Поэтические воззрения славян на природу
жүктеу/скачать 4.02 Mb.
|
|
Und bezeichnen die Zeiten des Jahrs6.
Гера немедля с бичом налегла на коней быстроногих, С громом врата им небесные ( τπύλαι ούρανοΰ ) сами разверзлись при Горах, Страже которой Олимп и великое вверено небо, Чтобы облак густой разверзать иль смыкать перед нами.
По немецким и славянским преданиям, небо (рай) отворяется два раза: при повороте солнца — на праздник Рождества Христова и при начале весны — на светлое Воскресенье (I, 400 и в этом томе, стр. 80). Так как открытие небесных чертогов предполагает борьбу с демонами ночного мрака и темных туч, то отсюда отворенный храм Януса стал служить знамением войны, а замкнутые двери его — означать мир1. С возвратом весны бог-громовник, разбиватель облачных гор, отпирает своею молнией небесные источники и напояет землю росой и дождями; он дает земле производительную силу и отпирает ее замкнутые недра. До первого грома земля, по народному выражению, не растворяется2. Как ключ, вложенный в отверстие замкá, снимает запоры и открывает доступ к спрятанным сокровищам, так бурав-молния, сверля горы-тучи, освобождает из них солнечный свет и дождевые потоки, а отмыкая бочки-тучи, льет оттуда небесное вино или живую воду. Потому молния в поэтических сказаниях народа есть золотой Перунов ключ. Народная загадка так выражается о молнии: «Дева Мария (христианская подмена древней богини-громовницы) по воду ходила, ключи обронила», т. е. чтобы добыть дождевую воду — она бросает ключ-молнию. Ветхозаветное сказание свидетельствует, что Моисей разбил жезлом скалу и источил из нее воду; народ, верный преданиям языческой старины, называет этот жезл деревянным ключом: «кто деревянным ключом отпирает водяной замòк? — Моисей»3. В сербской песне громовник Илья-пророк говорит Огняной Марии, огорченной людскими грехами: Молићемо Бога истинога, Нек нам даде к л(ь)уче од небеса, Да затворим' седмера небеса, Да ударим печат на облаке: Да не падне дажда из облака. Плаха дажда, нити роса тиха... Да не падне за три годинице, Да не роди вино, ни шеница4. Та же песня встречается у болгар. Говорит св. Илья: помолимся Христу, Да ми даде ключеви от небеси, Да заключам мжгли и облаци; Три години дош (дождь) да не завжрне, Три години, сжнце да н' угрева, Три години ветер да не дува, Да не се роди вино, ни жито5. Языческие предания о Перуне в позднейшую эпоху бьши перенесены на Илью-пророка и Юрия Храброго. На вешний Юрьев день (23 апреля), когда бывает первый выгон скотины на пастбище, белорусы причитывают: Святый Юрья, божий посол, Да Бога пашов, А узяв ключи золотые,
Атамкнув землю сырусенькую, Пусьцив росу цяплюсенькую (теплую) На Белую Русь и на увесь свет1. В этот день служат на студенцах молебны, нивы окропляют св. водою, а домашних животных нарочно собранной росой2. На Мораве встречают весну следующей песнею: «Smrtna nedĕla! (четвертое воскресенье великого поста — время изгнания Смерти = Зимы) куда ключи девала? — Я отдала их Вербному воскресенью. — Вербное воскресенье! куда ты ключи девало? — Я отдало их Зеленому четвергу (так называется чистый четверг). — Зеленый четверг! куда ты ключи девал? — Я отдал их св. Юрию. Св. Юрий вставал и отмыкал землю, чтобы росла трава — трава зеленáя». В других вариантах Смертная неделя отвечает, что отдала ключи св. Юрию, «aby otevřel do nebe или do ráje dveři»3. Юрьев день, следовательно, установляет весну, завершает то, к чему стремились предыдущие праздники. Но главным образом, представления о ключе-молнии сочетались в народных поверьях с апостолом Петром, так как ему, по евангельскому свидетельству, обещаны ключи царства небесного. По выражению сербских песен, при разделе могучих сил природы — ему достались летние жары л(ь)етне врућине), вино, пшеница (т. е. урожаи нив и виноградников, или, прямее, дождь, как основа всякого плодородия, издревле уподобляемый вину и хлебным семенам) и «кл(ь)учеве од небеског царства»4. Чехи взывают к нему: «sv. Petr hrimá, natoči nám vina!» или «Petr na vrchu (на горе-небе) hrimá, dá nám trochu vina; budeli v breznu hrimati, budem mit' vina hojnosti»*. Сейчас приведенная нами белорусская песня варьируется еще так: А Юрью, мой Юрью! Подай Петру ключи Зямлю одомкнуци, Траву выпусцици, Статок (скотину) накормици6.
называют дорогой св. Якуба, а созвездие Ориона — Jacubova paliczka, т. е. смешивают палицу Перуна с посохом Иакова; у других славян созвездие это называется shtapka, palize, babini sctapi, у немцев Jacobssab и Petersstab1. Соответственно с символическим представлением ветров и грозы быстролетными птицами, народное русское поверье говорит, что ключи от неба (рая) находятся у той или другой птицы, которая, улетая на зиму, уносит их с собою, а весною снова прилетает отпирать небесные источники. В марте месяце, заклиная весну, в деревнях Смоленской губ. поют: Благослови, Боже, Весну кликаць, Зиму провожаць, Лета дожидаць! Вылети, сизая галочка, Вынеси золоты ключи, Замкни холодную зимоньку, Отомкни цеплое летечко2. В одной обрядовой песне Полтавской губ. галка называется золотою ключницею3. В Малороссии рассказывают, что ключи от рая = вирия хранит при себе вестница весны — кукушка или соя4. В великорусских губерниях верят, что 9-го марта «прилетает кулик из-за моря, приносит воду из неволья»5. В немецкой сказке голуби дают героине три золотых ключа, которыми она отпирает три дерева и достает оттуда вкусные яства и наряды6; т. е. ключи-молнии отпирают деревья-тучи, и, низводя дожди, даруют земле изобилие плодов, и рядят ее в летние уборы. По указанию чешской колядки, ключ от райских источников приносит лиса (о мифическом значении ее см. I, 330): «bežela liška po ledu, ztratila kliček od medu»7. Ключ добывает не только мед дождя, но и золото солнечного света: когда горит клад, стоит только бросить на него ключ — и сокровище останется на поверхности земли8. Итак, следуя поэтическому выражению старины, Перун отпирает облака и посылает дожди и плодородие; но в его божественной воле было и не давать благодатного дождя и наказывать смертных неурожаями, почему ему могли приписывать и самое замыкание туч, задержание дождевых потоков. К богу-громовнику обращались не только с мольбами о дожде, во время засухи, но и с просьбами установить вёдро — во время продолжительных ливней. В числе разнообразных метафорических сближений, какие с необыкновенною смелостью и свободою допускала фантазия древнейшего человека, падающий дождь уподоблялся крови, истекающей из ран, наносимых Перуновыми стрелами облачным демонам. Отсюда возникли заговоры на остановление руды (крови), заговоры, обращенные к богу-громовнику с мольбою запереть кровавые раны — так же, как запирает он дождевые источники. Приведем слова заговоров: «шел Господь с небес с вострым копием, ручьи-протоки 1 Гануш, 202; D. Myth., 690. 2 Цебриков., 271, 288. 3 Полтав. Г. В. 1846, 19. 4 Москв. 1846, XI-XII, 153; Кулиш, II, 36. 5 Архив ист.-юрид. свед., II, пол. 2, 117. 6 Сказ. Грим., 123. По другим преданиям, грозовые птицы отпирают облака своими железными или огненными клювами (I, 501, 528); сравни: ключ, , клюка (палка с загнутым крюком. — Обл. Сл., 84) и клюв. 7 Дед и Баба, ст. Гануша, 20. 8Громанн, 215. запирает, руду унимает — стрельную, ручебную, ножевую, топоровую... »1—«Встану благословясь, пойду перекрестясь во чистое поле, во зеленое поморье, погляжу на восточную сторону: с правой, со восточной стороны летят три врана, три брательника, несут трои золоты ключи, трои золоты замки; запирали они, замыкали они воды и реки и синие моря, ключи (источники) и родники; заперли они, замкнули они раны кровавые — кровь горячую. Как из неба синего дождь не канет, так бы у раба божьего (имярек) кровь не канула. Аминь»2. — «Есть в святом, море (= в небе) — лежит лотырь-камень, на том камню стоит Иоанн Креститель3, подпершись железным посохом, и уговаривает у раба божьего (имярек) кровавую рану — посеченную, порезанную, в белом теле щипоту, в костях ломоту, уговаривает у раба божьего семьдесят жил, становых три жилы, и замыкает ключом божиим». (Новгород, губ. ) Выражения эти перешли в самый обряд: при сильном