О вопросах правового обеспечения деятельности казачества, культуры и межнациональных отношений

Уважаемые участники круглого стола, братья казаки!

Работа, которая начата Институтом гуманитарных исследований Тюменского государственного университета и казаками Обско-Полярной казачьей линии с подписания в 2008 году Соглашения о сотрудничестве [1], нашла поддержку и выросла в межрегиональную крупномасштабную научную деятельность по изучению истории казачества и поиску путей его современного развития на территории Сибири и Азиатской части России. А это большое дело. Сегодня, надеюсь, состоится интересный разговор между представителями казачества, науки и властных структур, который продолжится завтра на научном Координационном совете по изучению истории и культуры казачества Азиатской России и в будущем году в рамках уже третьей научно-практической конференции «Казачество Сибири от Ермака до наших дней: история, язык, культура».

Меня, потомка казачьего рода в восьмом поколении, начиная с 90-х годов прошлого века и до сей поры беспокоят мысли о ситуации, связанной с возрождением исконной культуры и традиций казачества, а также имеющееся разделение казаков на общественных и так называемых «реестровых», якобы, истинно государственных. По сути же и те, и другие находятся в одном правовом пространстве и являются общественными организациями, как фактически, так и по своему правовому статусу. Полагаю, что на всех казаках, особенно на родовых, лежит огромная ответственность в том, чтобы возрождение казачества не заболтали пустыми обещаниями и не превратили в бутафорию, наполненную сторонними людьми.

А то ведь действительно, часть нынешних горе-казаков не знает своей истории, и это полбеды, а страшнее то, что они не хотят знать свою историю, чтобы не повторять ошибки, которые уже были сделаны предшественниками – как с одной стороны, так и с другой. К сожалению, потворствуют этому и чиновники от казачества, которые пытаются руководить казачьими объединениями по своему усмотрению, высадив вольный полевой лазоревый цветок «у себя дома в клумбу». Так ведь проще, когда надо – польют, а будет куститься и рьяно развиваться – подкормки и влаги не жди. Сегодня становится модным при каждом губернаторе, главе города, района, села по указанию свыше создавать казачьи организации. Это, к сожалению, практикуется и у нас в УРФО и, особенно, там, где казачества отродясь не было.

Убежден, что «разказачивание» было большой бедой для наших дедов и отцов, но и современное «оказачивание» душу не греет, так как в «новые казаки» хлынут те, кто к нему не имеет ни малейшего родового отношения. Тогда и вопросы об укладе жизни, традициях и истории казачества отпадут сами собой, так как этим «новым казакам» они не ведомы, да и станут ненужными. Поражает посыл одного высокого чиновника, который дает указания формировать эти псевдо-казачьи общества из не прошедших аттестацию бывших милиционеров, отставных военных и сотрудников других силовых структур, не понимающих сути казачьего движения. Это что же за казаки будут такие?!

Яркий пример тому – ситуация в Волгограде с казачьим ансамблем. Там комитет по культуре администрации Волгоградской области для якобы «оптимизации бюджетной сферы» ликвидировал ансамбль «Казачья воля», который был создан еще в 1990 году и имел статус государственного ансамбля песни и пляски донского казачества. Зная этот коллектив, вполне обосновано можно сказать, что именно с такими ансамблями, наряду со знаменитым «Кубанским казачьим хором», связано сохранение и развитие казачьей культуры не только на Дону, но и в других казачьих регионах России-матушки. Этот ансамбль проводил кропотливую экспедиционную работу в хуторах и станицах своего региона. В них он черпал историческую фольклорную память предков, сотни лет формировавших особую казачью культуру. Это было основой репертуара ансамбля. За более чем два десятка лет ансамбль заслуженно получил признание, стал дипломантом и лауреатом многих фестивалей, как в стране, так и за рубежом.

Однако в ходе проведенной администрацией Волгоградской области реформы казачий ансамбль «Казачья Воля» практически лишен не только имевшейся материальной базы, но и своих истинно народных фольклорных концертных наработок, которые питали и питают исторические корни казачества. Чиновники от культуры сделали упор на композиторские песни и поп-культуру «Аля казачек», которые не отражают суть казачьих исторических традиций наших предков, так необходимых молодому подрастающему поколению, губят их основу.

