Stephen king стивен Кинг podpaľAČKA
жүктеу/скачать 3.46 Mb.
|
3x x xPrv než si šiel Andy ľahnúť, vrátil sa dolu do pivničnej skrýše, vzal jeden zavárací pohár ekrazitu, nalial si hit do pohára s džúsom a vyšiel cez zasúvacie dvere na terasu. Posadil sa na plátenné rozkladacie kreslo (zacítil zápach plesne a okamžite mu zišlo na um, či by sa dal dáko odstrániť) a pozeral na tmavú pohyblivú masu jazera. Bolo trochu chladno, ale niekoľko dúškov džúsu s Grantherovým konským kopnutím spôsobilo, že chlad sa stal celkom príjemný. Prvý raz od tej hroznej naháňačky na Tretej Avenue mal naozaj pocit bezpečia a pokoja. Перед тем как лечь спать, Энди снова пошел в погребок, достал один из кувшинчиков с прозрачным самогоном, налил себе немного в стакан и вышел через раздвижную дверь на веранду. Он сел в один из шезлонгов (пахнуло прелью — у него мелькнула мысль, можно ли устранить этот запах) и стал смотреть на темное, будто дышащее озеро. Было немного зябко, но два маленьких глотка «удара ослиного копыта» запросто избавили его от холода. Впервые с начала жуткой погони на Третьей авеню он тоже чувствовал себя в безопасности и отдыхал. Fajčil a pozeral ponad Tashmore Pond. Он курил и смотрел на тот берег Ташморского озера. Bezpečie a pokoj. Prvýkrát, a to nielen od obdobia v New Yorku. Prvýkrát odvtedy, ako Firma opäť vtrhla do ich životov onoho hrozného augustového dňa pred štrnástimi mesiacmi. Odvtedy utekali alebo sa skrývali a nijako nemohli dosiahnuť, aby mali pokoj. В безопасности и отдыхая, но не впервые после Нью Йорка. Впервые с тех пор, как Контора вновь вторглась в их жизнь тем ужасным августовским днем четырнадцать месяцев назад. С тех пор они либо бежали, либо прятались, так или иначе отдыха не было. Spomenul si, ako sa telefonicky rozprával s Quinceym a okolo sa vznášal zápach zhoreného koberca. On bol v Ohiu, Quincey v Kalifornii, ktorú v svojich zriedkavých listoch prezýval zázračné kráľovstvo zemetrasení. Он вспомнил разговор с Квинси по телефону и запах тлеющего ковра. Энди — в Огайо, Квинси — в Калифорнии, которую в своих редких письмах он называл Волшебным Королевством Землетрясений. Áno, je to dobre, hovoril vtedy Quincey. Lebo by ich mohli umiestniť do dvoch malých miestností, a tam by im dovolili robiť naplno všetko, čo dokážu, čím by zaistili dvestodvadsiatim miliónom Američanov slobodu a bezpečnosť… Stavím sa, že práve preto chcú dostať to dieťa a zavrieť ho do malej miestnosti a pozorovať, či im pomôže zaistiť bezpečnosť sveta na jeho ceste k demokracii. A myslím, že to je všetko, čo som ti chcel povedať, chlapče, iba ak ešte… nevystrkuj hlavu. «Да, это хорошо, — говорил Квинси. — А то они могут поместить их в две маленькие комнатки, где они будут не разгибая спины работать во имя безопасности и свободы двухсот двадцати миллионов американцев… Уверен, что они хотели бы только; заполучить этого ребеночка и посадить в маленькую комнату и посмотреть, не поможет ли он сохранить демократию на планете. И, пожалуй, это все, что я хотел сказать, старина, только еще… не возникай». Zdalo sa mu vtedy, že dostal strach. Nevedel, čo je naozajstný strach. Strach je, keď prídeš domov a nájdeš vlastnú ženu mŕtvu s vytrhanými nechtami. Vytrhali jej nechty, aby z nej vytiahli, kde je Charlie. Charlie vtedy trávila dva dni a dve noci u rodiny svojej kamarátky Terri Duganovej. Približne o mesiac mala zasa prísť Terri na rovnako dlhý čas k nim. Vicky to nazvala veľká výmena roku 1980. Ему казалось, что тогда он испугался. На самом деле он еще не знал, что такое испуг. Испуг — это когда приходишь домой и находишь жену мертвой с вырванными ногтями. Они вырвали ей ногти, чтобы она сказала, где Чарли. Два дня и две ночи Чарли гостила в доме своей подружки Терри Дугэн. Через месяц или около того Макги собирались пригласить Терри такое же время пожить у