Святослав логинов

* * *

   Просёлочная дорога, окантованная двумя глубокими заиленными, вовек не просыхающими канавами, была для комаров местом желанным, где еда и жильё сходились вместе, радуя комариную душу. Запах одуванчиков, льющийся из выхлопной трубы, разумеется, никого не отпугивал, плотность комаров превысила 700 км/час и приближалась к границам применимости метода. Кабина катка для голодного комара не преграда, так что путешественники и не пытались спрятаться, а ехали с распахнутыми дверцами. Богородица, не желавший убивать даже кровопийц, осторожно отмахивался ивовой веточкой и молча страдал, Юра чувствовал себя получше, поскольку втихаря намазался остатками солярки и к тому же комаров за одушевлённый предмет не считал и, время от времени отрываясь от рычагов, бил поганцев почём зря.

   За подобными развлечениями время течёт неспешно, но неотвратимо, экспедиция дрейфовала где то на границе Любытинского и Боровичского районов, удаляясь от всех центров цивилизации одновременно. И тем удивительнее было встретить здесь человека, какого и в крупном городе на свободе не вдруг увидишь. Человек стоял при дороге. Он был почти гол, бледное тело прикрывали только сатиновые трусы до колена. Люди вежливые называют такие трусы семейными, отмечая тем самым их необычайную вместимость. Человек стоял на одной ноге, в позе цапли, и держал на, поднятой к небесам руке трухлявый обломок берёзового ствола длиной около двух метров. На звук мотора стоящий не отреагировал, лицо оставалось сосредоточенным и отрешённым, очки в тонкой стальной оправе придавали медитирующему вид значительный и интеллигентный.

   Проехать мимо казалось совершенно невозможным, Юра приглушил мотор и спрыгнул на землю.

   – Здравствуйте, – сказал он.

   Ответа не было.

   Богородица обошёл стоящего, придирчиво разглядывая его, как тонкий ценитель рассматривает экспонированную скульптуру.

   – Бревно зачем? – потребовал ответа Юра.

   В вопросе не содержалось угрозы, но обертона голоса и поза моториста подсказывали всякому, не лишённому смекалки, что на вопрос лучше ответить.

   – Равновесие, – уронил слово голый.

   – Зачем равновесие? – продолжил беседу неугомонный путешественник.

   – От комаров.

   Комары и впрямь покрывали бледную в гусиных пупырышках кожу едва ли не сплошным слоем. Даже глядеть на страдальца было свёрбко и хотелось чесаться, как блохастой собаке.

   – И долго? – сыскал подходящий вопрос Юра.

   – Уже, – с этим словом встречный уронил бревно, разлетевшееся от удара в кучу трухи, и принялся осторожно сдувать с натруженного тела усосавшихся комаров.

   Богородица, взявшийся было за свою веточку, опустил её, понимая, что только помешает неведомому действу. Все ждали объяснений, и любитель равновесия, вздохнув, пояснил:

   – Вообще то я сексолог, а здесь провожу проверку одной гипотезы.

   Юрий Неумалихин родился в те давние времена, когда секса у нас не было, но с тех пор прошло тридцать три года, народ стал образованным и к народившемуся сексу относился с пониманием. Вот только в действиях встречного ничего сексуального не замечалось, так что объяснение показалось насмешкой.

   – Секс надо без трусов, – угрюмо сказал Юрий. Сексолог изумлённо вскинул брови, задумался на пару секунд и воскликнул:

   – А вы знаете, ведь в этом что то есть! Я никак не мог понять, почему результат получается отрицательным, а возможно, объяснение именно в том и состоит. Благодарю вас за помощь, коллега!

   – И всё таки, – Юрий решил не отступать, – что за равновесие и почему от комаров?

   – Видите ли, в таком положении легче терпеть комариные укусы. Попробуйте просто постоять раздетым в этих местах или стоять на одной ноге с тяжестью в руках – разница ошеломительная!

   – И что, потенцию повышает? – спросил любознательный моторист.

   – Нет, что вы! У меня более глубокие научные интересы, – сексолог натянул старенькие джинсы и рубаху, видимо, собираясь уходить.

   – Давайте мы вас подвезём, – радушно предложил Богородица, – а вы нам тем временем расскажете о вашей гипотезе.

   – Зачем же затруднять вас? Вы поезжайте, а я рядом пойду. Я, вообще то, по складу ума перипатетик и привык размышлять, прогуливаясь.

   Что такое перипатетик, Юра не знал и потому не стал перечить. Путешественники уселись на привычные места, перипатетик сексолог пошёл рядом, держась вровень с катком. Умная машина, понимая, что мешать лекции не следует, тарахтела тихо и заинтересованно, создавая впечатление гулкой аудитории, заполненной учащимся народом.

   – Одной из важнейших проблем бытия, – начал рассказ высокоучёный попутчик, – является вопрос взаимоотношения полов. Это утверждение бесспорно, ведь если не будет сексуальных отношений, то не станет и людей, а значит, исчезнут и проблемы бытия. С давних времён считалось, что человечество с точки зрения сексологии представляет собой очень простую систему. Всего два пола: мужчина и женщина; и женщине, чтобы родить ребёнка, необходимо переспать с мужчиной…

   – Некоторым не обязательно, – вставил реплику Богородица.

