Волковыска ни звука.

Колебаться не стоит. Нет смысла предполагать, что будет услышано из Остроленки. Действовать!

И Самсонов берет телефонную трубку, сам вызывает Волковыск и резким голосом спрашивает:

— Прибыл ли генерал-квартирмейстер Филимонов? Что делает он в этот момент? Собирается ли он лететь обратно?

С другого конца провода несется облегчающий ответ:

— Генерал-квартирмейстер Филимонов только что вылетел обратно в Остроленку.

Рука Самсонова медленно опускает трубку на аппарат. В тот же момент начинает жужжать соседний ящик и рядом с ним еще один.

Клюев и Мартос!

Самсонов с раздражением отмахивается рукой. Пусть разговаривает с ними дежурный адъютант. Ясно, что генералы желают получить, наконец, ответ на поставленные вопросы...

Филимонова все еще нет... Большие стоячие часы в углу медленно отбивают секунды, минуты. Время течет, уже далеко за полночь, ценное время бежит напрасно. Наконец, когда часы отбивают три, Самсонов неожиданно ударяет ладонью по карте и объявляет:

— Военный совет!

Немедленно разбужены все офицеры. Протирая пенснэ, появляется начальник штаба Постовский. Вслед за ним начальник оперативного отдела полковник Вялов, — такой подтянутый, неприятный и даже... сомнительный, — за ним начальник разведки, полковник Лебедев, и, наконец, целый ряд офицеров оперативного отделения.

Все угнетены. Правда, известно, что Филимонов отправился к Жилинскому, но неизвестно, какие директивы везете он с собой, неизвестно, что можно предпринять и будет ли вынесенное решение правильным.

Самсонов говорит первым. Он рассказывает о событиях в хронологическом порядке, показывает донесения Клюева и Мартоса, предлагает адъютанту прочитать их запрос.

Молчаливо и с противоречивыми чувствами выслушивают его офицеры штаба. Редкие слова и предложения несутся с разных концов стола, и Самсонову приходится подчеркнуть, что в столь важный момент, конечно, нельзя ожидать, чтобы военный совет вынес какое-либо непреклонное решение. Ясно, что имеются две возможности: неприятель на севере, или неприятель на западе, — вот что важно взвесить, обсудить и предположить, вот что нужно решить....

Как действовать в каждом отдельном случае?

жүктеу/скачать 3.01 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: