Тем, кто в коляске и рядом с ними

Глава 12. В ПУТЬ!

Охота к перемене мест...

А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»

Жизнь прекрасна хотя бы потому,

что есть возможность путешество­вать.

Н. М. Пржевальский
Мои родные до недавнего времени жили в Крыму, и я не мыслил себе, что летом не побываю у них. Сейчас они покоятся на симферопольском кладбище, и я снова через все границы, кто бы их ни возводил — свои или «чужестранцы»,— буду возвращаться к ним. Хорошо, что в Крыму остались старые друзья, которые дают на время кров и пищу, не требуют проценты за нелепые купоны и вообще всячески опекают. С Крымом я свя­зан полвека, но это такая страна, которую можно открывать постоянно. Так, совсем недавно я побывал в Балаклаве, любовался сказочными скалами, в которых заточена миниатюрная бухта, узкими улочками, дос­тавшимися городку в наследство от купринских листригонов, карабкающимися в горы стенами генуэзской крепости. Мне вдруг стало жаль, что это последнее место в Кры­му, где до сих пор не успел побывать, что ничего неизведанного уже не осталось. Но нет, оказалось, что я был не прав: к зубцам Ай-Петри пару лет назад провели асфаль­товую дорогу, и стало возможным подъ­ехать вплотную к одной из красивейших горных вершин Европы. Со смотровой пло­щадки, высящейся над 800-метровым от­весным обрывом, раскинулась панорама Южного берега от Аю-Дага до Алупки, и мне представилось, что еще не все потеряно и на этот раз. Действительно, летом 1994 года я забрался на коляске в пещеру «Мра­морная» на плато Чатырдага.

В Крым и обратно я ездил около полу­сотни раз. иногда с попутчиками или соп­ровождающими, чаше один, и пришел к убеждению, что проще ездить в одиночку, если ты не с близким по духу человеком, а просто со случайным компаньоном или на­нятым помощником. Даже в не очень про­должительных двух-трехдневных поездках важно, чтобы вы были психологически сов­местимы с пассажиром и чтобы он доверял вам как водителю, иначе его неуверенность передастся вам, обернется нервозностью и усталостью, а потом и тихой злобой. Это усугубит его страхи, и начнется цепная ре­акция неприязни, путешествие из удоволь­ствия превратится в пытку, и вы проклянете тот день и час, когда согласились взять по­путчика с собой. Все это касается в полной мере не только знакомых, но и родственни­ков.

Нечего и говорить, что особый подбор попутчика должен быть для протяженных пробегов, в особенности когда в одной ма­шине оказываются два инвалида. Я припо­минаю, как постепенно накапливалось обо­юдное раздражение у меня и у Николая Корзенева в процессе двухнедельной поезд­ки в Болгарию, несмотря на давнее знаком­ство и взаимную симпатию. Ведь мы были как «скованные одной цепью» и дни и ночи, и к тесноте в машине, загроможденной двумя колясками, стали добавляться с моей стороны недовольство его медлительнос­тью, а с его — неприятие моего песенного репертуара. В результате из-за нашей общей невнимательности мы умудрились отстать от остальных четырех машин, с которыми разминулись на сложном перекрестке в са­мом центре Бухареста. Несколько часов по­теряли мы на поиски и погони в совершенно незнакомой столице, пытаясь объясниться с населением на смеси аптекарской латыни и языка глухонемых. Нас направляли то в одну сторону, то совсем в противополож­ную, и я вовсе не склонен относить это на счет недоброжелательности румын к рус­ским, о которой нас повсюду предупрежда­ли.

Потеряв всякую надежду найти своих в городе, мы кое-как выбрались к его восточ­ной окраине и приняли горькое решение пробираться в одиночку на родину, граница которой тогда еще проходила по реке Прут, а не по реке Протва. На всякий случай, мы тормознули у поста румынского ГАИ и спросили у офицера с помятым лицом, не проезжали ли мимо четыре машины с советскими номерами. Эту фразу не было труда составить, так как слова «автомо­биль», «номер» и «советиче» мы произнесли по-русски, а «четыре» я показал на пальцах, Коля же для верности добавил по-француз­ски «катр». Гаишник отрицательно покачал головой: мол, никого не видел, потому что спал. Последнее он мог и не добавлять — об этом свидетельствовал его внешний вид. Интересно, что и второй мужчина в пого­нах, вышедший из будки, к которому мы обратились с тем же вопросом, рассчитывая на то, что если у местной дорожной полиции и принято спать на дежурстве, то по очере­ди, не смог нас обрадовать.

