Томас Вудро Вильсон, 28-й президент США психологическое исследование

Вильсон прожил еще 4 года и 4 месяца. Мы не можем сделать каких-либо выводов относительно его характера до паралича на основании его поведения после паралича, так как невозможно сказать, сколь сильно физическое расстройство повлияло на его психическую жизнь. Его поведение могло вызываться более этой органической болезнью, нежели психическими причинами. Тромбоз, вызвавший паралич левой части тела, находился в правом полушарии мозга, контролирующем моторные функции, и на первый взгляд не затронул его рассудок.

Но рассудок невротика является лишь орудием его бессознательного, и физические болезни мозга неизменно вызывают психические отклики. Тромбоз Вильсона породил явные изменения в его характере, и, хотя, может быть, не интересно исследовать физическую сущность, называемую Вудро Вильсоном, до могилы, мы должны признать, что как характер Томас Вудро Вильсон, которого мы изучали, умер 25 сентября 1919 года.

Вудро Вильсон, который продолжал жить, был патетическим инвалидом, ворчливым стариком, полным ярости, слез, ненависти и жалости к себе. Он был столь тяжело болен, что ему позволялось сообщать лишь такую информацию, которая не могла повредить его здоровью. Этот факт подкрепляет наше нежелание выводить любые заключения из его характера после паралича. Его поведение могло вызываться неправильной информацией или отсутствием информации.

Он более не был независимым человеческим существом, а являлся инвалидом, нуждающимся в тщательном уходе. Официально он оставался президентом США до 4 марта 1921 года; но в течение последних 18 месяцев его правления миссис Вильсон была в большой степени главным должностным лицом США. С точки зрения данного психологического исследования последние 4 года жизни Вильсона представляют поэтому меньший интерес; но будет разумным мельком взглянуть на них перед концом нашей попытки понять его характер.

В ноябре 1919 года, когда он был все еще опасно болен и полностью зависел от информации, сообщаемой ему миссис Вильсон, ему приходилось решать, должен он или нет с поправками Лоджа относительно соглашения о создании Лиги Наций добиваться немедленной ратификации Версальского договора.

 Вильсон абсолютно отказался принять поправки Лоджа, и под его именем вышло следующее заявление: "По моему мнению, резолюция в такой форме обеспечивает не ратификацию, а скорее аннулирование договора. Я искренне надеюсь на то, что друзья и сторонники договора будут голосовать против резолюции Лоджа".

По просьбе Вильсона достаточное число демократов, включая 13 республиканских "непримиримых", соединились, чтобы аннулировать резолюцию о ратификации, которая включала в себя поправки Лоджа. Эти поправки изменяли в незначительной степени взятые США обязательства вследствие вступления в Лигу Наций и могли бы быть приняты всеми партиями совместно с договором. Так что, если бы Вильсон был готов пойти на компромисс с Лоджем, США ратифицировали бы Версальский договор и стали бы членом Лиги.

Так как Вильсон считал, или по крайней мере говорил, что считает, будто "освобождение и спасение мира" зависит от ратификации договора, замечательно, что он никогда не проявил ни малейшего желания идти на компромисс с Лоджем. Ранней весной 1920 года сенатор Хичкок умолял Вильсона сделать некоторую уступку Лоджу, говоря: "М-р президент, возможно, пришло время вручить Лоджу и его сторонникам в интересах справедливого решения вопроса оливковую ветвь мира". Вильсон ответил неумолимо: "Пусть Лодж протянет нам оливковую ветвь мира!"

Договор, вновь представленный на утверждение с поправками Лоджа, был еще раз отвергнут по просьбе Вильсона. Вильсон занял к этому времени позицию, при которой "ясным и единственным выходом из этого тупика" было "предоставление следующим выборам формы великого и торжественного референдума" относительно Лиги Наций. Он верил, что американский народ поддержит договор и сокрушит Лоджа. Но демократический кандидат потерпел поражение с разницей в 7 миллионов голосов, и Гардинг, один из "непримиримых" республиканцев, был избран президентом. "Они обесчестили нас в глазах мира", - сказал Вильсон Тьюмалти; но он продолжал верить, что каким-либо образом договор будет ратифицирован. "Вы не можете победить Бога!" - кричал он своим посетителям. Этот договор был Божьим договором. Он был написан Вудро Вильсоном.

С этой верой сильно контрастирует его замечание, процитированное профессором Уильямом Э. Доддом: "Мне не следовало бы подписывать этот договор, но что я мог сделать?" Вильсон, по-видимому, временами осознавал, что этот договор в действительности является смертельным приговором для европейской цивилизации. И сходные противоречия можно найти в его замечаниях относительно разных людей. Эдвард Бок привел его слова, обращенные к миссис Вильсон в 1920 году: "Я говорю тебе, Эдит, что Хауз был прав".

А спустя некоторое время сказал: "Подумать только, что человек, для которого я сделал все, которому я высказывал свои самые сокровенные мысли, смог предать меня". Эти замечания представляются достоверными, и их противоречивость говорит, по-видимому, лишь о его расстроенном душевном состоянии. Единственными постоянными чертами в его характере в течение этих последних лет была жалость к себе, восхищение своим покойным отцом и ненависть почти ко всем людям на земле. Болезнь, по всей видимости, повернула значительную долю его либидо от объектов любви к первичному нарциссизму.

Ему никогда не удавалось отводить свое либидо далеко от себя. Даже страстно любимые друзья получали любовь лишь потому, что являлись представителями его самого, а болезнь, очевидно, сконцентрировала всю его любовь на собственном теле. Он так и не нашел вместо Хауза другого друга. Он любил и жалел себя, боготворил своего покойного отца на небе и перенес ненависть к этому же отцу на многих людей. Перед смертью он отказался повидать лорда Грея, встретиться с полковником Хаузом, простить престарелого лидера социалистов - Дебса.

Он публично оскорбил преданного Тьюмалти, обвинив его во лжи и неверности. Он прогнал Грейсона, когда тот попытался защищать Тьюмалти, но после этого не мог заснуть, позвонил и попросил Грейсона вернуться.

В последние дни своей жизни он помогал Рею Стэннарду Бейкеру в подготовке его апологии и время от времени разговаривал с новыми друзьями, так как у него не осталось старых. Чем ближе он был к смерти, тем меньше вспоминал о тех днях, когда был президентом США, и все больше уходил в свою молодость.

Снова и снова он возобновлял борьбу с Вестом и эмоционально переживал "предательство" Гиббена, забыв о неприязни к Лоджу и о "предательстве" Хауза. Снова и снова он рассказывал старые истории о своем "несравненном отце".

3 февраля 1924 года он умер во сне.