   – О клонировании и партеногенезе дискутировать не будем, – пресёк вольнодумство докладчик, – говорим лишь о нормальных способах размножения. А нормальный способ для человеческих особей – половой. Как уже было сказано, люди делятся на два пола – мужской и женский, это известно всем, и лишь некоторые фантасты пророчески полагают, что система гораздо сложнее. Я недаром употребил слово «пророчески», поскольку мною доказано, что человек включён в довольно сложные сексуальные конгломераты. Я имею в виду комаров. На человеке паразитирует немало существ, но все они рассматривают наш организм лишь как пищевую базу или среду обитания. Даже клоп постельный и вошь лобковая не имеют прямого отношения к сексуальной жизни человека. Иное дело – комар. Вы знаете, что комары человека не кусают, они просто неспособны на такое?

   – Ну да? – возразил Юрий, размазав по щеке комара, особо нахально опровергавшего измышления перипатетика.

   – Совершенно точно, уверяю вас! Комары, я имею в виду самцов, полные вегетарианцы, кровь пьют только комарихи – особи женского пола.

   – Бабы всегда этим отличались, – философски заметил Юра.

   – Но и комарихи пьют кровь вовсе не из кровожадности. Обычно они довольствуются цветочным нектаром, занимаясь мирным опылительским трудом. Но когда это изящное насекомое собирается завести детей, оно просто вынуждено пить кровь. Если комариха не напьётся крови, она останется бесплодной. То есть действие это, – лектор вздел руку с сидящей на ней долговязой рыжей комарихой, – носит откровенно сексуальный характер. У нас с вами двое родителей – отец и мать, а у всякого нормального комара их трое – отец, мать и донор, давший свою кровь во имя рождения новых поколений.

   – Папа, мама и доня, – задумчиво сказал Богородица.

   – Вот именно, доня! – подхватил сексолог. – Замечательно точное, верное слово! Ласковое и красивое… Я уверен, оно войдёт в наш язык! Надеюсь, теперь вы понимаете, что комариный укус сродни половому акту, а когда мы давим комара, мы убиваем любящую женщину.

   – Это что же получается? – Юра въезжал в ситуацию медленно, но основательно, подобно своей машине, – когда эта стерва меня кусает, я не просто покусан, но ещё и Верке своей изменяю? Вот с этой долгоносой? Тогда Верка права, что у неё фумигатор круглые сутки фурычит, даже зимой!

   – Не надо упрощать. Вступая в контакт с комаром, вы выступаете не в качестве мужчины, а как доня. К тому же, уничтожая прелестное насекомое, вы, возможно, убиваете собственную дочь.

   – Ежели дочь, то какого чёрта она меня домогается? Грех это.

   – Повторяю, не надо упрощать. Ну какой спрос с насекомого? Для него наши моральные императивы – звук пустой. К тому же праведный Лот, если не ошибаюсь, тоже с дочерьми сожительствовал.

   – Наверное, они у него комарихами были, – предположил Богородица и добавил невпопад: – А ещё этот праведник дерево вырастил, из которого потом крест срубили. Сосну, кедр и кипарис скрестил, селекционер!

   – Мы, кажется, отвлеклись, – напомнил лектор, – а ведь я обещал рассказать о сути моих экспериментов. Идея чрезвычайно проста: если комариный укус является формой полового акта, то человек должен получать от него сексуальное удовлетворение. И то, что мы не наблюдаем этого явления, показывает нашу неразвитость. Мы подобны фригидным женщинам, которым дурное воспитание и ложные понятия не позволяют жить полнокровной жизнью.

   – Зато уж комарихи живут полнокровно, – не удержался от комментария Юра.

   Сексолог не слышал. Он добрался до сути своей теории, и теперь его уже ничто не могло остановить.

   – Величайшая задача, какая может стоять перед человеком моей профессии, научить людей получать сексуальное наслаждение от комариных укусов. Да, это больно, но ведь недаром существуют садо мазохические комплексы, мудрая природа заложила в нас всё, потребное для полноценной жизни! И я уверен, что когда нибудь люди и комары сольются в радостном экстазе, открыв новые гармонии и неизъяснимые наслаждения! К сожалению, пока ничего не получается. Возможно, вы правы, в контакт нужно вступать нагишом. Укусы в районе гениталий и впрямь могут вызвать сексуальное возбуждение, – сексолог вздохнул, с тоской глядя на единственное не пострадавшее покуда место, и добавил: – Подлечусь немного и попробую.

   – Ничего не получится, – тоном знатока сказал Юра. – Сами посудите, вы один, а их мильон. Куда вам с ними управиться? Ежели мужик в женскую баню ввалится, он что – удовлетворение там получит? Шайкой по башке он получит. То же и с комарихами. Заебдят они вас, и все дела.

   – Да… – учёный был ошарашен. – Подобное рассуждение мне в голову не приходило. Я буду думать.

   – Думайте, думайте, – покивал Богородица. – Это бывает полезно.

   Встречный, задумавшись, отстал. Некоторое время его можно было видеть бредущим по обочине. Он размахивал руками, спорил сам с собой и в рассеянности давил облепивших его соискательниц крови.

   – Бедолага, – сказал Юра. – Настоящих баб ему не хватает, что ли?

   – Тоже ведь человек, – вздохнул Богородица. – Помочь бы ему, но он сам хочет до сути добраться.

   Каток прибавил скорость, и бредущий скрылся за поворотом. Одни комары продолжали атаковать путешественников, причём казалось, что делают они это особо назойливо. Юра ненадолго оторвался от управления, с интересом принялся разглядывать поджарую комариху, уместившуюся на запястье.

   – Доня, донюшка, – с нежностью сказал он. – А ну, вали отседова, пока цела.