Сборник трудов III международной научно-практической конференции «social science

491 
UNDERSTANDING AND REGULATION OF CONSTITUTIONAL 
RESPONSIBILITY 
 
Abstract: This article analyzes the role of the judicial practice of the 
Constitutional Court of the Russian Federation in understanding and regulating 
constitutional responsibility in the absence of a legal understanding of this legal 
phenomenon. The legal meaning of the terms «constitutional responsibility», 
«constitutional legal responsibility» used in the decisions of the said Court is 
considered. 
Key words: constitutional responsibility, constitutional legal responsibility, 
legal responsibility, legal positions, sources of law, negative aspect of constitutional 
responsibility, positive aspect of constitutional responsibility. 
 
В теоретических концепциях конституционной ответственности, 
рассматриваемой в качестве особого вида юридической ответственности, 
можно 
обнаружить 
существенные 
расхождения 
в 
понимании 
институциональных основ данного правового феномена. Например, ученые-
конституционалисты придерживаются различных точек зрения относительно 
круга общественных отношений, подпадающих под охрану конституционно-
правовой ответственности [1, с. 101; 2, с. 16; 3, с. 151-152]. Настоящая ситуация 
является неприемлемой, учитывая поставленные, по словам исследователей, 
перед конституционной ответственностью такие глобальные задачи, как защита 
конституционного строя, [1, с. 38] защита Конституции, [3, с. 38-39] 
«осуществление охраны всего комплекса конституционно-правовых норм» [4, 
с. 37]. 
Неопределенный характер модели конституционной ответственности во 
многом вызван отсутствием официальной позиции законодателя в отношении 
данной правовой ответственности. Однако, несмотря на отсутствие легального 
понимания конституционной ответственности, в научной литературе 
признаётся, что в нормативно-правовых актах находит отражение 
регулирование конституционной ответственности как самостоятельного вида 
юридической 
ответственности. 
При 
этом 
в 
рамках 
исследования 
конституционной ответственности особо пристальное внимание уделяется 

492 
актам Конституционного Суда РФ, так как с их помощью ученые намереваются 
устранить неопределенность оформления настоящего вида ответственности. 
Понятие «конституционная ответственность» неоднократно используется 
в правовых позициях Конституционного Суда РФ, причем в большинстве 
случаев оно трактуется в позитивном ключе. 
Например, в постановлении от 11 декабря 1998 г. № 28-П [5] 
Конституционный Суд, в сущности, усматривает наличие конституционной 
ответственности в добросовестном осуществлении кадровых полномочий 
Президентом РФ в процессе формирования состава Правительства РФ. В 
настоящем акте прослеживаются признаки прогностической модели 
позитивного аспекта конституционной ответственности, так как Суд в своём 
описании позитивной стороны данной ответственности ограничивается общей 
характеристикой статического ответственного отношения к праву.
Сходный 
правовой 
смысл 
Конституционный 
Суд 
сообщает 
конституционной ответственности в отношении Государственной Думы РФ, 
применительно к реализации полномочий объявлять амнистию [6]. 
Особый интерес представляет то, как в юридической науке оценивается 
правовое значение употребления в судебных актах Конституционного Суда РФ 
терминов «конституционная ответственность» и «конституционно-правовая 
ответственность». 
Ряд авторов рассматривают правовые позиции Конституционного Суда 
как 
потенциальную 
замену 
отсутствующего 
в 
конституционном 
законодательстве 
прямого 
закрепления 
института 
конституционной 
ответственности. Так, Н.М. Колосова [3, с. 71] и В.А. Виноградов [1, с. 47-48] 
говорят о восполнении данной пробельной ситуации в законодательстве за счёт 
результатов судебной практики Конституционного Суда. 
А.В. Крысанов делает акцент на том, что «понятие «конституционно-
правовая ответственность» до настоящего времени – это в наибольшей степени 
теоретическая конструкция, нежели законодательно оформленная дефиниция» 
[7, с. 79]. По его мнению, Конституционный Суд посредством «правовых 

