Глава 13. КАК ДЕЛАТЬ ДЕНЬГИ

Глава 13. КАК ДЕЛАТЬ ДЕНЬГИ

кто хочет работать — ищет способ.

Не давайте советов, как жить, — лучше помогите материально.

— А будет ли у тебя раздел про то, как добывать деньги?

Признаюсь, я был обескуражен — вроде старался предусмотреть все о нашем жи­тье-бытье: коляски, машины, поездки на белых теплоходах, южные пляжи с девушка­ми, уважение в семье... все, кроме одного, — а на какие шиши?.. Пенсия и компенсация за увечье — за это, само собой разумеется, большое спасибо заботливому государству, но ведь на одну пенсию сейчас бутерброд получится явно без главной составляю­щей — масла, не говоря уже о полузабытых колбасе и сыре и напрочь забытьи «рыбьих яйцах».

Я вспомнил многочисленные встречи на­ших инвалидов с «ихними», на которых наши непременно задавали излюбленный вопрос:

— А какая у вас пенсия?

Иностранцы не то чтобы совсем не пони­мали, о чем идет речь, но отвечали как-то вяло и невразумительно, сами же подобного обратного интереса и вовсе не выказывали. В результате этих бесед, несмотря на раз­личия в системе социального обеспечения, скажем, в Швеции и в США, общая картина вырисовывалась для меня примерно следу­ющая: все инвалиды получают «за бугром» небольшую государственную пенсию, стра­ховые выплаты от предприятий, где они раньше работали, а также могут обратиться за разовой или регулярной дотацией в один из многочисленных благотворительных фондов.

— Но мы редко к этому прибегаем, — го­ворили в один голос колясочники (во всяком случае, те из них, кто нашел силы и средства приехать в Россию).

Этот путь добывания материальных благ, как они считают, не отвечает их самооценке, а говоря проще, унизителен.

— Зачем нам просить кого-то, если мы сами можем заработать себе на жизнь? Мы, американцы, слишком уважаем себя,— за­явила одна спинальница из штата Вашин­гтон.

Конечно, можно много рассказывать о том, как поставлена за границей трудовая реабилитация тяжелых инвалидов, какие там существуют центры обучения колясоч­ников престижным профессиям, но пока это все, увы, не для нас. Хотя лед тронулся:

в ноябре 1991 года в Москве в удобной гос­тинице были открыты двухнедельные бес­платные курсы для инвалидов по обучению маркетингу, брокерскому делу и бухгалте­рии. Хочется надеяться, что это была пер­вая ласточка. А пока... пока большинство колясочников по домам делают прищепки и клипсы для подтяжек, печатают бирки, склеивают бумажные пакетики и выполня­ют другую скучную, низкооплачиваемую, а потому утомительную и унизительную ра­боту подчас только для того, чтобы чис­литься в государственном предприятии и через него получать хотя бы путевки в са­наторий. Машинистки-надомницы нахо­дятся, по сравнению с нами, в привилеги­рованном положении, как и женщины, ко­торые вяжут шапочки, а переводчики в бюро переводов — это прямо-таки элита работа­ющих инвалидов.

Многие ребята с головой на плечах рань­ше стремились поступить в юридические вузы, но, закончив их, мало кто стал рабо­тать по специальности. Надеюсь, положе­ние изменится: спрос на юристов возра­стает с каждым годом — это не подлежит сомнению. В последние годы колясочники ударились (и правильно делают) в экономи­ческие науки. Миша Терентьев из Красно­ярска — один из тех, кто пошел по этой стезе.

Московское общество инвалидов пыта­ется как-то облегчить получение высшего образования и добилось учреждения спе­циального университета, в котором предпо­лагается общежитие для колясочников на первом этаже.

Я хочу рассказать о некоторых своих знакомых, которые своим трудом зарабатыва­ют на вполне достойную жизнь для себя и для своих семей. Я выбрал среди них не­скольких с разными судьбами, с разными причинами инвалидности, мужчин и жен­щин, практикующих в разных сферах дея­тельности: организации производства, ре­месле и интеллектуальном труде.

