БАПТИСТЫ И ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ХРИСТИАНЕ РОССИЙСКОГО ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

Во многом организационное становление баптизма на российском Дальнем Востоке связано с деятельностью Я.Я. Винса. Покинув Россию в 1911 г., Я.Я. Винс после Февральской революции возвращается в нашу страну и избирает местом своего служения г. Благовещенск, в 1919 г. он избирается пресвитером благовещенской общины и председателем Дальневосточного отдела Всероссийского Союза баптистов.

Кроме Я.Я. Винса на становление дальневосточных баптистских общин оказала влияние деятельность других баптистских миссионеров, прибывших на российский Дальний Восток после «призыва» первой Генеральной Конференции по евангелизации России, прошедшей 24 июня 1918 г. в Чикаго. Среди них: Эрик Валдмар Олсон; Роберт Андреевич Фетлер со своей женой Татьяной Ивановной; Николай Иванович Пейсти; Август Матвеевич Пуке и др.

Р.А. Фетлер приехал во Владивосток в августе 1919 г., через некоторое время он был избран пресвитером Владивостокской общины. Материальная помощь со стороны Шведско-Американского баптистского миссионерского общества позволила Р.А. Фетлеру за три года превратить Владивостокскую общину в одну из самых многочисленных и влиятельных баптистских общин на территории всего Дальнего Востока. В 1922 г. община насчитывала 329 членов, имела 5 молитвенных домов, 1 библейский институт, 5 хоров, 2 оркестра, издавала 3 журнала. Для привлечения молодежи община организовывала курсы бухгалтерии, машинописи и даже морского дела.

Н.И. Пейсти был поставлен представителями Шведско-Американского миссионерского общества пресвитером баптистской общины в г. Никольск-Уссурийске. Созданный Н.И. Пейсти молодежный кружок постоянно проводил «уличную миссию: хождение по ресторанам с проповедью и пением, а также по ночлежным домам».

А.М. Пуке - был талантливым музыкантом и композитором. Он организовал во Владивостокской общине хор и на протяжении ряда лет был его музыкальным руководителем. Кроме этого, он помогал в организации хоров многим дальневосточным общинам.

Стараниями вышеназванных баптистских деятелей в 1921 г. во Владивостоке было организовано Русское миссионерское общество баптистов. Общество выпустило духовные сборники, включавшие 160 гимнов для богослужебных собраний, и 50 гимнов для воскресных школ. Данные сборники были распространены среди верующих всего дальневосточного региона.

После образования Дальневосточной республики количественное и качественное положение баптистских церквей заметно упрочилось. Только за 1921 г. в баптистские общины было принято около 4 тыс. новых членов. Произошли и некоторые организационные изменения: Дальневосточный отдел Всероссийского Союза баптистов был преобразован в самостоятельный Союз.

Материалы отчета очередного годового съезда (Благовещенск, 5-9 июля 1922 г.) Дальневосточного Союза баптистов (ДСБ) дают представление не только о темпах роста числа религиозных общин, но и о других видах деятельности дальневосточных баптистов. На указанный момент на Дальнем Востоке существовало 98 общин, объединяющих 3663 человека; при них действовало 38 воскресных школ с 1770 учениками и 209 учителями, 18 юношеских кружков, включающих 724 члена, 14 хоров и 2 духовых оркестра. За отчетный период было крещено 1154 человека.

Особое внимание в деятельности Дальневосточного Союза баптистов уделялось молодёжному движению, которое патронировал лично председатель ДСБ Я.Я. Винс.

В Благовещенске отделение ХСМЛ было создано в 1921 г. при баптистской общине. В подобном же статусе отделение Общества существовали в семи деревнях Амурской области. Ими издавались журналы «Вестник христианского союза молодых людей» и «Вестник Маяка». Отделениями ХСМЛ создавались различные клубы, спортивные площадки, библиотеки, утраивались тематические развлекательные вечера, концерты, просмотры кинофильмов и чаепития. На проводимые мероприятия приглашалась не только верующая молодежь, но и все желающие.