493 
позиций обогащает теоретическое пространство конституционно-правовой 
ответственности» [7, с. 80]. 
А.Л. Сергеев на основе анализа актов данного Суда делает вывод об 
отсутствии в его правовых позициях единого понимания исследуемого вида 
юридической ответственности, предлагая на законодательном уровне закрепить 
определение конституционной ответственности [4, с. 32]. Кроме того, ученый 
указывает на дискуссионный характер проблемы правовой природы решений 
Конституционного Суда РФ [4, с. 31]. Однако, отказывается от какого-либо 
дальнейшего её рассмотрения. 
Полагаем, что в рамках настоящего исследования целесообразно и 
необходимо представить существующие в юридической литературе взгляды на 
отнесение судебных актов Конституционного Суда РФ к источникам права. 
Противниками причисления решений настоящего Суда к источникам 
права выступают О.Е. Кутафин, [8, с. 136] В.С. Нерсесянц, [9, с. 34] которые 
отрицают наличие правотворческих функций у каких-либо органов судебной 
власти РФ. 
В.В. Лапаева придерживается аналогичной точки зрения. Выражая 
несогласие с приравниванием правовых позиций Конституционного Суда к 
непосредственным источникам права, В.В. Лапаева трактует их как часть 
«создаваемой этим Судом правовой доктрины» [10, с. 520-521]. По её 
утверждению, Конституционный Суд не создаёт норму права, а «лишь 
применяет норму Конституции РФ к конкретному ... спору о праве, то есть даёт 
юридическую квалификацию нормы или договора, исходя из правового смысла 
конституционного текста» [10, с. 519-520]. 
Сторонниками 
подхода 
к 
интерпретации 
судебных 
актов 
Конституционного Суда РФ как источников права являются Г.А. Гаджиев, 
В.Д. Зорькин, С.М. Казанцев, В.В. Лазарев и др. В научных идеях 
представителей такого подхода можно обнаружить отдельные несовпадения, во 
многом связанные с определением юридической силы актов соответствующего 
Суда. 

494 
В.Д. Зорькин полагает, что решения Конституционного Суда РФ имеют 
прецедентный характер [11, с. 4]. По его убеждению, «юридическая сила 
итоговых решений Конституционного Суда превышает юридическую силу 
любого закона, а, следовательно, практически равна юридической силе самой 
Конституции» [12, с. 166-167]. В.В. Лазарев занимает более осторожную 
позицию. Признавая нормативный характер решений данного Суда, ученый 
отмечает их сближение с законодательными актами по юридической силе [13, 
с. 118]. По мнению Г.А. Гаджиева, официальное толкование Конституции 
обладает признаком обязательности для всех субъектов права [14, с. 83]. 
П.П. Серков подчеркивает, что «правотворчество Конституционного 
Суда РФ всегда осуществляется в процессе его же правоприменительной 
деятельности» [15, с. 315]. Однако, несогласный с решением настоящего Суда, 
в котором он, используя понятие конституционной ответственности, 
осуществляет «своеобразный вариант введения нового вида юридической 
ответственности», [15, с. 327] П.П. Серков одновременно утверждает, что 
Конституционным 
Судом 
«не 
преследуется 
цель 
«легализации 
конституционной ответственности»» [15, с. 330] при включении в содержание 
своих актов терминов «конституционная ответственность» и «конституционно-
правовая ответственность». 
Необходимо отметить, что, несмотря на особую юридическую силу 
решений Конституционного Суда РФ, правовое регулирование института 
ограничений прав и свобод человека и гражданина может осуществляться 
исключительно федеральным законодательством согласно ч. 3 статьи 55 
Конституции РФ [16]. Применительно к негативному аспекту конституционной 
ответственности как разновидности юридической ответственности, служащей 
одной из форм ограничения прав, [17, с. 367] также действует вышеуказанная 
норма Конституции РФ. 
Конституция РФ предусматривает в части 1 статьи 56 возможность 
ограничения прав и свобод в условиях чрезвычайного положения. Однако, 
ограничения, устанавливаемые в данном особом правовом режиме, нельзя 

