Степан карнаухов старая площадь — 2 Надежды и разочарования

Первый в столице

Вскоре Ельцин Б.Н. стал заведующим Отделом строительства Центрального Комитета КПСС. Перемещение Ельцина Б.Н. в Москву не стало неожиданностью. Наблюдая, как он общался с людьми из руководства партии, убеждался, что выдвижение Бориса Николаевича вопрос лишь времени и обстоятельств. На фоне сложившейся традиции выдвижения Свердловских руководителей (Кириленко А.П., Рябова Я.Н., некоторые их предшественники) на более высокие посты в Москве, назначение Ельцина внешне не представлялось значительным. В то же время было ясно, что у Бориса Николаевича мало оснований претендовать на большее - его опыт партийной работы ограничивался лишь Свердловской парторганизацией, политический кругозор довольно ограниченный, не хватало соответствующих знаний в области общественных наук. Его почти не знали в стране, за ним не числилось каких-либо крупных конкретных достижений. Поэтому пост заведующего Отделом ЦК КПСС в данном случае явный показатель доверия к молодому руководителю и хорошая возможность для Бориса Николаевича проявить себя на масштабной работе, приобрести необходимый опыт политической деятельности. Через три месяца он избирается Секретарем ЦК КПСС.

На первых порах недовольство уровнем новой должности Ельцин не выказывал, работал много, энергично, напористо. Во всяком случае, руководители Сибирских регионов при информации о его пребывании у них, подчеркивали поразительную работоспособность Бориса Николаевича. Это, разумеется, благоприятно работало на его авторитет в Центральном аппарате партии.

В это время активно обсуждался вопрос о первом секретаре Московского горкома партии. В новых условиях, на первоначальном, обнадеживающем этапе «перестройки» продолжение пребывания на этом посту В.В. Гришина многим представлялось анахронизмом. Однажды у заместителя заведующего нашего Отделом Г.И. Ревенко зашел разговор на эту тему. При этом я вставил реплику:

— Неплохо бы выдвинуть первым секретарем Московского горкома человека типа Ельцина.

Ревенко откликнулся:

— А, может так именно и будет.

По-видимому, ему было известно, что этот вопрос, если не решен окончательно, то, во всяком случае, предрешен. Действительно, через несколько дней Ельцин Б.Н. был избран первым секретарем столичного горкома, а на ближайшем Пленуме ЦК КПСС — кандидатом в члены Политбюро.

Руководитель столичной партийной организации фигура чрезвычайно влиятельная. За ним крупнейший по численности отряд коммунистов, закаленные парторганизации известных на всю страну предприятий. В Москве сосредоточена научная, творческая, инженерно-техническая элита страны. Отнюдь не случайно московскую парторганизацию всегда возглавляли виднейшие деятели партии. В сталинские времена, например, первыми секретарями Московского горкома компартии избирались Л.М. Каганович, Н.С. Хрущёв, А.С. Щербаков, И.В. Капитонов, Е.А. Фурцева. Все они масштабные личности. При Брежневе московских коммунистов возглавил В.В. Гришин, человек известный в партии и стране.

Как и всем присутствовавшим на XXVII съезде КПСС, доставило удовлетворение выступление Ельцина Б.Н.. Чувствовалось, он на подъеме — еще бы, за ним самая мощная парторганизация. Недавно ярко, по-новому прошла городская партийная конференция. На ней Борис Николаевич выступил с впечатляющим докладом. Его выводы и идеи получили одобрение делегатов, всех москвичей. Политбюро ЦК КПСС по итогам московской конференции приняло специальное решение, поддержало Ельцина в его начинаниях.

Выступление на съезде Борис Николаевич начал с явной претензией на необычность, взяв, что называется «быка за рога», сделав серьезный шаг, чтобы обратить внимание на себя, как на нового перспективного руководителя, одного из наиболее вероятных лидеров партии в будущем.

— На одном из съездов партии,— проникновенно, даже душевно, начал он,— где были откровенные доклады и острые обсуждения, а затем делегаты выразили поддержку единства, Владимир Ильич Ленин наперекор скептикам с воодушевлением воскликнул: «Вот это я понимаю! Это жизнь!» Много лет минуло с тех пор. И с удовлетворением можно отметить: на нашем съезде снова атмосфера того большевистского духа, ленинского оптимизма, призыв к борьбе со старым, отжившим во имя нового.

На трибуне молодой, красивый, энергичный человек. Говорит вдохновенно, голос от волнения звонкий, зовущий и зал заражается этим вдохновением, его энергией. Аплодисменты не один раз прерывают оратора. А он, вдохновляясь, как бы поддаваясь собственному порыву, также звонко продолжает:

— Апрельский (1985г.) Пленум ЦК КПСС, подготовка к XXVII съезду, его работа идут как бы по ленинским конспектам, с опорой на лучшие традиции партии...

Взята высокая нота и зал уверен — оратор не собьётся. Пафос выступления неуклонно от тезиса к тезису, от абзаца к абзацу нарастает. Еще не один раз обопрётся на могучий авторитет создателя партии:

— ...Каждый съезд должен иметь практическое значение для сообщения нашему движению сильного толчка вперёд. Так считал Владимир Ильич Ленин.

—...Если коммунист — руководитель теряет свои необходимые качества: справедливость, партийную скромность, полную самоотдачу — использует блага не по труду, то, выражаясь словами Ленина, это «нарушает демократизм и является источником разложения партии и понижения авторитета коммунистов».

Невозможно поверить, что эти ссылки на величайшего мыслителя и революционера, получившего всемирную известность и признательность, исходили, совсем недавно из уст того, кто ныне оплевывает Ленина с такой же патологической ненавистью, что и выползнувшая из архейской пещеры Новодворская. Из уст, которые сегодня требуют убрать тело вождя трудящихся из Мавзолея, сооружённого по воле трудового народа. Из уст человека, который в дни организуемых им торжеств на Красной площади, закрывал от глаз людей надпись на Мавзолее с величественным именем «ЛЕНИН». Взбирается на сколоченные на скорую руку шаткие подмостки. Неужели до того извратился у него разум, что не замечает в себе крыловской Моськи, опускается до предела человеческой деградации, облаивая гиганта мировой истории!?

Это сейчас. А тогда в феврале 1986 года он гремел, — чуть ли не современный Цицерон! Критиковал, обличал, предлагал. В его выступлении достаточно острых высказываний, по существу они мало чем отличались от его последующих выступлений. Но в 1986 году первый секретарь Московского горкома КПСС говорил это ради чистоты рядов своей партии, ради совершенствования её деятельности, ради достижения великих целей! Позже же, говоря почти тоже самое, он выступал против коммунистической партии, ради разгрома этой партии, ради расчленения СССР, ради унижения и ограбления советских народов. И, как могут припомнить все люди нашей страны, его последующие выступления не поднимались до такой степени вдохновения и пафоса, как это было на XXVII съезде КПСС. От великих целей и задач — великая сила слова!

Съезд напряженно слушает Ельцина, внимает его страстным словам, сопереживает с ним. Многим понятен его призыв — оставаться настоящими партийцами! Гром аплодисментов вызывает его почти афористическое заявление:

— Для нас критерием социальной справедливости должны быть всегда интересы, прежде всего, рабочего класса.

И снова возникает мысль, что только умственный извращенец может заменить интересы рабочего класса интересами Березовских и Абрамовичей, Авенов и Фридманов, Смоленских и Чубайсов.

На съезде гремят его прямо-таки пламенные заверения в адрес ЦК КПСС, Политбюро. Он стальным звоном голосовых связок утверждает, что руководимая им парторганизация будет надежной опорой Центрального Комитета партии! И все это «во имя правды социализма!»

Для Б.Н. Ельцина выдвижение на новый пост было признанием его энергии и настойчивости. Для москвичей признанием, вернее надеждами, что в столичное руководство вольется свежая струя, полная современных знаний, опыта, подходов. Ожидалось повсеместное обновление и, прежде всего, стиля, методов работы, выдвижение свежих кадров. Поэтому замены многих работников руководящих органов Москвы поначалу были восприняты как естественные. Обновились кадры на один ряд, потом на другой, а дальше пошла какая-то чехарда. Перестановка кадров превращалась из фактора, средства решения назревших проблем в какую-то маниакальную самоцель. Методы замены работников, нередко громкие и унизительные, порождали сначала настороженность, а затем разочарование и возмущение. Особенно потрясло общественность варварское обращение с первым секретарем Киевского райкома партии, не выдержавшего оскорбительной процедуры снятия. Он покончил жизнь самоубийством, выбросился из окна высотного здания.

По городу распространялись слухи о своеобразии в стиле действий нового первого секретаря горкома. Он сам хвастался, как поднимал по ночам министров и других высокопоставленных деятелей, устраивал им головомойку. Складывалось впечатление, что истинная перестройка, настоящая работа по улучшению дел все более подменялась имитацией подобной деятельности. Отношение к Б.Н. Ельцину партийного и хозяйственного актива начинало меняться. Возникало ощущение обманутых надежд, начиналась переоценка его деловых и политических качеств. Ельцина складывающаяся обстановка, казалось, не смущала, он часто выступал в прессе, давал интервью иностранным журналистам. До поры до времени это сходило за новизну. Затем стало похожим на саморекламу. Многие невольно задумывались: а что дальше?