При этом горе-руководители совершенно не обращают внимания на складывающееся современное направление взаимодействия государства и казачества, отраженное в Концепции государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества, подписанной Президентом Российской Федерации Д. Медведевым 2 июля 2008 года, № Пр.-1355. А в ней, в частности, говорится об учете исторических и иных традиций российского казачества при решении вопросов местного значения, в местах компактного проживания российского казачества. А также о соблюдении законных интересов российского казачества при принятии решений органами государственной власти субъектов Российской Федерации и органами местного самоуправления при содействии сохранению и развитию самобытной исторической культуры и духовных традиций российского казачества, образа жизни и вековых ценностей казаков. Ведь реализация государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества призвана обеспечить дальнейшее развитие и сохранение его самобытности, традиций, культуры, реализацию потенциала казачьих обществ и общественных объединений российского казачества в интересах национальной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации.

Казаки Обско-Полярной казачьей линии, корни которых произрастают не только в Сибири, но и на Дону, Кубани, Урале, выступили в защиту Государственного ансамбля «Казачья воля», они обращаются к участникам круглого стола поддержать их в этом требовании [2]. (Текст обращения вам роздан.) Полагаем, что в казачьем краю на государственных должностях не место тем, кто своими действиями умышленно или по незнанию наносит вред казачьей самобытности, дискредитирует культурный облик казачества и вносит разлад между культурами разных народов.

Продолжая разговор, не могу не остановиться на актуальных в настоящее время вопросах межнациональных отношений. Вопросам этим надо искать пути разрешения. Полагаю, что в настоящее время настала необходимость консолидировать общество на сохранение и развитие добрососедских отношений всех национальных сообществ в наших субъектах в новом качестве. Для чего предлагаю выступить от участников круглого стола с предложением в адрес органов государственной власти субъектов Российской Федерации разработать и подписать соответствующие Декларации (Заявления, Обращения) о межнациональном согласии. Аналогичное действие, по нашей инициативе, было опробовано у нас Ямале в 1996 году. На мой взгляд, публичное подписание этого документа всеми общественными, религиозными организациями, политическими партиями, руководителями национальных диаспор и, соответственно, органами власти различного уровня позволит снова найти точки соприкосновения, установить некие правила поведения и вести более четкую межнациональную политику в субъектах [3]. (Текст Заявления 1996 года «Наше «Нет» – национальной вражде» вам роздан.)

Не могу не остановиться на развернутой в настоящее время работе по созданию нормативной базы, в частности у нас, в субъектах УРФО. Вроде бы дело праведное. Этим мы начали заниматься еще с 1994 года. Но тогда не было понимания важности этих шагов. В настоящее время специалистами из Уральского федерального округа разработан некий образец проекта соответствующего закона «О развитии российского казачества на территории субъекта РФ»[4], который основан на нормах Федерального закона №154-ФЗ «О государственной службе российского казачества» от 5 декабря 2005 года № 154-ФЗ.

К сожалению, в нем не учитывались вопросы казачьего сообщества, регулируемые иными федеральными нормативными актами и законами. В частности, Федеральным законом «О некоммерческих организациях», которым регулируются правоотношения в казачьих обществах (реестровом казачестве) и Федеральным законом «Об общественных объединениях», которым руководствуются казачьи общественные образования (казачьи общины). При этом стоит еще раз отметить, что как те, так и другие казачьи формирования относятся к равнозначным по форме общественным организациям и регистрируются в одних и тех же органах юстиции.

Кроме того, в этом законопроекте не в полной мере учтены направления, отраженные в Концепции государственной политики Российской Федерации от 2 июля 2008 года, в которой указано, что государство обеспечивает соблюдение прав и законных интересов общественных объединений российского казачества и казачьих обществ, налаживание между ними взаимодействия в интересах российского казачества.

В результате пришлось упорно доказывать, что представленный законопроект не отражает законные интересы всего российского казачества и в связи с чем не соответствует требованиям Конституции Российской Федерации, которая устанавливает, что общественные объединения равны перед законом (часть 4, статья 13). Конституция не допускает установление различного порядка регистрации этих объединений.

Вместе с тем часть 1 Статьи 4 законопроекта наделяла губернатора автономного округа процедурой согласования Устава войскового казачьего общества и Уставов окружного (отдельского) казачьего общества, что Федеральным законом «О государственной службе российского казачества» в последней редакции от 31 мая 2011 года, № 101-ФЗ не предусмотрено. Так как в этой редакции федерального закона (часть 1, Статья 6) говорится о согласовании с территориальными органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органами местного самоуправления обязательств, какие именно казачьи общества принимают на себя. И это логично, так как эти обязательства должны быть востребованы именно на местах. Вот они-то и согласовываются, а затем вносятся в соответствующие уставы казачьих обществ. А отсюда часть 6, статьи 6 Федерального закона «О государственной службе российского казачества» содержит исчерпывающий перечень документов, необходимых для внесения казачьего общества в государственный реестр, в котором согласование с губернаторами не предусматривается.

Следует обратить внимание и на то, что философия норм закона в его старой редакции принуждала бы гражданина к вступлению в определенное казачье общество. А это нарушает один из основных принципов Конституции – никто не может быть принужден к вступлению в какие-либо объединения (часть 2, статьи 30). В этом случае получалось бы, что для признания гражданина Российской Федерации российским казаком он должен вступить только в казачье общество. А, исходя из этого, органы государственной власти (Статья 3, Статья 7 законопроекта) содействовали и защищали бы гражданские, экономические, социальные и культурные права только казаков, входящих в казачьи общества. Что совершенно неконституционно и не способствовало бы решению вопроса о сглаживании существующих в настоящее время отличий и непониманий.

Хочу отметить, что мне удалось убедить разработчиков в том, что их концепция законопроекта не будет служить взаимопониманию, а будет провоцировать разделение людей по их убеждениям. В результате доработки в законопроект были внесены соответствующие поправки, которые будут играть положительную роль в возрождении российского культурного пласта, исторических традиций и духовного наследия казачества. При этом теперь закон, принятый Законодательным Собранием Ямало-Ненецкого автономного округа 19 сентября 2011 года, соответствует основополагающим принципам, заложенным в Конституции Российской Федерации. Он подписан Губернатором Ямало-Ненецкого автономного округа и вступил в силу [5].

И в завершении хочу поставить ряд вопросов, над которыми, полагаю, всем нам следует поразмышлять. Начну с того, что в настоящее время формируется казачий реестр, и он получает все присущие государственной военной структуре аксессуары (флаги, эмблемы, знаки, новую форму и т.д.) Это замечательно, хотя имеет и обратную сторону медали. Но тогда, видимо, должен быть создан и специальный федеральный орган, который будет курировать реестр и им руководить. Ведь сейчас записаться в реестр – не проблема. А дальше что? Становясь частью государственного механизма, реестровый казак должен нести соответствующие нагрузки и функции. То есть служить и служить, получая соответствующее жалование. При этом выполнять обязанности, какие обяжет его государство.

Одним словом получается, что реестровое казачество – это часть милитаризованной государственной структуры. Каким, как известно, казачество и являлось, по крайней мере, последние столетия. Но ведь тогда эта служба должна иметь установленные сроки. Согласитесь, братья казаки, от многих из нас с вами пользы для строевого прохождения службы, по возрастным показателям и физическому состоянию здоровья, будет мало или не будет совсем. Следовательно, в казачий реестр нужно включать не по желанию, а по нормам физической годности к службе и возрасту. Но тогда кем будет человек до службы и отслуживший этот срок казак. Он что – перестанет им быть? А вот здесь, я считаю, мы снова и приходим к казачьей общине, в которой казак родился, жил, был воспитан и подготовлен к соответствующей службе, отслужил положенный срок на государственной службе и вернулся в ее семейное лоно.

Другой важный, на мой взгляд, момент заключается в том, что сегодня практически никто серьезно не занимается казачьей демографией в масштабах страны. Отсюда и пресловутые цифры, озвученные на самом высочайшем уровне о том, что сейчас казаков 7 млн. человек. Это как же так можно заявлять, при катастрофическом сокращении рождаемости в стране, молохе гражданской войны, иммиграции, репрессиях, гибели в годы Великой Отечественной войны. При наличии, по сведениям 1916 года, населения, проживавшего на казачьих территориях, около 4,5 млн. человек [6] (а это ведь были не все казаки). Становится стыдно за таких казачьих псевдорадетелей и ученых, пользующихся этими вымышленными сведениями. Ведь согласно переписи 2002 года (кстати, первой после 1897 года) к казачьему роду отнесли себя только 140 тысяч человек [7]. Это, безусловно, цифра не полная, но порядок ее более реален. А сколько у нас морально подготовленных казаков дееспособного возраста, готовых действительно нести реестровую службу? Скорее всего, такие сведения отсутствуют либо они вымышленные. Реалии дня показывают, что в настоящее время средний казачий возраст – далеко не 18-20 лет, а значительно больше. Правомерен вопрос: «Что у нас, как в советские времена, опять появятся «кадрированные казачьи дивизии», где на несколько офицеров-кадровиков будет один казак срочной службы?»

И последнее. Абсолютно непонятен принцип, по которому реестровые казаки будут дислоцироваться на географическом пространстве России. Наверное, сейчас у нас нет ни одной области или республики, где не было бы казаков и где они не делились на реестровых и нереестровых. Что будут делать реестровые казаки в таких анклавах, как в Дагестане, Татарии, Башкирии, Удмуртии, Пермском крае, Вятке, Самаре, Курске, Орле и в прочих регионах. Общественный порядок на пляжах и садовые участки охранять? За территорией следить и убирать, как недавно похвалился на казачьем сайте один атаман из Миасса. В почетном карауле при губернаторах-президентах стоять?

Вот на этих вопросах и завершу свое выступление. Надеюсь, что оно затронуло проблемы, которые и призваны в перспективе прорабатывать наш научный Координационный совет и Центр по изучению истории и культуры казачества при Институте гуманитарных исследований Тюменского государственного университета.

Литература и источники:

1. Соглашение о сотрудничестве между Обско-Полярной казачьей линией, Сибирского казачьего войска СКР (ЯНАО) и Институтом гуманитарных исследований Тюменского государственного университета (Тюмень) от 16 сентября 2008 года. Архив Обско-Полярной казачьей линии.

2. Текст Обращения от 28 сентября 2011 года, № 23-ВС. Архив Обско-Полярной казачьей линии.

3. Обращение от 19 января 1996 года, опубликовано в газетах «Красный Север» от 31 января 1996 года, № 14, «Полярный Круг» от 3 февраля 1996 года, №5 и «Тюменская Правда» от 13 февраля 1996 года, № 28.

4. Письмо заместителя полномочного представителя Президента РФ в УРФО С. Сметанюка от 31 января 2011 года № А54-673. Архив автора.

5. Закон Ямало-Ненецкого автономного округа от 30 сентября 2011 года, № 89-ЗАО «О развитии российского казачества на территории Ямало-Ненецкого автономного округа». Архив Законодательного Собрания Ямало-Ненецкого автономного округа.

6. Роман-газета. № 9-10, 1993.

7. Основные итоги Всероссийской переписи населения 2002 года. М., 2003. С.15

После присоединения Семиречья к России задачи охраны государственной границы с Китаем в Туркестане стали причиной создания еще одного восточного пограничного казачьего войска – Семиреченского. Оно было организовано 14 июля 1867 года из 9-го и 10-го полковых округов Сибирского казачьего войска. Эти два подразделения сибирских казаков стали называться Семиреченскими казачьими полками № 1, № 2.

Свое старшинство новообразованное войско, согласно императорскому указу, вело с 6 декабря 1582 года (по старому стилю), как и Сибирское казачье войско. С того дня, когда послы атамана Ермака били челом Ивану Грозному «новым Царством Сибирским».

Новое казачье войско изначально находилось в Семиреченской области (на территории современной Киргизии, Алма-Атинской, Толды-Курганской, части Джамбульской и Семипалатинской областей Казахстана). Войсковой столицей, в которой размещалось управление, был город Верный (Алма-Ата). Первым атаманом казаков-семиреков стал генерал-майор Герасим Алексеевич Колпаковский. Войсковым знаменем было Георгиевское с надписью «Семиреченскому казачьему войску, получившему свое начало от доблестных Сибирских казаков» с юбилейной Александровской лентой.

Войсковой праздник отмечался 23 апреля (по старому стилю), в день святого великомученика Георгия Победоносца. Ежегодно в этот день и 6 декабря в г. Верном собирался традиционный войсковой круг.

Из-за недостатка казаков в казачье сословие по желанию записывались крестьяне-переселенцы из числа православных. Основными задачами семиреченских казаков были охрана государственной границы с Китаем, несение сторожевой и охранной службы, поддержание внутреннего порядка (выполнение ряда полицейских функций) в Семиречье и Восточном Туркестане.

Войско подчинялось Главному управлению казачьих войск. Непосредственное руководство осуществлялось через командующего войсками Семиреченской области, который являлся одновременно наказным атаманом и с 1889 года находился в прямом подчинении туркестанского генерал-губернатора.

Русское казачество появилось на свободных землях Семиречья за столетие до образования Семиреченского казачьего войска. По инициативе реформатора графа М.М. Сперанского проводилась политика защиты киргизских (казахских) родов, принявших русское подданство. Россия вела заселение свободных земель, по которым кочевали киргизские племена.

С 1825 года в степи начали возникать казачьи укрепления. С 1839 года начались вооруженные столкновения с кокандцами и бухарцами. В этот период времени появился султан Кенесара Касимов, открывший военные действия против киргизских (казахских) родов, которые были на стороне России. Нападениям подверглись и казачьи отряды.

В 1846 году русское подданство приняла Большая орда. Ее роды во главе с султанами Али Адилевым и Сюк Аблайхановым при поддержке казачьего отряда есаула Нюхалова разбили подразделения Кенесары. Он бежал из приграничья, но в следующем году вновь потерпел сокрушительное поражение, попал в плен к манапу Джантаю Карабеку, который умертвил своего врага.

С 1847 года началось создание казачьих поселений вдоль границы и китайским Туркестаном. На Аягузе обосновалось полсотни семей 9-го Сибирского казачьего полка, которые образовали станицу Аягузскую, названную впоследствии Сергиопольской. Отряд есаула Абакумова устроил Капальское укрепление, которое в скором времени превратилось в станицу.

В 1851 году сибирские казаки изгнали из крепости Таучбек кокандцев, которые стремились править киргизами (казахами), разжигая среди них родовые распри и ненависть к русским. Под стенами Таучбека 175 конных казаков выстояли в столкновении с почти семитысячной кокандской конницей. Подошедший на выручку отряд подполковника И. Карбышева (пехотный батальон, 4 казачьих сотни при шести орудиях) обратил неприятеля в бегство.

В 1753 году с принятием русского подданства кара-киргизов началось более интенсивное освоение Семиречья. В 1854 году отряд майора Перемышельского вошел в долину реки Алматы, началось строительство Заилийского укрепления (г. Верного).

К царствованию Александра II относится заселение русскими казаками Семиреченской области. Здесь появились станицы: Алмаатинская (затем разделенная на две – Большеалмаатинскую и Малоалмаатинскую), Карабулакская (позднее Урджарская), Лепсинская, Кокуйская, Заилийская, Софийская, Кекселенская и другие.

Боевая служба семиреченских казаков началась с похода 1871 года на г. Кульджу, столицу Кульджинского ханства, находящегося по ту сторону государственной границы в китайской части Туркестана. Ханство временно было присоединено к Российской империи.