К нашему везению, на обочине остано­вился трейлер с болгарскими номерами. Из кабины вышел дальнобойщик-болгарин. Он посетовал на поломку и сказал, что вынуж­ден ждать напарника, которому придется тащить прицеп с кормом для попугаев в Скандинавию. В ответ мы посочувствовали и шведским попугаям, заждавшимся коноп­ляного семени, и нашему новому знакомо­му, что ему не доведется добраться до бла­гословенных варяжских земель. Он угостил нас яблоками из маминого сада и напоил кофе. Смеркалось. Болгарин проверил замки на дверях нашей машины и предуп­редил, чтобы мы не вздумали опускать стекла. Но прежде, чем настало тревожное расставание, взбивая пыль, на обочину вор­вался «Запорожец», и Саша Ломакин на языке, понятном не только болгарину, но и обоим румынам, пожурил нас за отрыв от коллектива и примерно в тех же выражениях выразил радость по поводу того, что мы все же нашлись.

Из этой драматической истории со счас­тливым концом следует одно: прежде чем отправляться в коллективный пробег на машинах, надо выработать кодекс поведе­ния его участников во всех возможных неп­редвиденных ситуациях. В нашем случае на­до было оговорить, что в течение первого часа после разминки мы должны были ждать друг друга на месте последней общей остановки, а если это не произойдет и встреча не состоится, то ждать до упора на выезде из города у знака «Конец населенно­го пункта».

Я знаю многих ребят, которые предпо­читают ездить на дальние расстояния са­мостоятельно. Среди них есть такие, кто не только не может без помощи постороннего выбраться из машины, но и не в силах от­купорить банку консервов, а крышку термо­са с чаем открывает с трудом. Сергей Опатович из С.-Петербурга травмирован на уровне С5, поэтому кисти у него работают плохо, но, бывший мотогонщик, он и теперь превосходно водит машину. Родные запа­ковывают его за руль «Волги», а спустя три дня и три ночи друзья извлекают Сергея за две тысячи километров от дома — в Саках.

Несколько лет назад Сергей отправился в одиночку на соревнования по кольцевым автогонкам в Чехословакию, в город Мост. Три дня он добирался из Питера через Ви­тебск, Брест, Варшаву и Вроцлав до места. Из машины он все это время не вылезал и спал на лежанке справа от водительского кресла. Под рукой был ящик с бульонными кубиками, бутербродами и растворимым кофе. Воду он нагревал кипятильником, ра­ботающим от аккумулятора. На обратном пути он заехал к знакомой в ФРГ, поэтому возвращаться ему пришлось через три гра­ницы. Когда я спросил его, что было самым трудным, то он, не кокетничая, ответил, что ради экономии дорогого за границей го­рючего приходилось сдерживать скорость на автобанах Германии. «Всем бы шейникам его заботы», — подумалось мне.

В 1992 году мне посчастливилось позна­комиться с двумя удивительными ребята­ми — мужем и женой Валерием и Людми­лой Комиссаровыми. На своей «восьмерке», на спидометре которой было накручено уже больше 60 тысяч, они решили «прогуляться» от Владивостока до Петербурга. Прогулка эта длилась все лето 1992 года, и за три ме­сяца они не ночевали ни разу вне машины:

так было предусмотрено правилами игры, которые были выдуманы для усложнения условий этого испытания. Я рискую про­слыть негостеприимным хозяином, но пос­ле ужина и перевязки, необходимой Вале­рию, я не стал настаивать на том, чтобы ребята заночевали дома, и проводил их к машине во дворе. Валерий больше двадцати лет назад сломал шею, с тех пор сидит в коляске, динамометрия обеих кистей по ну­лям, но в машину может забраться самос­тоятельно. Транспортная комиссия не до­пускает его к вождению автомобиля, и он через всю Евразию от Тихого до Атланти­ческого океана проехал, не имея водительских прав. В это предприятие Валерий пу­стился с большим риском больше чем про­сто для здоровья, — трофические язвы в пяти местах требуют ежедневной перевязки, которую делает жена. Люда после перене­сенного в детстве полиомиелита с трудом, очень медленно, и только по ровной повер­хности передвигается с помощью двух костылей. Руки ее тоже плохо слушаются, поэтому для них самым сложным и непри­ятным во время путешествия оказалось пе­рекладывание вещей в машине и подготов­ка ко сну, хотя спали они, как я видел, просто на опрокинутых спинках сидений. И так все три месяца!

Что это было: эксперимент на выживание или на доброту и выручку со стороны окру­жающих людей? Те, кто сначала собирался в эту экспедицию вместе с ними, трезво по­размыслив, решили остаться дома, в Хабаровске, другие с самого начала считали эту затею безумием и не верили в реальность ее благополучного завершения. Так Аллен Бомбар с другом собирались пересечь Ат­лантику на резиновой лодке. Друг в послед­ний момент, прикинувшись хворым, укло­нился, а Аллен, наперекор предательству, взвинтив себя, ушел в океан один. Валерий с Людмилой видят цель своей акции отнюдь не в самоутверждении. Им это просто не нужно, они и без того считают себя вполне реабилитированными социально и психо­логически. Комиссаровы хотят доказать себе подобным, что те способны на гораздо большее, чем это представляется окружа­ющим здоровым людям и, прежде всего, им самим. Смешно, но некоторые инвалиды, с которыми Комиссаровы обсуждали свою будущую поездку, всерьез опасались, что в случае удачи собесовским чиновникам мо­жет прийти в голову урезать льготы и пен­сии всем инвалидам. Воистину, кто о чем!..

Первое время родня, конечно, беспокоит­ся, пока инвалид без сопровождения нахо­дится в дороге, но надо убедить родных, что опасность не станет меньшей, если рядом будет сидеть еще кто-то, а справиться с мелкими проблемами или позвать на по­мощь можно и самому. В конце концов родные привыкнут к вашей самостоятель­ности, просто информируйте их почаще о своем продвижении, чтобы понапрасну не волновать. Из крупных городов или кем­пингов довольно легко дозвониться по ав­томату, а иногда я просто торможу у поч­тамта и прошу прохожих позвонить мне до­мой. Надо сказать, что меня никто из них ни разу не обманывал.

Как лучше: ехать в машине в аппаратах или сняв их? Это зависит от того, как вы себя в них чувствуете. С одной стороны, аппараты сковывают подвижность, вызыва­ют спастику, не дают удобно лечь и отдох­нуть, но, с другой, позволяют в любой мо­мент осмотреть машину и забраться под капот, попросить помощь, не вынимая ко­ляски, которую в этом случае можно при­крепить на верхний багажник. Раньше я бо­лее или менее регулярно пользовался аппа­ратами и в пути брал за правило через каж­дые два-три часа езды выходить из машины для разминки и внешнего осмотра. Кстати, чтобы осмотреть колеса, если возникло по­дозрение, не вылезая из машины и не нак­лоняясь (последнее трудно и рискованно для шейников), достаточно иметь зеркальце на рукоятке. В солнечную погоду таким зер­кальцем можно обратить на себя внимание других водителей, если, например, вы зас­тряли где-нибудь неподалеку от дороги, а звуковые сигналы оказываются не поня­тыми.

Заведите картонную табличку размером 25х25 см и рукоятку длиной в полметра с прорезью или зажимом (бельевой прищеп­кой) на конце. На обе стороны картонки наклейте красный крест и знак инвалида. В экстренных случаях вы можете покачивать этой лопаткой, включив к тому же аварий­ную сигнализацию. Сергей говорит, что ма­шет просто красной тряпицей, и люди до­гадываются остановиться.

Три года назад мы с тележурналистом Юрием Дзардановым и водителем-инва­лидом Валентином Крыловым провели съемки для передачи «За безопасность дви­жения», посвященной инвалидному транс­порту на дороге. Один из коротких сюжетов касался как раз применения такой симво­лики для остановки проезжающих машин. Выяснилось, к сожалению, что на оживлен­ных городских магистралях таким призывам внимают слабо. Водители неохотно и вяло реагировали не только на инвалида на кар­тинке, но и на живого инвалида, сидящего в коляске с вытянутой рукой на проезжей части улицы.

Однажды зимой мне больше часа пришлось голосовать на Ленинском проспекте Москвы, так как вслед за колесом прокололась и «запаска». Самонадеянно думая, что жизнь научила меня быть неплохим психо­логом, я тянул руку не ко всем подряд, а выбирал из потока особенные машины, например, те, где рядом с водителями си­дели молодые спутницы, явно не жены. Предполагалось, что, желая показаться в их глазах отзывчивым на чужую беду, мужчины не преминут остановиться и помочь. Не тут-то было: они отворачивались и плавно огибали меня, как свалившуюся с грузовика картонную коробку. Не притормозили даже два «Москвича», битком набитые родной милицией: видимо, спешили на спецзада­ние. Лысую «запаску», отказавшись от зало­га, мне одолжил до станции техобслужива­ния студент с Украины, купивший в склад­чину с другом сильно подержанного «Жигуля». Я до сих пор с благодарностью вспо­минаю этого парня. Но это Москва, с ее бе­шеными темпами и эгоистическими нрава­ми. Каждый, видимо, думает: сейчас мне не до этого бедняги, конечно, жаль мужика, но пусть остановится кто-то другой, а я как-нибудь в другой раз...

Времена, правда, меняются, и не только в худшую сторону. В последнее время, если я вожусь на улице с колесом, машины оста­навливаются, даже не дожидаясь просьбы. На трассе психология водителей тем более иная, и они более внимательны к другим, чем в больших городах. Мне не однажды приходилось прибегать к помощи попут­чиков. В последний раз это было на подступах к Симферополю. Сколько раз гово­рил я себе: не езди ночью, не езди! Но тут было обидно ночевать на обочине километ­рах в тридцати от дома, тем более что пре­дыдущие полторы тысячи прошел без приключений. И вот, как назло, в южной тьме раздался характерный взрыв — вы­рвало сосок камеры на переднем правом колесе. Четверть часа я сидел в раздумье, решая, что лучше — пересаживаться в ко­ляску или менять колесо, сидя на земле. Коляска, благо, была рядом, запасное коле­со тоже. Выбравшись из машины, я все же решил попытать счастья — уж больно не хотелось ковыряться в темноте (к тому же были некоторые опасения за багаж и деньги на все лето) — и поднял руку навстречу первой же машине, шедшей на большой скорости. Как только я успел послать про­летевшую мимо «шестерку» еще быстрее, взвизгнули тормоза, и машина задом под­катила ко мне. Видимо, этих пяти секунд хватило двум рыбакам из Алушты, чтобы сообразить, что странная фигура, возник­шая в свете фар, принадлежит не инопла­нетянину. Остальное, как говорится, было делом техники. Этих земляков я также вспоминаю с большой теплотой, хотя не смог разглядеть их лица.

Из этого рассказа я рекомендую извлечь несколько уроков. Все-таки без крайней нужды не ездите в одиночку по ночам, а ос­танавливайтесь, не дожидаясь сумерек, осо­бенно на юге, где они кратки. Советую за­ранее присмотреть людную асфальтовую стоянку и заехать на середину, когда соберутся другие машины. Поставьте машину передом к трассе. Познакомьтесь с соседя­ми, чтобы они поняли, в чем дело, если вы в случае чего подадите ночью сигнал о по­мощи. Перед сном внимательно проверьте запоры дверей и попросите соседей закрыть дверь багажника, если вы на «универсале». Ложитесь головой вперед, чтобы дотянуть­ся до звукового сигнала, выключателя фар и ключа зажигания, если выезд вашей ма­шины на трассу заблокирован другими, и ногами вперед, чтобы быстрее сесть за руль, если выезд свободен. Не ставьте ничего под ноги, и тем более под педали. Не откры­вайте окна по просьбе незнакомых людей, так как в руках у них могут быть газовые баллончики. Кстати, неплохо запастись та­ким средством защиты и самому, хотя бы для уверенности.

Ни в коем случае не забирайтесь ночью в посадки, думая, что там вы будете в полной безопасности. Вы не представляете, сколь­ко пешеходов и машин шныряет по ночам по боковым грунтовым дорогам. Даже если это не злоумышленники, а такие же бедолаги, каждый шорох будет вас будить.

Вы гораздо спокойнее отдохнете, заехав в кемпинг или придорожную гостиницу с охраняемой стоянкой. Отдохнете не только телом, распластавшись на какой-никакой, но кровати, но и психологически — ведь ос­таваясь в машине, вы так или иначе про­должаете находиться на дороге. Дай Бог, если все эти предостережения окажутся из­лишними, но в наше неспокойное время все же лучше самому перестраховаться от неожиданностей помимо внесения взноса в страховую компанию.

Держите коляску в пути так, чтобы ее можно было вынуть через боковую дверь. Некоторые спинальники с вялым парали­чом и инвалиды с последствиями полиомие­лита держат в машинах низкие тележки, на которых обычно передвигаются ампутанты. На них легко объехать машину и заменить колесо. Запасное колесо, домкрат, колесный ключ и буксировочный фал должны быть под рукой. Я всегда ставлю колесо за спинку пассажирского кресла, а освободившуюся нишу набиваю несрочными вещами, а воз­вращаясь осенью с юга — крепкими ово­щами.