495 
сводить к ограничениям в обычном общем правовом режиме, хотя бы в силу 
различных правовых оснований и механизма реализации. Так, в соответствии с 
ч. 1 ст. 4 Федерального конституционного закона «О чрезвычайном 
положении» [18] настоящие ограничения вводятся указом Президента РФ. 
Авторы исследований, посвященных феномену конституционной 
ответственности, в частности В.А. Виноградов, [1, с. 50-51] Н.М. Колосова, [3, 
с. 49-50] исходя из признаков данного вида юридической ответственности, 
выработанных в собственных концепциях её институционализации, ссылаются 
на решения Конституционного Суда РФ, сообщая им значение правовых актов, 
регулирующих негативный аспект конституционной ответственности, хотя в 
них даже не содержатся термины «конституционная ответственность» или 
«конституционно-правовая ответственность».
Тем не менее в судебной практике Конституционного Суда РФ 
действительно имеются решения, в которых он прямо указывает на меры 
правового воздействия, несущие негативные последствия, как элементы 
«конституционной ответственности». Например, в постановлении от 
07.06.2000 г. № 10-П [19] Конституционный Суд отрешение от должности 
вышестоящего должностного лица субъекта РФ причисляет к мере 
конституционной ответственности. В то же время следует учитывать 
конституционное требование, вытекающее из ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, к 
введению негативной юридической ответственности посредством федерального 
закона. 
Как известно, осуществляя функции конституционного контроля, 
Конституционный Суд РФ, как и другие органы судебной власти РФ, обязан 
руководствоваться Конституцией РФ и федеральным законодательством, иначе 
может идти речь о нарушении модели конституционно-правового 
регулирования судебной власти. В вышеописанной ситуации Конституционный 
Суд, по сути, осуществляет роль законодателя, заимствуя полномочия по 
введению 
самостоятельного 
вида 
юридической 
ответственности, 
отсутствующего в конституционном законодательстве. Таким образом, 

496 
сомнительной 
видится 
обоснованность 
подобного 
употребления 
Конституционным Судом понятия конституционной ответственности. 
Сделаем некоторые выводы по итогам проведенного исследования. Во-
первых, правовые позиции Конституционного Суда РФ не могут заменить 
легальное закрепление понятия конституционной ответственности. 
Во-вторых, правовая регламентация конституционной ответственности в 
отсутствие официальной позиции законодателя относительно данной 
юридической 
ответственности 
противоречит 
конституционно-правовым 
основам судебной власти РФ. 
В-третьих, употребляемые в судебной практике Конституционного 
Суда РФ 
понятия 
конституционной 
и 
конституционно-правовой 
ответственности следует расценивать как часть теоретического представления о 
настоящем правовом явлении, которое может быть использовано в процессе 
институционального оформления конституционной ответственности в качестве 
самостоятельного вида юридической ответственности. 
Список литературы 
1. 
Виноградов В.А. 
Конституционно-правовая 
ответственность: 
системное исследование: дис. … д-ра юрид. наук. – М., 2005. – 348 с. 
2. 
Матросов С.Н. Теоретико-правовые основы конституционной 
ответственности: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / С.Н. Матросов. – М., 2002. 
– 23 с. 
3. 
Колосова Н.М. Теория конституционной ответственности: природа, 
особенности, структура: дис. … д-ра юрид. наук. – М., 2006. – 368 с. 
4. 
Сергеев А.Л. Конституционная ответственность федеральных 
органов государственной власти Российской Федерации: дис. … канд. юрид. 
наук. – М., 2006. – 189 с. 
5. 
По делу о толковании положений части 4 статьи 111 Конституции 
Российской Федерации: постановление Конституционного Суда РФ от 
11.12.1998 № 28-П // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 1998. – № 52. – 