Светлана X. — инвалид с детства. Она с громадным трудом передвигается на ногах, а динамометрия кистей у нее равна двум килограммам. Правда, коляской она стара­ется не пользоваться и позволяет себе сесть в нее только в санатории и во время прогу­лок по городу.

— Света, почему бы тебе не купить легкую удобную коляску? С твоими-то дохода­ми... — продолжаю я начатый разговор, что­бы плавно перейти на тему о деньгах.

— Придется в скором времени пересесть окончательно,— отвечает. — Врачи проро­чат, что руки от костылей могу совсем за­губить.

О деньгах же она рассказала так. Начина­ла еще почти ребенком, работая кассиром на стадионе за шестьдесят рублей в месяц. Теперь к одному нулю добавила еще не­сколько. У мамы она научилась финансо­вому делу и доросла до старшего бухгалте­ра. Несколько лет тому назад Светлане пришла в голову мысль создать собственный кооператив проектно-строительной направленности.

— Что, вот так просто и пришло в голо­ву? — допытываюсь я.

— Ничего удивительного, ведь идеи ви­тают прямо в воздухе, надо только подхва­тить подходящую,— отвечает,— потолка­лась по исполкому, сходила в союз коопера­торов, нашла троих единомышленников, и дело закрутилось.

Кооператив назвали «Созидание». Сразу же решили делать только настоящее дело, никаких шахер-махеров, посреднических операций, никакой, пусть даже узаконенной, спекуляции. Даже из устава исключили этот пункт, хотя был соблазн. Начали с догово­ров на проектно-сметную документацию по ремонту гражданских помещений. Делали быстро и по государственным расценкам, поэтому без заказов не сидели — только вкалывай. А потом Светлана услышала, что разгоняют фабрику «Русские узоры» со сло­жившимся коллективом классных реставра­торов. Она заарканила почти всех их к себе. Так кооператив вырос до восьмидесяти че­ловек: в нем и резчики по дереву, и худож­ники по росписи интерьеров, и граверы, и камнерезы, и инкрустаторы. Стали брать подряды на реставрацию церквей и старин­ных особняков. В храме и в патриаршей ре­зиденции Свято-Данилова монастыря чле­ны кооператива «Созидание» резали ико­ностас. Отремонтировали они и древнюю церковь в селе Осташкове, а сейчас при­сматриваются к запущенному храму на Ла­заревском кладбище, архитектуру которого приписывают школе великого Василия Ба­женова.

На вопрос об обороте ее детища Светлана отвечать не стала: коммерческая тайна. До­ходы могли бы быть бешеными, но сами от них отказались: год назад взяли в аренду брошенное помещение круговой кинопа­норамы на бывшей ВДНХ и стали крутить там видеофильмы. От рэкета ушла легко — крутые ребята как увидели председателя, так сразу обалдели, и вопрос о дани даже не возник. Правда, куда хуже оказались «рэке­тиры в законе» — от местных пожарных, милиции и ОБХСС не было покоя, все хо­тели получить свой куш. Пока кинозал был государственным, зданию ничего не угро­жало, а тут вдруг стало пожароопасным. Короче говоря, кооперативу пришлось плюнуть на это предприятие, хотя оно и су­лило большую прибыль. Денег и без него хватает: кооператив взялся помогать двад­цати инвалидам в своем районе, был спон­сором спортивных соревнований.

— А как члены кооператива относятся к твоей инвалидности, к внешнему виду, на­конец? — задаю я последний вопрос.

