Слова моего всеблагого учителя кунсанг ламэ шалунг

Представь узника, которого по приказу царя ведут на казнь, или овцу, которую
поймал и связал мясник. Не думай о них как о ком-то постороннем, а представь,
что это ты сам. Приучай ум проникаться страданиями приговоренного к смерти
узника. Что делать? Бежать некуда, спрятаться негде, нет ни убежища, ни того, кто
бы тебя защитил. Ты не в силах убежать, не можешь улететь. У тебя нет сил, чтобы
бороться, нет воинов, которые бы за тебя сражались. В этот миг тебе предстоит
расстаться со всем зримым миром и, что еще хуже, — со столь любимым тобой
телом, о котором ты так заботился, и отправиться в следующую жизнь. Какая мука!
Или представь овцу, которую ведут на бойню, и думай: «А что если бы это была
моя мать?» От всего сердца вообрази, что это не овца, а твоя старая мать. «Что
делать, если станут убивать мою ни в чем не повинную старушку-мать! Как же она
будет страдать!» Думая так, всем сердцем прими эту боль на себя. Когда у тебя
появится сильное, горячее, искреннее желание не допустить, чтобы твоя мать
страдала, приняв смерть от руки мясника, думай: «Хотя эта несчастная овца и не
является моей нынешней матерью, несомненно, она [много раз] была ею в
прошлых жизнях. А потому она заботилась обо мне точно так же, как это делают
мои нынешние родители, которым я безмерно благодарен. Бедная моя матушка, как
она страдает! Как было бы чудесно, если бы она мгновенно освободилась от этого
страдания!» Развивай в себе сильное, почти нестерпимое сострадание, пока из глаз
не польются слезы.
Когда в тебе возникнет такое сострадание, вспомни, что эти великие муки
проистекают из накопленной в прошлом неблагой кармы. Поскольку те, кто ныне
накапливает неблагую карму, в будущем неизбежно станут страдать, почувствуй к
ним жалость. В этой медитации сосредоточься на тех, кто, лишая других жизни и
совершая иные преступления, накапливает причины собственного страдания. Затем
размышляй о страданиях существ, родившихся в мирах ада, голодных духов и т. д.
Представь на их месте себя и своих родителей и усердно медитируй о сострадании.
В заключение думай обо всех живых существах трех миров: ведь повсюду, где
есть пространство, есть и живые существа, а там, где есть живые существа,
преобладают неблагие действия и проистекающее из них страдание. «Бедные! Они
только и делают, что творят неблагие дела и страдают от этого. Как я был бы
счастлив, если бы все живые существа полностью освободились от кармического
видения, от страданий и врожденных склонностей каждого из шести миров и
обрели вечное счастье, состояние будды».
Итак, начиная медитацию о сострадании, нужно сосредоточиться только на
каком-то одном существе, охваченном страданием. Затем постепенно упражняй ум,
пока не сможешь охватить мыслью всех живых существ. Если же вместо такой
медитации ты ограничишься просто общим и расплывчатым представлением о
всеобъемлющем сострадании, то не достигнешь совершенства в этой практике.
В медитации о сострадании удели особое внимание страданиям и тяготам
собственных коров, овец, лошадей и других домашних животных. Мы даже не

замечаем, что наши домашние животные страдают, когда мы подвергаем их
мучениям, которые сродни мукам ада: протыкаем им ноздри, холостим,
выдергиваем шерсть, выпускаем кровь и т. д. Если как следует разобраться,
окажется, что причина равнодушия к их страданиям заключается в том, что мы не
медитировали о сострадании.
Только подумай: выдерни сейчас кто-нибудь у тебя даже одну прядь волос, ты
не стал бы терпеть, а вскрикнул от нестерпимой боли. Сами же мы безжалостно
выдергиваем у яков всю шерсть
460[460]
, накручивая на палку, после чего остается
красная кровоточащая проплешина. На месте каждого вырванного волоска сочится
капля крови. Страдая от невыносимой боли, животные стонут, но нам и невдомек,
что им больно. Скорее, мы будем жаловаться, что у нас болят ладони, натертые [от
такой работы].
Точно так же, путешествуя верхом, всадник, отсидев зад, садится на коня боком.
Но и тогда ему в голову не придет поинтересоваться, не болит ли что-нибудь у
лошади. Когда она в изнеможении уже не может бежать быстро, хозяин считает,
что ей просто не хочется этого делать из-за упрямства. Он злится и бьет лошадь,
ничуть ее не жалея.
Когда собираются резать овцу, ее сначала выволакивают из стада, отчего ею
овладевает ужас. Хватая, ей наносят кровавую рану. Затем ее швыряют [наземь]
спиной вниз, связывают ноги веревкой, а морду — бечевкой, чтобы она не могла
дышать. Если же животное не сразу умирает в муках агонии, злосчастный мясник
выходит из себя и пинает его: «Никак не издохнешь!» Едва животное умрет,
мясник сдирает с него шкуру и вынимает внутренности. Одновременно он
выпускает кровь у другой [живой] овцы, забирая столько, что она едва держится на
ногах. Кровь живого и мертвого животных смешивают и наполняют ими кишки,
вынутые у мертвого, а затем варят получившуюся колбасу и едят.
461[461]
Те, кто
способен на такое, похожи на настоящих служителей ада!
Внимательно обдумывай все это и осознавай, как страдают животные.
Представь, как бы ты чувствовал себя на их месте! Зажми нос и рот руками, побудь
так некоторое время, и ты почувствуешь, каковы их страх и страдание. Как следует
это осознав, проникнись жалостью ко всем живым существам, без передышки
терпящим ужасные страдания. Медитируй снова и снова, думая: «Как бы мне
хотелось обрести способность защищать от страдания живых существ!»
Предполагается, что ламы и монахи больше других людей наделены
добросердечием и состраданием. Но это вовсе не так. В этом они еще хуже мирян.
Причина, по которой у них нет ни капли добросердечия и сострадания, заключается
в том, что близится конец эпохи Дхармы и наступают времена, когда демонов-
людоедов почитают священнослужителями.
460[460]
Из нее делают веревки.
461[461]
Так поступают в самых холодных областях Тибета, где земледелие практически невозможно и
население вынуждено питаться только животными продуктами.

В древности наш гуру Будда Шакьямуни отказался от своего царства, он
расстался с ним без сожаления, словно с плевком, и стал монахом. В
сопровождении учеников, которые были архатами, он ходил пешком с монашеским
посохом и чашей для подаяния и собирал милостыню. Почему у него не было даже
верхового коня, не говоря уж о вьючных лошадях и мулах? Не потому, что у него
не было средств на какую-нибудь старую лошадь, а потому, что он знал, что, с
точки зрения Дхармы, причинять страдание животным недопустимо.
В наше время, когда почтенные монахи отправляются выполнять ритуалы для
своих благотворителей и других людей, каждый едет верхом на яке. [Вместо узды]
в ноздри животному продета грубая веревка из ячьего волоса. Когда монах едет
верхом, он с силой тянет узду то влево, то вправо, отчего она врезается яку в
ноздри. Когда боль становится невыносимой, старый як бросается в сторону, но
монах со всей силы бьет его по крестцу кнутом из полосок кожи. Когда от
нестерпимой боли, причиняемой побоями, як пускается вскачь, монах натягивает
узду, продетую в нос, а когда як останавливается, его снова бьют. Всю дорогу як
страдает то от одной муки, то от другой, пока все его изможденное тело не
начинает невыносимо болеть. Он тяжело дышит, пот льется с него градом, язык
вываливается изо рта. Когда животное уже не в силах идти, монах возмущается,
почему як так плохо себя ведет. В ярости он снова начинает бить животное по
бокам рукоятью кнута. Он бьет с такой силой, что палка ломается пополам. Засунув
обломки себе за пояс, монах хватает камень и, сидя в седле, оборачивается назад и
колотит старого яка по торчащим костям. А вся причина в том, что в сердце у
монаха нет ни капли сострадания.
Теперь представь, что ты и есть этот старый як. На спину тебе навьючили
непосильно тяжелый груз. Сквозь ноздри продели веревку. По бокам бьют палкой.
По ребрам колотят большими стременами. Все твое тело ломит от боли. Не получая
никакой передышки, ты должен идти то в гору, то вниз по крутому склону,
перебираться через реки и долины. Подумай, как бы ты страдал от боли, голода и
жажды, если бы тебя заставили идти от зари до позднего вечера, не давая ни
крошки еды, как это было бы для тебя тяжко и мучительно. Если поразмышляешь
об этом, поставив себя на место яка, у тебя обязательно появится сильное, острое
сострадание.
Те, кого называют ламами и монахами, также слывут защитниками,
покровителями и друзьями всех живых существ. Однако они благоволят только к
тем, кто их кормит и поит, к тем, кто берет их сторону. Они дают им посвящения и
благословения, молятся, прося для них покровительства и защиты. В то же время,
они считают своими врагами прет и злых духов, которые родились таковыми
вследствие своей неблагой кармы. Такие ламы ненавидят подобных существ и
используют против них мантру, в которой есть слова: «Убивай их!», «Рази их!», —
и делают жесты, будто действительно кого-то бьют.
Если лама считает, что вредоносных духов нужно бить и уничтожать,

следовательно, его ум полностью пристрастен — в нем еще не зародилось
беспристрастное сострадание. Если как следует разобраться, вредоносные духи
заслуживают большего сострадания, чем благодетели, поскольку ими движет их
неблагая карма. Рождаясь претами, они испытывают постоянные муки голода,
жажды и изнеможения. Во всем они видят себе угрозу. Поскольку их сердца полны
ненависти и вражды, большинство из них сразу после смерти попадает в ад. Кто же
может заслуживать большего сострадания, чем они? Ведь благодетель, даже
страдая от боли или мук, скорее, исчерпывает неблагую карму, чем ее накапливает,
тогда как вредоносные духи своими враждебными помыслами творят для себя
неблагую карму и ввергают себя в самые глубины низших миров.
Поэтому, когда Будда, обладавший искусными средствами и состраданием,
говорил о применении против вредоносных духов жестких, сильнодействующих
методов, он делал это из великого сострадания к ним. Так любящая мать может
отшлепать своего непослушного ребенка. Ритуал освобождения дозволено
выполнять тому, кто может остановить существ, которые лишь вредят и творят зло,
дабы они впредь не накапливали дурной кармы, — тому, кто может перенести их
сознание в чистые миры.
462[462]
Но разве Будда учил угождать благотворителям, монахам и всем тем, кого
считаешь своими сторонниками, и развивать в себе враждебность ко всем тем, кого
считаешь своими противниками, — защищать одних и нападать на других? До тех
пор пока нами правят чувства привязанности и ненависти, тщетно пытаться
изгонять или побеждать вредоносных духов, у которых нет материального тела, —
они не будут повиноваться и лишь причинят еще больше вреда. Но даже при
отсутствии привязанности и ненависти с такими богами и демонами невозможно
справиться, если считать их реально живущими существами и желать, чтобы они
куда-то удалились.
В древние времена, когда Джецун Миларэпа жил в пещере Кюнги Дзонг, что в
долине Чонг, царь демонов по имени Винаяка сделал так, что в жилище Миларэпы
появились пять призраков странствующих аскетов-индийцев, а глаза у них были
величиной с блюдце. Как ни молился Джецун своим гуру и йидаму, призраки не
исчезали. Даже повторяя гневные мантры и представляя себя в образе йидама,
Миларэпа не мог добиться, чтобы они ушли. Тогда он подумал: «Марпа из
Лходрага показал мне, что все явления вселенной — это ум, а природа ума пустая и
ясная. Бессмысленно желать ухода этих мешающих и вредящих духов, принимая
их за неких внешних существ». В нем родилась непоколебимая уверенность в
воззрении, благодаря которому он понял, что боги и демоны — это творения его же
собственного ума, и тогда он вошел в свою пещеру. Тут демоны, закатив глаза, в
страхе бежали.
О том же спела ему Горная Демоница:

жүктеу/скачать 7.26 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: