Можно многое увидеть, всего лишь наблюдая

Приземление прошло более или менее благополучно, если не считать то, что Зуев на какие-то несколько секунд замешкался с раскрытием парашюта. Это оказалось чуть не роковым: вместо поляны Зуев повис на высоком дереве. Пришлось потратить около часа, пока все стропы не были обрезаны, а парашют не был свернут и сброшен на сырую землю. Только после этого, сидя в кустарнике, Алексей Зуев смог немного отдохнуть и оглядеться, если это можно сказать про бесполезное всматривание в ночную, словно вата мглу.

Минут сорок ушло на то, чтобы выкопать яму, завернуть портативную рацию в щелк парашюта и, забросав тайник землей, замаскировать его прелой прошлогодней листвой.

Молодцевато щелкнув каблуками, с тихим возгласом "нах Торгау!", Зуев поднял с земли потрепанный офицерский чемоданчик и направился в сторону, откуда доносился приглушенный шум моторов. По всей вероятности там было большое шоссе.

Сначала показалась проселочная дорога, по которой этой глухой темной ночью двигался редкий поток беженцев. Затеряться в нем Зуеву не составило труда. Затем молчаливое шествие подошло к широкому шоссе, по которому взад и вперед мчались машины, мотоциклы и шли колонны танков и пехоты. Беженцы жались к обочине и шли все дальше и дальше на Запад.

Уже было довольно светло, когда Зуев, подняв руку, остановил одинокий фургон, как потом оказалось передвижную артиллерийскую мастерскую.

Шофер оказался пожилым и молчаливым. Только после того, как Зуев угостил его не эрзац-табаком, а настоящим "самсуном" он несколько разговорился. Оказалось, что перед выездом в рейс он получил известие о смерти второго, последнего сына.

Лед был сломан. Теперь уже расспрашивая водителя, Зуев получал лаконичные, но полные ответы.

Оказывается, машина пройдет в двух-трех километрах от пригородных домов Торгау. Но шофер решил довезти седока прямо в город.

При въезде в Торгау машину несколько раз останавливали и тщательно проверяли документы. Зуев еще и еще раз убеждался, что документы, которые он получил из рук полковника Лапина, подлинные и не вызывают никаких сомнений. Это прибавило ему новую партию уверенности. Тепло распростившись с шофером и дав ему, в виде платы за проезд, банку тушенки и пачку сигарет, Зуев отправился в комендатуру. Пришлось выстоять в очереди, пока педантичные работники городской комендатуры проверили документы, ставили отметки о прибытии и выписывали направление на устройство с жильем. Зуев больше слушал, чем говорил. В городе царила скрытая паника, и это было видно по тому, как ему пришлось долго искать и так и не найти лицо, к которому он был направлен. Несколько позже Зуав узнал, что американцы заняли город Талле в семидесяти километрах восточней и в обход Лейпцига медленно продвигаются к Торгау...

И никому не было дела до офицера, ходившего медленно по городу в поисках чего-то и кого-то с бумагами в руках. Его медлительность в этой ситуации объяснялась двумя нашивками на отвороте шинели, убедительно свидетельствующими о том, что обладатель их перенес два тяжелых ранения на фронте.

Зуев не терял времени зря. Знакомясь уже не по схемам и планам, а воочию с городом, он старался влиться в жизнь города, мысленно отмечал все, что в дальнейшем могло понадобиться в его работе здесь.

Стрелка часов показывала половину пятого, когда Зуев вошел в зал ожидания вокзала. В нос ударил спертый воздух, смешанный с запахом пота, затхлости, каких-то лекарств.

Люди сидели, лежали на многочисленных скамейках, которых хватило далеко не всем, стояли у своих узлов и чемоданов. Это был зал ожидания для граждански лиц. И по всему было видно, что штатских отправляли изредка.

Медленно пройдя между рядами по всему залу, Зуев отметил отсутствие военных. Человека в шляпе-тирольке нигде не было видно.

На высоте второго этажа зал ожидания опоясывал служебный балкон. Решив, что лучшего места для наблюдения не придумаешь, Алексей направился к боковой нише с лестницей, ведущей наверх.

На средней лестничной площадке опираясь спиной о перила стоял солдат с автоматом, который так и не пошевельнувшись, безразличным взглядом проводил глазами подымавшегося Зуева.

Было уже без пяти пять, когда Алексей Зуев вышел из медпункта, неся три пакета с бинтами и кусок ваты. Оглядев с высоты зал, Зуав снова отметил отсутствие зеленого чемодана и его владельца. Не спеша, словно это доставляло ему огромных усилий, раскрыл свой чемодан и стал аккуратно укладывать бинты и вату в него, ни на секунду не теряя из поля зрения зал ожидания. Затем он медленно направился балконом по периметру зала. Ровно в пять, когда томительное ожидание Зуева достигло наивысшей точки, вместе с группой новых пассажиров в зал вошел человек в тирольке.

Зуев наблюдал, что будет дальше. Человек добрел до расписания поездов, с минуту изучал его, а потом, повернувшись, медленно направился к выходу. Алексей в этот момент стоял уже у двери, словно раздумывая: выходить или не выходить. Столкнувшись в дверях с человеком, Зуев бесцеремонно дернул его за рукав и вполголоса произнес:

Мне очень знакомо ваше лицо!...

Его сосед вздрогнул и Зуев почувствовал, как он весь напрягся.

Мне тоже!...

Зуеву не пришлось изображать радостное удивление, оно вырвалось само собой:

Боже мой, Арнольд!

Бог мой, Фридрих! и человек в тирольке со слезами бросился на грудь удивленному Алексею.

Идем, Арнольд, идем отсюда. Давай, как в старые добрые времена посидим где-нибудь и поговорим! Алексей, взяв за рукав своего приятеля, потащил его в безлюдный подвальчик на привокзальной площади, где по карточкам можно было выпить неплохое пиво.

"Арнольд" не сопротивлялся. Зуев мысленно отметил истощенность своего спутника. Когда они уселись за отдельный столик полупустого подвальчика, Алексей категорически заявил:

Сначала закусим!

Голодным блеском сверкнули в ответ глаза "Арнольда". Зуев ловко извлек банку тушенки, небольшой кусок черно-кирпичного хлеба и ломоть зельца.

При виде всего этого богатства, человек в тирольке судорожно сглотнул слюну и никак не мог оторвать взгляд от стола.

Я не ел ничего вот уже три дня, шепотом произнес он, три дня! Благодарю Вас, Фридрих... и его дрожащая рука схватила первый кусок хлеба, отрезанный Зуевым широким солдатским ножом. Алексей, взяв новую банку тушенки, подошел к стойке хозяина и, несколько минут пошептавшись с ним, вернулся к столу.

Нового знакомого не пришлось уговаривать. Он молча и сосредоточенно жевал. Появилось пиво. Человек в шляпе с пером, отхлебывая мелкими глотками пиво, задумчиво спросил:

Какие известия, Фридрих?

Зуев помедлил. Он глядел прямо в глаза своего соседа. Умные, усталые, но тем не менее встревоженные.

Кирпичи сложены в сарае,  наконец произнес шепотом Зуев.

А сторож? требовательно спросил собеседник, Сторож?!

Сторож умер! последовал твердый ответ.

Капли пота струились по вискам "Арнольда". Он весь как-то обмяк и откинулся на спинку стула. Облегченный вздох вырвался из его груди.

Зуев давно приметил мятую одежду своего соседа, грязную рубаху под стареньким пиджаком, рыжую щетину на подбородке и засаленный, некогда дорогой и изящный, макинтош на его худых плечах. Вместо чемодана у ног его лежала самодельная сумка из потертого зеленого сукна, сшитая неумелыми руками черными нитками.

Вы не тот, за кого выдаете себя! вдруг жестко сказал новый знакомый. Я это сразу понял. Вы не Осткрааге! Собеседник сверлил взглядом Зуева.

Вы говорите, что не ели три дня, спокойно произнес Алексей, безразлично ковыряясь в зубах, мне нужно было бы еще продержать вас, дорогой "Арнольд", на вокзале. Я имел все основания не идти на встречу с вами? Зуев стал собирать свои пожитки. Где ваш зеленый чемодан? Где? Имел ли я право рисковать и встречаться с человеком без зеленого чемодана? Я пожалел вас. Пожалел человека с самодельной сумкой из сукна со старого письменного стола, тихо, но твердо сказал Зуев и встал.

Прощайте, я постараюсь найти более благодарного собеседника!

В это же мгновение лицо Зуева побледнело. Он зашатался и судорожно ухватился за край стола. Подозвав кивком хозяина подвальчика, Алексей сквозь сжатые губы спросил его:

Где у вас можно сделать перевязку?

Хозяин засеменил к боковой двери и распахнул вход в неболь­шую комнату, которая служила, вероятно, залом для особо важных гостей. "Арнольд" подхватил одной рукой свою самодельную сумку и чемодан, осторожно поддерживая другой тихо стонавшего Зуева, вместе с хозяином прошли в боковую комнату. Никто не догадался, что встав, якобы в запальчивости, из-за стола, Алексей кинул взгляд на привокзальную площадь и увидел, что вокзал оцеплен, а четверо в эсесовской форме и с автоматами наперевес направляются в сторону бара...

Едва Зуев успел снять китель и нательную рубаху, едва снял повязку с раны, от которой "Арнольд" с ужасом отшатнулся, как по лестнице в подвальчик загромыхали кованые сапоги и с возгласом "проверка документов" ввалился патруль.

Зуев бессильно откинулся на высокую спинку гнутого кресла. Сквозь полузакрытые глаза он безразлично наблюдал, как "Арнольд", ловким движением открыл чемодан Алексея, безошибочно извлек бинт и вату. Затем, сняв макинтош и свой потертый пиджак, закатав рукава, приступил к перевязке. Не торопясь, он смотал старый бинт и медленно стал скатывать его на ладонях в рулончик, изредка бросая взгляд на обнаженную грудь Зуева.

Распахнулась дверь от резкого удара носка сапога эсэсовца. Оглядев с порога внутренность комнаты, патрульный громко произнес "проверка документов!" и осекся, тупо уставившись на грудь Зуева. Последний слабым движением руки указал "Арнольду" на свой китель, безмолвно прося его достать документы. Тот не заставил себя ждать. Эсэсовец бегло просмотрел документы Зуева и стал более тщательно проверять у "Арнольда". Что-то, видимо, в них насторожило патрульного. Резко повернувшись, он не спросил, а скорее рявкнул:

Почему не на фронте?

Но, герр унтер-офицер, в справке сказано, что у меня эпилепсия и туберкулез...

Я тебя спрашиваю, почему ты не на фронте? резко перебил "Арнольда" эсэсовец. Затем указав на дверь автоматом грозно произнес:  Выходи...

В голове Зуева вихрем заметались мысли. Если "Арнольда" заберут и отправят на фронт, то Алексею здесь делать нечего и он не выполнит задания. Он даже не успел выяснить, кто такой "Арнольд" и кого он представляет... Почему "Арнольд" не военный. Почему его трясет при виде формы СС? Если он связной, причем промежуточный, с кем-то. Может является только маленьким звеном в цепи, которая, в конце концов, приведет к искомому. Во всяком случае, "Арнольд" Зуеву нужен. Это бесспорно. Но как его вызволить.

Послушай-ка, любезнейший, не ори как иерихонская труба. Если тебе нужен этот малый бери его, но дай, в конце-концов, закончить перевязку.  Зуев поморщился, словно вспомнил что-то неприятное.

Я сам не возражаю пойти с этим туберкулезником и выяснить, почему этот тип отлынивает от священного долга. Благо мне обязательно нужно встретиться с твоим высоким начальством. А теперь не загораживай свет и отойди в сторонку!  и Зуев правой ладонью прижал первый оборот бинта, забелевший вокруг обнаженной груди…

Штандартенфюрер СС Макс Гербстман буквально разрывался на части. Бесконечные телефонные звонки, доклады начальников патрулей, после которых в кабинете появлялись новые грязные следы от сапог (а следует заметить, что герр Гербстман любил чистоту и порядок), сквозняки от постоянно хлопающих дверей и масса хлопот, свалившихся ему на шею сегодня утром, вконец ожесточили его. Прелестные тонкие напульсники, с любовью связанные ему его дорогой супругой Микки из чистейшей верблюжьей шерсти не могли согреть Гербстмана. При одной только мысли о том, что город придется оставить без единого выстрела, появлялся поганый озноб. Но приказ – есть приказ и полковник Гербстман должен выполнить его.

Только предварительно он выловит в городе всех, кто еще может держать в руках оружие. Ах, если бы дорогая Микки знала, как ему приходится трудно, очень трудно!

В глубине души он одобрял решение командования оставить город американцам: рейху нужны силы, чтобы остановить этот поток русских. Ох, и тяжелые времена пошли!...

Полковник вздрогнул. Его грустные размышления были прерваны опять этим дистрофиком-унтером с громовым голосом. Ну, зачем так стучать сапогами? Ого! На этот раз эта пигалица принес нечто интересное. Спокойно, Макс!

Так кто из них вызвал у тебя подозрение, Франц, штатский или …

Оба, герр штандартенфюрер!

Впрочем, на твой нюх старой ищейки можно положиться. Тащи сюда сначала военного, Франц.

Осмелюсь предупредить вас, герр штандартенфюрер, он сам требовал свидания с вами. Может здесь задумано…

Что-о-о? – взревел полковник. – Чего же ты до сих пор тянул резину?

Когда мы вели их сюда, этот военный оглядел меня и рассмеялся...

Это не удивительно, Франц! – полковник быстро смерил взглядом долговязого унтера и внутренне хохотнул в свою очередь.

Да, но потом он что-то произнес по-английски, продолжал тощий служака,  а штатский, как выяснилось по документам, мелкий служащий железной дороги, понимающе переглянулся с военным и тоже улыбнулся. Что-то уж больно подозрительно все это...

Почему ты думаешь, что именно по-английски он проехался на счет тебя?

Произношение, герр штандартенфюрер, уж больно такое, будто он говорит, перекатывая камушек под языком. Так говорят только англичане, смею заметить.

Браво, Франц! Послушай, а что он не имеет звания?

По документам он гауптман, однако вы знаете мое правило: пока человек у меня на подозрении – в моем понятии он без титулов и званий…

Так как ты умудрился его арестовать? Ты меня удивляешь, Франц.

Прошу прощения, герр штандартенфюрер, я его не арестовывал. Я только взял штатского, а гауптман, с вашего позволения, потребовал препроводить его к вам.

Ну, хватит, Гербстман хлопнул ладонью по столу, удобно усаживаясь – веди его!

За время всего разговора на лице Макса Гербстмана не шевельнулся ни один мускул. И только тогда, когда за унтером закрылась дверь, Гербстман хитро подмигнул кому-то в пустоту.

Зуев с безразличным видом уселся на жесткий табурет у самого порога кабинета. Он даже не бросил взгляда на смешного унтера, демонстративно вставшего несколько в стороне между столом и Гербстманом.

Не ожидал, господин полковник, что здесь меня так пышно встретят. Не трудитесь изучать мои документы. Лучше взгляните вот на это! – и Зуев, заложив ногу за ногу, стал отпарывать обшлаг своей потертой офицерской шинели.

Герр Гербстман и Франц с любопытством и некоторой настороженностью наблюдали за всеми манипуляциями, по извлечению небольшого квадратного листа белого картона в прозрачном целлулоидном пакетике.

Унтер Франц Наазе совсем позабыл про подопечного, наблюдая как на глазах менялся облик его хозяина, по мере того как он глядя в лупу, дочитал последние строчки этого небольшого документа. Однако не так-то просто было ошарашить старого вояку Макса Гербстмана. Даже такими документами.

Пусть даже с личной подписью самого рейхсфюрера и печатью Рейхснихерхейтсхауптамт^*.

"Спокойно, Макс, будь осторожен, сдержал себя штандартенфюрер, американцы могут сделать и такие документы!" Сам же, небрежно бросив целлулоидный пакетик на стол, подозрительно и надолго уставился изучающим взглядом на Зуева.

Итак, Гюнтер Гейнц, чем докажете свое отношение к этому документу? язвительно спросил, наконец, с ухмылкой Гербстман, указывая пальцем на стол.

Во-первых: гауптман Гюнтер Гейнц, герр оберст,  резко отпарировал Зуев, а во-вторых: прошу вас относиться с должным почтением к предписанию, исходящему от нашего непосредственного хозяина  рейхсфюрера Гиммлера!  Затем уже более миролюбиво добавил: думаю, что у вас, герр Оберст, не от недопонимания, а от должного служебного рвения, и об этом я в свое время с удовольствием доложу кому следует... Сейчас ровно восемь. Потрудитесь связаться с Берлином по телефону… Зуев, повернувшись к добровольному телохранителю, бросил:  прошу оставить нас унтер! по телефону 42-74-99, хорошо запомните: 42-74-99 и назовите номер моего "документика".  Зуев дружелюбно подмигнул.  Не вздумайте называть моей фамилии. Сообщите: "задержан с документами под номером таким-то, каковы дальнейшие распоряжения?" И все. Ответ придет очень скоро, И Зуев, который давно уже стоял на ногах, устало потянулся.

В голове у Макса Гербстмана, одна за одной, замелькали самые противоречивые мысли. Черт возьми, а он держится смело. Умен. Молод. Только таким можно вручать всесильные документы. "Стрелять без предупреждения". Ишь чего придумали там, наверху! А вдруг он американский шпион? Ну ладно, в том и в другом случае он, Макс, в выигрыше...

Откуда вы знаете английский?

Зуев удивленно глянул на полковника, Затем, вспомнив что-то, вдруг заразительно рассмеялся:

Ах, вы вот о чем! Да, я действительно, увидев вашего, чересчур тощего и длинного унтера, не сдержался и сказал английскую пословицу, которая означает: "В здоровом теле здоровый дух". Герр Оберст, - продолжал уже серьезно Зуев, прошу пока до выяснения моей личности поместить меня с этим задержанным штатским типом в одной комнате. Он отлично делает перевязку, с которой у меня много хлопот. В ваших и, я думаю, в моих интересах поставить на это время хорошую охрану.

Макс Гербстман был человеком дела. Отправив под конвоем Зуева и железнодорожника, он поднял трубку телефона, стоявшего скрытно на самой нижней полке столика. Полчаса ушло, чтобы соединиться с Берлином. Минут десять его соединяли с номером. Затем на другом конце провода отчетливо ответили:

У телефона дежурный Управления Имперской безопасности обер-лейтенант Верле…

Здесь полковник Гербстман. Нами задержан человек с удостоверением "зет-18". Какие будут распоряжения на этот счет?

Одно мгновение! Я вас сейчас соединяю...

В трубке что-то затрещало, защелкало. Затем, словно из преисподней, послышалась далекая брань, сквозь шум и треск слышно было, как на другом конце провода кто-то возмущался громовым голосом. Так кричать могло только высокое начальство, и, хотя в комнате никого, не было, герр Гербетман вытянулся за столом, почтительно наклонив голову вперед с плотно прижатой трубкой у уха.

Гербстман, орала трубка,  вы осел! Ваше потомство, если оно только останется жить, будет проклинать свое зачатие, если хоть один волос упадет с задержанного! Вы что, не умеете читать? Так прочтите еще раз этот документ. Что вы там зарядили "яволь" да "яволь". Какое там еще подтверждение?! доложите генералу Кунцрюку, что вы олух, слышите? Ждите шифровку! И на другом конце все смолкло.

Герр Гербстман, некоторое время подождав, бережно положил трубку. Затем, вынув носовой платок снежной белизны, стал с остервенением вытирать всю в крупных каплях пота лысеющую голову. Уже давно распахнулась дверь и у порога вытянулся унтер Наазе, а штурмфюрер все еще не снимал пальца с кнопки звонка…

Ужин, коньяк, рявкнул Гербстман и, остановив кинувшегося было вон унтера взмахом руки, добавил; не мне, гауптману Гейнцу! И отвечая на недоуменный взгляд Наазе, нетерпеливо бросил: Да, да, осел! Живо!…

Зуева и железнодорожника поместили в одну из комнат, которая, вероятно, многим служила последним этапом перед допросом. Три жестких стула и длинная широкая скамья  вот что было единственным убранством большой комнаты.

Стоя у окна с мелкой крепкой решеткой, Алексей мысленно сопоставлял события сегодняшнего дня. Стоило ли лезть на рожон? Все-таки стоило. Взяли бы "Арнольда", отправили на передовую, Зуеву ничего бы не оставалось делать, как пробираться к своим ни с чем. Полковник Лапин возлагал большие надежды на его встречу на вокзале... Кажется, предъявление резервного документа было необходимостью. Впрочем, так ли это? Петр Иванович несколько раз подчеркнул, что за ним, за этим маленьким кусочком белого картона стоят люди, с большим риском для жизни выполняющие свой долг и готовые в любую минуту оказать невидимую, но действенную помощь. Но только один раз!

Интересно, о чем думает этот железнодорожник? Английский он понимает. Это точно. Как он глянул на него, когда Зуев произнес пословицу по-английски...

А в это время Гербстмана соединяли с Берлином.

Пока дежурный Управления Имперской безопасности обер-лейтенант Верле щелкал тумблерами, пытаясь соединить город Торгау со своим шефом, верная рука друга подключила полковника к телефону в глубоком подземном бункере, где беспрерывно дежурили люди невидимого фронта.

Старый коммунист Гашке, бывший матрос торгового флота, а ныне руководитель небольшой, но дружной группы Сопротивления, схватил телефонную трубку и стал орать в неё и браниться.

Он изливал в неё злость, накопившуюся в течение месячного сидения без свежего воздуха в полутемном бункере именно ради этого разговора. Он ликовал при мысли о том, что наконец-то их круглосуточные бдения закончились, и его группа снова может участвовать, как прежде, в боевых действиях против ненавистного фашизма.

Едва Гашке закончил разговор, как вся боевая ячейка была готова. Быстро и тщательно осмотрели все подземелье. По одному люди выходили и скрывались в развалинах дымившегося после недавней бомбежки города. Гашке остался последним. Не спеша поджег длинный шнур, закрыл бронированную дверь и медленно, опираясь на костыли и скрипя протезами, стал подниматься по ступенькам к выходу. Сзади грохнуло. Не стало бункера, Гашке улыбнулся, стряхнул с себя мусор и энергично заработал костылями. Через несколько минут он остановился у чудом сохранившейся будки телефона-автомата, набрал номер и произнес:

Штандартенфюрер СС Гербстман просил отправить ему посылку! На другом конце провода полковник СС (четыре вышитых кубика на петлице и один серебряный погончик) четко произнес:

Я понял вас. Немедленно отправляю!

В дверях появился адъютант полковника. Достав из сейфа запечатанный конверт, полковник сломал печати и на листочке, извлеченном из него, поверх многочисленных цифр написал: "Полковнику Гербстману".

Срочно! Копию для уничтожения принесете мне. Проследите лично за отправкой. Фамилию можно передать открытым текстом!

Внимание!

Микроскоп, увеличение 80 X, иммерсионная жидкость №7, слово Гюнтер, "у-умляут", правая точка.

Шестое (иностранное) Управление имперской безопасности полковник фон Райтен.

Гербстман тупо уставился на расшифрованный текст радиограммы. Сначала было недоумение: люди всесильного Вальтера Шелленберга изволят шутить? Потом его осенило. Он вспомнил, как один его древний приятель из абвера хвастал, что гордостью адмирала Вильгельма Канариса – начальника управления разведки и военной контрразведки (Абвера) была микроточка. Неужели это было не хвастовство? Правда, про выдумки адмирала ходили легенды. Да, все течет, все меняется. Канарис казнен. Ему пришили обвинение в участии в заговоре 20 июля^*... А Абвером ворочает никто иной, как Шелленберг. Значит…

Значит нужно немедля исследовать правую точку у "у-умляут", через которую пишется имя Гюнтер!...

Все это вихрем пронеслось в голове Макса Гербстмана. Взяв сильную лупу, он пытался рассмотреть в неё эту злополучную "правую точку". Тщетно.

Пока вестовой рыскал в поисках микроскопа, штандартенфюрер, нетерпеливо шагая по комнате, думал свою невеселую думу.

Это не абстракция, это страшная реальность. В тяжелые для рейха времена, там, наверху, под самым носом рейхсканцлей^** идет жестокая борьба за власть. Он, Макс, это давно чувствует. Генрих Мюллер  шеф IV Управления Имперского ведомства безопасности, иначе говоря, гестапо, тайной полиции, схлестнулся с Вальтером Шелленбергом – шефом VI Управления. И победа, кажется, на стороне Шелленберга. Это видно хотя бы по тому, что ведомство покойного адмирала почти в полной зависимости от VI Управления. Даже адрес Абвера теперь не Тирпитцуфер 74, а Цоссен!

Абвер… Военная разведка. Мало кто знает, что название этой огромной машины взято от слова "отпор", "защита"… Машина военного шпионажа, саботажа и диверсий во вражеских странах, контрразведка и даже собственная армия – дивизия "Бранденбург". В каждом военном округе – местные органы, или "абверштеллен" (АСТ, а за границей "кригеорганизационен" или КО) , которые закамуфлированы под частные фирмы… Что не говори, а жаль старика Канариса, создавшего такую многотысячную разведывательную машину из каких-нибудь, вначале, шести-восьми работников! Говаривают, что вездесущий, этот "кикер" (который подсматривает), как его прозвали еще в гимназии, снюхался с англичанами…

Стоп! Гауптман Гейнц знает английский. Так. Он не ответил на вопрос, где его изучил. Спокойно, Макс! А что, если унтер Наазе угадал, почуял это своим носом. Не даром его фамилия Наазе-Нос… Но шифровка! И эта взбучка по телефону.… Где же микроскоп?!

Да-а… Попробуй, не зная точного расположения точки, рыскать по всему документу микроскопом. А вот и он!

Штандартенфюрер Гербстман долго возился с объективом, иммерсионной жидкостью и, наконец, увидел то, что искал.

Перед его глазами в окуляре довольно четко обозначился текст, расположенный внутри точки по окружности. Слова плотно ложились одно к другому, заполняя все внутреннее пространство, и чтобы читать текст приходилось вращать предметный стол микроскопа.

"Гюнтер Гейнц, шатен, рост 169 см. Глаза голубые. Особые приметы: сквозное ранение выше соска правой груди, шрам на левой руке выше запястья, наколка на левом плече "АА" рядом с родимым пятном овальной формы. Имеет неограниченное право передвижения по территории рейха, ношения любого оружия, формы родов войск, стрелять без предупреждения. Повиноваться, оказывать всяческое содействие."

Гербстман оторвался от микроскопа и надолго задумался. Затем осторожно извлек документ из-под микроскопа, кончиком пресс-папье удалив иммерсионную жидкость, вложил в целлулоидный футляр и водворил его во внутренний карман своего мундира.

Походив в задумчивости по кабинету, он подошел к столику с телефонами и поднял трубку.

Обер-лейтенанта Дункеля!... Генрих? Возьми инструменты, бинты и прочее, приезжай и осмотри одного раненного. Меня интересуют, кроме того, его особые приметы. Машину сейчас вышлю.

Окурок, выброшенный сильным щелчком в форточку через решетку, описав дугу, упал на безлюдную в этот час мостовую.

Знаешь, Арнольд, я, вероятно, тебе ничем не смогу помочь. Зуев говорил, не оборачиваясь от окна. Только из сострадания к барону, с которым когда-то мне приходилось делать кое-какие дела, я дал слово перед его смертью найти тебя и передать эту тарабарщину. Даже не спрашивая на вред или пользу она нашему фатерлянду ибо воля умирающего священна.

Алексей спокойно, словно раздумывая, заходил по комнате, вынув новую сигарету, он закурил её, и ловко пуская белесые кольца к грязному потолку, продолжал:

Скорей всего, Арнольд, они дадут тебе винтовку и отправят защищать город. Или... Знаешь, мне кажется, что с документами твоими не все гладко. Гестапо, приятель, только и ищет таких. Как бы тебя не на­правили туда!

Зуев, выпятив нижнюю губу, пристально разглядывал уставив­шегося в пол безразличного, казалось бы, Арнольда.

Впрочем, абверу, кажется, сейчас больше нужны солдаты, а не шпионы...

При последних словах Арнольд зябко поежился и впервые глянул, на Алексея.

Зуев продолжал: Я имел неосторожность пойти вместе с тобой сюда. Обидно будет, черт возьми, если абракадабра барона умрет в тебе. Этот оберст, вероятно, решил, что я заодно с тобой и проверяет мою личность. Алексей, рассуждая так вслух, состроил презрительную гримасу.  Ну, скоро он поймет, что нарвался не просто на капитана...

Словно в подтверждение его мысли, по коридору загрохотали сапоги, в комнату вошел унтер-офицер Наазе.

Герр гауптман, вас просят перейти в другую комнату отужинать. Герр оберст посылает свои извинения, так как в данный момент он очень занят, и...

... и выясняет мою личность? Ну, ладно, я не в претензии к тебе солдат. Давай показывай эти новые апартаменты! – подытожил Зуев, весело направляясь к дверям.  Да, герр унтер-офицер, я не хотел бы оставаться там в одиночестве. Пусть этот тип тоже перебирается вместе со мной. Послушай, любезнейший,  обратился Зуев к Арнольду, захвати мой чемодан и топай за нами.

В небольшой комнате, обставленной разностильной, но довольно удобной мебелью (вероятно комната для отдыха полковника) Зуева ждал обер-лейтенант артц Дункель с непременным для врачебного осмотра антуражем.

С первых же слов обер-лейтенанта Алексей понял, что этот уже немолодой врач умный и оригинальный человек.

Довольно старая рана со свежими обнажениями,  изумился доктор,  или это что-то новое в лечении сквозных ранений? продолжал удивляться обер-лейтенант, пристально разглядывая грудь Алексея Зуева.

Несколько раз повернув вокруг себя осматриваемого, обер-лейтенант, махнув предупредительно рукой Зуеву, чтобы тот не объяснял ничего, стал медленно говорить, вернее предполагать, как проходило лечение. Резюмируя, он воскликнул:

Мой бог, до чего же дошла изощренность людей дырявить друг друга. И как нам, эскулапам, в связи с этим приходится изворачиваться, штопать самые немыслимые раны и...

И соблюдать при этом главный принцип Гиппократа: не повредить человеку!

Совершенно верно, мой друг! Но скажите, правильно я определил ход лечения? Ну вот и хорошо. Только нужда в таких, несколько излишне больших, сечениях по краям пулевого отверстия, была, вероятно, по мнению моих коллег, необходима из-за боязни возникновения инфекции.  И добавил, уже бинтуя Алексея, который ничем не высказал боль, какую должен был бы испытывать. Но вы молодец! Мне, как узкому специалисту, доставило большое удовольствие осмотреть вас и еще раз убедиться в том, что арийцы  народ не только выносливый духовно, но и физически.

Не скромничайте, доктор! Мое мнение об узких специалистах несколько другое: скальпель и игла тоже узки. Расчленять и соединять  одна из самых благородных задач узости. Я имею ввиду аналитиков по своей человеческой натуре. Что может быть почетнее! Хотя, некоторые понимают этот термин в недалекости, я бы сказал, узколобости...

О, гауптман, вы подарили моей скромной натуре такой шикар­ный комплимент, что мне как-то неловко оставаться перед вами в долгу: вы ариец не только физически, но интеллектуально! Посмотрите на этого субъекта,  доктор, повернувшись, указал кивком на "Арнольда" кто он, по-вашему?

Я плохой ювелир, доктор, и мне трудно определить его пробу. Но готов держать пари, что он баварец... Помните афоризм Бисмарка: "баварец это переходная ступенька от австрийца к человеку?"

Зуев и обер-лейтенант вдоволь нахохотались неожиданной шутке. Это их еще сблизило.

Вы мне нравитесь, доктор, признался Алексей совершенно искренне,  а посему; не разделить ли нам скромный ужин, который столь любезно прислал мне герр оберст...

Макс Гербстман!

Именно, Макс Гербстман. Как?

Я поужинал и не могу злоупотреблять вашим вниманием, дорогой гауптман, а потом - этот баварец  последовал легкий смешок, этот баварец ждет вашей аудиенции...

Полноте, друг мой доктор, ну хотя бы за компанию пропустите рюмку коньяка, баварец подождет: впереди длинная ночь. Чтобы её скоротать я имею намерение поговорить с ним по душам кое о чем... и о Бисмарке в том числе...

Снова хохот. Доктор не стал ломаться и в то время, пока Зуев поедал скромный ужин, он довольно активно приналег на коньяк.

Когда в бутылке осталась ровно половина, доктор решительно откинулся на спинку стула, давая понять, что довольно.

Почему вы остановились? спросил Алексей, который даже не притронулся к своей рюмке. Такой коньяк можно пить, я думаю, квантум сатис сколько нужно, без дозировки - как говорите вы, медики!

Благодарю вас, гауптман, это уже будет излишним. Ноберт Винер как-то сказал: вся разница между лечебной и смертельной дозой стрихнина только в количестве.

Ну, уж, коль пошли афоризмы и цитаты, то я вспомнил римского философа Сенеку: наша жизнь не коротка, но мы сами делаем её такою.

Браво, гауптман, последнее слово, я вижу, всегда будет за вами! А мне пора, хотя покидать такого приятного собеседника преступление. Тешу себя надеждой, что это не последняя наша встреча.

Через три минуты перед Максом Гербстманом сидел уже не добродушный, а умный, жестокий и старинный друг  контрразведчик Генрих Дункель.

Что скажешь, Генрих? Макс Гербстман устало откинулся на высокую спинку кресла. Он только что отправил очередной автопоезд с имуществом, подлежащим эвакуации. Какое впечатление об этой птице?

Знаешь, Макс, это твердый орешек. Хочешь мой совет?

Конечно, Генрих, мы же старые друзья и твои советы я очень ценю и, как ты уже успел убедиться, следую им.

Обер-лейтенант немного подумал. Затем, достав из кармана сигарету, закурил, покачал головой, словно отмахиваясь от какой-то назойливой мысли, и, смотря прямо перед собой, заговорил:

Такое впечатление, что он чего-то недоговаривает. Несколько скован. Не выпил ни капли. Движения очень мягки для кадрового военного, хотя держится вполне уверенно. Настораживает вначале орфоэпия правильность речи. Чуть заметный акцент. Едва-едва проскальзывает. Впрочем, ни один немец не говорит без хотя бы маленького акцента. Умен. Этого никто не сможет отрицать.

Рассматривая поданные Гербстманом бумаги, Дункель усмехнулся:

В наше доброе старое время, Макс, мы не имели таких всесильных документов! Помнишь, вначале сорок первого во Франции? Тогда мы стреляли тоже без предупреждения... Будь осторожен, Макс, с этим гауптманом. Мы и он служим одному человеку. А если рейхсфюрер решил дать ему такие полномочия,  значит так надо. В наше время, приятель, когда ведется крупная игра, вот таким как Гюнтер Гейнц и поручают разовые задания. Я думаю разовые, потому что, выполнив их, его он уже не будет Гюнтером Гейнцем. Отделайся от него, Макс, мой тебе дружеский совет, выполни все, что он захочет, и пусть катится... Да, приметы сходятся.

Что скажешь по поводу его знания английского языка?

Полноте, Макс, я не удивлюсь, если он знает еще русский и папуасский. Абвер имеет широкие возможности и отличные кадры. Просто наши с тобой задачи не те, что у этого гауптмана.

Понаблюдать?  штандартенфюрер спрашивал, хотя план в его голове уже созрел окончательно.

Зачем? Увидит за собой хвост, рассердится хлопот не оберешься. Ну, я пойду. Машина здесь?

Разговор с доктором вконец опустошил Алексея Зуева. Не успел он только-только прийти в себя, как распахнулась дверь и быстрым шагом вошел полковник,

- О, вы не спите, герр гауптман? А этот тип что делает здесь? Крикнул в приоткрытую дверь: убрать его! После чего автоматчик вывел "Арнольда", который, проходя мимо Алексея, умоляюще взглянул на него.

Вы его далеко не уводите, бросил небрежно Зуев,  он мне еще понадобится для одного разговора!

Доктор осмотрел вас? - спросил Гербстман, словно до этого ничего не произошло.

Благодарю, он оказался не только хорошим и знающим врачом, но и отличным собеседником.

Полковник извлек из внутреннего кармана документы Зуева и передал их. Алексей оценил его такт и понял, что не такой уж простак, этот Макс Гербстман, как он кажется с первого взгляда.

Я в вашем распоряжении, изрек полковник, словно речь шла о поездке на пикник. А так как уже поздний час, то разговор наш отложим назавтра. Не возражаете?

Господин полковник, мне не хочется спать и я бы не прочь заняться этим субъектом с железной дороги.

Его сейчас доставят вам. Спокойной ночи!  и герр Гербстман вышел из комнаты также стремительно, как и вошел.

Долгое молчание могло затянуться, однако "Арнольд" заговорил первым. Его голос выражал безразличие и опустошенность после нервного многочасового напряжения:

Что будет со мной, Фридрих?

Не знаю, Зуев развалился на мягком диване и закурил сигарету, не знаю, Арнольд. Скорее всего, пойдешь на фронт.

Но я же не могу, я должен... мнимый железнодорожник осекся и замолчал.

Какое мое дело до того, что ты должен! Я интересуюсь тобой с другой целью. Что ты думаешь, мне безразлично. Зуев стряхнул пепел прямо на пол.  Но мне небезразлично дело, за которое пострадал так глупо мой приятель барон. Ты видишь мой мундир. Должен понять, что люди абвера не оставляют своих друзей на полпути. Поэтому я считаю делом своей чести и совести выполнить то, что не успел выполнить Эрнст Осткрааге!

Зуев присел на диван и, глядя в упор на "Арнольда", словно рассуждая сам с собой, продолжал:

Первое, что приходит мне в голову  это какие-то кирпичи, сложенные в сарае и смерть сторожа. Значит, барон тебе должен был это сообщить не по почте, не с нарочным, а сам, лично. Видно, что за этой тарабарщиной скрывается что-то очень важное...

Зуев снова лег на спину и помолчал, раздумывая.

Второе. Ты тоже должен был сообщить ему, в свою очередь, какую-то весть. Третье. Об этом никто не должен знать. Но это не предательство, это скорей всего высшая политика. Только на таких заданиях работал покойный барон. Следовательно: вмешиваться я не могу. Однако... Зуев щелкнул пальцами и безнадежно махнул рукой, однако, я не могу задерживаться и вытряхивать из тебя кишки. Это прекрасно сделает гестапо. У меня другое срочное дело, и, кажется, я зря пообещал Эрнсту и сделал крюк!

Не только герр Шелленберг, но и сам рейхсфюрер Гиммлер будут весьма недовольны, если гестапо узнает что-нибудь о миссии барона! заговорил вдруг тихо, но отчетливо "Арнольд". Они не простят ни мне, ни вам этого!

Пустое! Пустое, Арнольд, или как там тебя, у меня тоже срочное дело. Впрочем, ты сказал миссия? Это уже что-то новое!

Есть у меня надежда выйти отсюда, Фридрих?

Думаю, что нет. И я повторяю, к сожалению, ничего не смогу сделать.

Тогда вы должны, вы обязаны сделать следующее...

Не желаю ничего делать, однако выслушать я готов.

Вы сделаете, ибо здесь замешана высокая политика! "Арнольд" приблизился к Зуеву и стал тихо говорить:

Мне уже осталось немного жить. Я безнадежно болен. И если даже вырвусь отсюда, то не смогу сделать то, что предназначалось для барона. Так слушайте же:

Вам необходимо пробраться в расположение англо-американских войск, именно сейчас, как можно скорее и встретиться с полковником Пашем. Пароль: "Рощи снова зазеленеют". Укажете ему местонахождение складов. С чем? не наше с вами дело. Они находятся...

Зуев слушал. Запоминал. Теперь он думал о своей радиостанции, спрятанной в густом лесу. В его сознание снова ворвался горячий шепот:

Скажите полковнику Пашу, что я сделал все, что мог.

Передайте ему, что прогулка в Норвегию, по его милости, стоила мне простуды и туберкулеза. Частный доктор сказал прямо, что осталось жить не более двух-трех месяцев... В мучениях...

Значит ты американский шпион?  сказал, словно проснувшись, Зуев.  Вот будет потеха! Уж Макс Гербстман тебя из рук не выпустит. Он тебя не отдаст в гестапо. Он сам захочет доложить куда следует о результатах допроса американского шпиона!

Зуев понимал, что крупно рискует. Однако выхода он не видел. Комбинация, которую он сейчас затеял по вдохновению, могла окончиться неудачей. Будь что будет!

Охрана! громко позвал Зуев, положив руку на кобуру. "Арнольд" сидел широко раскрыв глаза с дрожащими губами, словно пытаясь что-то вымолвить.

Уведите его и охраняйте, чтобы не сбежал. Завтра герр оберсту он будет очень нужен. Зуев повернулся к стене и стал удобнее располагаться на диване.

Ровно через четыре минуты он вскочил, словно ожидал этого: во дворе раздались крики и автоматная очередь. Все, подумал Алексей, режиссер и артисты были на высоте!

... Когда гауптман Гейнц вошел в приемную, унтер-офицер Наазе громовым голосом распекал мальчишку в солдатской форме (новобранец тотальной мобилизации) за то, что тог не смог выстоять до утра на посту у стекольного завода и заснул. Небрежно козырнув вытянувшимся солдатам, он спросил:

Кто у оберста?

Штурмбанфюрер Пильц и пуффюрер^* Гёрке, герр гауптман!

"Неплохое сочетание!"  подумал Зуев и, усмехнувшись, толкнул дверь.

В комнате были трое: Макс Гербстман настраивал приемник в углу кабинета; у приставного столика высокий, словно жердь штурмбан-фюрер СС Пильц, а против него сидел не по годам полный мужчина, который вытирал шею платком далеко не первой свежести.

"Пуффюрер Гёрке?, отметил мысленно Алексей и некоторое время задержал взгляд на этой импозантной личности.

Разрешите?

Оберст, не отрываясь от приемника, указал на стул у окна. Из эфира доносились слова диктора итальянского радио, ведавшего на немецком языке о том, что "6 апреля 1945 года убит начальник германской обороны Вены генерал-полковник войск СС Дитрих в то время, как он готовился обратиться к населению Вены с призывом "сопротивляться до последних сил. "

Оберст резко выключил приемник и выпрямился. На скулах его играли желваки. Глаза Гербстмана источали печаль и ненависть. Все встали, отдавая дань уважения покойному,

Гершафтен, заговорил глухо оберст, глядя куда-то в угол,  генерал-полковник Дитрих мой близкий родственник и друг. Мне посчастливилось под его руководством в марте тридцать восьмого участвовать в триумфальном шествии в Австрии…. Благодаря ему тогда же была устроена встреча нашего фюрера с премьер-министром Англии Чемберленом в Берхтесгадене... Вы отлично знаете, что это дало возможность нашей третьей империи восстановить наш порядок в Чехословакии... Благодарю вас, друзья, что вы так искренне переживаете со мной тяжелую утрату.

И, перейдя уже на официальный тон, оберст обратился ко всем со словами:

Позвольте вам представить гауптмана Гейнца. Он здесь проездом. Прошу, господа, если будет в этом необходимость, оказывать ему всяческое содействие.

Последние слова оберста, оброненные словно мимоходом, вызвали различную реакцию; штурмбанфюрер Пильц, как потом оказалось, руководитель местного эйнзацгруппен^**, удивленно поднял левую бровь и вяло поздоровался; пуффюрер Гёрке он, вероятно, привык не удивляться безразлично кивнул головой и снова принялся обтирать свою потную шею.

Герр гауптман, заговорил тем временем оберст, усевшись за свой стол, мы здесь выясняли ночное происшествие с железнодорожником. Тревожить вас в столь ранний час не хотелось, однако вы подоспели кстати. Немного помолчав, Макс Гербстман медленно продолжал:

Убитый при попытке к бегству железнодорожник был, оказывается объектом наблюдения герр Пильца. Три дня назад в местном отделении гестапо стало известно, что этот железнодорожник прибыл из Осло. Удивлены? Он связался с женщиной из хозяйства господина Герке и прожил у неё на квартире немногим больше месяца. Три дня назад он покинул её и исчез. Затем попадает к нам, благодаря унтер-офицеру Наазе. Ночь он проводит с вами в одной комнате. В итоге побег и печальные последствия. Вы его успели допросить?

Алексей спокойно сложил губы трубочкой, словно раздумывая с чего начать? Мозг его сверлила одна и та же мысль: вот и пришло серьезное испытание. Это ж тот момент, когда он в памяти держит столько сведений, которые срочно нужно передать полковнику Лапину!

Мы оказались с ним в одном пивном зале случайно, начал не спеша Алексей, не обращая внимание на пристальный взгляд оберста. Еще раньше, на вокзале, он бросился мне в глаза: харкал кровью и выглядел истощенным. В подвальчике, куда я зашел, или вернее мы зашли с ним одновременно, мне взбрело в голову накормить его: прошу учесть, что моя родная матушка скончалась именно от туберкулеза (вскоре после того, как мой отец  полковник Гейнц был казнен русскими в девятьсот шестнадцатом), оставив меня на попечение престарелой бабушки. Алексей медленно закурил сигарету, пустил струйку густого дыма перед собой и продолжал:

С некоторого времени я страдаю бессонницей: двенадцать последних ночей подряд англичане бомбили Берлин. Это, вероятно, не прошло для меня бесследно… Предварительный допрос железнодорожника показал, что он плохо знает фатерлянд, несмотря на его специальность. А еще ранее я убедился, что он понимает английский. Ну, в целом, не нужно было быть гениальным, чтобы сделать заключение: шпион, притом, вероятно, мелкий. И, вздохнув с сожалением, Алексей печально констатировал; Я ведь особо предупредил охрану, чтобы они не спускали с него глаз, и что он, герр оберст, вам утром весьма понадобится...

Почему же вы, гауптман, не позвали меня сразу?

Но позвольте, полковник, не вы ли сами заявили, что наш разговор мы отложим на утро?

К сожалению, так оно и было! Оберст отодвинул бумаги, лежащие перед ним на столе.

Алексей понял, что пока он, проснувшись, приводил себя в порядок, они успели опросить и хозяина кабачка, и охрану.

Оставим это, Оберст Гербстман, взглянув на часы, давая понять, что теряет зря время, спросил: Чем могу быть вам полезен?

Левая бровь гестаповца, не проронившего до этого ни слова, снова удивленно взметнулась вверх.

Я просил бы вас, герр оберст, позволить мне послать шифровку в Берлин. У вас, надеюсь, есть радиостанция? После ответа на ваше имя я вынужден буду действовать согласно этому предписанию.
... Пробежав шифровку, состоявшую всего лишь из семи трехзначных цифр, полковник Лапин стремительно поднял трубку полевого телефона и уже открытым текстом (немцам сейчас не до подслушивания) бросил нетерпеливо:

Ко мне подполковника Сартакова!

…Янус! Дай миру и мира виновникам вечность! ^*