Что взять с собой в дальнюю дорогу, кроме багажа? Я всегда везу пятилитровую канистру с водой (очень удобны канистры из прорезиненной ткани, которые можно превращать в грелку, клизму, надувную по­душку и умывальник, но, к сожалению, они недолговечны и расклеиваются по швам), термос с кипятком (желательно металли­ческий, а не стеклянный), кипятильник на 12В, надувной матрац, примус «Шмель» и бинокль. В бинокль можно прочесть объяв­ления, рассмотреть витрины магазинов, а также дорожные знаки в незнакомых горо­дах. Некоторые автопутешественники при­делывают складные ножки к деревянному сиденью от унитаза или сооружают более солидное приспособление. Из запасных час­тей обязательны: камера, ремень вентиля­тора, крышка трамблера, бегунок, диафраг­ма бензонасоса и щетка стеклоочистителя. Для коляски следует взять по одной камере на каждый тип колеса и выточить запасную ось.

Еще несколько советов.

На дневных коротких остановках, если начал подводить старый аккумулятор или стартер, останавливайте машину на обо­чине в верхней части спуска, чтобы завести ее с хода.

Почаще делайте гимнастику шеи и раз­минайте кисти, а на остановках, перевалив­шись с боку на бок, помассируйте поясницу и ягодицы. Перед сном протрите тампоном с камфарным или салициловым спиртом паховые и ягодичную складки, после чего присыпьте эти места детской пудрой или тальком. Смажьте руки кремом. Чтобы расслабиться после утомительной дороги и лучше заснуть, не грех выпить 50—100 грам­мов крепкого алкоголя. Вы должны знать, что они окислятся в организме при весе тела около 80 килограммов за 2 — 4 часа.

Походный стульчак с регулируемой высотой.

Не подсаживайте никого в пути, особенно на южных трассах, даже если голосует мо­лодая чета.

Если в дороге произошла поломка, для устранения которой нужны дефицитные запасные части, добирайтесь до крупной станции техобслуживания и на коляске от­правляйтесь к директору. Не тратьте вре­мени на увещевание сменных мастеров, приемщиков и прочей обслуги, тем более не вылезая из кабины. Если здесь вам помочь не в силах, попросите того же директора дозвониться до соседней станции.

Все чаще в крупных городах стали устра­ивать бензоколонки для машин с ручным управлением. Это отличное нововведение, которому мы должны быть обязаны в пер­вую очередь расторопности местных об­ществ инвалидов. Первые такие колонки на общих бензозаправочных станциях появи­лись в Калуге, Белгороде, Киеве. Нет их пока в Москве. В городе Саки в Крыму, где летом скапливается несколько сот инвалид­ных машин, наконец догадались выделять специальное время для заправки только этого транспорта. Так что, если в вашем городе еще не завели такую колонку, возь­мите на себя инициативу и «пробейте» ее открытие у властей, а еще лучше — выкупи­те одну из государственных станций в соб­ственность общества инвалидов.

Инвалиды пользуются правом заправки вне очереди, но одно дело иметь права, а совсем другое — возможность. В наше вре­мя всеобщей озлобленности и очередей после первой же неудачной попытки воспользоваться своим правом не многие за­хотят повторить этот опыт. Правильнее будет подъехать вплотную к окошку дис­петчера и показать знак ручного управления на картонке, о котором говорилось раньше. Бывали случаи, когда заправщик выходил к вам на помощь собственной персоной, но чаще он по мегафону просит очередного водителя заправить вас. Вам будет проще сделать это и самому: деликатно вызвать из очереди приглянувшегося человека и объ­яснить ему, что вы не можете выйти из ма­шины. В Москве проблема очередей на бен­зозаправках одно время решалась выдачей инвалидам талонов на государственные станции, которые централизованно пре­дупреждались о разрешении властей.

Объявление в окошке «Бензина нет» не надо понимать дословно. Осмотрите снача­ла прозрачные стаканы на колонках — при полном отсутствии горючего они будут су­хими, но на крупных АЭС всегда остается резерв бензина, и заправщикам дано ука­зание в порядке исключения отпускать не­которое количество инвалидам, особенно первой группы. Мне и моим друзьям много раз удавалось уговорить их в ситуациях, которые казались совсем безнадежными, правда, иногда для этого приходилось вести переговоры с «официальными лицами» не из машины, а с коляски.

Большинство сотрудников ГАИ с пони­манием относится к инвалидам за рулем, и, насколько мне известно, им даже дано ука­зание при незначительных нарушениях пра­вил снисходительно подходить к нашему брату. Во всяком случае, я много раз ис­пытывал это на себе, причем обнаружил закономерность: чем выше по званию инс­пектор, тем он мягче. В центре Москвы и других крупных городах дежурят в основном офицеры, и культура их общения с водите­лями медленно, но растет. Вступать в конф­ликт с дорожной милицией, конечно, не следует, хотя иной раз хочется "покачать свои права». Если найдет коса на камень, то косой скорее всего окажетесь вы, а не мест­ный сержант, которому доставит большое удовольствие упоение собственной бескон­трольной властью.

Должен заметить, что далеко не все ин­спектора знакомы с исключениями из пра­вил дорожного движения, касающимися ин­валидов, поэтому не вредно возить с собой брошюрку с отчеркнутыми заранее парагра­фами, чтобы при случае ткнуть в них носом. Как-то, проезжая через центральную пло­щадь города Новомосковска на Украине, я на виду у регулировщика остановился у сто­ловой под знаком «Стоянка запрещена». Он отлично видел, что мне выносили обед на подносе прямо в машину, и знак на стекле был заметен издали, но все же, разглядев московские номера (которые действуют на провинциальных гаишников, как красная тряпка на быка), не преминул поднять жезл, как только я поравнялся с ним. Сержант и слышать не хотел о каких-то льготах. Хоро­шо, у меня была книжка с правилами, и я, гневный от несправедливости, долго не мог найти отпечатанные мелким шрифтом при­мечания. Конечно, после того, как сунул ему под нос раскрытую в нужном месте страни­цу, сержант даже не извинился, и мне оста­лось лишь съязвить по поводу скверной подготовки личного состава в их райотделе и удовлетвориться тем, что я отчитал младшего по званию в присутствии двух милицейских майоров, стоявших непода­леку.

Второй случай был посерьезнее. На трас­се под Курском при пересечении глубокого оврага произошла крупная авария, к счас­тью, без жертв, и с обеих сторон дороги возникли пробки. Я оказался в самом начале колонны, но приехавший на разборку сер­жант приказал осадить задним ходом в гору. Для этого нужно было выполнить довольно сложный маневр, а шел дождь, стекла запо­тели, заднее стекло было закрыто коляской, и я побоялся столкновения с другими ма­шинами, заблокировавшими меня сзади. Короче говоря, я не подчинился и попросил выпустить меня вперед на трассу, сослав­шись на инвалидность. Сержант был в ярос­ти, но ему удалось выманить мои докумен­ты. Я понял, что мне грозит отсидка до конца разбора аварии, а это пахло не одним часом. Тут мне в голову пришло решение, до которого раньше не мог додуматься: через вышедших из своих машин водителей я попросил, чтобы сержант вызвал по рации для меня «скорую помощь». Через минуту документы были у меня в кармане, и, по­дождав для приличия еще минут пять, я рванул с места. Может быть, мой опыт по­может кому-то в чрезвычайной обстановке, хотя не хочу, чтобы он рассматривался как совет козырять инвалидностью где попало.

Если вам предстоит путешествие по грунтовой дороге, тем более в неустойчи­вую погоду, позаботьтесь о том, чтобы ря­дом лежали саперная лопатка, топорик и домкрат. Вы можете сжечь диск сцепления, а себе нервы, даже просто пытаясь съехать с обычной мокрой травы без лопатки и су­хих веток. Домкрат будет незаменим, если машина засядет основательно. Летом 1991 года я соблазнил Колю Ч. на его «де­вятке» прокатиться на плато Чуфут-Кале в окрестностях Бахчисарая. Эту тупиковую лесную дорогу знают только местные, да и то пользуются ею осенью, когда поспевает кизил. Не успели мы подивиться на внуши­тельных размеров стену средневекового ка­раимского городища и полюбоваться ви­дом, открывающимся с головокружитель­ного обрыва, как нас прихватила гроза. Растревоженный Коля кое-как выбрался из леса и начал спускаться по крутой раскисшей колее. Все бы обошлось, если бы не кусок известняка размером с подушку, обломок пласта, залегавшего под толстым слоем глины, по которому мы плавно скользили. Каменюка завораживала ослепительно бе­лым цветом и как бы издали заманивала нас. Как ни старался Николай объехать валун, в конце концов он оказался под нами, и зеле­ная машина с раскрытыми дверцами стала похожа на коллекционного кузнечика, при­жатого булавкой. Опускаю диалог, который происходил между нами, но полной раско­ванности в выражениях способствовала и полная безлюдность места заточения. Я пенял Коле, что надо было подождать, пока подсохнет, а он костерил меня за то, что заманил его в эту ловушку, и божился, что больше его не совратят никакие красоты Крыма.