— У нас обычные деловые отношения, как же может быть иначе. Сначала, правда, несколько человек захотели спихнуть меня с места председателя и прийти на все го­товенькое. Стали писать «телеги» в совет­ские органы: дескать, я захватила власть. Мне оставалось только посмеиваться: кале­ка, ни ручкой, ни ножкой, узурпировала власть над здоровыми мужиками, креста на вас нет. Ну и выгнала болтунов на общем собрании. А недовольны они были тем, что не давала им разгуляться на купле-продаже под маркой «Созидания». Ведь каждый до­бывает себе хлеб насущный, как подсказы­вают ему убеждения и совесть, а это у всех устроено по-разному. Одни ездят за границу за тряпьем, другие сидят на рынке меняла­ми или с сигаретами, третьи устраиваются на паперти или в подземном переходе. Но каждый из них хочет еще и уважать себя, поэтому оправдывает это занятие своей не­мощью и маленькой пенсией. Но так не по­лучается, и я не заставлю себя уважать спе­кулянтов, как бы они себя не называли те­перь, да и сами-то они не очень охотно говорят о своей «профессии». Значит, и себя не уважают, а без этого человеку плохо, че­ловек должен любить себя... А коляску надо присматривать, куда денешься...

Вот такой монолог выдала мне по теле­фону Светлана, да я еще не все успел запи­сать.

Тот же Володя из ближнего, как теперь принято говорить, зарубежья, который на­доумил меня написать эту главу, наказал упомянуть в ней о зависти, которая возни­кает у здоровых людей, и в том числе даже у родных, к материальному благополучию инвалидов и их умению зарабатывать день­ги. Сначала я было воспротивился: «Полно тебе, не выдумываешь ли лишнего», — а по­том вспомнил одну историю, за ней другую, и пришлось согласиться. Да, как говорится, имеет место это недоброе чувство. Взять того же Игоря Григорьева из Киева. Неи­моверными тренировками он, спинальник с высоким переломом позвоночника, на­учился стоять и передвигаться с помощью козелков. Технарь до мозга костей, он, вос­пользовавшись обретенным вновь верти­кальным положением, полез сначала под капот своей машины, потом стал чинить машины друзей. А когда дошло до знакомых своих друзей, дело пришлось поставить на коммерческую основу, хорошо, гараж был напротив подъезда. Ежедневно, как на го­сударственную службу, Игорь спускался в гараж, около которого его ждала небольшая очередь. Водители доверяли его высокой компетентности бывшего мотогонщика и моториста и той тщательности, с которой он выполнял заказы. Появились деньги, приодел жену, купил машину одному сыну, другому.

Что тут началось! Соседи не могли сми­риться с тем, что калека, которому, по их мнению, положено сидеть дома и ждать, пока принесут жалкую собесовскую подачку, сам кует в полном смысле слова благопо­лучие своей семьи, ездит не на мотоколяске и даже не на «Запоре», а на «Волге», да еще за границу. Пошли звонки с угрозами, пись­ма в газеты (дескать, шум, машины портят воздух, а кругом дети), короче говоря, при­менялись стандартные приемы советских жлобов. Вместо того, чтобы воспитывать своих детей на примере Игоря, они приви­вали им злобу, в том числе и к самим себе. На него натравливали корреспондентов и фининспекторов, а он знай делал свое дело, хотя скольких нервов стоила Игорю и его жене Альбине эта травля, одному Богу известно. Когда я спросил как-то Григорьева, что помогает ему выжить в этой атмосфере, он ответил: «Чувство собственного досто­инства и даже своего рода гордость за то, что завидуют здоровые люди». А я по­думал тогда, что это не просто зависть к деньгам или к хорошей дорогой машине, а способ компенсации своей неполноценнос­ти. Нет, не его, Игоря, а именно их непол­ноценности: получается, что он, инвалид первой группы, может, а они, здоровые бу­гаи,— нет.

— Зависть — религия калек, — сказал Фазиль Искандер. Это он о них!

Это поганое чувство точит не только соседей, у кого машина «поплоше», но и братьев, сестер и, не поверите, родителей. Мне доверительно рассказывали об этом сами инвалиды, которым приходилось слышать от родных: вон, дескать, какие вы богатенькие, а просите, чтобы вам по­могали. Ничего, ничего, наймете кого-нибудь — денег куры не клюют. Как-то Алла М. попросила меня подыскать плот­ника, который сколотил бы ей пандус в по­дъезде. Слово за слово — выяснилось, что у нее есть здоровый брат, но Алла уклончиво дала понять, что проще нанять мужика со стороны. Тогда мне трудно было «врубить­ся», а теперь, когда узнал, что они живут с матерью вполне зажиточно, стал догады­ваться, что за этим стояло. Часто люди, ближе которых быть не должно, не стре­мятся стать на место родственника, кото­рому все дается вдвое-втрое тяжелее (рубль за три), и уразуметь, что на деньги, за которые другие покупают дорогие меха и хрус­таль, он скорее купит надежную машину или оставит их на черный день, а такой для любого калеки может оказаться не за горами.

Люди хотят себя уважать... Как-то на станции техобслуживания ко мне подъехал парень-ампутант на тележке и попросил подвезти его до дому. Я тогда не догадался, зачем он крутится в цеху: своей машины у него не было. Так я познакомился с Вале­рием Е. Его мечтой было купить пусть по­держанную, но сносную машину, а деньги у него водились. Наконец, он позвонил и ра­достно сообщил, что машина у него в гараже и он хотел бы поездить на моем ручном управлении, прежде чем поставить себе такое же. Мы договорились на ближай­шее воскресенье, но встречу он отложил. Валера — мужик словоохотливый и без задних мыслей, сидя за рулем, просто­душно признался, что не мог упустить слу­чая в родительский день не поехать на клад­бище, где за пару часов заработал протяну­той рукой несколько месячных пенсий. Выяснилось, что он также «контролировал» близлежащий рынок с щедрыми торгашами «кавказской национальности», которые да­же защищали калеку от милиции. И на станцию техобслуживания он приезжал с этой же целью, и деньги на машину скопил не скорбным и не праведным трудом, а по­даянием мирян. Мне он рассказывал о всех своих приемах вполне доверительно, но просил держать это при себе, понимая, что его род деятельности не относится к самым престижным. Потом я встречал Валерия несколько раз. Он остепенился, бросил по­бираться и пить и занялся частным извозом, что позволило привести в свой холостяцкий дом временную, но все же хозяйку.

Для справки: по данным московских газет, на осень 1991 года, то есть после павлов­ского, но до гайдаровского подорожания, среднестатистический нищий на людном месте за день зарабатывал 120 рублей, столько же, сколько частник на машине за то же время. Многие знакомые спинальники (и даже шейники) в разных городах по многу лет занимаются этим промыслом, тяжелой и вполне достойной мужской работой. В Воркуте, насколько мне известно, сущест­вовал инвалидный кооператив таксистов-частников, когда в других местностях таких же бедолаг гоняли христопродавцы-гаиш­ники. Часть ребят подряжаются возить сов­ременных бизнесменов, которые не скупят­ся на оплату. Я знаком с их заработками не только в Москве, но и в Туле и в Тюмени — везде они на порядок выше пенсии. Однако мой сосед Алексей Л., который было поль­стился на большие деньги, вскоре отказался от такой работы. Его перестали устраивать продолжительные и скучные простои в ожидании босса, и он выбрал новую работу по душе и с не меньшим наваром: вместе с другими ребятами-колясочниками органи­зовал малое предприятие по изготовлению и продаже рыболовных блесен. Но на этом не остановился. Найдя спутницу жизни, Алексей, по совету Наташи, создал ТОО по торговле мясными продуктами и назвал свое детище «Милосердие и реабилитация». Он собственник двух магазинов, грузовика и, главное, не сидит без дела — дома его застать трудно. На полмиллиона рублей ежемесячно он выделяет продуктов для собратьев по несчастью в районном общест­ве инвалидов, и те, скорее всего, не дога­дываются о том, что их подкармливает колясочник. (Прочтите мою статью «Мяс­ной король» из Ясенева» в газете «Русский инвалид» № 7 за 1994 г.)

Еще с одним торговцем (на этот раз рыбой) я тоже познакомился через спорт. Вообще спортсменам, как людям более энергичным и легче прошедшим социаль­ную реабилитацию после травмы, видимо, проще стать предпринимателями. Сергей Трофимчук из Симферополя сначала стал на своем «Запорожце» с прицепом вывозить ранние овощи и фрукты на продажу в се­верные области Украины. Но более при­быльной оказалась рыбная коммерция. Сейчас Сергей мотается на иномарке по рыбацким угодьям, а сбывает товар на при­вокзальном рынке родного города. Не удивлюсь, если он, накопив первоначальный капитал, приобретет коптильный завод или ферму по разведению осетров.

