Самак айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. О том, как царевну повезли к Газаль‑малеку, как Хоршид‑шах с товарищами отбили ее и нашли прибежище у Аргуна Сарчупана
жүктеу/скачать 4.53 Mb.
|
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. О том, как царевну повезли к Газаль‑малеку, как Хоршид‑шах с товарищами отбили ее и нашли прибежище у Аргуна СарчупанаСоставитель и рассказчик этой истории говорит, что, когда Самак уехал от Хоршид‑шаха и Шогаля, он направился к воинскому стану и долго там кружил. «Надо мне в город податься», – решил он потом и двинулся к городу. А случилось так, что, когда шахскую дочь с таким позором выволокли из дверей, Рухафзай, плача, осталась в саду, чтобы повидать Махруйе, рассказать ему, что произошло, и послать на поиски Самака, а тут вдруг, едва ночь подошла, сам Самак в саду оказался! Видит Самак, Рухафзай вся в слезах рыдает, и спрашивает: – Что случилось с шахской дочерью, где она, почему ты одна в саду сидишь? Рухафзай говорит: – Ну, милок, дела хуже некуда, ведь Махпари к Газаль‑малеку отсылают! – Голубушка ты моя, а как же это вышло?! Тут Рухафзай поведала ему все, что случилось после прихода везира. Они еще разговаривали, когда подошел Махруйе, спрашивает: – Что тут у вас стряслось? Самак рассказал ему о тех событиях, а потом говорит: – Это все подлый Мехран‑везир вытворяет! Видно, правду говорят: «Пропадает всегда самое нужное». Ну, ладно, я ему такое устрою, что, до тех пор пока мир стоять будет, пока люди живы, об этом говорить будут. Вот, значит, и пришло время вам оттуда выходить – дело делать надо! Потом он обратился к Рухафзай: – Мамочка, надо что‑нибудь придумать, чтобы девушку у них отобрать. Не знаешь, когда повезут ее? – Да не сегодня – завтра! Махруйе говорит: – Богатырь, я их хоть сейчас выведу, да ведь ни у кого оружия нет, а кроме того, куда мы пойдем, где приют найдем? – Выбирайтесь наружу, да чтоб тихо было, – говорит Самак, – а там уж я скажу, как вам поступить. Махруйе пошел и тот же час привел их к Самаку. Четыреста человек без шума, без звука в сад вошли, Самаку поклонились и остановились. Самак спрашивает Рухафзай: – Как бы им оружие достать? Та пошла, доставила во дворец царевны оружие, сколько надо было, и раздала благородным удальцам. А Самак сказал: – Молодцы‑удальцы, вам надобно выходить на большую дорогу – это убежище обширное, за пределами города. Да берегитесь, чтобы вас никто не увидел. Потом он рассказал им, что случилось с шахской дочерью, и добавил: – Надо нам на перепутье пойти, дорогу заступить, чтобы, как только они пойдут, напасть на них и отбить шахскую дочку. Беда будет, коли после стольких мук и лишений девушку у нас из‑под носа уведут! Тут все сказали в один голос: – Богатырь, кабы были у нас лошади, лучше бы дело пошло! – Придется вам подождать, пока шахский табун пригонят, – говорит Самак. – Я тут разузнаю, может, и сумею его к рукам прибрать. Те молодцы рассыпались по степи, попрятались, а Самак вышел неузнанным на перекресток дорог, сторожить стал. Кто правое дело вершит, тот на пути препятствий не встречает: по велению божьему пригнали в город шахский табун. Самак навстречу им вышел, окликнул табунщиков: куда, мол, путь держите? Табунщики отвечают: – Шахских лошадей требовали – может, клеймить хотят. Самак говорит: – Меня уж давным‑давно сюда, на перекресток, выслали, вас дожидаюсь, чтобы сказать: заворачивайте табун, у шаха сейчас времени свободного нету, он с дочерью занимается – ее ведь к Газаль‑малеку отправляют. Вы пока здесь лошадей постерегите, а я поеду доложу шаху, спрошу, что он дальше прикажет: ведь у падишахов каждый миг настроение меняется. Там неподалеку пустошь была. Загнали пастухи туда лошадей, а Самак в путь отправился, прямо к тем удальцам. Говорит им: – Ну, братцы, господь нам помог, от хлопот о лошадях избавил, а остальное – наше дело. Шахский табун в город пригнали, а я их на пустошь отправил. Ступайте туда, убейте табунщиков и выберите себе коней. Они говорят: – О богатырь Самак, куда же мы с