Остыв от взаимных упреков, мы по оче­реди стали вымывать камень из глины, направляя под него ручей, стекавший по колее. Через пару часов упорного труда мы убедились, что он прочно уперся нижним концом в материковый пласт, а верхним — в порог машины. Намаявшись, все с ног до головы в грязи, мы стали вспоминать о бревнах, попадавшихся по дороге, но нечего было и думать добраться до них на коляске. Вдруг Коля нерешительно вымолвил:

— А не подойдет ли домкрат? Домкрат был извлечен, и автор догадки выполз в жижу. Наши мелиоративные рабо­ты не пропали даром, и домкрат теперь можно было поставить на твердый грунт. И вот два безногих, перепачканных глиной и слившихся с местностью искателя при­ключений, один снаружи, другой — свеси­вшись из окна машины, пытаются выкатить камень из глубокой рытвины... Вся операция от пленения до вздоха облегчения заняла «всего-навсего» четыре часа, но мы дока­зали, что нет таких трудностей, которые не смогли бы преодолеть те, кого называют инвалидами. Глядя на белую от высохшей глины машину и на нас, в отпадающих струпьях грязи, «Михалыч» (Н. М. Крылов, светлая ему память) заключил:

— Все понятно — Лев показывал Крым Николаю.

В ситуации похлеще нашей оказался Во­лодя Клопцов из Киева. Он неосмотри­тельно забрался в одиночку километра на два в глубь леса и безнадежно застрял там. Дотемна он полз по кочкам и кустам к большаку. Ободранного и перепачканного муж­чину, лежащего в сумерках на обочине, ма­шины объезжали с опаской, пока один смельчак не решился выяснить, в чем дело, и не помог вытащить застрявшую машину. Месяца два зализывал царапины и ушибы незадачливый любитель леса.

Самая удобная для путешествий вещь — это прицепной домик типа «караван». В нем можно жить месяцами «как белому челове­ку». Некоторые инвалиды делают сами до­ма на колесах, приспосабливая их к нуждам своей семьи. Игорь Григорьев, которого я упоминал и еще упомяну не раз в этой книжке, изготовил два прицепа. В них пред­усмотрена автономная система жизнеобес­печения, включая газовую плиту, раковину, туалет, холодильник и телевизор. Чтобы попасть домой на коляске по пандусу, колеса прицепа полностью спускаются. Виктор Рыбаков из Иванове поступил проще: он переделал большой стандартный грузовой прицеп в летний домик, удлинив угловые стойки и сшив стенки из водоотталкиваю­щей, ткани. В качестве потолка Виктор ис­пользует «штатный» чехол прицепа. Он утверждает, что в его «бунгало» размеща­ются на ночлег четверо взрослых. Зная и его самого и его жену, я беру на себя смелость предположить, что другие семьи могли бы отдыхать в таком прицепе и впятером.

Промышленность выпускала также при­цепы с палатками «Скиф», которые эксплу­атируют успешно многие странствующие калеки.

Вообще же я рекомендую начинающему новую жизнь и не собирающемуся чахнуть в четырех стенах инвалиду выбраться на ма­шине или без нее на черноморский пляж «Солнышко» под Евпаторией. Там можно познакомиться не только с интересными неунывающими людьми, которые стара­ются жить полноценно и весело, но и уви­деть много полезного для себя. Там можно научиться разбивать палатку и обслужи­вать машину с коляски, сушить фрукты и делать закатки на зиму, ловить рыбу и готовить плов из мидий, а главное — отно­ситься по-людски друг к другу.

На пологом берегу в 12 километрах от Сак и в 8 километрах от Евпатории была рас­положена автостоянка (кемпинг) для ав­томашин с ручным управлением. Здесь было оборудовано несколько бетонных съездов к воде, которыми могли пользо­ваться колясочники, пока их не разрушил шторм. Местные власти перестали забо­титься о сохранности этих неказистых соо­ружений и об удобстве инвалидов. Несмот­ря на это, атмосфера раскрепощенности и дружелюбия, которая свойственна табору, притягивает сюда сотни людей. Раньше, когда было относительно просто с бензи­ном, продуктами, а деньги были везде оди­наковыми, на «Солнышко» съезжались пог­реться инвалиды не только со своей Укра­ины, но из Мурманска, с Урала, не говоря уже о москвичах и питерцах. Многие подру­жившиеся здесь семьи заранее списывались и договаривались о сроках своих отпусков и о новых встречах. Не хочется думать о том, что волей политиканов все это оборвется.

На «Солнышке» купаются все категории опорников: спинальники, ампутанты, ро­дители привозят больных детей-спастиков. Мой приятель Саша Рыбалкин не пробовал ни разу купаться у себя на родине в Адлере и катит за сотни километров сюда: здесь ему удобнее физически и психологически легче. Он может, не озираясь, обнажить ноги, ху­добы которых стесняется на противопо­ложном берегу Черного моря. Здесь никто не обращает внимания на лежащие на песке протезы и на резкие движения спастиков. Спинальники заигрывают с фланирующими по кромке прибоя красавицами с соседних автостоянок и подвергают испытанию сво­их подружек, на которых имеют серьезные и не вполне серьезные виды. Инвалиды проходят здесь притирку к обществу здоровых людей, еще одну ступень в школе пре­одоления комплекса неполноценности. Жаль только, что не все увозят эти уроки к родному порогу.

До сих пор я старался обратить внимание на сложности, которые могут встретиться в дороге, так сказать, индивидуально путе­шествующим. Групповой автотуризм, ко­нечно, дело более веселое и спокойное, но только при двух условиях: хорошей организации и правильном подборе участников. Под последним понимается не столько одинаковый уровень водительского мастерства и равный класс автомашин, сколько общность интересов и психологическая притирка всех членов группы. Ведь трудно придумать ситуацию более неприятную, когда, приехав в какой-нибудь город, группа раскалывается на несколько фракций, из которых одна рвется на «толкучку», другая тянет осматривать древний монастырь, а третья, самая проголодавшаяся, — в столо­вую. Даже единоначалие в этом случае не поможет, так как после принятия властного решения командором пробега напряжен­ность внутри коллектива только усилится. Поэтому важно, чтобы в пробеге участвова­ли единомышленники. Существенное значе­ние имеет соотношение колясочников, хо­дячих инвалидов и здоровых членов компа­нии, такое, чтобы первые не подвергались дискриминации в отношении места стоянок и ночлега, а также имели равные возмож­ности посещения всех объектов с осталь­ными участниками.

Коллективные автопробеги устраивают­ся москвичами уже в течение нескольких последних лет. В 1989 году три семьи на своих машинах отправились в двухнедель­ное путешествие по Русскому Северу. В группе из восьми человек были две женщины на колясках. Два года спустя клуб «Контакты» организовал пробег по маршруту Москва — Новгород — Ленин­град — Петрозаводск — Вологда — Москва. По ходу пробега к москвичам присоединя­лись местные инвалиды, так что числен­ность всей группы доходила до 40 человек на 12 автомашинах. Несмотря на возникавшее иногда непонимание между членами такой многочисленной команды, клуб на­меревается и впредь развивать коллектив­ный автотуризм как одно из направлений своей деятельности. В наше трудное время, возможно, имеет смысл обмениваться ту­ристическими группами из двух городов, каждая из которых отвечает за размещение и программу для своих гостей.

В конце лета 1992 года Московский ав­томобильный клуб инвалидов (МАКИ) провел месячный автопробег Москва — Барселона — Москва, посвященный IX Па­раолимпийским Играм. В нем участвовало 5 машин и 12 человек, из них пятеро были на колясках. Из этого путешествия мы из­влекли следующие уроки. Подбор команды должен предусматривать не только требо­вания высокого мастерства вождения в ус­ловиях европейских дорог и стиля движения по ним, но и психологическую совмести­мость ее членов. Машины должны быть подготовлены самым лучшим образом, с каждой поломкой связана трата времени и нервотрепка всей команды. Крайне важен выбор главного штурмана, умеющего быст­ро ориентироваться по картам и в дорож­ной обстановке, знающего хоть чуть-чуть основные иностранные языки или, по край­ней мере, могущего читать латинские бук­вы. Проблемы, с которыми мы столкнулись в этой месячной поездке, описаны мною в газете «Надежда», причем блуждания в по­исках бесплатных дорог во Франции и Ита­лии были едва ли не самыми сложными. Зато там мы не испытали никаких затруднений с ночлегом и бензином — только вык­ладывай деньги: приблизительно 25 долла­ров за койку и доллар за литр горючего. Если кто-то соберется коллективно выб­раться на машинах за рубеж, наш клуб с удовольствием поделится с ним своим опы­том.