Критика космополитической демократии

Критика космополитической демократии

Надо отметить, что Шмитт является весьма радикальным теоретиком демократии – для него не существует демократии за пределами отдельно взятого государства, но единственную ценность представляет лишь сплоченная нация. Сплоченность нации Шмитт называет «субстанциальным» или «бытийным» единством, внутри которого должно быть согласие с правилами, благодаря которым тот или иной народ может считаться суверенным. Любое несогласие по Шмитту может оказаться началом гражданской войны. Интернациональное пространство, по его мнению, конструируется посредством отношения «враг-друг», что, само собой разумеется, не предусматривает какого-либо международного законодательства [29].

Муфф отмечает, что в этой радикальной позиции нет места расизму, в приверженности которому часто обвиняют Шмитта : «В этом контексте стоит отметить, что, вопреки отдельным тенденциозным интерпретациям, он никогда не ут­верждал, что подобная принадлежность к народу может рассматриваться только с расовой точки зрения». [21]

Свою концепцию Шмитт основывает на утверждении невозможности абсолютного равенства. Критикуя космополитические проекты, Муфф интерпретирует концепцию Шмитта посредством замены термина «субстанциальное единство» на термин «демократическая общность» и говорит о том, что в любом случае останутся группы, которые окажутся не включенными в космополитическую систему, а, следовательно, космополитическая демократия может оказаться основой для нового типа неравенства.

Муфф утверждает, что такая постановка вопроса «несет важное предупреждение тем, кто считает, что процесс глобализации закладывает основы для всемирной демократизации и уста­новления космополитического гражданства», помогая «понять нынешнее господство экономики над политикой. Мы должны сознавать, что, не принадлежа к народу, указанные космополитические граждане-пи­лигримы в действительности лишились бы возможности осуществления своих демократических законодательных прав» [21].

Муфф приравнивает космополитические проекты к новым версиям либерализма. Вследствие этого, также как и Шмитт, Муфф отмечает фундаментальную разницу между демократией и либерализмом. Демократия подразумевает политическую общность, основанную на различии – она располагает к необходимости различения индивидов, которые принадлежат к суверенной общности и которые к ней не принадлежат. Либерализм в свою очередь основывается на абсолютном равноправии индивидов, которое поддерживается установленными правилами и законами. Для Муфф либерализм при всей своей привлекательности не выполняет собственной заявки, так как даже при попытке утверждения абсолютного равенства, остаются исключенные группы. Исходя из этого недостатка либерализма, Муфф также предлагает свою концепцию радикальной демократии, где главным термином является «агонистический принцип». Суть демократии, по мнению Муфф, заключается в представлении всех групп в публичной сфере, где они могут свободно артикулировать свои точки зрения. При этом какое-либо согласие между группами носит исключительно временный характер – любая демократия это изначальный спор, основанный на согласовании различных форм жизни. Либеральный консенсус, по мнению Муфф, является лишь кристаллизацией существующих политических отношений, где государственная структура исполняет только функцию арбитра. В своих работах Муфф говорит о консенсусе как о форме гегемонии (термин Антонио Грамши), которая не может быть подвергнута сомнению [22].

Надо отметить, что такое возражение Муфф направлено, прежде всего, против концепции Юргена Хабермаса, который утверждает, что в обсуждении, реализация которого должна стремиться к идеальному коммуникативному действию, индивидам необходимо отказаться от предрассудков собственных культур и в равноправных условиях принять рациональный консенсус, содержание которого удовлетворило бы всех обсуждающих. Муфф здесь не согласна, прежде всего, с возможностью отказа от собственных культурных особенностей: по ее мнению, необходимо согласовывать формы жизни – конкретные жизненные случаи со специфическими культурными особенностями, иначе согласие может оказаться фиктивным.

Итак, мы можем зафиксировать два основных критических положения, которые предлагает Муфф:

• 
  Чтобы избежать реализации новой степени неравенства, мы должны сконцентрироваться на реформе демократии в рамках отдельно взятых государств.
  
• 
  Граждане-пилигримы являются «индивидами без места», однако в рамках реформы демократии нам необходимо решать вопрос относительно форм жизни. Пилигрим, таким образом, является индивидом, который такой формы лишен или обладает ей не в полной мере.
  

На мой взгляд, причина такого внешнего различия, но внутреннего методологического сходства, в частности, заключается в различном понимании сути космополитизм Беком и Муфф. Последняя критикует представление о космополитизме как о международном гражданстве, которое наделяет индивидов возможностями пилигримов, в то время как Бек говорит о космополитах в рамках локальностей.

Иными словами, понимание Муфф пилигримов не соотносится с представлениями о космополитизме, которые были рассмотрены в данной главе. Здесь мы можем найти скорее методологическое сходства. Главной целью концепции радикальной демократии Муфф является реализация равноправия между различными группами – в процессе публичной дискуссии индивиды противопоставляют друг другу свои точки зрения, в чем проявляется принятие Другого, как полноценного и равноправного противника. Мы можем говорить о том, что инклюзивность здесь сопровождается спором или же диалогичность принимает форму борьбы. При этом диалогический характер спора в данном случае отрицать нельзя, так как речь идет не об иерархизированной коммуникации, но о такой коммуникации, главным условием которой является равноправие.

В свою очередь Бек, как уже упоминалось, говорит о космополитизме как о способе принятия Другого. Следует еще раз акцентировать внимание на том факте, что для современных теоретиков космополитизма локальность не имеет второстепенного статуса, но является во многом ключевым объектом интереса. Когда мы говорим о космополитах, мы имеем в виду не пилигримов, но индивидов с глокальным опытом. Такой опыт индивид может получить даже в том случае, если он не обладает значительной степенью мобильности, так как глокальность – это та характеристика, которая приобретается под воздействием глобальных потоков, влияние которых на сегодняшний день испытывает практически все западное общество.

Таким образом, как уже упоминалось, здесь мы можем определить скорее сходство, чем отличие. И для Бека, и для Муфф важно значение локального как образа жизни или языковой игры соответственно. Теории данных авторов, на мой взгляд, направлены в первую очередь на новое утверждение локального контекста как первостепенного, так как сегодня локальное все чаще подвергается разрушению под влиянием глобальных потоков.

Однако, мнения Бека/Хелда и Муфф расходятся в пункте о масштабах трансформации демократии. Возражение Муфф заключается в том, что проект космополитической демократии не сможет разрешить все заявленные проблемы и приведет к новому классовому расслоению среди индивидов.

В данном тезисе, на мой взгляд, совмещаются два следующих возражения: (а) космополитическая демократия является формой западной гегемонии, (б) космополитическая концепция слишком сложна для того, чтобы быть реализованной.

Следует отметить, что данные аспекты весьма популярны в критической по отношению к космополитизму литературе, и они также находят отклик среди теоретиков космополитизма. На данные вопросы в своей работе Дэвид Хелд отвечает следующим образом [40, 276]:

• 
  Стремления к космополитическому порядку не является эгоистичным (то есть – не является формой проявление глобализма), но предусматривает определенное ранжирование – космополитическая демократия не является слиянием различных локальностей, но представляет собой налаживание четкого и недвусмысленного диалога между ними. Иными словами, стремление к космополитическому порядку – это стремление к созданию множества (идентичностей, организаций etc.), объединенного некоторыми необходимыми для стабильности юридическими законами.
  
• 
  Если даже проект космополитической демократии вызовет неожиданные, но серьезные затруднения, в любом случае – углубление демократической системы поможет урегулировать силы, которые вырвались из-под контроля национальных механизмов и движений. Проект космополитической демократии может оказаться нереализуемым, но стремление к его реализации, возведение космополитической концепции в статус важнейшего нормативного ориентира, формирование региональных властей могут помочь в ликвидации политической эрозии, которая образовалась после попыток урегулирования мировых процессов с 1945 по 1989 год. Космополитические преобразования помогут искоренить «сектантство» в политике, найди и исправить асимметрии в соотношении сил. Плюс к этому: разрешить те этнические конфликты, которые сейчас остаются недосягаемыми для демократического урегулирования.
  

Таким образом, не смотря на явные методологические различия в подходах Муфф и теоретиков космополитизма, можно увидеть и их определенную общность. В частности, мы можем говорить об агонистическом характере демократии, которая изначально расположена к включению представителей всех рас, и о принятии Другого как о манифестации новой значимости локальностей.