Статья С. В. Федулова Москва

Глава 15 Заключение

Гераклит

Поведенческая география опирается на концепцию взаимоотношений человека и среды окружения, являющуюся в целом гораздо более сложной, чем традиционные географические концепции в этой области. Ученый, занимающийся поведенческой географией, считает, что человек одновременно и формирует окружающую его среду, и реагирует на ее воздействия и что среда и человек находятся в состоянии динамической взаимосвязи. Человек видится мотивированным социальным существом, чьи решения и поступки опосредованы характером восприятия пространственной среды. Эта мысль сразу же требует некоторых уточнений. Во-первых, рассматривая те или иные мотивации, ученый учитывает все те потребности, намерения и импульсы, как осознанные, так и подсознательные, которые руководят поведением. Во-вторых, последовательно признавая большое значение, которое имеют социокультурные факторы, главное направление исследований сосредоточивается прежде всего на рассмотрении процессов восприятия и принятия решений, происходящих на уровне индивида, а не на уровне той или иной группы. В-третьих, не допускается даже намека на то, что процессы восприятия, как и любые процессы мыслительной деятельности, обязательно приводят к «разумным» решениям и порождают «рациональное» поведение; это подразумевается в узких экономических или философских определениях указанных понятий, а также в том, что называется обыденным здравым смыслом.

Отталкиваясь от этой основы, специалист по поведенческой географии утверждает, что интерпретация поведения определяется пониманием того, как происходит развитие представлений" о пространстве, характером пространственных представлений и особенностями пространственного восприятия, а также связей, существующих между мышлением и поведением, и что исследованием именно этих взаимосвязанных вопросов и занимаются исследователи, принадлежащие к этому направлению науки. Как показы-

 ==267

вает наша работа, такие исследования характеризуются применением междисциплинарных подходов и очень широкой, но слабо интегрированной упорядоченной тематикой. Эти особенности требуют более подробных комментариев.

Междисциплинарность подхода отчасти объясняется осознанием того, что изучаемые проблемы выходят за рамки строго очерченных предметов академических дисциплин, однако отражает и прагматическую необходимость, толкающую географа на поиски объяснения исследуемых явлений и процессов в литературе по социальным наукам и наукам, рассматривающим различные аспекты поведения. В начале развития поведенческой географии это была улица практически с односторонним движением, но в последнее время наблюдается усиление ответного потока идей. Ссылки на географические источники стали обычными в работе социологов и специалистов по психологии среды, и эта тенденция, по-видимому, набирает силу.

Поведенческая география обладает широтой содержания поразительной, видимо даже по меркам географии человека. Хотя наиболее распространенные темы изучения связаны с изучением города и с проблемами развитых стран, существует немало исследований, посвященных анализу человеческого поведения в бесконечно разнообразных средах, в самое различное время и на всех пространственных уровнях-от уровня микропространств до Земли в целом. Используемые в ней методы составляют широкий спектр: от точных количественных до утонченных методов критического анализа искусства, литературы и поэзии. Находясь под преобладающим влиянием неопозитивизма, эта область географии отличается тем, что работающие в ней ученые активно экспериментируют с феноменологическим и связанными с ним неопозитивистскими методами. Неудивительно поэтому, что глубина исследований, по крайней мере на первых порах, сопровождалась недостатком последовательности и согласованности их между собой. За исключением таких направлений поведенческой географии, как исследование мыслительных представлений о городском пространстве и изучение стихийных бедствий, в которых работы ведутся по широким согласованным программам, она характеризуется недостатком синтеза результатов эмпирических исследований, низким уровнем внутренних взаимосвязей, порочным дублированием исследований, а также противоречивой терминологией.

Тем не менее за небольшой промежуток времени поведенческая география добилась весомых реальных достижений. Прежде всего, во времена, когда пространственный научный подход был преобладающим подходом в географии человека, поведенческая география выступила в роли возмутительницы спокойствия. Поведенческая география подняла значение отдельного индивида в отрасли науки, где явственно обозначались признаки низведения роли его поведения до простого следования заданной схеме пространственной организации и втискивания всего спектра пространственных предпочтений в жесткие рамки жестко установленных графиков. Более того, книги таких авторов, как Туан и Лоуэнталь, привели к повышению литературного качества географических работ, уровень которого сильно понизился со времени Девиса, Семпл и крупных географоврегионалистов межвоенного периода. Во-вторых, ее появление привело к скрупулезной переоценке методов анализа взаимоотношений человека и среды окружения, закончившейся развенчанием энвайронменталистских и неоэнвайронменталистских доктрин вследствие признания реальной сложности поведения людей. В-третьих, она расширила границы и горизонты географии. Поведенческая география явилась форумом для обсуждения новых теорий, подходов и методов, так же как и забытых старых, таких, как ландшафтный и идеографический анализ места. Далее, она открыла новые

 ==268

каналы для проведения диалога и заинтересованных дебатов с представителями других наук, внеся существенный вклад в важный процесс взаимного обогащения идеями. Наконец, ученые, занимающиеся поведенческой географией, внесли заметный вклад в развитие «дискуссии соответствия», опровергнув «миф о свободе ценностей» и показав, что ценности, разделяемые исследователем, оказывают существенное влияние на всех стадиях разработки любой проблемы. Повысили они интерес и к социальным вопросам и к вопросам практики.

В то же время в этом направлении науки возникло множество проблем и обнаружилось несколько крупных недостатков, которые необходимо устранить. Понятийный и концептуальный аппарат ее остается несовершенным и внутренне противоречивым главным образом вследствие отсутствия систематизированных теоретических основ. Широко распространено мнение, что поправить дело можно, приведя географические исследования в большее соответствие с практикой психологических наук и наук, изучающих поведение. В действительности установление таких связей грозит серьезной дискриминацией. В этой книге мы не раз сталкивались с ситуациями, когда в географических исследованиях демонстрировалось непонимание психологических теорий и методов, а также с ситуациями, когда географы непреднамеренно выбирали теории, по любым критериям весьма спорные. Необходимо также предпринять значительные усилия для наведения мостов с теми направлениями социальной, культурной и политической географии, в которых процессы поведения анализируются на уровне тех или иных групп. В этом смысле полезно вновь повторить высказанное ранее предостережение о том, что, лишь дополняя другие направления географии, а не конкурируя с ними, поведенческая география сможет полностью реализовать свой потенциал. Сами по себе исследования мыслительно-поведенческой деятельности не могут объяснить всего многообразия поведения, и думать иначе значило бы подвергаться серьезной опасности психологизации.

Много проблем существуют также и в тех областях поведенческой географии, которые касаются методов проведения эмпирических исследований. Хотя вопросы методики рассматривались здесь весьма бегло, этого было достаточно для того, чтобы увидеть реальные трудности, связанные с применением тех или иных методов. В целом обсуждению или сравнительной оценке всех этих специфических методов внимания уделяется далеко не достаточно. Остаются спорными такие вопросы, как численность респондентов в обследуемом массиве или характер обследуемого населения, особенно если учесть, что материалы массовых опросов являются в поведенческой географии главным источником информации. Наиболее важное значение имеет, вероятно, тот факт, что некоторые методы, прежде всего широко применяющиеся методы получения сведений для построения мысленных карт, в итоге, по-видимому, выявляют не то, на что они были направлены. Так, как показывает пример построения мысленных карт на основе рисунков респондентов, получаемые в итоге изображения, скорее всего, отражают картографические способности индивидов, а не раскрывают представления о пространстве, существующие в сознании респондентов.

Следующий недостаток поведенческой географии состоит в расхождении между словами и делами некоторых работающих в ней исследователей. Он особенно заметен при рассмотрении связей поведенческой географии с практикой. Исправление этого положения отчасти связано с большей ориентацией ее исследований на решение конкретных прикладных проблем, хотя до сих пор специалисты по поведенческой географии остаются скорее зрителями, чем участниками процесса выработки решений, касающихся практических проблем. Согласно нашему предположению, серьезным пре-

 ==269

пятствием к этому является слабое знание географами теории и методики реального планирования. Это препятствие можно устранить только путем углубления подлинного понимания практики планирования, а не поверхностным с ним знакомством, прикрываемым прекраснодушными заявлениями и менторским тоном. Скажем, все еще очень редки случаи, когда в итоге небольшого обследования группы студентов давались бы далеко идущие практические рекомендации, хотя заключительные строки работ, посвященных таким обследованиям, очень часто содержат вроде бы обязывающие к этому заявления. На самом деле, представляется необходимым иметь специальное направление исследований, посвященных решению практических проблем, которые были бы выполнены людьми, прекрасно знающими теорию и практику планирования, и результаты которых были бы понятны заинтересованным сторонам. Сейчас есть некоторые признаки того, что развитие этого направления началось, однако до сих пор в этой сфере остается ощутимый разрыв.

Все эти проблемы имеют очень важное значение, однако, как бы там ни было, все они присутствуют и в исследованиях тех отраслей науки, посвященной изучению взаимосвязей человека и среды окружения, в которых занимаются рассмотрением процессов мыслительной деятельности. Имеющиеся в данный момент достижения позволяют предположить, что в недалеком будущем эти проблемы будут решены, однако если это произойдет, то это будет результатом работы ученых самых разных научных дисциплин. Этот тезис подводит нас к заключительной и самой главной мысли. Поведенческая география развивалась благодаря тому, что результаты проводимых в ней исследований использовались как в географии, так и науках, посвященных общим проблемам изучения взаимоотношений человека и среды окружения. Ее эклектичный характер явился источником ее вдохновления и силы. Если в попытке стать «респектабельной» наукой она сделает ставку на дисциплинарное упорядочивание, ее ждет печальное будущее. Но оно будет многообещающим, если поведенческая география завоюет прочное место в географии, сохраняя и развивая существующие связи с другими науками.