Первая 5 серая лавина кайзера 5 часть вторая 130 трагедия под сольдау 130 часть третья 306 отхлынувшая волна 306

ПОЧЕМУ?

Вот как объясняют неожиданный поворот Клука немцы:

Решение было принято ставкой германского главнокомандующего в Люксембурге и штабом командующего первой германской армией.

Почему?

Но тогда? В 1914 году?

Разведку, почти целиком, вела кавалерия, так как воздушная, в начале войны, из-за недостатка аппаратов, поставлена была слабо. К донесениям летчиков в штабах относились скептически. Наконец, проникновение разведки в тыл противника было, относительно, очень ограниченным, и в довершение всего, агентурная служба работала у немцев, в тот период, исключительно плохо. На это обстоятельство указывает Гинденбург, констатирующий в своих воспоминаниях полный провал столь необходимого для каждой армии аппарата.

В германских штабах никто не знал истинного положения французов. Не знали, что Жоффр решил задержаться только по ту сторону Сены, не знали, что французы считали невозможным отстоять Париж. В равной мере, у Мольтке и его штаба не было никаких данных, чтобы установить, что бои, которые вели в эти дни его вторая и третья армии, носили характер только обыкновенных боев с французскими арьергардами.

Военное счастье отвернулось от немцев, и в то же время возник вопрос о том, что могло произойти, если бы немцы действовали не вслепую. Этот вопрос вызвал бурную полемику в послевоенной германской военной литературе, полемику, которая не прекратилась до сих пор и стала одной из излюбленных тем споров между военными специалистами.

Должен ли был Клук идти дальше или обязан был исполнить приказ штаба фронта и повернуть?

Почему германская армия прекратила наступление на Париж? Почему Клук в полдень 3 сентября, вместо того, чтобы идти на юг, повернул к юго-востоку?

Эти вопросы будут обсуждаться не только нашим поколением, но и столетиями позже...

Решение, принятое Клуком, соответствовало приказу, отданному ставкой Мольтке, а О. X. Л. приняло его по следующим соображениям:

Как предусматривал план Шлиффена, германский фронт своим правым крылом, т. е. 1-я армия Клука, 2-я Бюлова и 3-я Хаузена, — должен был очистить северную Францию от французских войск и отбросить их в среднюю Францию. Фронт германской армии, вследствие этого, принимал форму угла, который, заворачиваясь, гнал всю французскую армию к югу, к морю, или же к швейцарской границе. Перейдя ее, французы должны были бы разоружиться и интернироваться. На этой идее были основаны все операции 1914 года.

Одновременно предполагалось вести обходные маневры с такой быстротой, которая заставила бы французов принимать бои с ведущими наступление германскими армиями.

Что план этот не удался — для штаба Мольтке было ясно.

В своем тылу французы по-прежнему сохранили свободу маневрирования и по-прежнему могли перебрасывать свои войска. Быстрота отступления, упущенная немцами из виду, была французским командованием принята в расчет.

По данным, имевшимся в штабе Мольтке на третье сентября, немцы предполагали, что французская армия успела перестроиться и готова в любой момент перейти в контрнаступление. Они решили, что осуществилось то, чего они больше всего опасались, т. е. концентрация главных французских сил на правом фланге их фронта.

Эта концентрация была подсказана Жоффру основами стратегии, требующей, в подобных случаях, сокрушительного удара во фланг неприятеля.

Париж, действительно, находился непосредственно на фланге наступающей германской армии. Штаб Мольтке допускал, что, в случае наступления Клука на Париж, французы воспользуются своей хорошо развитой железнодорожной сетью в тылу, перебросят подкрепления, обходя Париж, и сомнут армию Клука. Вместе с тем О. X. Л. не знало, что Париж защищается только истощенной походами армией Монури, которая сидела в наспех вырытых окопах.

Поэтому первая германская армия была оттянута от Парижа к Mo с тем, чтобы принять на себя охрану правого фланга фронта от неожиданно появившихся из-за Парижа крупных французских сил. Армия Клука должна была отступить «в обратном построении» и следовать за второй армией Бюлова, в то время, как остальные германские армии должны были нанести сокрушающий удар всему французскому фронту.

Провести же первую армию сквозь Париж, город, как предполагалось, занятый большими французскими силами, О. X. Л. не желало, опасаясь, что Клук увязнет там, обнажив тем самым правое крыло фронта, который, ослабленный исключением из операций всей первой армии, станет объектом немедленного флангового нападения французов и англичан. Согласно этим соображениям, Клук должен был образовать заслон против Парижа и взять его только после того, как Жоффр будет разбит на голову.

В этом пункте таилась, по-видимому, главная ошибка немцев.
* * *
Ко всему сказанному надо прибавить преувеличенную осторожность Мольтке, на которого, в силу его удаленности от фронта, всякое затруднение германских войск действовало гораздо сильнее, чем донесения об успехах. Как мы увидим позже, Мольтке за эту излишнюю осторожность жестоко поплатился.

В этот критический день, перед битвой на Марне, Жоффр впервые мог вздохнуть с облегчением. Хотя опасность еще не миновала, но почувствовалось колебание противной стороны, и стало ясно, что в операциях германского фронта произошел сдвиг, какая-то перемена плана. В тот момент, когда Клук, достигнув самой южной точки своего наступления, внезапно повернул обратно, главнокомандующий французской армии понял, что пришло время дать решительный бой.

Прежде всего, Жоффр проверил моральное состояние войск, сильно потрепанных во время непрерывного отступления. Это было вопросом первостепенной важности. Окажись в построенном Жоффром плане какая-нибудь, хотя бы и единственная, неувязка, предполагаемый успех неминуемо должен был обратиться в непоправимую катастрофу.

Были запрошены Фош и Франше д’Эсперэ, поделившие между собой армию Ланрезака. Оба генерала, находившиеся на расстоянии 75–110 километров от ставки, сообщили по телефону, что подчиненные им войска приведены в относительный порядок — и положиться на них можно. В этот день девятая армия Фоша являлась еще правым крылом армии Франше д’Эсперэ, и, таким образом, самая ответственная часть французского фронта давала удовлетворительный ответ.

Жоффр получил уверенность, что французская армия готова для нового сверхчеловеческого напряжения. Дух ее не был сломлен. Помня, что «промедление времени смерти невозвратной подобно», он в тот же день, в 10 часов вечера, отдает исторический приказ номер шесть:

1. Исключительно от нас зависит использовать выгодное для нас положение первой германской армии и сконцентрировать против нее силы союзных армий нашего левого крыла.

Всю подготовку приказываю закончить в течение дня 5 сентября, и 6 сентября атаковать противника.

2. В продолжение 5 сентября приказываю принять следующие меры:

а) Шестой армии приготовиться к переходу Урка между Лиси сюр Урк и Майен Мюльтиен в общем направлении на Шато Тьери.

Все свободные кавалерийские части, находящиеся в районе шестой армии, подчиняются генералу Монури.

б) Английская армия занимает позиции на участке Шанжи — Куломье фронтом к востоку. Она будет атаковать в направлении Монмирайля.

в) Пятая армия, прикрывая левый фланг, займет позиции на линии Кюртасон — Этернэ — Сезанн. Она атакует в общем направлении с юга на север. Второй кавалерийский корпус держит связь между английской армией и пятой армией.

г) Девятая армия прикрывает правый фланг пятой армии, защищая южные границы болот Сент Гон. Часть сил должна быть выделена для охраны плато Сезанн.

3. Перечисленным армиям приказываю начать наступление утром 6 сентября.

Жоффр.
В момент подписания приказа, Жоффр манипулировал одной неизвестной величиной. Ею являлась английская армия. Она сильно пострадала во время отступления, и маршал Френч одно время имел от своего правительства инструкции сохранить оставшиеся силы, хотя бы ценой снятия армии с фронта. Как мы уже упоминали, нужно было личное вмешательство лорда Китченера, чтобы удержать армию на ее позициях и обеспечить французской армии активную поддержку англичан.

Четвертого сентября этот вопрос вставал во всей остроте, и Гальени, с ведома ставки Жоффра, пытался выяснить, согласен ли Френч перейти в наступление. Ответ, однако, несмотря на обещание, данное в присутствии Китченера, был уклончивый. Френч ссылался, как и всегда, на то, что его армия во время отступления вела непрерывные бои на протяжении 100–120 километров, неся ужасные потери, и так далее.

Жоффр не имел власти над англичанами и не мог приказывать Френчу, но если бы Френч остался при своем решении, то французский фронт, с таким трудом восстановленный, развалился бы опять, что, по мнению Жоффра, повело бы на этот раз к непоправимой катастрофе.