неоседланными конями денемся? Нам седла нужны, уздечки. – Ну, не все сразу, – отвечает Самак. – Идите лошадей раздобудьте, а потом я сам подойду, что‑нибудь придумаю насчет седел да уздечек и прочей сбруи. Отправились удальцы за лошадьми, а Самак пошел в дом Зейда, рассказал ему о тех молодцах и о шахском табуне. – Нам теперь сбруя нужна, – говорит он Зейду, а тот ему отвечает: – Богатырь, да ты только знак подай – ведь в шахских седельных кладовых этого добра много, приходи и бери. – Тогда мы так сделаем, – решил Самак. – Я сейчас пойду, расскажу это нашим удальцам и кликну с собой несколько человек, чтобы забрать седла, уздечки и все прочее. С этими словами он отправился в то место, куда их послал. Поглядел на пустошь, а уж все пастухи обезглавлены лежат, зато каждый удалец себе лошадь выбрал. Самак‑айяр себе коня взял, потом рассказал им, как дела, и объявил: – Нынче ночью сто человек и сто лошадей отправятся со мной к шахским седельным кладовым. – Повинуемся, – ответили молодцы‑удальцы и стали ждать, пока не стемнело. Тогда Самак‑айяр поднялся и вышел вместе с Зейд‑айяром. Когда часть ночи прошла, подошли они к седельным кладовым. Сторожей там не было. Зейд‑айяр вместе с Самаком за короткое время проделали в стене дыру и вытащили наружу много седел и сбрую, которая к ним полагается. А тут Махруйе, кладбищенский вор, подоспел с сотней удальцов. Оседлали они коней, а остальные седла сверху навьючили. Самак распорядился: – Махруйе, иди с этими храбрецами на такой‑то луг, заберите с собой седла и сидите в засаде, пока шахскую дочь не повезут. А тогда выскочите, на них нападите, отбейте шахскую дочь. Я сам тоже с ними буду. Отослал он их в засаде сидеть, а сам вернулся, чтобы узнать у Рухафзай, какие вести, что с шахской дочерью делают. Рухафзай сказала: – Заковали ее в цепи, в сундук посадили, завтра ночью из города везти собираются. – А не знаешь, кто с нею поедет? – Санджар‑пахлаван и с ним четыреста всадников. А из слуг – Лала‑Салех. Так они беседовали, пока не настал день. Самак вышел, занялся делами, а там светлый мир обратился в мир мрака, и забили барабаны отбытия. Санджар‑пахлаван с дружиною отправились в путь, двинулись они, а Самак‑айяр меж них затесался и по сторонам озирается. Доехали до места, где засада была, Самак стал знаки своим подавать – никого нет. Приуныл он. Говорит себе: «Горе мне, куда же подевались эти молодцы? Может, с дороги сбились?» Так он раздумывал, а сам все с ними ехал, пока не наступил вечер. Сделал отряд привал. Самак себе сказал: «Если эти люди доберутся до шахского войска, плохо наше дело: и девушку упустим, и труды наши понапрасну пропадут. Не знаю, что могло с этими удальцами случиться? Пойду‑ка расскажу обо всем Хоршид‑шаху, посоветуемся, что нам делать». С этими словами он тронулся в путь, помчался как ветер, так что на следующую ночь уже был около того источника и лужайки. Видит, спят все трое, с оружием в руках, всех сон сморил. Хоршид‑шах меч держит, Фаррох‑руз лук под голову подложил, так и уснули. Подошел Самак к Шогалю, вытащил у него из рук нож, а из рук Хоршид‑шаха и Фаррох‑руза – меч и лук да как закричит. Все трое тотчас проснулись, хотели за оружие схватиться, а его нету. То‑то они удивились! Огляделись по сторонам – а это Самак. Подошел он к ним, говорит: – О богатырь Шогаль, ну, они – ясное дело, молодые еще, да и царские сынки, поспать любят. А ты‑то не понимаешь разве, что спать нельзя, да еще в таком месте? Потом он сказал: – Ну, царевич, теперь дело за тобой, я свою долю сделал, Дальше мне одному не справиться. Тут он поведал им о том, что случилось, и в заключение сказал: – О царевич, выручай, ведь девушку посадили в сундук и с дружиной Фагфура везут к Газаль‑малеку. А дружки наши нам не подмога, так что мы, того гляди, девушку упустим. Я, как умел, старался, теперь надо все усилия приложить, чтобы помешать им отобрать ее. Хоршид‑шах, как это услышал, вскочил, на коня прыгнул, Фаррох‑руз и Шогаль‑силач тоже верхом сели, а Самак вперед их пешком побежал. Так они спешили, что, когда день настал, они уже семь фарсангов прошли. На пути горка была. Забрались они на вершину, огляделись. Видят, издали войско движется, в середине войска сундук с Махпари несут, пятьдесят тюков с добром ее везут. Хоршид‑шах, Фаррох‑руз и Шогаль‑силач спешились, затянули покрепче подпруги, снова в седло вскочили и закричали грозно: – Позор вам и вашему шаху Фагфуру, который вас на такое дело послал! Кто посмеет, пока жив Хоршид‑шах, кинуть взгляд на Махпари?! Кто не знает – пускай узнает: перед вами Хоршид‑шах, сын Марзбан‑шаха! С этими словами Хоршид‑шах обрушился на них с мечом, а с другой стороны – Фаррох‑руз, а с третьей – Шогаль‑силач боевые клики испускают. Самак‑айяр остался было на горке, потом немного спустился, стал наблюдать. А те трое, будто три волка голодных, напали на шахскую дружину и в один миг уложили двести человек! Санджар‑пахлаван, когда увидел, чем дело оборачивается, сказал одному из слуг: – Поезжай в лагерь, извести Шируйе и Карамун‑пахлавана, что мы привезли шахскую дочь, а с ней пятьдесят вьюков приданого и что в таком‑то месте настиг нас Хоршид‑шах и большую часть дружины перебил. Пусть пришлет помощь, а то мы боимся, как бы не отбили у нас шахскую дочь и ее добро. С этим он отослал слугу, и тот поскакал прочь. А Самак с той горки видел, куда он направился. Спустился он скорей вниз и заступил дорогу всаднику. Крикнул ему: – Эй, куда торопишься? Обожди, мне надо тебе словечко сказать. Тот всадник подумал, что он и вправду что‑то сказать хочет, придержал коня. А Самак подскочил, вцепился в него, стащил с седла и с такою силой вонзил ему в грудь сверкающий нож, что острие через спину наружу выглянуло. Забрал Самак его оружие, одежду с него снял, на себя натянул, вскочил на коня и поскакал на поле битвы. Санджар‑пахлаван оглянулся, увидел Самака и подумал, что это тот всадник, которого он посылал. Когда Самак к нему подъехал, он его спрашивает: – Ну что, привел войско? – Да я поехал, доложил им все, сказал, чтоб подмогу прислали, – отвечает Самак, – а они говорят: никак невозможно. Если, говорят, у богатыря сил недостанет, пускай бросит все и сюда скачет, а мы потом все уладим. Только Самак эти слова сказал, как Санджар‑пахлаван ускакал, а за ним следом и остальные, все бросились к лагерю шахского войска. Остались там Хоршид‑шах, Фаррох‑руз, Шогаль‑силач и Самак‑айяр, да сундук с Махпари, да пятьдесят тюков с добром, да Лала‑Салех с мулом, который вез сундук с Махпари. Царевич, как увидел сундук, приказал, чтобы девушку выпустили оттуда. Она обрадовалась, стала всех приветствовать. Хоршид‑шах сказал: – Нам здесь оставаться неблагоразумно. Непременно войско сюда придет. Надобно нам надежное место, куда отвезти эти богатства и шахскую дочь. Такое, чтобы могло нам убежищем послужить, чтобы мы могли их там оставить, когда войско подступит, и со спокойной душой войной заняться. Самак сказал: – О царевич, знай и ведай, что есть у меня на примете одно такое местечко. Это закрытое со всех сторон ущелье, а в том ущелье обитает человек один, совершенного благородства и мужества. У него свое войско есть, а в делах поддержки и защиты людей нет ему равных. Зовут его Аргун Сарчупан, войско у него несметное и все – храбрецы. Надо нам туда двинуться, ведь, кроме этого места, на сто фарсангов кругом никакого укрытия нет. Шогаль‑силач похвалил его слова: – Ай, молодец, умница! Хорошо ты сообразил. Я‑то сам и не вспомнил, что совсем рядом такое место есть. Надо нам туда ехать – лучшего прибежища нам не найти. Самак встал впереди, и они уже тронулись в путь, как вдруг видят, пыль поднялась. – Может, это войско идет? – говорит Хоршид‑шах. Самак решил: – Вы с Салехом забирайте все добро и девушку и ступайте к ущелью, пока мы войско задержим. Договорились они так, глядь, а из‑за пыли удальцы‑молодцы показались, Самак их узнал, говорит: – Царевич, да это наши люди! Ну, царевич, понятно, обрадовался, что свои это. А те, едва завидели Хоршид‑шаха, Фаррох‑руза и Шогаля‑силача, Самака с девушкой, Лала‑Салеха с тюками, все разом спешились, поклоны бить начали. – О богатыри, что же вы опоздали? – упрекнул их Самак. – Если бы я на вас надеялся, остались бы мы без девушки и без богатств этих, все наше дело прахом пошло бы. Они говорят: – Да мы из засады выскочили, а войско уж мимо прошло, пришлось нам пережидать, пока они подальше отойдут. А потом мы сразу двинулись, окольными путями отправились, вас разыскивать стали, пока вот сюда не добрались. – О храбрецы, нескладно это у вас получилось и неладно, – сказал Самак. Вот так они поговорили и в путь пустились. Хоршид‑шах молвил: – Наше дело сам господь справил, а причина тому – сей достойный муж, Самак то есть, сей благородный человек, который все силы приложил, чтобы успеха добиться. Ничего ему не ответил Самак, только и сказал: – Ну, я поехал вперед, а вы следом езжайте. И вот едет Самак впереди, а они чуть позади, и подъехали они к ущелью Бограи. У входа в ущелье – сам Аргун Сарчупан, по правую и левую руку – слуги его, кто сидит, кто стоит. Подошел Самак ближе, поклонился низко. Самак был человек известный – из тех людей, что всюду бывают, все знают, а Аргун с ним особенно хорошо знаком был, так как Самак частенько проходил через его ущелье. Поэтому, когда он увидел, что Самак приблизился и поклон отдал, он встал ему навстречу, обнял и приветствовал его с уважением. Самак ответил ему хвалой и молитвой, а потом сказал: – О благороднейший муж земли, о светоч храбрецов! Я прибегаю к твоему покровительству. Что ты на это скажешь, что прикажешь? Коли примешь меня – спасибо, коли нет – я назад уйду. Аргун‑пахлаван ответил ему: – О богатырь, ты меня знаешь, слыхал небось, какая обо мне молва идет: коли кто к моей помощи обратится, я горы сворочу, а его защищу. Ты, верно, об этом наслышан, а коли кто не так говорил, то он меня просто не знает. Поблагодарил его Самак и сказал: – О богатырь, я ведь не один, со мною Хоршид‑шах, сын Марзбан‑шаха, падишаха Халеба и всей Сирии, его брат Фаррох‑руз и мой учитель Шогаль‑силач, а с нами четыреста айяров – и все мы прибегаем к твоей защите. Аргун спрашивает: – Как же это случилось, что такая куча народа защиты ищет? Тут Самак поведал ему все, что слышал от Хоршид‑шаха о начале этой истории, о том, что сам сделал, до того часа, как явились они к Аргуну, а Аргун и все, кто там был, только диву давались. Потом Аргун сказал: – О богатырь Самак, если бы вместо четырехсот человек четыре тысячи было, все – ученики твои, все – разбойники лихие, если бы каждый по тысяче душ загубил, я бы и то всех их пригрел, а уж о царевиче и речи нет! Ведь Хоршид‑шах и все прочие – друзья нам, а уж ты мне – как сын, а, Шогаль‑силач – что отец родной. Пока они разговаривали, все остальные подъехали. Аргун встал им навстречу, не успели они поздороваться, а он уж говорит: – О благородные мужи, я готов всех вас принять, будьте моими гостями! Приветствовал он их, царевича обнял, Фаррох‑руза обласкал, Шогаля‑силача уважил, а всех прочих приветил. Отвел он их в глубь ущелья, место хорошее им определил для жилья, там же и Хоршид‑шаха с близкими поместил. Потом стали они вино пить, о всякой всячине говорить. Шогаль‑силач сказал: – Эх, Самак, жалко той муки и масла, что мы около источника бросили. – Отец, – ответил ему Самак, – опять ты про еду толкуешь! Знай, что хлеб насущный найдется. Оставили мы там десять вьюков пищи, а бог нам пятьдесят вьюков золота, платья дорогого да драгоценностей послал, и шахская дочь у нас оказалась, а ведь все наши старания были ради нее. А кроме того, мы прибыли к благородному Аргуну Сарчупану, значит, у нас целый мир добра! Тут стали все хвалить Самака за его красноречие и добрословие. Когда они выпили немного вина, Самак сказал: – Ну, теперь можно нам спокойно здесь пожить, подождать да поглядеть, как дело повернется. Ведь даже если со всего мира войска соберутся, в этом ущелье им нас не достать. И так они в благополучии и веселье посиживали у входа в ущелье, а Махпари и Лала‑Салех пребывали в доме Аргуна Сарчупана. А что с ними дальше было, мы еще расскажем. А