течении крови из носу берут замкнутый замòк и дают крови капать сквозь его дужку или вместо этого — держат в обеих руках по ключу и верят, что такое средство останавливает течение руды: кровавая жила запирается4. Молнией прогоняет Перун злых демонов; в верованиях народных она представляется спасительным орудием против всякого дьявольского наваждения и чародейства. Уподобляя это орудие ключу, древний человек прибегал к богу-громовнику с мольбами укрыть его от вражеских замыслов своим облачным покровом, оградить и замкнуть своим золотым ключом, или заклинал небесного владыку запереть этим ключом уста колдунов и ведьм, готовые наслать на мир божий разные болезни и бедствия: «пойду я раб (имярек) из избы дверьми-воротами; навстречу мне Михаил-архангел (подставка воинственного Перуна архистратигом небесных сил) со святыми своими с ангелами и апостолами, и возмолюсь я Михаилу-архангелу: Михаил-архангел! заслони ты меня железною дверью и запри тридевятью замками-ключами. И глаголет мне, рабу божию, Михаил-архангел: заслоню я тебя, раба божия, железною дверью и замкну тридевятью замками-ключами и дам ключи звездам... возьмите ключи, отнесите на небеса!» — «Замыкаюся я, раб божий, девяноста позолоченными ключами от колдун(а), от колдуницы, от волхвов и от волхвиц; кину я, раб божий, те девяносто позолоченных ключей в окиян-море (= небо)... Никому в кияне не бывать и ключей моих не вынимать»5. — «Завяжи, Господи, колдуну и колдунье, ведуну и ведунье уста и язык на раба божия (имярек) зла не мыслити. Михайло-архангел, Гавриил-архангел, Никола милостив! снидите с небес и снесите ключи и замкните колдуну и колдунье, ведуну и ведунье и упирцу (упырю) накрепко и твердо. И сойдет Никола милостив и снесет железа и поставит от земли до небес и запрет тремя ключами позолоченными, и те ключи бросит в окиян-море; (в окиян-море) лежит камень-алатырь: тебе бы каменю не отложаться, а вам ключам не выплывать по мое слово»6. В наговорную воду, употребляемую против сглаза, хорутане вместе с угольями кладут стрелу или ключ7. Призываемые
на суд и к начальству читают такое заклятие: «Господи, Владыко Вседержителю! дал еси Петру и Павлу (память того и другого празднуется в один день, и потому народ постоянно соединяет их имена) ключи царствия небесного; сделай мне, Господи, златы свои ключи, запри, загради и заключи сердце (= строгость, озлобление) начальников»1. Яркий блеск и громовое потрясание небесных ключей (= молний) — знамение гневного Перуна, выступающего на вражду с толпами демонов; это поэтическое выражение послужило основою народных примет: не стучи ключами, не бросай их на стол, не играй ни ножом, ни ключами — не то настанут в доме неприязнь и ссоры2. Уподобляя молнию золотому ключу, фантазия сблизила эту метафору с двумя другими представлениями грозового пламени — фаллюсом и цветком. По указаниям народного эпоса, фаллюс бога-громовника есть именно тот ключ, которым отпирает он «сокровенное» облачной девы, чтобы упиться ее любовным напитком (= дождем; см. I, 232, и сравни с древним сказанием об Одине и Гуннлёде — I, 200). В народной русской сказке находим следующий эпизод: у жены-красавицы долго пропадал в далеких странах любимый муж (= зимнее странствование бога-громовника), и стали за нее свататься разные цари и царевичи, короли и королевичи. И вот, когда они сидели за столом да угощалися винами, воротился муж в шапке-невидимке (= в облаке). Жена тотчас догадалась о его возврате, ибо на всех деревьях показалась свежая зелень, и задала своим женихам такую загадку: «была у меня шкатулочка самодельная с золотым ключом; я тот ключ потеряла и найти не чаяла, а теперь тот ключ сам нашелся. Кто отгадает эту загадку, за того замуж пойду!» Цари и царевичи, короли и королевичи долго над тою загадкою ломали свои мудрые головы, а разгадать не могли. Говорит красавица: покажись, мой милый друг!» Добрый молодец снял с головы шапку-невидимку. «Вот вам и разгадка! — сказала она женихам, — самодельная шкатулочка — это я, а золотой ключик — это мой верный муж». (Сравни: I, 236. )3 Перунов цвет, но народным сказаниям, отверзает облачные скалы и криницы и потому служит как бы ключом к затаенным в них сокровищам солнечного света (= небесного золота) и дождя (= дорогого вина). В холодное время зимы прекрасная богиня Лада скрывается за густыми тучами и туманами и остается за их мрачными затворами печальною узницею — до тех пор, пока не расцветет весною пламенный цветок Перуна и не отопрет темницы. Чешская песня изображает этот миф в следующих стихах: О Maria! о Maria! kde's tak dlouho byla? — U studýnky, u rubinky nice jsem si myla, zámeckem, zámeckem jsem se odmykala, listeckenv listeckem jsem se odmykala4. 1 Из рукописного сборника. 2 Архив ист.-юрид. свед., I, ст. Кавел., 10; Иллюстр. 1846, 172; Нар. сл. раз., 152; сравни т. I настоящего сочинения, стр. 404. 3 Н. Р. Ск., VIII, стр. 147. Народная загадка: «тычу-потычу, ночью не вижу, дай-ка, невестка, днем попробую» означает: замок и ключ. 4 Proston. ceske pisne a rikadla, 57. Освобожденная и омытая в дождевых потоках, богиня является в мир пречистою, светлою женою и несет с собой щедрые дары: вино и золото (= дожди и ясную погоду). По свидетельству немецких саг, weisse frau, когда наступает час освобождения, просит у всех встречных glücksblume или springwurzel, и если получит этот цветок — отпирает им подземные погреба, где стоят бочки благородного вина и лежат кучи золота, серебра и самоцветных каменьев. Однажды коровий пастух (= Донар — пастырь небесных стад) нашел прекрасный цветок, сорвал его и заткнул в шляпу, но вскоре почувствовал на голове что-то тяжелое; смотрит — цветок превратился в серебряный ключ, а подле стоит белоснежная дева. Этим ключом отпер он двери во внутренность горы и обрел там несметные сокровища1. Предание о Перуновом цвете, этом таинственном ключе к подземным кладам, было перенесено на первенца весны — золотисто-желтый цветок (primula veris), который появлением своим как бы отпирает земные недра и открывает путь всем другим злакам. В Германии цветок этот называется schlüsselblume, himmelsschlüssel, Frauenschlüssel2. Признавая дождящего Перуна за владыку земных вод, предки наши воссылали к нему мольбы даровать им счастие в рыбной ловле; после принятия христианства мольбы эти стали обращаться к апостолу Петру, который (как известно) и сам был рыбаком. Чтобы ловля была удачная и обильная, архангельские рыбаки, отправляясь на морские промыслы, читают следующее заклятие: «во имя Отца и Сына и св. Духа! Отступися диавол от всех дверей и от всех углов храмины сея и от всех узлов льняных и конопляных (т. е. сетей) и всяких разных ловушек. Здесь тебе нет ни места, ни части; здесь с нами, с рыболовами, честный крест Господень! здесь св. Троица — Отец, Сын и св. Дух; здесь Мати Христа Бога нашего, пресвятая Богородица — держит во правой руке цвет и траву и дает нам, рыболовам, для обкуриванья и сохранения нашей рыбной ловли: льняных и посконных и конопляных ловушек, красной рыбы-семги и белой рыбы... Здесь св. апостолы Петр и Павел держат во правых руках адамов крест — цвет и траву и золотые ключи, и дают нам, рыболовам, для-ради сохранения нашей рыбной ловли». Другой заговор читается так: «по благословению Господню, идите св. ангелы ко синю морю с золотыми ключами, отмыкайте, и колебайте синее море ветром и вихером и сильною погодою, и возбудите красную рыбу-семгу и белую рыбу, раки и щуки и прочих разных рыб, и гоните из-подо мху, из-под вйченего3 куста и от крутых берегов и желтых песков, и чтоб она шла к нам, рыболовам, в матушку-реку быструю Двину и в разные реки и озера... шла бы в наш рыболовный завод, не боялась бы и не пе(я)тилась наших