них в доме. Вики назвала это Великим обменом 1980 года. Teraz, keď Andy sedel a fajčil na terase, mohol rekonštruovať, čo sa stalo, lebo vtedy neexistovalo nič, len bezhraničný žiaľ, panika a záchvaty zúrivosti: bolo to slepé šťastie (možno viac než len šťastie), čo mu nakoniec umožnilo dostihnúť ich. Сейчас, сидя на веранде и покуривая, Энди мог восстановить в памяти все случившееся, а тогда для него все сплелось в клубок печали, ужаса и гнева: только слепой счастливый случай (а может, нечто большее, чем случай) позволил ему догнать этих людей. Boli pod dozorom, celá rodina. Muselo to trvať už nejaký čas. A keď vtedy, v stredu, Charlie neprišla popoludní domov z denného prázdninového tábora a neukázala sa ani vo štvrtok, či už ráno, alebo večer, tamtí si asi pomysleli, že Andy a Vicky prišli na to, že ich sledujú. Namiesto toho, aby si preverili, že s Charlie sa nestalo nič iné, len ostala na noc u kamarátky ani nie o tri kilometre ďalej, usúdili, že McGeeovci dcéru odpratali, stiahli do ilegality. За ними следили, за всей семьей. Продолжительное время. Когда Чарли не пришла домой из летнего однодневного лагеря вечером в среду, не появилась в четверг днем и вечером, они, должно быть, решили, что Энди и Вики догадались о слежке. Вместо того чтобы поискать и обнаружить Чарли у подруги не более чем в двух милях от дома, они решили, что родители спрятали ребенка, ушли в подполье. Bol to bláznivý, hlúpy omyl, no nebol to prvý omyl Firmy. Podľa článku, čo Andy čítal v časopise Rolling Stone, bola Firma zapletená do istého krvavého masakru a niesla zaň hlavnú vinu, pretože pri jednom z únosov lietadiel teroristami Červených gárd zasiahla unáhlene (únos prekazili, ale za cenu šiestich životov), ďalej bola zapletená do predaja heroínu, čo bola protislužba za informácie o takmer úplne neškodných kubánsko-amerických skupinách na Miami a plietla sa aj do komunistického puču na jednom z ostrovov v karibskej oblasti preslávenom milionárskymi hotelmi na plážach a udržiavaním čarodejníckeho kultu voodoo medzi obyvateľstvom. Ошибка была немыслимо глупой и не первой на счету Конторы, как отмечала статья, которую Энди читал в «Роллинг стоун», Контора была замешана в кровопролитии, связанном с захватом самолета террористами из некоей «Красной бригады» (захват удалось предотвратить — ценой шестидесяти жертв), в продаже героина мафии в обмен за информацию о кубинско американских группах в Майами… Pri takejto sérii kolosálnych pošmyknutí, ktoré sa Firme pritrafili, sa dalo ľahšie pochopiť, že agenti, poverení dozorom nad rodinou McGeeovcov, si mohli popliesť dve noci, ktoré dieťa strávilo u priateľky s útekom do nepreniknuteľného pralesa. Ako vravieval Quincey (a bodaj by bol mal pravdu), keby najschopnejší z vyše tisíca zamestnancov Firmy začal pracovať v súkromnom sektore, asi by poberal príspevky v nezamestnanosti, prv než by mu skončila skúšobná lehota. Зная о таких громадных проколах в работе Конторы, нетрудно было понять, как агенты, следившие за семьей Макти, ухитрились принять двухдневное пребывание ребенка у подружки за бегство. Как сказал бы Квинси (а может, он это и говорил), если бы более чем тысяче самых умелых агентов Конторы пришлось идти работать в частный сектор, они перешли бы на пособия по безработице до истечения испытательного срока. Bláznivé omyly sa však vyskytli na oboch stranách, konštatoval Andy, a hoci trpkosť tejto myšlienky sa časom rozptýlila a strácala kontúry, zavše vedela byť taká ostrá, že bodala až do krvi, a každý jej osteň bol napustený kurare viny. Zľakol sa toho, čo mu telefonicky naznačil Quincey v deň, keď sa Charlie potkla a spadla zo schodov, ale očividne sa nezľakol dostatočne. Keby sa bol, možno by sa boli stiahli do ilegality. Глупейшие ошибки совершили обе стороны, размышлял Энди. По прошествии времени горечь при этой мысли несколько уменьшилась, но в свое время она была настолько остра, что кровь бросалась в голову. Он был напуган намеками Квинси по телефону в тот день, когда Чарли споткнулась и упала с лестницы, но напуган, очевидно, недостаточно, иначе они бы действительно скрылись. Prineskoro prišiel na to, že myseľ človeka sa akoby zhypnotizuje, keď jeho vlastný život alebo život jeho rodiny začne vybočovať z normálneho poriadku a unáša ho do krajiny bohatej fantázie, ktorú obyčajne dokážeš akceptovať len ako šesťdesiatminútové napätie na televíznej obrazovke alebo možno stodesaťminútové posedenie v miestnom kine. Он понял слишком поздно, что человеческий мозг легко поддается гипнозу, если жизнь человека или его семьи выходит из колеи, и попадает в страну лихорадочной фантазии, похожей на шестидесятиминутные сериалы по телевидению или двухчасовые сеансы в местном кинотеатре. Hneď po rozhovore s Quinceym sa ho postupne zmocnili zvláštne pocity: začínal sa cítiť, akoby bol v jednom kuse nadrogovaný. Odpočúvajú im telefón? Sledujú ich? Existuje možnosť, že by ich odtiaľto vytrhli a usadili v nejakých pivničných miestnostiach v nejakom vládnom komplexe? Bolo v tom čosi, čo ho nútilo smiať sa, nezmyselne sa smiať a iba sa prizerať, ako sa to všetko naozaj reálne vynára, čosi, čo ho nútilo byť civilizovaným a pohrdnúť vlastnými inštinktmi. Тогда, после разговора с Квинси, его стало иногда охватывать странное ощущение, словно его обкладывают со всех сторон. Подслушивают телефон? Какие то люди следят за ним? Возможность того, что семью заберут и запрут в подвалах какого то государственного комплекса? При этом Энди почему то хотелось глупо улыбаться и просто наблюдать, как все это назревает, вести себя интеллигентно и разумно, не обращая внимания на собственное подсознание… Nad Tashmore Pondom zrazu zavládla tma. Niekoľko kačíc vzlietlo do noci a smerovalo na západ. Vychádzajúci polmesiac vrhol matný strieborný svit na ich trepotajúce sa krídla. Andy si zapálil ďalšiu cigaretu. Fajčil priveľa, no teraz bola príležitosť naraz s tým prestať – ostalo mu už len štyri či päť cigariet. Над Ташморским озером что то внезапно зашумело, взлетела и устремилась на запад в ночь стая уток. Светил месяц, бросая мутный серебристый свет на их крылья. Энди зажег новую сигарету. Он курил слишком много, вскоре он окажется без курева: осталось четыре или пять сигарет. Áno, tušil, že mu odpočúvajú telefón. Často, keď sa zdvihlo slúchadlo, ozvalo sa dvojité cinknutie. Raz či dvakrát, keď hovoril so študentmi, ktorí sa potrebovali na niečo spýtať, alebo keď rozprával s kolegami, spojenie sa záhadne prerušilo. Mal podozrenie, že ploštica môže byť niekde v dome, no nikdy sa nepustil do dôkladnej prehliadky, aby ju našiel (a bol vôbec presvedčený, že ju treba nájsť?). A napokon zopárkrát mal podozrenie – vlastne nie, bol si celkom istý – že ich sledujú. Да, он подозревал, что телефон прослушивался. Странный двойной щелчок после того, как снимешь трубку и скажешь «алло». Один или два раза, когда он разговаривал со студентом, просившем о встрече, или с коллегой, связь таинственно прерывалась. Он подозревал, что в доме могут быть установлены «жучки», но никогда не искал их (а разве он мог найти?). Несколько раз подозревал — нет, не сомневался, — за ними следят. Bývali v lakelandskom obvode v Harrisone a Lakeland bol ultra prototyp predmestia. Ak si bol v noci pod parou, mohol si dlhé hodiny obiehať šesť či osem blokov a hľadať vlastný dom. Susedia boli zamestnaní v závode IBM neďaleko mesta alebo v továrni na výrobu polovodičov v meste, alebo učili na univerzite. Mohol si rozdeliť rodiny podľa priemerných príjmov do dvoch koloniek, dolná bola osemnásťtisíc päťsto a horná okolo tridsaťtisíc ročne. Takmer všetci v Lakelande sa vošli do tohto rozpätia. Они жили в районе Гаррисона под названием Лейклэнд, а Лейклэнд являл собой типичный пригород. Вечером, подвыпив, можно часами кружить вокруг шести или восьми кварталов, отыскивая свой дом. Соседи работали на заводе счетных машин компании ИБМ за городом, на предприятии «Полупроводники Огайо» в самом городе или преподавали в колледже. Если провести по линейке две линии через таблицу доходов средних семей: нижнюю — вдоль восемнадцати с половиной тысяч и верхнюю, — где то у тридцати, то почти все обитавшие в Лейклэнде попадут в графу между ними. Poznal si tu ľudí. Zdravil si sa na ulici s pani Baconovou, ktorej zomrel muž a od tých čias žila v manželstve s rumom, a bolo to na nej vidieť. Medové týždne s týmto džentlmenom zanechali na jej tvári i na postave pekelné stopy. Mával si dvom dievčinám v bielom jaguári, ktoré mali prenajatý dom na rohu Jasmine Street a Lekeland Avenue – a predstavoval si si, že stráviť noc s hociktorou z nich musí stáť za to. Bavil si sa o baseballe s pánom Hammondom z Laurel Lane, ktorý večne pristrihoval živý plot pred domom. Pán Hammond z IBM (čo znamená Iba Bohovsky Makať, ako hovorieval zakaždým, zatiaľ čo jeho elektrické nožnice zavýjali a bzučali) pochádzal z Atlanty a bol vášnivým fanúšikom Atlanta Braves. Nemohol vystáť cincinatských Big Red Machine, čo mu, samozrejme, nezískalo obľubu medzi susedmi: Kašlime na Hammonda. Ten len čaká, kedy ho z IBM vykopnú. Людей постепенно узнаешь. Киваешь на улице миссис Бэкон, после смерти мужа заключившей новый брак с водкой (по ней и видно: медовый месяц в таком браке наглядно отразился на ее лице и фигуре). Приветственно машешь двум девицам с белым «ягуаром», которые снимают дом на углу Джасминстрит и Лейклэнд авеню, — подумав: интересно, как может выглядеть ночка в их обществе. Рассуждаешь о бейсболе с мистером Хэммондом на Лорел лзйн, он, разговаривая, не перестает подрезать живую изгородь. Мистер Хэммонд — клерк из фирмы ИБМ, родился в Атланте и был ярым болельщиком команды «Атлантские молодцы». Он терпеть не мог «Большой красной машины» из Цинциннати, что совсем не сближало его с соседями. На это, Хэммонд плевал. Он просто ждал, когда ИБМ вручит ему документы на получение пенсии. No pán Hammond tomu nedával zmysel. Ani pani Baconová, ani tie dve sladké hrdličky v bielom jaguári s nevýraznou ružovou podkladovou farbou okolo reflektorov. Zmysel to dostalo, až keď si tvoj vlastný mozog zaradil všetkých do podskupiny – medzi ľudí, čo patria do Lakelandu. Не в мистере Хэммонде дело. Не в миссис Бэкон и не в двух спелых ягодках из белого «ягуара» с тусклой красной грунтовкой вокруг фар. Дело в том, что в мозгу по прошествии времена подсознательно формируется стереотип: «группа принадлежащих к Лейклэнду». No počas mesiacov pred Vickiným zavraždením a pred únosom Charlie z domu Duganovcov sa ponevierali naokolo ľudia, čo do tejto podskupiny nepatrili. Andy sa nimi odmietal zaoberať a hovoril si, že by bolo bláznovstvo vyplašiť Vicky len preto, že po rozhovore s Quinceym má paranoidné predstavy. Однако в месяцы, предшествовавшие убийству Вики и похищению Чарли из дома Дугэнов, вокруг толклись люди, не принадлежавшие к этой группе. Энди игнорировал их, убеждая себя, что глупо тревожить Вики только потому, что разговор с Квинси нагнал на него безумного страху. Ľudia v bledosivom skriňovom nákladniaku. Ryšavý muž, ktorého raz v noci videl sedieť zhrbeného za volantom AMC matadoru, potom asi o dva týždne za volantom plymoutha arrow a asi o šesť dní nato ako spolujazdca v sivom nákladniaku. Volávalo priveľa obchodných cestujúcich. Niekedy večer, keď prišli domov po celodennej neprítomnosti alebo sa vrátili z kina, kde boli s Charlie na novej disneyovke, mal pocit, že medzitým bol niekto v dome, niečo bolo posunuté, niečo inak obrátené. Люди в светло сером фургоне. Мужчина с рыжими волосами, которого однажды