Тамара Токомбаева
жүктеу/скачать 0.88 Mb. Pdf көрінісі
|
| Т.Токомбаева Аалы Токомбаев
А потом заспорили – кто лучший стрелок. И я неосторожно сказал, что если промахнусь, то съем сырой первую дичь, даже сороку, которую подстрелит он. Конечно же, я промахнулся. Но, к счастью, сороки нам не попадались… Только через десять лет собрались мы на подобную вылазку – на этот раз поохотиться. Вместе с нами был ныне покойный академик Юнусалиев. Запаслись всем необходимым на пятнадцать-двадцать дней и выехали из Фрунзе. Дорога была весёлая. Семён Афанасьевич всё предвкушал, как я промахнусь и потом буду есть сырую сороку, которую подстрелит он или Юнусалиев. Встретили нас хорошо. Собрались друзья детства, смех, шутки. Семён Афанасьевич, превосходный рассказчик, объяснил «цель» охоты, что, мол, специально только и приехали, чтобы я смог уплатить ему старый долг. Он намекал на давний мой промах. В середине ужина я почувствовал страшную боль. Разболелась печень, начался приступ. Лекарства не помогли. Мое состояние было угрожающим. Из Фрунзе прилетел самолет. Семён Афанасьевич и Болот Юнусалиевич хотели меня сопровождать, но я уговорил их остаться. Ведь так долго мы собирались на эту охоту… Семён Афанасьевич до сих пор шутит, удивляясь, как это удалось мне так здорово «симулировать» болезнь и тем самым избежать уплаты долга. – Ну и трус же ты, Алыке! На всё готов, лишь бы не есть сырую сороку, – возмущается он. Каждый приезд Семёна Афанасьевича в Киргизию – праздник для моей семьи. Мы стремимся раньше всех заполучить его к нам. Такие вечера изобилуют новостями, шутками, прелестными анекдотами. Кстати, Семён Афаанасьевич знает их бесконечное множество и неподражаемо рассказывает. Если я бываю в Москве, я непременно захожу к Чуйкову. Я вижу, как рада моему приходу Евгения Александровна – жена, соратник и друг Семёна Афанасьевича, воспитавшая ему двух великолепных сыновей Ивана и Василия, идущих по стопам отца. Я с волнением, как в храм, вхожу в мастерскую… А потом мы поднимаемся наверх, усаживаемся напротив друг друга и долго молчим под мелодию, которую задумчиво наигрывает Семён Афанасьевич на комузе. И время тогда останавливается, замирает, и память снова уносит меня в юность. Семён Афанасьевич молчит, только улыбается глазами и кивает: иди мол, Алыке, я подожду… И я ухожу в детство, возвращаю время, когда впервые меня назвали батыром…». Вообще, соз-дается впечатление, что вся зарождающаяся интеллигенция конца 20- х и 40-х годов тесно связана между собой. Так, например, дружба Аалыке с Тынымсеитом Уголбаевым, Акматбеком Джумабаевым, с Алиевым, Карачевым, Досалы Туратбековым, Аильчиновым, Мамасалы Абдукаримовым и другими зародилась и окрепла в Ташкенте. А К.Маликов, Ж.Турусбеков, Ж.Боконбаев, С.Сасыкбаев, Р.Шукурбеков – все «кызылучкуновцы», участники литературного объединения, руководителем которого был Аалы Токомбаев, считали Аалы Токомбаева своим учителем, и тому свидетельство – стихи в их сборниках, посвящённые Аалыке. Особые отношения и в дружбе, и в творчестве были у отца с Калимом Рахматуллиным. Уже находясь в тюрьме, будучи на грани жизни и смерти, не зная, живы ли друзья, Аалы обращается к заключённым: Жив ли Калим? Жив ли Калим? Ответьте! Я – его измождённый друг Аалы. Целый месяц, проведённый на конвейере, Я стонал, будто перенёс пять тифов! Никто меня не осудит за то, Что хочу остановить свою жизнь… 33 |