льняных и посконных и конопляных сетей и всяких разных наших ловушек»4. Обе метафоры молнии: цвет и ключ поставлены здесь рядом. Цвет-трава в руках Богородицы и апостола Петра есть мандрагора, известная на Руси под именем адамовой головы; заговор называет ее адамовым крестом, что отзывается глубокою стариною: крест был символом Торова Mjölnir'a, так как древнейшая форма каменных молотов была именно крестообразная. «Адамовой головою» рыболовы и охотники окуривают в чистый четверг свои сети и силки, чтобы ловля была успешная; окуривают этой травою и ружья, чтоб они не портились и давали бы меткие выстрелы5. Апостол Петр и св. ангелы (собственно: духи гроз) отмыкают золотыми ключами 1 Beiträge zur D. Myth., II, 243—4. 2 D. Myth., 1146; Громанн, 234., 3 Вица — ветка. 4 0. 3. 1848, V, ст. Харитонова, 16—17. 5 Абев., 3; Иллюстр. 1845, 538. (= молниями) синее море (= дождевые тучи), вздымают бурные вихри, волнуют реки и озера и гонят рыбу в расставленные сети. Первоначально, по всему вероятию, здесь разумелась не простая рыба, а та, ловлею которой занимался Тор во время весенней грозы (см. выше стр. 81)1. В связи с травою «адамов крест» надо поставить поверье о чудесной траве, известной под именем Петрова креста. Эта последняя так описана в народном травнике: «ростом в локоть, цвет багров, растет кусточками, корень весь крест-накрест»2; она попадается только счастливым, помогает отыскивать клады и предохраняет от нечистой силы3. d) Весною, когда золотой ключ-молния отопрет замкнутое небо, появляются росы и дожди; и те, и другие признавались небесными слезами (I, 306—307), а потому Перунов цвет, как низводитель этих слез, получил название плакун-травы. Добывается плакун в Иванов день, на ранней утренней зоре; корень и цвет его обладают великою силою: они смиряют нечистых духов, делают их послушными воле человека, уничтожают чары колдунов и ведьм, спасают от дьявольского искушения и всяких недугов; крест, сделанный из плакуна и надетый на бесноватого, изгоняет из него поселившихся бесов. Плакун открывает клады и заставляет демонов плакать, т. е. заставляет тучи проливать дождь. Кому посчастливится найти и выкопать корень плакуна4, тот должен произнесть над ним такое заклятие: «плакун, плакун! плакал ты долго и много... будь ты страшен злым бесам, полубесам, старым ведьмам киевским; а не дадут тебе покорища, утопи их в слезах; а убегут от твоего позорища, замкни в ямы преисподние»5. Трава эта, по мнению народа, зарождается «на обидящем месте» — на крови6, что согласуется с вышеприведенным сказанием о корне альрауна. Стих о голубиной книге относит происхождение плакуна ко времени крестной смерти Спасителя:
Когда жидовья Христа рòспяли, Святую кровь его пролили, Мать пречистая Богородица По Исусу Христу сильно плакала, По своему сыну по возлюбленном, Ронила слезы пречистый На матушку на сырую землю; От тех от слез от пречистыих Зарождалася плакун-трава7. 1 Прибегают рыбаки еще к следующему средству: прилепливают к сетям воск от свечи, которая горела на Светло-воскресенскую заутреню, и причитывают, «как на пасху валил в церковь народ, так бы шла в мои сети рыба!» Так же поступают кузнецы, звероловы и пчеловоды, применяя обряд к своим занятиям — чтобы в кузницу шли заказчики, чтобы звери ловились в капканы, а пчелы летели в ульи (Этн. Сб., V, опис. гор. Котельнича, 75). Кузнечная работа, звериная охота и роенье пчел (точно так же, как и рыбная ловля) служили предметами сравнения при поэтическом изображении грозы. 2 0. 3. 1848, V, смесь, 15. 3 Терещ., V, 95; Записки Авдеев., 136. Известно еще название Петровы батоги (cichorium intybus, желтяница), очевидно, указывающее на Перунову плеть; соком этой травы ведьмы поят девушек, чтобы они чиликали сороками. — Рус. в св. посл., IV, 96. жүктеу/скачать 4.02 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|