вечером он видел за рулем «матадора», а потом, другим вечером, две недели спустя, за рулем «плимута», и опять через десять дней — на заднем сиденье серого фургона. В дом приходило чересчур много коммивояжеров. Иногда вечерами, вернувшись домой с работы или вместе с Чарли с последней диснеевской картины, он чувствовал, что у них кто то побывал, что вещи чуть чуть сдвинуты с места. Mal pocit, že ich sledujú. Чувство, что за тобой следят. Neveril však, že by zašli ďalej. A to bol jeho tragický omyl. Ešte vždy nebol celkom presvedčený, že je to dôvod na paniku. Tamtí možno mali už vtedy v pláne jeho a Charlie uniesť a Vicky zabiť, keďže bola relatívne nepoužiteľná – kto v skutočnosti potreboval niekoho, kto má taký nízky stupeň mimoriadnych duševných schopností, že jeho najväčšie umenie je raz do týždňa zatvoriť na diaľku dvere chladničky? Его глупейшая ошибка: он не мог поверить, что все это пойдет дальше слежки. И сейчас он не был уверен, что они тогда запаниковали. Они могли заранее замышлять похищение: схватить его и Чарли, убить сравнительно бесполезную им Вики: и вправду, кому нужен слабосильный экстрасенс, чей самый крупный трюк — не сходя с места, закрыть дверь холодильника? Napriek tomu mala celá vec charakter unáhlenej a nepremyslenej akcie, čo ho priviedlo na myšlienku, že prekvapenie z Charlinho zmiznutia ich prinútilo konať skôr, než pôvodne zamýšľali. Možno čakali, že Andy z hry odíde prvý, no nestalo sa tak. Odišla Charlie, a tá bola jediná, o ktorú im naozaj šlo. Teraz bol o tom presvedčený. Тем не менее вся эта возня отдавала неосторожностью и спешкой, и он поневоле думал, что внезапное исчезновение Чарли ускорило события. Исчезни Энди, они, может быть, выжидали бы. Но исчезла Чарли, а именно она интересовала их по настоящему. Теперь Энди в этом не сомневался. Vstal a povystieral sa, začul, ako mu pukajú stavce. Bol čas ísť si ľahnúť, prestať prihrievať tieto staré, bolestné spomienky. Nemal v úmysle klásť si až do konca života vinu za Vickinu smrť. Bol nakoniec len spoluvinníkom pred činom. A ani ten zvyšok života už nemal byť taký dlhý. Z akcie na verande Irva Mandersa Andymu McGeemu neušlo nič. Snažili sa ho zlikvidovať. Teraz chceli už len Charlie. Он поднялся, потянулся, прислушиваясь, как хрустят спинные позвонки. Пора спать, пора перестать тревожить эти старые болезненные воспоминания. Он не должен всю оставшуюся жизнь винить себя в смерти Вики. Да и остаток жизни, может, не так уж долог. Энди Макги не забыл выстрела на крыльце Ирва Мэндерса. Они хотели избавиться от него. Им нужна только Чарли. Ľahol si a po chvíli zaspal. Nemal ľahké sny. Vždy znovu videl jarček ohňa postupujúci krížom po udupanej zemi na dvore, videl, ako sa zmenil na žiarivý kruh okolo kláta na drevo, videl sliepky explodovať ako zápalné bomby. V sne cítil okolo seba horúcu bublinu, ktorá rastie a rastie. Он лег в кровать и довольно быстро заснул. Спал беспокойно. Снова и снова видел, как огненный язык пробежал через вытоптанный дворик, как он раздвоился и охватил колдовским кольцом чурбан для колки дров, видел, как цыплята вспыхивали, словно зажигательные бомбочки. Во сне он чувствовал, как вокруг него все разрастается и разрастается капсула с жаром. Povedala, že už nikdy viac nič nepodpáli. Она сказала, что больше не будет ничего поджигать. Možno je to tak lepšie. Может быть, так оно и лучше. Vonku svietil studený októbrový mesiac. Svietil na Tashmore Pond a na Bradford v štáte New Hampshire na druhej strane jazera a na zvyšok Nového Anglicka. Na juhu svietil na Longmont v štáte Virginia. За окном холодная октябрьская луна освещала Ташморское озеро, Брэдфорд в штате Нью Гэмпшир и там, за озером, остальную часть Новой Англии. Южнее она же освещала Лонгмонт, штат Вирджиния. жүктеу/скачать 3.46 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|