Позиции евангельских христиан на российском Дальнем Востоке в годы Гражданской войны были прочнее, чем у баптистов. Известно, что с 1913 г. во Владивостоке на постоянной основе работал проповедник от Союза Евангельских Христиан.

Сразу же после Февральской революции евангельские христиане развернули активную миссионерскую деятельность среди солдат Владивостокского гарнизона. Проповедь была успешной: некоторые солдаты после демобилизации, вернувшись в свои города и села, стали основателями евангелических общин и групп.

В 1920 г. во Владивостоке прошел Первый съезд Дальневосточного Отдела Всероссийского Союза Евангельских Христиан (ДО ВСЕХ). В ДО ВСЕХ вошли общины Приморской и Приамурской областей, а также общины, созданные русскими эмигрантами в районе КВЖД. Первым председателем Совета ДО ВСЕХ стал Николай Никитович Красев, инженер-путеец, работавший в Губземуправлении.

4-5 ноября 1921 г. во Владивостоке состоялся Второй съезд ДО ВСЕХ, на который приехали делегаты из различных общин российского Дальнего Востока и г. Харбина. Съезд рассмотрел насущные вопросы братства, утвердил программу воскресной школы, признал необходимым «создавать трудовые кружки по всем общинам», для помощи голодающим единоверцам центральной России «произвести добровольный сбор средств по всем общинам».

Съезд избрал новый состав Совета ДО ВСЕХ. В него вошли Николай Никитович Красев, Гавриил Корнеевич Чередняк, Николай Николаевич Протасов и Яков Николаевич Ходюш. По решению съезда с правом совещательного голоса в состав Совета вошел и пресвитер Владивостокской общины евангельских христиан Иосиф Антонович Вахник.

ДО ВСЕХ содержал 7-10 благовестников, которые занимались миссионерской деятельностью не только на юге Дальнего Востока, но и на Сахалине. В число штатных благовестников входили Поломошников, Чиченков, Живицкий, Ходюш, Савельев, Крюков, Басок, Картук, Мостовенко и др. В отличие от баптистов дальневосточные евангельские христиане материальной помощи из-за границы в годы Гражданской войны практически не получали, функционирование общин и групп осуществлялось в основном за счет добровольных пожертвований верующих и продажи религиозной литературы.

Таким образом, можно утверждать, что не только материальная и богослужебная помощь зарубежных единоверцев в годы Гражданской войны, но и собственное стремление верующих к своему религиозному самоопределению, позволило дальневосточным общинам баптистов и евангельских христиан организационно оформиться и стать к середине 1920-х годов наиболее влиятельными протестантскими общинами региона.

dudarenoksv@gmail.com

Всего было обследовано 95 церквей Приморья и 3 – в Хабаровске, созданные в основном после 1917 г. В наиболее выгодном положении в тот период времени находились пресвитерианские организации Владивостока. Их обслуживал профессиональный миссионер – пастор О Хен Сун, при поддержке двух миссионеров из Канады руководивший 5 церквями, хорошо укомплектованными священнослужителями: 4 пресвитера, 11 диаконов, 16 евангелистов, 4 проповедника. Общее число верующих в городе составляло 533 человека. Второй работавший в Приморье корейский миссионер – Ким Хен Чжен был ответственен за евангелизационную работу в Несучэне (Партизанске) [3,с.101-105; 5,с.12].

Летом 1922 г. духовные лидеры приморского пресвитерианства создали региональный союз христианских пресвитерианских церквей, объявивший о своей готовности через 3 года полностью отказаться от помощи проповедников из Кореи. Большие надежды инициаторы данного проекта возлагали на плодотворную работу выпускников открытой при союзе духовной семинарии.

Уже через 2 года, на Высшем собрании Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства 13 созыва, состоявшемся 13 сентября 1924 г., констатировались признаки общего кризиса пресвитерианства в Приморье, где количество церквей сократилось до 42 (в 1923 году – 59).

После восстановления Советской власти пресвитерианские приходы, существующие на территории Приморья, перестали получать материальную помощь от своих единоверцев даже на содержание миссионерских школ. В докладной записке отдела народного образования от 15 октября 1923 г. в Дальревком указывалось, что «до советизации края почти все корейские школы на русской территории, вследствие захвата Приморья интервентами, содержались на средства Японского Генерал-Губернаторства в Корее и Англо-Американских миссионеров и находились всецело под их идеологическим влиянием» [4, ф. Р-2422, оп.1, д. 1492, л. 76]. Частных миссионерских корейских школ, учрежденных пресвитерианскими и методистскими общинами на территории Приморской губернии в 1923 году насчитывалось около 45-50 [1, с. 20].

В ходе проведения в жизнь Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви пресвитерианские общины Приморской губернии и особенно Посьетского района неоднократно подвергались административному давлению со стороны органов власти [4, ф. 4322, оп. 1, д. 12092, л. 3(об.)], тем не менее, верующие беззаговорочно приняли новое советское законодательство в религиозной сфере и начиная с 1923 г. стали заключать типовые договоры с органами власти.

17 июля 1923 г. такой договор с Приморским губернским исполнительным комитентом заключила самая многочисленная Владивостокская пресвитерианская община [2, л. 2-4]. В списке, представленном церковным советом общины в органы власти 30 января 1928 г., числилось 52 человека. Пресвитерами общины были Ким Юн Шен и Кан Мен Е. Кан Мен Е выполнял также обязанности председателя церковного совета. В общине несли служение три диакона Юн Ин Хио, Цой Тхя Сен и Ким Хи Дюн, а также две диаконисы Пак Сунн Се и Ни Сен Мен [2, л. 20-21].

За пределами административного центра Приморья политика органов государственной власти в отношении пресвитериан была более жесткой. На Высшем собрании Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства 13 созыва была заслушана информация об имевшей место в 1923 г. конфискации в различных районах данного региона 67 молитвенных домов.

Напряженная международная обстановка в Северо-Восточной Азии делала невозможным миссионерское служение пресвитерианских миссионеров без совмещения его с политикой. Путь в Советскую Россию обычно согласовывался с разведывательным аппаратом 2-го управления генштаба и 2-м отделом штаба Квантунской армии Японии, которые проводили в 20-30-е годы ХХ века огромную работу с проживавшими на территории СССР национальными меньшинствами [6, с. 31].

Именно поэтому деятельность пресвитерианских миссионеров в Приморье была полностью прекращена к середине 20-х годов ХХ века. Последним полномочным представителем Генеральной ассамблеи корейского пресвитерианства была проповедница Хан Га Джа, итоговый отчет о работе которой был датирован 1930 г. [5, с. 14].

Малочисленные пресвитерианские общины и группы, действовавшие в других районах Приморской губернии, большой активности в этот период не проявляли. Религиозная жизнь протекала в семейном кругу или в национальной диаспоре и не доставляла органам власти большого беспокойства.

1930 г. стал важной вехой истории миссионерской деятельности пресвитериан, ознаменовавший собой окончательное ее завершение. Для Приморья коренной перелом в «искоренении» пресвитерианства пришелся на середину 30-х годов ХХ века, когда количество религиозных организаций, принадлежавших к данному направлению в христианстве, стало исчисляться единицами. Завершающим аккордом этой драматической борьбы явилась начатая в 1937 г. депортация в республики Средней Азии всех проживавших здесь граждан корейской национальности. Депортация корейцев из Приморского края была продиктована существовавшей тогда угрозой включения корейского народа в войну против Советского Союза на стороне милитаристской Японии.

1. 
   Вестник Приморского губернского отдела народного образования. – Владивосток. – 1923. - № 11.
   
2. 
   Государственный архив Приморского края. – Ф. 86. – Оп. 5. – Д. 2.
   
3. 
   История развития Корейской пресвитерианской церкви. Т. 4. 1922-1924 гг.
   
4. 
   Российский государственный исторический архив Дальнего Востока
   
5. 
   Чжын Хо Сан Состояние пресвитерианских и евангельских церквей в Приморском крае с 1917 по 1937 год //100 лет пресвитерианству в Приморском крае. – Владивосток, 2009.
   
6. 
   Ямпольский В.П. Японская разведка против СССР в 1918-1945 гг. // Военно-исторический журнал, 1991. № 11
   

Столкнувшись со многими трудностями, возникшими вследствие разрушения экономических связей с центром России, кризиса денежного обращения, отсутствия стабильных источников товароснабжения, отечественные предприниматели в годы Гражданской войны и иностранной интервенции значительно уступили свои позиции иностранному торговому капиталу на дальневосточном рынке - японскому, американскому, китайскому. Особенно сильным было влияние иностранного торгового капитала на севере региона – на Камчатке и Чукотке.

На фоне социально-политической дестабилизации, разрушенной войной экономики, изоляции региона от рынков центральной части страны, товарного дефицита и «прозрачности» границы широкий размах на Дальнем Востоке России в рассматриваемый период приобрела торговля контрабандными товарами. Нелегально ввезенными на территорию российского Дальнего Востока товарами торговали и отечественные предприниматели, и иностранные.

В рассматриваемый период торговое предпринимательство Дальнего Востока играло ведущую роль во внутренней торговле региона, строя свою коммерческую деятельность на основе дореволюционного законодательства, лишь отчасти дополненного законами и постановлениями сменявших друг друга у власти правительств. Конкуренция со стороны государственной и кооперативной торговли практически отсутствовала. В условиях политической и экономической дестабилизации торговая деятельность значительно трансформировалась. Разрыв экономических связей с центральными губерниями заставил дальневосточных предпринимателей ориентироваться на ввоз товаров с ближайших заграничных рынков – из Китая, Японии, Америки. Одновременно с этим возникли благоприятные условия для проникновения на дальневосточный рынок иностранного торгового капитала, значительно потеснившего отечественный. Оба этих обстоятельства явились определяющими в развитии торгового предпринимательства в рассматриваемый период.

Количественные и качественные потери населения сказались на экономическом, культурном, интеллектуальном развитии страны, на ее трудовом потенциале; негативно повлияли на положение внутри правящей партии; они повлекли разрушение основной ячейки общества – семьи и вызвали комплекс психологических, морально-нравственных проблем и травм, которые неизбежно отразились как на самих участниках гражданской войны, так и на последующих поколениях жителей нашей страны.

В годы мировой и Гражданской войн, иностранной военной интервенции практически все население страны подверглось бедствиям, лишениям, голоду, ухудшению своего положения, нестабильности. Сверхчеловеческое напряжение сил вызвало особую усталость и изнеможение, издерганность людей.

В годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции у рабочих, многих крестьян, у представителей интеллигенции сложилась психологическая однозначность, непримиримость к классовым врагам, нетерпимость ко всякой другой идеологии, кроме коммунистической. Со стороны белых наблюдалась такая же нетерпимость, основанная на некоммунистической идеологии. Именно Гражданская война создала мощную психологическую и организационную основу для укрепления административно-командных традиций в государстве.

2. Раскрывая влияние Гражданской войны и иностранной военной интервенции на население российского государства, автор опирается на жизнь и деятельность Сергея Витальевича Мрачковского, революционера, рабочего екатеринбургского железнодорожного депо, конторщика Уральского союза потребительских обществ, счетовода технико-промышленного товарищества.

Начало Гражданской войны и иностранной военной интервенции С.В. Мрачковский встретил 30-летним человеком, со сложившимися взглядами и убеждениями, с богатым жизненным опытом. Дед его по отцовской линии был помещиком; отец – Виталий Яковлевич Мрачковский – наемным рабочим на железной дороге, депутатом от слесарной мастерской в Южно-Российском рабочем союзе, этой первой рабочей революционной политической организации в России.

С 1917 г. по 1925 гг. Сергей Витальевич Мрачковский находился в Красной гвардии и Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Прошел путь от руководителя отряда красногвардейцев до командующего Приуральским, а затем Западно-Сибирским военными округами. По оценке Л.Д. Троцкого, С.В. Косиора и других, Сергей Витальевич Мрачковский был коммунистом-идеалистом, беспредельно преданным делу пролетарской революции, не отождествлявшим «социалистическое отечество с райкомом», не умевшим «голосовать по начальству», обладавшим смелостью критиковать недостатки. В личной жизни он не позволял себе никаких излишеств, отличался абсолютной трезвостью. Таким его воспитала жизнь, в том числе и Гражданская война. Эти качества руководителя ярко проявились в мирное время, когда С.В. Мрачковский был начальником строительства Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (1932–1933 гг.). Его отличали честность, решительность, умение не только быстро схватывать суть ситуации, но также быстро находить оптимальные варианты решения тех или иных вопросов, смелость брать на свои плечи сложнейшие задачи. По признанию его современников, привычно «видеть, как Сергей Витальевич, серьезной посоветовавшись со своими сотрудниками, готов драться всегда и драки не побоится» за то, что «по своей большевистской совести признает необходимым». О себе С.В. Мрачковский говорил: «… никакие кары, никакие преследования не заставят меня отказаться от тех убеждений, от тех мыслей, которые есть у меня».

Середина 1930-х годов стала трагической для С.В. Мрачковского. Его имя в течение полувека – с известного политического процесса над «антисоветским объединенным троцкистско-зиновьевским центром» 1936 г. – несло на себе печать «презренного агента фашизма», «агента гестапо», «подлого убийцы», «взбесившейся собаки», «бандита из лагеря фашизма». Герой Гражданской войны, удостоенный двух орденов Красного Знамени и другими наградами, управленец высокого уровня С.В. Мрачковский был расстрелян в августе 1936 г. Полностью реабилитирован в 1988 г.

Исследователи анализировали данную проблему в территориальных рамках Среднего Поволжья, Украины, Казахстана, Узбекистана, Черногория, Дагестана, Башкирии, Закавказья и т.д. И лишь одна диссертация была защищена по Дальнему Востоку – «Разгром японской интервенции и крах происков американских империалистов на советском Дальнем Востоке (1920-1922 гг.)» Некоторые из диссертаций были защищены в МГПИ. В свое время данная тема стала приоритетной и для Григория Семеновича Куцего.

Г.С. Куцый, окончив в 1932 г. Винницкий институт народного образования, по путевке ЦК ВЛКСМ и Наркомпроса УССР был командирован на Дальний Восток, в Уссурийский край для работы среди украинского населения. Здесь он около десяти лет учительствовал и директорствовал в школе г. Спасска, выполнял большую общественную работу среди населения.

Героическая история г. Спасска и не менее интересное и значимое для Дальневосточного края, для Советской страны настоящее города, выпавшее на 1930-е годы, способствовало незаметному, постепенному процессу приобщения Г.С. Куцего к духу прошлого, развитию интереса и тяги к истории региона, увлечение ее романтикой. Упомянем только один инструктивный доклад к 18-й годовщине освобождения Спасска, сделанный Г.С. Куцым в октябре 1940 г. для 70 агитаторов и секретарей первичных парторганизаций на тему «Ликвидация белогвардейщины и японской интервенции на Дальнем Востоке». Лектор рассказал о партизанских отрядах Борисова и Шевченко, о помощи местного населения красным партизанам, о фактах зверской расправы японцев с приморцами.

Таким образом, спасский период деятельности дал толчок, с одной стороны, к формированию предмета научного приоритета Г.С. Куцего – история революций, Гражданской войны и иностранной интервенции на Дальнем Востоке, а с другой стороны, позволил приступить к первичному сбору архивных и иных материалов по теме.

В 1947 г. в печати появляются первые научные работы Г.С. Куцего. Например, в сборнике «Приморский край: 25 лет со дня освобождения Приморья» напечатано два его материала, в том числе – «Героическая борьба рабочих и крестьян за Советы в 1918-1992 гг.» и «Иностранная интервенция в Приморье» - в рамках будущих кандидатской и докторской диссертаций.