497 
Ст. 6447. 
6. 
Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки 
Романовой Ларисы Валерьевны на нарушение ее конституционных прав 
пунктом 12 Постановления Государственной Думы от 30 ноября 2001 года «О 
порядке применения Постановления Государственной Думы Федерального 
Собрания Российской Федерации "Об объявлении амнистии в отношении 
несовершеннолетних и женщин"»: определение Конституционного Суда РФ от 
27.12.2005 № 535-О. – URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 
04.10.2021). 
7. 
Крысанов А.В. 
Конституционно-правовая 
ответственность 
выборных и должностных лиц федеральных органов государственной власти: 
дис. … канд. юрид. наук. – Челябинск, 2014. – 196 с. 
8. 
Кутафин О.Е. Источники конституционного права Российской 
Федерации / О.Е. Кутафин. – М.: Юристъ, 2002. – 348 с. 
9. 
Нерсесянц В.С. Суд не законодательствует и не управляет, а 
применяет право (о правоприменительной природе судебных актов) // Судебная 
практика как источник права: сборник статей / Б.Н. Топорнин, Э. Сэрверен, К. 
Гюнтер и др. – М.: Юристъ, 2000. – 158 с. 
10. 
Лапаева В.В. Типы правопонимания: правовая теория и практика: 
монография / В.В. Лапаева. – М.: Российская академия правосудия, 2012. – 
580 с. 
11. 
Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного 
Суда Российской Федерации // Журнал российского права. – М.: Норма, 2004. – 
№ 12. – С. 3-9. 
12. 
Зорькин В.Д. Современный мир, право и Конституция / 
В.Д. Зорькин. – М.: Норма, 2010. – 545 с. 
13. 
Лазарев В.В. К вопросу о месте и роли решений Конституционного 
суда Российской Федерации // Вестник Международного института экономики 
и права. – М., 2010. – № 1. – С. 114-119. 
14. 
Гаджиев Г.А. 
Правовые 
позиции 
Конституционного 
Суда 

498 
Российской 
Федерации 
как 
источник 
конституционного 
права 
// 
Конституционное право: восточноевропейское обозрение. – М.: Изд-во Ин-та 
права и публичной политики, 1999. – № 3(28). – С. 81-85. 
15. 
Серков П.П. Конституционная ответственность в Российской 
Федерации: современная теория и практика: монография / П.П. Серков. – М.: 
Норма, 2016. – 464 с. 
16. 
Конституция Российской Федерации: принята всенар. голосованием 
12 декабря 1993 г. (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к 
Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 
№ 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ, от 14.03.2020 № 1-ФКЗ) // Собр. 
законодательства Рос. Федерации. – 2020. – № 31. – Ст. 4398. 
17. 
Шабуров А.С. «Ограничение права», «ограничения в праве», 
«правовые ограничения»: соотношение понятий // Юридическая техника. – 
2018. – № 12. – С. 365-371. 
18. 
О чрезвычайном положении: федер. конституц. закон от 30.05.2001 
№ 3-ФКЗ: [ред. от 03.07.2016] // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 
2001. – № 23. – Ст. 2277. 
19. 
По делу о проверке конституционности отдельных положений 
Конституции Республики Алтай и Федерального закона «Об общих принципах 
организации законодательных (представительных) и исполнительных органов 
государственной власти субъектов Российской Федерации»: постановление 
Конституционного Суда РФ от 07.06.2000 № 10-П // Собр. законодательства 
Рос. Федерации. – 2000. – № 25. – Ст. 2728. 
УДК 528.4; 528.48; 528.74 
Трусов 
Александр 
Васильевич 
кандидат физико-математических наук,
заведующий лабораторией Российской академии народного 
хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. 
г. Москва

499 
Ботвич
Дмитрий 
Дмитриевич 
кандидат физико-математических наук,
ведущий научный сотрудник, Российская академия 
народного хозяйства и государственной службы при 
Президенте РФ.
г. Москва
Маруев
Сергей 
Александрович
кандидат технический наук, доцент,
заведующий кафедрой системного анализа и информатики 
Института экономики, математики и информационных 
технологий РАНХиГС, заместитель директора ИЭМИТ 
РАНХиГС.
г. Москва 

жүктеу/скачать 5.62 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: