Кто же породил «творца перестройки»?

Кто же породил «творца перестройки»?

Неизбежное вскоре случилось. Утром 11 марта 1985 года Е.К.Лигачёв собрал очередное совещание Отдела и со скорбным видом объявил:

— Вчера поздно вечером скончался Генеральный Секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Константин Устинович Черненко.

Вставанием, минутой молчания почтили его память.

— За короткий период времени,— продолжал Е.К.Лигачёв,— наша партия понесла тяжелые потери... Ушел из жизни выдающийся деятель Коммунистической партии и Советского государства... Все мы хорошо его знали...

Отдав должное покойному, заведующий Отделом перешел к задачам, «вытекающим»... теперь уже из печального факта:

— Но жизнь продолжается... Вчера часть товарищей работали, и ночь продолжали работать... Подготовлены соответствующие документы... В 24 часа в обкомы, крайкомы КПСС, ЦК компартий союзных республик пошла телеграмма с сообщением. Высказаны пожелания по обеспечению порядка, организованности, по траурным митингам. Сегодня, в девять тридцать состоялось заседание Политбюро, были решены вопросы, связанные с похоронами.

Мы слушали с напряженным вниманием, стараясь не упустить ни одной детали, уловить любой нюанс.

— Создана Правительственная комиссия по похоронам во главе с Горбачёвым Михаилом Сергеевичем.

На совещании народ опытный, последняя фраза ключевая — кто хоронит, тот и наследует. Председателем комиссии по похоронам И.В.Сталина был Н.С.Хрущёв, траурный митинг на похоронах Л.И.Брежнева открывал Ю.В.Андропов, а на его похоронах — К.У.Черненко.

— В семнадцать часов,— информировал Е.К.Лигачёв,— откроется Пленум ЦК ...

Далее подробно излагался порядок обеспечения работы Пленума ЦК, а затем организации прощания, проведения траурных митингов в Москве и на местах.

Похороны видного государственного деятеля, как узнал, работая в аппарате ЦК КПСС, дело непростое. Для обеспечения работы Государственной комиссии по похоронам выделялись работники аппарата ЦК КПСС, прежде всего, из Отдела организационно-партийной работы. Мне выпало обеспечивать в Колонном зале Дома Союзов встречи и обслуживание руководителей зарубежных государств и партий на похоронах Ю.В.Андропова и К.У.Черненко. От Государственной похоронной комиссии такая же миссия возлагалась на её члена Георгия Мокеевича Маркова, руководителя Союза писателей СССР. Знал Георгия Мокеевича с давних довоенных лет, впервые увидел после выхода знаменитого его романа «Строговы». Он жил и работал тогда в Иркутске и для встречи с читателями приезжал в Черемхово, где я учился в горном техникуме. На меня он произвел исключительное впечатление. Это, конечно, понятно — впервые в жизни видел «живого» писателя, да еще автора такой замечательной книги. Был он молод, красив собою, энергичен и очень интересно рассказывал о своих писательских делах. В перерывах между посещениями Колонного зала иностранцами, при чаепитии, напомнил Георгию Мокеевичу о той встрече в дни его молодости и первого литературного успеха. Он был тронут этими воспоминаниями.

При похоронах Ю.В.Андропова особо запечатлелось посещение Колонного зала Джорджем Бушем–старшим, тогда вице-президентом США. Он подъехал на джипе, из него выскочили дюжие молодцы в американской военной форме, довольно бесцеремонно растолкали людей, толпившихся у подъезда, через который пропускались зарубежные представители. Обладай тогда даром провидца, то американская манера вести себя в чужом доме навела бы на мысль: «хозяин приехал», а в тот момент лишь подумалось о недостаточной воспитанности заморских визитёров.

Буш быстрой походкой прошел в комнату, где концентрировались иностранцы, разделся и в сопровождении Г.М.Маркова и других прошел к гробу с телом покойного, постоял немного, затем подошел к жене Ю.В.Андропова, сказал ей несколько соответствующих случаю слов. Сравнительно долго Буш беседовал с сыном Юрия Владимировича. Находясь в нескольких шагах от Буша, с огромным интересом, выходящим за рамки понятного любопытства, наблюдал за этим деятелем, столь много сделавшим впоследствии в качестве президента США для расчленения СССР и без всяких признаков приличия хваставшегося этим.

Другим памятным эпизодом, не помню точно при чьих похоронах, было ожидание Маргарет Тэтчер, в то время премьер-министра Великобритании. Она почему-то задерживалась с прилётом. Руководитель девятого управления КГБ СССР Плеханов волновался, поминутно уточнял, когда она, наконец, появится. Он задержал всех обеспечивающих прощание после прекращения доступа людей в Колонный зал. Но Тэтчер всё ещё задерживалась. Где-то к часу ночи объявили, что она, наконец, прилетела, но прощаться прибудет назавтра утром.

Приезжали зарубежные лидеры и на похороны Черненко.

На следующее утро после похорон К.У.Черненко в Отделе снова совещание. О результатах Пленума ЦК мы уже знали, поэтому ждали лишь подробностей. Усталый, но энергичный, как всегда, и явно удовлетворённый итогами Пленума Е.К.Лигачёв говорил, что значение мартовского (1985г.) Пленума ЦК КПСС общеизвестно и понятно — решен вопрос о Генеральном Секретаре Центрального Комитета партии.

— Избрание Михаила Сергеевича Горбачёва,— с искренним удовлетворением рассказывал он,— на Политбюро и Пленуме ЦК принято с энтузиазмом и воодушевлением. Это создает хорошую обстановку для дальнейшей работы. Политбюро долго и обстоятельно разбирало вопрос о Генеральном Секретаре. Высказались все члены Политбюро, все кандидаты в члены Политбюро, все секретари ЦК. На Политбюро начал разговор Андрей Андреевич Громыко.

Подчеркивание, что «высказались все члены Политбюро, все кандидаты в члены Политбюро, все секретари ЦК», нетрудно понять, отнюдь не случайное. Юрий Кузьмич еще не был в составе Политбюро, поэтому выделение, что выступили все секретари ЦК, включало его в число высказавшихся по кандидатуре на пост Генсека.

Факт, что с кандидатурой М.С.Горбачёва выступил А.А. Громыко, выделяется Е.К. Лигачёвым всегда и везде. Думается, здесь есть доля лукавства с его стороны. (Пишу везде Е.К., но в Отделе, как до этого в Томске, Лигачёва звали Юрий Кузьмич. Поэтому, не стоит удивляться, если иногда буду его называть так же). Опытный политик, дипломат Андрей Андреевич, если что-то произносил, предлагал, то, наверняка, ни на один ряд продумывал, взвешивал и, главное, вычислял в какую сторону дует ветер. Роль метеоролога в данном случае, на мой взгляд, сыграл Юрий Кузьмич. Он мог найти форму подсказать или намекнуть, а А.А.Громыко ухватиться за это и смело выступить со своими предложениями, независимо от разного рода советчиков. Не допускаю мысли, что подсказать или намекнуть мог сам Михаил Сергеевич. К этому времени у них с Лигачёвым были, как могли наблюдать работники аппарата, тесные, товарищеские отношения. Не надо много было говорить чего-либо Лигачёву, тот с ходу, как говорится, улавливал желания пока коллеги, а затем шефа. Да и объективная сторона вопроса была в пользу М.С.Горбачёва. Не требовалось Лигачёву слишком ломать голову и придумывать хитроумные ходы, чтобы способствовать проталкиванию на высший пост в партии желательной для него кандидатуры.

— При избрании Генерального Секретаря ЦК КПСС,— продолжал рассказывать участникам совещания в Отделе Е.К.Лигачёв,— на Политбюро и Пленуме руководствовались двумя обстоятельствами. Во-первых, необходимо смотреть на будущее, принимать долговременное решение.

Это «во-первых», было совершенно очевидным. Пора крупнейшей в мире партии, правящей в государстве, признанном сверхдержавой, обрести стабильное руководство, и это не в последнюю очередь определялось возрастным критерием. В этом смысле Михаил Сергеевич выигрышно выглядел по сравнению с Л.И.Брежневым, Ю.В.Андроповым и К.У.Черненко и с возможными другими кандидатурами, представлявшими некоторую альтернативу ему — В.В.Гришиным, В.В.Щербицким и даже с Г.В.Романовым.

— Во-вторых,— голос Юрия Кузьмича заметно потеплел,— личные качества Михаила Сергеевича.

Мне, например, этот тезис ничего не раскрывал, к тому времени не имел почти никакого представления о личных качествах нового Генсека. Пожалуй, не лучше его знали и другие участники совещания. Однако, это не в коей мере не означает каких-либо сомнений в правильности сделанного выбора. Объективно оценивая ситуацию — лучшей кандидатуры в тот момент из руководящей обоймы подобрать трудно. Относительно молодой, окончил МГУ, два высших образования. Прошел хорошую школу руководящей работы в Ставропольской партийной организации. Возглавлял важнейшее направление в Центральном Комитете КПСС. Поэтому мы искренне разделяли мнение Е.К.Лигачёва:

— Это единственно правильная мера!— в голосе Юрия Кузьмича и пафос, и вдохновение, и глубочайшее удовлетворение.— На Пленуме с предложением по кандидатуре М.С.Горбачёва на пост Генерального Секретаря ЦК КПСС выступил Андрей Андреевич Громыко. Он блестяще сформулировал всё, что говорилось на Политбюро. Это сделано с большой надеждой, что дело пойдет энергично.

С 1985 года прошло немало времени, да ещё какого! Некоторые заявляют: они с самого начала не верили в М.С.Горбачёва, в перестройку и т.п. Не очень-то этому верю. Нового Генерального Секретаря первые годы поддерживала значительная часть общества, не говоря уже о партии. Многие, в их числе и я, говорили немало добрых слов в его адрес. В то время его имя ассоциировалось с ожиданием перемен. Даже назвал статью «Начало перемен», опубликованную в журнале «Наш современник» N8 за 1986 год. Статья открывает этот номер. В ней говорилось: «Настало время жить и работать по-новому, на деле осуществлять курс на ускорение социально-экономического развития нашего общества». Эту мысль подкреплял словами М.С.Горбачёва: «...Мало что можно изменить в экономике, управлении, воспитании, если не осуществлять психологическую поддержку, не выработать желание и умение мыслить и работать по-новому..., нельзя медлить, нельзя выжидать, ибо времени на раскачку не осталось, оно исчерпано прошлым». (Выделено мной — С.К.) Из всего сказанного М.С.Горбачёвым, а сказано им в то время было очень и очень много, именно эта фраза казалась особенно привлекательной.

Но, видимо, М.С.Горбачёв и такие как я понимали «умение мыслить и работать по-новому», начатую перестройку по-разному. При возрастающем шуме о перестройке начали появляться нотки недоумения, сомнений и, как отражение этого, появились материалы, полные иронии, сарказма, плодились анекдоты. Некоторые писатели начали слово «перестройка» переделывать в «катастройка».