тем временем, пока Хоршид‑шах отдыхал и веселился, всевышний господь судил так, что нашелся там один человек, подстрекатель и клеветник. Наверное, Аргун когда‑то поручил ему какое‑то дело, а он не исполнил, его схватили и сильно отколотили палками и опозорили. Оттого и затаил он в сердце злобу и желание мести. Когда он все это увидел, сказал себе: «Пойду‑ка я к Фагфуру и расскажу ему все, чтобы прислал войско и всех их казнил, а Аргуна захватил, вот тогда отмщение будет!» Придумал он такое и отправился в путь и прибыл прямо ко Дворцу шаха. Говорит он шахским слугам: – Доложите, что пришел человек из ущелья Бограи, хочет кое‑что сообщить. Шаху доложили, тот велел его привести. И вот он шаху поклонился и говорить начал: – О шах, твою дочь и все добро, которое ты посылал Газаль‑малеку, перехватил Хоршид‑шах. Всех, кто там был, убил, а девушку с имуществом привез в ущелье Бограи к Аргуну Сарчупану. Аргун же с охотой их принял, а свой долг и уважение к тебе преступил, от тебя отрекся. Мне, твоему рабу, это не по душе. И вот я пришел, чтобы шаха о том известить, дабы шах их наказал как подобает. Выслушал шах его рассказ, недоволен остался. А тут еще Мехран‑везир говорит: – Шах, им в главном повезло, удалось им в надежном месте укрыться. Берегись козней Самака, я уверен, что он всем этим делам голова! – О везир, что же делать, как нам теперь быть? – спрашивает шах. Мехран‑везир сказал: – О шах, Аргун – человек уважаемый, войска у него много, сам он известен храбростью, осмотрительностью и осторожностью. А кроме того, сидит он в хорошо укрепленном месте. Если он мятеж поднимет, с ним войско всей земли не справится. Числится‑то он подданным шаха, да теперь не знаю, как считать: вышел он из повиновения или нет? Может, все дело в тех людях, которые явились туда вместе с Хоршид‑шахом? Поэтому я полагаю, что мы только и можем сделать, что письмо написать и подарки послать, а письмо такое: «О богатырь, знай, что мы связаны друг с другом долгом. Еще наши отцы были заодно, и тебе гоже без меня не обойтись. Слышал я, что Хоршид‑шах и его брат Фаррох‑руз с Шогалем‑силачом и отрядом их засели на дороге и убили Санджар‑пахлавана и множество народу, а мою дочь с несколькими вьюками добра захватили и привезли к тебе, а ты их ласково принял. Неразумно это. Знай и ведай, что мы отдали дочь Хоршид‑шаху, но тут такая склока началась, что и описать невозможно. Хоршид‑шах до того дошел, что связался с айярами и на жизнь мою покушался. Послал я против них дружину, а они укрылись на Каменной улице. Огнем я их пожег. Ну а когда царевич Газаль‑малек вознамерился нас погубить и напал на наше царство, я послал дочь ему, чтобы он стал нашим защитником. А теперь, раз Хоршид‑шах жив‑здоров, а девушка попала к нему, вот и слава богу! Да будет вам известно, что Газаль‑малек с двумя полководцами, Катраном и Катуром, с тридцатью тысячами войска пошел против нас войной. Коли Хоршид‑шах наш зять, пусть отразит врага, ведь тот прибыл дочку мою сватать. Вот когда он его одолеет, станет царем Чина и Мачина, зятем моим. А поскольку ему предстоит воевать, пусть пришлет девушку ко мне, чтобы мы все приготовили. Как только царевич с войной покончит, так и заключим брак». Иначе не удастся нам отобрать у них девушку. А когда он пришлет ее тебе, мы отдадим ее тому, кто победителем окажется, и тебе никаких забот не будет. – О везир, это ты хорошо придумал, – сказал шах. – Пиши скорей письмо. Мехран‑везир письмо написал, шаху прочел, тот одобрил, везир печать к письму приложил и сказал: – Нужен нам теперь надежный посыльный, чтобы поехал и дело завершил. Никто этого сделать не сможет, кроме меня самого: я поеду, все, как надо, скажу, послушаю, каков ответ будет, и благоразумное решение приму. – Так и сделаем, – решил шах. Велел он собрать сундуки и укладки, сто кошелей золота, несколько тюков редкостей заморских – подарки для Аргуна и Хоршид‑шаха. Отправился Мехран‑везир с сотней всадников, и ехали они, пока не прибыли в ущелье Бограи. Видит Мехран, там тахт поставлен, а на тахте царевич Хоршид‑шах сидит, по правую руку от него – Фаррох‑руз, а по левую – Аргун Сарчупан, а Самак в город по делам ушел. Но Шогаль и другие все на своих местах были. Когда Аргун Мехран‑везира увидел, то, хоть и был тот злодей и негодяй, Аргун его принял, вышел навстречу, обнял, стал о шахе Чина расспрашивать, о военачальниках, потом взял его за руку и подвел к Хоршид‑шаху. Мехран‑везир, увидев Хоршид‑шаха, поклонился низко, молитву вознес и царевича превознес. Царевич знак подал, усадили везира. Тотчас приказал он, чтобы шербету принесли и закуски. После того столы накрыли, яства вкусили, а когда с этим покончили, Мехран‑везир поклонился до земли и сказал: – О великий царевич, у меня вести от шаха Фагфура. Вели доложить! – Говори, – сказал царевич. – Шах тебе привет прислал и велел сказать: «Царевичу известно, что я пообещал отдать ему дочь и держал свое слово. Когда эта история с айярами приключилась, я затем царевича под стражу взял, чтобы с айярами разделаться, землю от смуты очистить, а уж потом и заключить его брак с моей дочерью. Судьба по‑другому повернулась, царевич с ними связался, и оказались они на Каменной улице. А там огонь зажгли. Все думали, что царевич в том пожаре погиб. Когда же войско Мачина заявилось на нашу погибель, не хотел я с ними сражаться и придумал послать к Газаль‑малеку дочь и покончить с войной этой, чтоб народ понапрасну не губить. А теперь оказалось, что жизнь царевича, к счастью, не пострадала. Я, как об этом услыхал, на радостях милостыню раздал. Пусть царевич и Аргун‑пахлаван будут друзьями и пусть идут на помощь нашему войску, которое выступило против полков Мачина, и отразят врага. А девушку пусть пришлют мне, чтобы мы занялись приготовлениями. Когда царевич войну завершит, мы свадьбу сыграем». Царевич сказал себе: «Фагфур меня со всех сторон испытал и проверил, теперь хочет на поле брани испытать. Желает меня под ноги слону бросить, а все это проделки сего негодяя, зловредного Мехрана! Это он все замыслил и приехал, чтобы хитростью выманить у нас девушку». Всевышний господь решил так, что Самак в то время был в городе, чтобы разузнать, как дела, и предусмотреть события. Когда проклятый Мехран‑везир кончил речь, Шогаль‑силач на него закричал: – У, презренный негодяй, ты всю эту смуту поднял, покой возмутил, столько людей жизни лишил, а теперь явился, чтобы хитростью и коварством предать нас мечу, а девушку у нас отнять и отдать Газаль‑малеку! Девушка у нас, а мы здесь, коли у кого к нам притязания, пусть сюда явится и то, что мы мечом добыли, у нас отобрать попробует. Коли сможем, отобьемся, а коли нет, коль придется нам отступить перед врагом, тогда уж они будут делать, что пожелают. А ты, Мехран, вообразил, что здесь дворец шахский и ты опять нас на смерть обречешь? Да если бы ты не послом приехал, а мы не берегли бы честь Аргун‑пахлавана, нашего хозяина, я бы тотчас приказал тебя, пса негодного, на куски разорвать! Как услышал Мехран слова Шогаля, разозлился, но не смутился, сделал вид, будто это и не про него говорено было. Отвернулся к Аргуну и сказал: – О богатырь, Шогаля можно извинить за то, что он тут наговорил, он на нас в обиде. Однако же я письмо от шаха привез, напиши ответ. Вытащил он письмо, Аргуну поднес, а вместе с письмом то добро и платье богатое, которое для Аргуна привез, и то, что для Хоршид‑шаха, перед ними выложил. Поглядел Аргун на это богатство, взял письмо, передал своему писцу, чтобы тот разобрался, что там написано, да доложил, а сам повернулся к Мех‑ран‑везиру: – Я слуга шаха, ему повинуюсь и слушаюсь его. Но шаху мира известно, что я всегда стою за тех, кто прибегнет к моему покровительству. И если шах Фагфур сюда прибудет, чтобы сразиться с Хоршид‑шахом, как ни суди, я буду на стороне Хоршид‑шаха. А Шогаль волнуется: – О богатырь, мы из‑за этого письма и речей Мехран‑везира девушку не отдадим! Девушка с нами останется, а сражения мы не боимся, и никакой помощи от них нам не надо. Мы объединимся с шахским войском и отразим врага как подобает. О богатырь Аргун, поверь, от этого мерзавца нам одно только расстройство будет. Полагаться на их слова нельзя, а ведь что бы ни случилось, надо, чтобы по правде получилось: девушку мы от себя не отпустим. Аргун говорит: – Богатырь Шогаль, дай я словечко скажу. Надо так сделать, чтоб и вам по душе пришлось, и нам по вкусу. Знай, что в этом ущелье есть крепость, Шахак называется. А управитель той крепости Магугар – человек надежный и верный мне, я его туда и посадил. Отвезем шахскую дочь в ту крепость, а когда с войной покончим, тогда и устроим все дела. Но прежде всего пошлем своего доверенного человека, чтобы шах дал при нем клятву, что из города не выйдет и предательства не совершит и другим не даст, что на дурной путь сам не ступит и другим не позволит. Все сказали, что так и надо поступить, и Мехран‑везир тоже согласился. После того отрядил Аргун своего человека по имени Гарн, чтобы тот поехал, взял с Фагфура такую клятву. Выехали везир с Гарном, а Мехран по дороге отправил к шаху гонца, предупредил его. Сами же они тем временем продвигались вперед, пока не доехали до царства Чин. Прямо с дороги явился Мехран‑везир к шаху, и Гарн с ним. Поклонились они, сели. Стал Мехран рассказывать, что между ним и царевичем и Шогалем и другими произошло, о том, как решили девушку в крепость отослать, и о том, как отрядили богатыря Гарна, чтобы с шаха клятву взял и обещание, – словом, все рассказал. Потом Мехран‑везир и шах дали клятву, на которой настаивал Аргун, а когда с клятвой покончили, Мехран сказал: – Час поздний, вино пить мы уже не станем, – и приказал, чтобы Гарну отвели покои для отдыха. Наутро Мехран‑везир приказал, чтобы все к Фагфуру в присутствие собирались. Сам Мехран перед шахом встал и всех эмиров страны созвал. Послал везир человека, чтобы привели в тронный зал Гарн‑пахлавана, и занялись они в этот день вино‑питием. Шах Фагфур в присутствии Гарна сказал Мехран‑везиру: – А ты войско готовь, к Хоршид‑шаху отправляй, и чтобы было все, что надобно: шатры и палатки, повозки и кибитки и поварни, приготовь большие барабаны и знамена, попоны и балдахины, украшенные самоцветами, и казну несметную – ведь войска без казны не бывает. А потом напиши.письмо моим военачальникам Шируйе и Самуру, моему родичу: «Знайте и ведайте, стало нам известно, что Хоршид‑шах здоров и невредим и что дочь мою, которую я посылал Газаль‑малеку, он дорогой перехватил. Ну, на то его право было, сам бог ее к нему доставил. И вот мы его тоже признали, значит, все, что он сделает и прикажет, мы сделали и приказали, и Хоршид‑шах в царстве нашем – мой наместник, которого надлежит слушаться и повиноваться ему, почитая его за владыку, исполнять все его приказы, служить ему службу и быть его соратниками на поле брани, дабы Уничтожить врагов нашего государства, ведь Хоршид‑шах взял это на себя и выступает вместе с Аргуном и отборным войском. И все должны склониться перед его повелениями». Когда Мехран услышал от шаха такие речи, пришлось ему написать письмо. Был там один богатырь по имени Сам, назначили его ехать с тысячью воинов и всем этим несметным богатством. Едва войско вместе с Гарном отбыло, подлый Мехран написал письмо Газаль‑малеку и в нем перечислил все, что там произошло. И писал он: «Надо вам подготовиться к бою, так как войско Фагфура вас боится. Я же хитростью отослал девушку в крепость Шахак, уверив Хоршид‑шаха, что после окончания войны ее отдадут ему, и шах это подтвердил и печатью скрепил. Для того же чтобы ты, царевич, мне доверял, отсылаю к тебе свою жену и детей». Он запечатал письмо и тайно, так, что никто не видал, отдал его Раванди, а тот помчался окольным путем к Газаль‑малеку. А Гарн‑пахлаван своей дорогой едет, шахские вести везет. Прибыл он с письмом и со всем прочим, что шах послал, в ущелье Бограи. Доложил Хоршид‑шаху, что шах дал клятву. Царевич взял привезенное письмо, прочел и обратился к Аргуну: – Придется нам с тобой на войну собираться. Это дело теперь на нас переложили. – Повинуюсь, – ответил Аргун. Потом царевич позвал Лала‑Салеха и сказал ему: – Ступай к царской дочери и передай ей мои слова: «Отец твой вернулся на правый путь, поклялся, что отдаст мне тебя, а сейчас приказал мне воевать с Газаль‑малеком. Придется мне выступать в поход, а тебя я на поле боя взять не могу, тем более что твой отец, хоть и отдает за меня, еще мне тебя не вручил. Ты должна поехать в крепость Шахак, пока я не вернусь с войны». Лала‑Салех пошел и сказал все это девушке. Она в ответ говорит: – Пойди‑ка к царевичу, позови его ко мне. Явился Лала к царевичу, поклонился: – Тебя Махпари зовет! Царевич поднялся, пошел к девушке, а она плачет сидит. Обнял он ее и говорит: – Радость ты моя ненаглядная, нельзя же мне тебя на поле брани везти! Да и с отцом твоим договорено было, что отошлю я тебя в крепость Шахак, это ведь твоего отца владение. Успокойся, скоро я за тобой приеду. Девушка отвечает: – О царевич, чья это крепость, мне вовсе безразлично. Пускай меня куда угодно сошлют, я все равно не испугаюсь, и никто не посмеет на меня с дурными помыслами глянуть. Да пусть плоть мою будут когтями рвать и мне в рот пихать, я лучше проглочу, чем позволю, чтобы кто‑нибудь, кроме тебя, надо мной власть взял! Не хотелось мне с тобой разлучаться… Но если такова твоя воля, так и быть, я поеду, хотя желания моего на то нет. Так они поговорили, поднялись, обнялись и заплакали. Распростился Хоршид‑шах с Махпари, вернулся к Аргуну и сказал: – Нам нужен доверенный человек, чтобы поехал с Махпари в крепость. – Гарн поедет, – ответил Аргун. Собрались они, отправили девушку в путь, двинулась она с Гарном и Лала‑Салехом к крепости. Стали подъезжать, дозорный заметил их и доложил Магугару: – К крепости трое всадников приближаются. Магугар выслал хаджиба посмотреть, что за люди. Спустился хаджиб из крепости, подошел к ним, увидел Гарна и узнал его. Поклонился он, а Гарн говорит: – Скажи управителю крепости, что прибыл Гарн от Аргуна и под его охраной – люди. Передай ему, пусть выйдет, примет тех, кого я привез. Хаджиб пошел к Магугару, рассказал ему, в чем дело. Магугар велел ответить: – О богатырь, ты ведь знаешь, что мне из крепости выходить не положено – управитель не должен этого делать, разве только надо идти шаху служить или крепость другому вручить. Придется тебе подняться в крепость и передать мне того, кто под твоей охраной. Когда хаджиб это пересказал, Гарн въехал наверх, поднялся к Магугару и положил перед ним письмо Аргуна. Магугар взял письмо, сломал печать и отдал письмо письмоводителю, чтобы тот прочел. Там было написано: «Это письмо от Аргуна к управителю крепости Шахак. Когда ты получишь мое письмо и уразумеешь, о чем оно, узнай, что прибыли ко мне Хоршид‑шах, сын Марзбан‑шаха, падишаха Халеба, с шахской дочерью Махпари и множеством слуг. Видно, вышла у них с Фагфур‑шахом размолвка, но потом порешили, что Хоршид‑шах пойдет отражать врага и тогда ему пожалуют девушку. И вот я посылаю царевну под твою охрану, чтобы, когда время придет, отдать ее Хоршид‑шаху или отправить назад к отцу». Когда Гарн все это объяснил Магугару, тот сказал: – Что ж, Гарн, оставь мне охраняемую и возвращайся. Гарн передал ему Махпари и Лала‑Салеха, а сам вернулся к Аргуну и доложил, как было дело. Хоршид‑шах сказал Аргуну: – Пора нам выступать! Приказал Аргун созвать войско – двенадцать тысяч воинов. Тогда и Хоршид‑шах, и Фаррох‑руз, и те айяры вместе с Сампахлаваном выступили в поход. Когда они двинулись, Хоршид‑шах сказал: – Надо послать кого‑нибудь известить об этом шаха Чина. – Гарн поедет, – сказал Аргун, – во‑первых, ему доверять можно, а во‑вторых, он уже ездил к Фагфуру и дело знает. Хоршид‑шах тотчас написал письмо и рассказал о своих делах: «Да будет вам известно, что мы выступили согласно приказу. Враг уже близко. Когда схватимся с ними, сообщим». Он вручил письмо Гарну вместе с шахским указом, присланным Фагфуром, и Гарн поскакал вперед, а Хоршид‑шах и все прочие вслед за ним двинулись вместе с войском к шахскому стану. жүктеу/скачать 4.53 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|