Виктор, еще один мой сосед, занимался одно время раскраской брелков для ключей и «выгонял» в месяц до 150 долларов, а позже стал вырезать деревянные болванки для шапок. Другой знакомый, неподвижный шейник, служит диспетчером в гостинич­ном кооперативе. Он сидит на домашнем телефоне и координирует действия агентов и квартирных хозяев, предлагающих жилье приезжим. За полтора года работы он ско­пил деньги на новую «пятерку», в которой его возят жена или друзья. Есть среди нас диспетчеры частных автопредприятий. Мой друг из болгарского города Бургас Михаил Михайлов сразу после травмы стал пере­учиваться на ювелира (до этого он работал монтажником на прокладке газопроводов). И преуспел. Другой Михаил, но из древнего русского города, стал исподволь учиться зубопротезному делу. Он стал классным техником, работает на дому, сидя в коляске, и от клиентуры у него нет отбоя. Виктор Титов из Лисичанска в Донбассе возит на бортах своей машины рекламу предприя­тия, выпускающего линолеум, которое суб­сидирует его поездки не только по Украине, но и за границу. Перезаписью видео и аудиокассет занимается Юрий Ф. Этот про­мысел доступен всем, кто способен нажи­мать кнопки аппаратуры.

Я знаком с колясочниками-рихтовщика­ми. Золотые руки у Анатолия из Кишинева и у Володи из Кривого Рога. Посмотреть на результат их труда и на то, как они работа­ют, любо-дорого, но надо видеть и то, как это им дается — ведь приходится прини­мать самые неудобные позы, которые и не всем здоровым под силу. Но ребята соору­дили себе из кусков мятого металла не одну машину и в будущем без куска хлеба с мас­лом не останутся.

Хорошо зарабатывают рукодельницы, вяжущие или вышивающие декоративно-ху­дожественные изделия. Если бы не трудности с нитками, пряжей или бисером, то они не стали бы сидеть без дела. Лидия С. с ее плохими руками вывязывает крючком кружевную салфетку за три дня, но, как она считает, другой на ее месте ту же работу смог бы выполнить за день.

Все лучше оплачивается в последние годы труд переводчиков. В кооперативных бюро переводов одна страница текста, в зависи­мости от языка, трудности и срочности, оценивается в несколько долларов, а в не­которых совместных издательских пред­приятиях перевод на английский язык од­ной страницы русского текста стоит 5—8 долларов США, и хотя месячный заработок при таких расценках будет не намного выше пособия по безработице в этой стране, в наших условиях он окажется втрое-вчетверо больше, чем у шахтера в Воркуте.

Москвичи, сидящие в колясках по домам, объединились в кооператив МИКО, кото­рый организовал Игорь Болотов. Под кры­шей этого предприятия работают перевод­чики и редакторы, а также бесплатная ин­валидная биржа труда. Благодаря регуляр­ной рекламе, появляющейся в московских газетах и даже в журнале «Работница», в информационное бюро биржи обращаются в поисках работы и инвалиды и их потен­циальные работодатели.

Недавно в Центральное правление ВОЙ позвонили из консорциума «Совершенно секретно» и предложили подыскать пере­водчиков и редакторов из числа инвалидов. Подумал: кончу эту книгу — пойду работать к Артему Боровику. Кстати, знайте, что в Перми создала и возглавляет редакционно-издательский центр «Здравствуй», ко­торый выпускает лежащую перед вами кни­гу, тоже колясочница Галина Дубникова.

Существует, оказывается, спрос на теле­фонных диспетчеров-надомников, на бух­галтеров, на автослесарей, но беда, что обе стороны часто бывают необязательными, хотя, считают сотрудники биржи, инвалиды рассматриваются как более желанные конкурсанты по сравнению со здоровыми людьми благодаря их усидчивости, добро­совестности и привязанности к месту рабо­ты. Ведь инвалиду очень важно для само­го себя держать марку и доказывать, что он может дать фору здоровому кон­куренту.

Дмитрий Синюков из подмосковного города Мытищи получил спортивную трав­му в армии. Стандартная армейская пенсия и льготы, а также дармовой «Запорожец», по-видимому, перестали его устраивать, равно как и утомительное, изо дня в день, ничегонеделание. Рядом с Мытищами на­ходится один из центров российских тра­диционных художественных ремесел — Жостово, где расписывают знаменитые подносы. Дима поступил в училище при комбинате, прошел курс молодого художни­ка и энергично взялся за дело. Сначала его продукция распространялась почти под­польно через знакомых по базарам юга России. Потом, когда он стал членом Союза художников и получил право продавать свои изделия в салоны Ялты, Севастополя и Со­чи, коммерция пошла веселее, и с «Москвича» Дима пересел на «Волгу». Несколько лет назад он отыскал путь на европейский рынок, благо, это время совпало с пиком моды на все русское, так что из Швеции Дима вернулся, пусть на подержанной, но «Вольво» и стал первым отечественным спинальником при «иномарке». Это стало возможным благодаря счастливому сочета­нию искусства делать цветастые подносы и искусства делать деньги. Сейчас Д. Синюков — директор реабилитационного центра «Преодоление».

Редко, но бывают случаи, когда тяжелого инвалида после травмы не отпускают с прежней работы, даже если это вступает в противоречия с законодательством о труде и приходится нарушать кое-какие инструк­ции по режиму секретности. Естественно, нужно быть высококлассным специалистом, чтобы начальство пошло на это. Борис Фертман около тридцати лет проработал на заводе «Электросила» в С.-Петербурге, но за все это время он ни разу не появился в конструкторском бюро, где трудятся его коллеги. Рабочим местом служит Борису кровать с откидным столиком. Во время командировки Борис неудачно нырнул в Волгу и сломал шею. Передвигаться сам он практически не в силах. Беды наваливались одна за другой: тяжелая почечная недоста­точность, и он остается с одной почкой; пе­редозировка антибиотиков приводит к по­тере слуха. Но в таком состоянии Борис не просто продолжал работать, — он умудрил­ся защитить диссертацию. А еще он вместе с неразлучной Линой воспитал сына. А еще он пишет стихи и прозу. Почитайте его книгу «Разорванный круг», вышедшую в РИЦ «Здравствуй».

Игорь Лосский — другой шейник, тоже кандидат наук, добился всего головой и упорством. В отличие от Бориса, Игорь «крестился» не в Волге, а в ташкентском канале, но в остальном их судьбы похожи. Он старший научный сотрудник АН Узбе­кистана.

Еще об одном необычном человеке за­хотелось рассказать. Ему, как и Борису, не пришлось переучиваться после того, как он оказался в коляске. Игорь Пучков учит не­мецкому языку вполне здоровых и в меру благополучных детей в рядовой средней школе Белгорода. Согласитесь, неорди­нарное зрелище — школьный учитель на коляске. Я все допытывался у Игоря, как реагируют на него пятиклассники. Он отве­тил очень кратко:

— Вполне нормально, быстро привыка­ют.

Наверное, он не покривил душой — его веселый оптимистичный нрав и умение расположить к себе отвлекут даже самого отпетого сорванца от желания подложить кнопку под колесо учительской коляски. У Игоря прекрасная семья: добрая и соб­ранная жена Людмила, три дочки, одна другой краше, и старенькая «Волга» (тоже ставшая членом семьи).

Довольно редкий случай быстрой и, глав­ное, разносторонней реабилитации (про­фессиональной, социальной, психологичес­кой, бытовой — какой угодно) я приведу на примере Петра Симоненко. Спустя год после тяжелой травмы позвоночника он вновь приступил к прежней работе в Ин­ституте белка Российской Академии наук. Живет Петр в Пущино на Оке, недалеко от Серпухова, совсем недавно получил собст­венную однокомнатную квартиру, а до этого пользовался гостеприимством своего друга. Ежедневно, как и все научные сотрудники, Петр отправляется в институт. Раньше он крутил обручи своей коляски кооперативно­го производства, а потом понял, что спод­ручнее, особенно зимой, двигаться с помо­щью лыжных палок. Так что самое малое три километра в день он наматывает такой «смешанной техникой». В лаборатории он пересаживается на «рабочую» ставровскую коляску.

В институте у Петра две главные пробле­мы, не считая научных: узкие двери туалетов и высокие лабораторные столы. "Лестницы не в счет — их он освоил и может самосто­ятельно не только спуститься, но и подня­ться на любой этаж, если задержится допоз­дна, когда лифты уже отключены. Приятнее всего работается на компьютере, клавиату­ру которого можно к тому же положить на колени, а самому откинуться в коляске, чтобы отдохнула спина. В последнее время разработки, в которых участвует Петр, свя­занные с бесклеточным синтезом белка, стали покупать за границей, и институт из этих валютных доходов купил ему хорошую активную коляску, а позднее Петра отпра­вили в трехмесячную командировку в США. Я не удивился, узнав, что он летит один. После лаборатории у Петра те же заботы, что у всех граждан, прежде всего магазины. Его плотная фигура (до травмы он зани­мался тяжелой атлетикой) примелькалась на улицах городка не столько из-за коляски, сколько из-за того, что в любую погоду Петр избегает носить свитера, куртки и шапки — на нем только футболка и спортивные шта­ны. Правда, один раз пижонство все же подвело — он отморозил колено и после этого в сильные морозы стал следить за ногами и иногда надевать валенки. В ма­газинах в первое время публика расступа­лась, пропуская человека на коляске вперед, но вскоре Петр приучил сограждан не про­талкивать его без очереди:

— Все стоят — и я... сижу.

Я познакомился с Петром Симоненко ле­том девяностого года в Саках, когда он, тогда еще «желторотый» спинальник, при­норавливался к режиму нашей группы, тренировавшейся перед однодневным пробегом на колясках до Севастополя. В 80-километровый пробег — даже рискни он сам — мы бы его не взяли: он только-только выписался из больницы, однако через год на фестивале «Воробьевы Горы» на дистанции 5 миль он был первым, да к тому же занял второе место в турнире по борьбе на руках. Сейчас он стал членом Российского клуба сидячих лыжников и, натренировавшись в ежедневных пробежках на лыже-санях на работу и обратно, вошел в тройку призеров на международных соревнованиях в С.- Пе­тербурге в апреле 1992 года.

Никаких инвалидных гуманитарных пайков Петр до сих пор получать не удосужился и, похоже, вообще не хочет связываться с собесом. Но все же в истории Симоненко самое удивительное не то, что он чувствует себя равным среди равных, а то, что он и окружающих заставил относиться к себе как к равному. Ведь не случайно же в институте «терпят» инвалида первой группы со сто­процентной потерей профессиональной трудоспособности. Значит, врут медицин­ские справки — не все потеряно.

Может быть, вы утомились от этих при­меров, но я привел их для того, чтобы по­казать довольно широкие возможности сносно зарабатывать на жизнь для физичес­ки немощных людей, или, как принято сей­час говорить, для лиц с ограниченной под­вижностью. Надо только проявить иници­ативу и желание — ведь под лежачий ка­мень вода не течет.

Возвращаясь к предпринимательству, которое у нас сегодня особенно в чести, хочу привести выдержки из американских реко­мендаций по организации малого бизнеса. Первое: важно, чтобы вы занимались пред­принимательством не только ради денег, но и в свое удовольствие. Второе: постарай­тесь заранее как можно больше узнать об этом деле и посоветоваться с как можно большим числом опытных людей, съевших в нем собаку. Третье: проиграйте разнооб­разные ситуации, которые могут возникнуть в этой связи, и подумайте, уютно ли вы бу­дете себя в них чувствовать и не отвратит ли это вас от данного рода деятельности. Четвертое: найдет ли это понимание и поддержку в семье и у друзей? Пятое: спо­собны ли вы рисковать и не отчаиваться при первых же неудачах, которых, скорее всего, избежать не удастся? Успеха!