В 1873 году казаки-семиреки участвовали в Хивинском походе, которым руководил генерал-лейтенант Кауфман, в 1875-1876 годах во взятии Кокандского ханства отрядом русских войск под командованием атамана Г.А. Колпаковского. Правящая верхушка кокандцев погрязла в кровавых распрях. После этих событий семиреченские казаки составили часть русских гарнизонов в Средней Азии.

В 1881 году численность войскового населения достигла 20 тысяч человек. На действительной военной службе находилось 703 казака. В 1894 году казачье население Семиреченской области составляло 26 тысяч человек.

Примечательным событием в жизни казаков-семиреков стало создание в 1877 году хора песенников.

В июне 1879 года император Александр III утвердил «Положение о Семиреченском казачьем войске». В соответствии с этим положением в составе войска сформировались три конных полка: 1-й в составе четырех сотен – на действительной службе (дислоцировался в г. Катта-Курган Самаркандской области и входил в состав 1-й Туркестанской казачьей дивизии 1-го Туркестанского армейского корпуса Туркестанского военного округа).

2-й 3-й Семиреченские казачьи полки в мирное время находились на «льготе». С объявлением войны они мобилизовывались в кратчайшие сроки и могли быстро выступить походным порядком на прикрытие государственной границы с китайским Туркестаном, Афганистаном или Персией (Ираном).

1-й Семиреченский казачий полк вел свою родословную с 1808 года от Линейного полка № 8 Сибирского казачьего войска. Полк носил имя генерала Г.А. Колпаковского, своего вечного шефа. Личный состав полка имел знаки отличия на головных уборах с надписью «За отличие в Хивинском походе 1873 года». В 1909 году полк получил простое знамя с надписью «1852-1909» с Александровской юбилейной лентой. Полк, в отличие от других полков, не имел традиционной области формирования; казаки-новобранцы призывались со всей войсковой территории.

В 1900 году семиреченские казаки участвовали в Китайском походе, причиной которого стали действия повстанцев-ихэтуаней. Европейцы называли их «боксерами». На знаменах восставших изображался сжатый кулак. Тогда впервые были мобилизованы все три полка войска.

В 1906 году казаки-семиреки стали нести службу в лейб-гвардии Сводно-Казачьем полку 3-й бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии Гвардейского корпуса Санкт-Петербургского военного округа. Семиреки составляли взвод 3-й сотни, которая включала еще полусотню сибирских и взвод астраханских казаков.

В 1916 году казачье население Семиреченской области насчитывало 45 тысяч человек. Казаки проживали в 19 станицах и 15 выселках на территории Верненского, Джаркенсткого, Капальского, Лепсинского, Пишкекского, Пржевальского уездов Семиреченской области (на территории современных Казахстана и Киргизии). Казачьи поселения были разбросаны на огромной территории туркестанского приграничья.

Войско владело большими земельными угодьями – 744 тысячами гектаров, преимущественно пастбищами. Казаки в Семиречье составляли, по данным на 1906 год, четверть русского населения. Основным занятием являлось землепашество и отчасти скотоводство.

В годы Первой мировой войны Семиреченское казачье войско выставило 3 конных полка и 13 отдельных запасных сотен. Большую часть из них оставляли для охраны протяженной границы с Китаем и поддержания внутреннего порядка в Туркестанском крае и Семиречье. Все три полка семиреков участвовали в войне в составе туркестанских казачьих бригад.

На январь 1917 года из 6107 военнообязанных казаков на действительной военной службе находились 4167 человек. 2-й и 3-й Семиреченские полки, после настоятельных просьб казаков послать их воевать за Отечество, в марте 1917 года были отправлены на Кавказский фронт в составе 1-й Туркестанской казачьей дивизии.

В 1916 году семиреченские казаки вместе с оренбургскими и уральскими приняли участие в подавлении восстания киргизов (казахов), отказавшихся от участия в прифронтовых работах. Восставшими предводительствовал Амангельды Иманов. События происходили в Семиреченской области и ряде западных уездов современного Казахстана.

Свое существование Семиреченское казачье войско прекратило в 1920 году после кровопролитной Гражданской войны. Возрождение казаков Семиречья началось в начале 90-х годов прошлого века и совпало с развалом Советского Союза.