В последующие годы будут выходить научные статьи Г.С. Куцего. Достаточно назвать сборник документов «Борьба за власть Советов и Приморье (1917-1922 гг.)» или книгу «Приморский край», в которую были включены такие интересные материалы Григория Семеновича, как «Героическая борьба рабочих и крестьян против колчаковщины и интервенции в 1918-1920 гг.» и «Положение трудового населения Приморья при интервенции в 1918-1920 гг.» и «Положение трудового населения Приморья при интервентах и белогвардейской атамановщине».

С 1 апреля 1951 г. по 1 апреля 1952 г. он находился на стажировке на кафедре истории СССР (МГПИ). Его научным руководителем был заслуженный деятель науки РСФСР П.И. Кабанов. 2 июля 1952 г. Григорий Семенович Куцый успешно защитил научное исследование по теме «Борьба за Советскую власть в Южном Приморье (ноябрь 1917- март 1920 гг.)» [3] состоявшее из введения, трех глав и заключения. В основу диссертации Г.С. Куцый положил документы извлеченные им из фондов Центрального государственного архива Октябрьской революции, из большевистских, меньшевистско-эсеровских и белогвардейских газет, сохранившихся в Москве в библиотеке имени Ленина.

В 1960-е годы Григорий Семенович значительно усилил выявление и расширение источниковой базы своей приоритетной научной темы. Так, работая с документами Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, он обратился к тем, в которых была отражена борьба трудящихся Дальнего Востока за побуду Советской власти, широко освещалась деятельность дальневосточных большевиков в период борьбы за победу и упрочение Советской власти в годы Гражданской войны и военной интервенции. Из Центрального государственного архива Советской армии Г.С. Куцый использовал оперативные приказы партизанских отрядов Приморья, сведения о численности вооруженных сил Дальневосточной республики, материалы о деятельности Дольбюро ЦК РКП(б) и др.

Всего при написании докторской диссертации в центральных и региональных государственных и партийных архивах Г.С. Куцый изучил 77 фондов, содержащих более 21 000 страниц; использовал материалы 26 газет, выходивших на Дальнем Востоке в 1917-1920 гг. Даже несколько цифр раскрывают масштаб поисково-аналитической работы, проделанной исследователем.

Большое внимание Г.С. Куцый уделил поиску точной формулировки темы. В окончательной редакции она звучала так «Рабочий класс Дальнего Востока в период Октябрьской революции, Гражданской войны и военной интервенции (март 1917-март 1920 гг.)».

Осенью 1964 г. предлагаемая к защите докторская диссертация Г.С. Куцего состояла из введения, пятнадцати глав, заключения, перечня использованных литературных и архивных источников, библиографического справочника и приложения карт-схем, общим объемом 1170 страниц машинописного текста, оформленных в два тома. В первом имевшем десять глав, анализировалась революционная борьба рабочего Дальнего Востока в период подготовки, проведения и упрочения Советской власти (март 1917 – март 1918 гг.). Второй том включал пять глав, заключение и приложение всех остальных материалов, освещающих революционную борьбу рабочих в период Гражданской войны и интервенции (апрель 1918 – март 1920 гг.).

14 декабря 1964 г. Г.С. Куцый защитил докторскую диссертацию в Москве, МГПИ.

Следует отметить активную апробацию рубежных результатов исследовании, проводимую Г.С. Куцым. За 1960 – начало 1964 гг. он опубликовал 13 статей, тезисов, монографию и других материалов общим объемом почти 20 печатных листов. Они вышли во Владивостоке, Благовещенске, Комсомольске-на-Амуре. В автобиографии, написанной в начале 1965 г., Григорий Семенович резюмировал: по теме диссертации опубликованы 24 научные статьи, монография и более шестидесяти статей из цикла «Историческое прошлое советского народа».

После защиты докторской диссертации, вплоть до ухода из жизни в 1977 г., Г.С. Куцый подготовил и опубликовал большое количество статей и монографию, что выдвинуло его в число самых активных исследователей истории гражданской войны и иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке.