Удачи капитана Блада

Тоска леди Корт по изысканному обществу, доставлявшая немало страданий ее домочадцам, получила некоторое утешение на следующее утро, когда «Мария Моденская» приблизилась к острову Невис – огромной зеленой горе, словно выросшей среди моря, – и бросила якорь в Чарлзтаунской бухте.

Мистер Корт, горевший нетерпением сойти на берег, уже отдал стюарду Джейкобу распоряжение относительно выгрузки его вещей, когда в каюту вошел капитан Блад.

– Высадку, очевидно, придется отложить до завтра, – сказал он.

– До завтра? – изумленно уставился на него Джеффри Корт. – Но ведь это Невис, не так ли?

– Безусловно. Но прежде чем высадить вас на берег, следует решить небольшое дело, касающееся платы за проезд.

– Ах, вот оно что! – с презрением промолвил мистер Корт. – Я же сказал, что плата – на ваше усмотрение.

– Ну что же, ловлю вас на слове.

Джеффри Корту не понравилась улыбка капитана, которую он понял по-своему.

– Если вы измерены заняться вымогательством...

– О, нет, что вы, никакого вымогательства. Плата будет самой умеренной. Садитесь, сэр, и я вам все объясню.

– Объясните? Что?

– Садитесь, сэр, – властно повторил Блад, и сбитый с толку мистер Корт предпочел подчиниться.

– Дело вот в чем, – начал капитан Блад, усевшись на кормовой рундук[1] спиной к открытому окну, сквозь которое в каюту проникали яркие солнечные лучи и доносились крики торговцев, которые, подъехав к кораблю на лодках, предлагали овощи, фрукты и дичь. – В данный момент я бы просил вас, мистер Корт, считать себя в определенном смысле заложником. Заложником моего очень близкого друга, который в настоящее время является рабом вашего кузена – сэра Джеймса. Вы сами рассказывали, как ценит и любит вас Джеймс, поэтому нет оснований для беспокойства. Короче говоря, сэр, свобода моего друга –плата за ваш проезд, которую я попрошу внести вашего кузена. Вот и все.

– Все? – переспросил Джеффри Корт, выпучив глаза и задыхаясь от бешенства. – Но это насилие!

– Не смею вам возражать.

Мистер Корт изо всех сил старался сдержать свои чувства.

– А если сэр Джеймс откажется?

– О, зачем вам травмировать себя такими неприятными предположениями? Сейчас ясно одно: если сэр Джеймс согласится, вас немедленно высадят на берег.

– А меня интересует, сэр, что будет, если он не согласится?

Капитан Блад любезно улыбнулся.

– Я человек порядка и люблю все делать вовремя. Предугадывать будущее в большинстве случаев означает попусту терять время. Мы не будем обсуждать такую возможность по той причине, что она, по-видимому, никогда не станет явью.

– Но это... это чудовищно! – вскочив, завопил мистер Корт. – Разрази меня гром, сэр, но своими действиями вы рискуете навлечь на себя немалую опасность.

– Я – капитан Блад, – последовал ответ. – Поэтому не думайте, что меня может испугать какая бы то ни было опасность.

Это сообщение вынудило мистера Корта отбросить всякую сдержанность. Его лицо побагровело, глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

– Вы – капитан Блад? Этот проклятый пират? Хотя, так или иначе, мне наплевать, кто вы такой...

– Чего же вы тогда так разволновались? Единственная моя просьба к вам – не покидать своей каюты. Мне, конечно, придется выставить у дверей караул, но в остальном вы не будете испытывать никаких неудобств.

1 Рундук – деревянный ларь для храпения личных вещей команды.

– И вы полагаете, что я подчинюсь?

– Могу заковать вас в кандалы, если вы предпочитаете это, – учтиво предложил капитан Блад.

Мистер Корт, с ненавистью глядя на собеседника, все же решил, что лучше обойтись без кандалов.

Выйдя из шлюпки, капитан Блад направился к резиденции вице-губернатора – великолепному особняку с зелеными жалюзи на окнах, который возвышался на берегу моря, окруженный пламенеющими азалиями. Воздух вокруг был напоен ароматом апельсинов и ямайского перца.

Блада беспрепятственно пропустили к сэру Джеймсу. Для такого явно значительного лица, облаченного в темно-синий костюм безукоризненного покроя, в шляпе с пером и с длинной шпагой на расшитой золотом перевязи, двери колониальной администрации обычно раскрывались настежь. Блад представился как капитан Питер, что почти полностью соответствовало действительности, и дал понять, что состоит на военно-морской службе и что корабль, на котором он прибыл, его собственный. Целью его прибытия на Невис – крупнейший в Вест-Индии невольничий рынок, – по его словам, было приобретение какогонибудь парня, годного в качестве кают-юнги. Он слышал, что сэр Джеймс сам немного занимается работорговлей, но даже если это не так, он питает надежду, что сэр Джеймс согласится помочь ему в этом деле.

Манеры капитана Питера, сочетающие почтительность с достоинством, и его элегантность тотчас же покорили сэра Джеймса, который заверил своего гостя, что окажет ему всяческое содействие. Правда, сейчас он не располагает рабами для продажи, но в любой момент из Гвинеи может придти судно с грузом чернокожих, и если капитан Питер не очень торопится, то, несомненно, через день или два его желание осуществится. А пока что не соизволит ли он остаться пообедать?

Капитан Питер соизволил, тем более что на пришедшую вскоре леди Корт он произвел такое неотразимое впечатление, что она горячо поддержала приглашение своего мужа.

За обедом, учитывая цель, с которой капитан Питер прибыл на Невис, разговор, естественно, касался рабов и сравнения качеств черных и белых слуг. Сэр Джеймс, будучи всецело убежденным в превосходстве белой расы, заявил, что сравнивать их просто нелепо, дав тем самым возможность капитану затронуть интересующий его вопрос.

– И тем не менее белые, высланные сюда после мятежа Монмута, – сказал он, – расточительно используются на плантациях. Странно, но никто не подумал о том, чтобы найти применение их способностям в каком-нибудь другом месте.

– Они ни для чего другого не годятся, – заявила ее милость. – Из этих бунтовщиков не сделаешь хороших слуг. Я знаю, потому что пробовала этим заняться.

– В самом деле? Это интересно. Неужели бедняги, которых вы избавили от работы на плантациях, были так равнодушны к своей судьбе, что не проявили усердия в должности слуг?

– Опыт моей супруги более ограничен, чем вы можете подумать по ее утверждениям, – вмешался сэр Джеймс. – Она судит по единственной попытке.

Леди Корт пренебрежительным взглядом ответила на критику, а галантный капитан пришел ей на помощь.

– Ab uno omnes[1], сэр Джеймс. Это изречение часто оказывается верным. – И он повернулся к леди, которая благодарно ему улыбнулась. – А что это была за попытка, и кто был этот человек, который остался глух к вашему милосердию?

– Один из осужденных мятежников, сосланных на плантации. Мы привезли его с Барбадоса. Я купила его, чтобы сделать грумом, но он оказался настолько неблагодарным и неспособным оценить перемену в своей жизни, что я в итоге отправила его назад, на сахарные плантации.

– Что ж, поделом, – с одобрением кивнул капитан. – И что же с ним произошло?

– Этот гадкий мятежный пес расплачивается за свое поведение на плантациях сэра Джеймса.

– Бедняга когда-то был джентльменом, как и многие другое, попавшие в заблуждение мятежники, – печально проговорил сэр Джеймс. – Он немного выиграл, избежав виселицы.

После этого он направил разговор в другое русло, и капитан Блад, приобретший нужные сведения, не стал этому противиться.

Но какая бы тема не была затронута, гостеприимная любезность очаровательной леди, вызывавшая усмешку на губах сэра Джеймса, обязывала гостя к ответной любезности и галантности. Леди Корт настояла, чтобы капитан Питер во время пребывания в Чарлзтауне поселился в их особняке, обещая предоставить ему все удобства. Ведь подобные визитеры так редко нарушали унылое однообразие их жизни на Невисе.

В качестве дополнительной приманки леди Корт начала расписывать красоты их острова. Она намеревалась лично продемонстрировать капитану живописные рощи, богатые плантации, прозрачные реки этого земного рая, который в разговоре с мужем леди именовала не иначе, как адом кромешным.

1 Всех за вину одного (лат.) – Вергилий. Энеида. Перевод С. Ошерова.

Не питавший в отношении своей супруги никаких иллюзий, сэр Джеймс, скрывая свое презрение к изображаемому ею светскому гостеприимству, поддержал ее приглашение, после чего леди Корт заявила, что она сразу же даст распоряжение приготовить комнату, а Блад должен послать кого-нибудь на корабль за вещами.

Капитан Блад, в изысканных выражениях поблагодарил хозяев за любезный прием, с удовольствием воспользовался их предложением, так как пребывание в доме сэра Джеймса Корта, несомненно, могло содействовать достижению цели, ради которой он прибыл на Невис.

Мы уже знаем о вере капитана Блада в счастливый случай. Однако эта вера не заходила так далеко, чтобы побуждать капитана сидеть и ждать, пока случай сам его не отыщет. Счастливые случаи, по его мнению, должны были создаваться или, по крайней мере, призываться человеческим умом и усердием. Поэтому на следующее утро Блад поднялся пораньше, не желая терять времени в достижении цели. Из полученных накануне сведений он знал, в каком направлении начать поиски, и вскоре после восхода солнца направился к конюшням сэра Джеймса, чтобы обзавестись нужным средством передвижения.

Никто бы не усмотрел ничего необычного в том, что гость полковника, привыкший рано вставать, решил перед завтраком прокатиться верхом и позаимствовал для этого лошадь у своего хозяина. Тот факт, что он избрал свой путь мимо плантации сэра Джеймса, также едва ли возбудил бы интерес у когонибудь из рабов.

В своих поисках Блад мог полагаться только на себя и на судьбу, от которой требовалось послать навстречу нужного ему раба.

Однако фортуна в это утро, казалось, к нему не благоволила. Несмотря на ранний час, леди Корт в силу, быть может, той же привычки рано вставать, либо по причине домашних забот, а возможно, в результате не дававших ей покоя чувств, вызванных привлекательностью ее гостя, неожиданно появилась у конюшен, бодрая и оживленная, и приказала оседлать ей коня, дабы сопровождать капитана Питера в его прогулке. Капитан был предельно раздосадован, но не обнаружил своих чувств. Когда леди Корт весело сообщила, что покажет ему водопад, он проклял в душе ее энтузиазм, но вежливо ответил, что его больше интересуют плантации.

Леди сморщила прелестный носик в шутливой гримасе.

– О, сэр, вы меня разочаровали, я думала, что в вас больше поэзии и романтики и что вы любите красоту дикой природы.

– В какой-то мере так оно и есть, но практицизма во мне не меньше. Я испытываю наслаждение, созерцая плоды человеческого труда.

Начался спор – изощренная и совершенно пустая игра слов, показавшаяся капитану Бладу, у которого были совсем другие намерения, удручающе нудной. Наконец дискуссия закончилась компромиссом. Сначала они поехали к водопаду, к которому леди Корт смогла пробудить в своем спутнике лишь вежливый интерес, а потом направились домой, где их ожидал завтрак, через плантации сахарного тростника. Их капитан изучал с пристальным вниманием, весьма огорчившим изрядно проголодавшуюся леди.

Чтобы все рассмотреть подробнее, капитан ехал шагом по широкой просеке в уже желтеющем тростнике. Попадавшиеся по пути невольники, из которых лишь немногие были белыми, копали оросительные канавы. Иногда Блад, испытывая терпение леди Корт, натягивал поводья и останавливался, оглядываясь вокруг, а один раз, остановившись рядом с надсмотрщиком, стал спрашивать его сначала об урожайности, а потом о рабах, их численности и трудоспособности. По словам надсмотрщика, белыми рабами были сосланные осужденные.

– Это, наверно, бунтовщики? – спросил капитан. – Из тех гнусных псалмопевцев, которые участвовали в мятеже герцога Монмута?

– Нет, сэр. Из тех у нас только один. Его привезли с Барбадоса вместе с ворами и мошенниками. Эта партия работает вон в тех зарослях.

Они поехали в том направлении и вскоре поравнялись с группой полуголых и оборванных людей, так сильно загорелых, что их можно было принять за светлокожих негров. Спины многих были исполосованы бичом надсмотрщика. Пристальный взгляд капитана сразу же остановился на рабе, ради которого он и прибыл на Невис.

Леди, будучи не в состоянии долго играть роль пассивного спутника, уже давно проявляла признаки раздражения. Когда же капитан снова остановился и вежливо заговорил с дородным надсмотрщиком этих несчастных тружеников, ее терпению пришел конец. Почти тут же она нашла выход своему дурному расположению духа. Молодой человек, обращавший на себя внимание стройной фигурой и светлыми выгоревшими волосами, стоял, опираясь на мотыгу, открыв рот и пожирая глазами капитана.

Леди двинула на него свою кобылу.

– Ты почему стоишь без дела, ротозей? Неужели тебя нельзя научить порядку? Ну ничего, сейчас я займусь твоим воспитанием!

Ее хлыст со свистом опустился на обнаженные плечи юноши, потом взвился вновь, чтобы повторить удар, но невольник, резко повернувшись к ней, парировал удар левой рукой и, схватившись за конец хлыста, вырвал его из рук леди Корт с такой силой, что она едва удержалась в седле.

Если остальные рабы застыли на месте, пораженные дерзостью их товарища, то бдительный надсмотрщик не дремал. С проклятием он бросился на молодого раба, разматывая длинный бич.

– Сдери с него кожу, Уолтер! – взвизгнула леди.

Но прежде чем эта угроза осуществилась, юноша, отшвырнув хлыст, поднял мотыгу. Его светлые глаза сверкнули.

– Только тронь меня – и я вышибу тебе мозги! – крикнул он.

Надсмотрщик остановился, видя его безрассудную решимость и понимая, что раб, доведенный до отчаяния болью и несправедливостью, не колеблясь, выполнит свою угрозу. Тогда он попытался воздействовать на невольника словами, чтобы выиграть время, покуда его бешенство утихнет.

– Брось мотыгу, Хагторп! Брось сейчас же!

Но Хагторп расхохотался ему в лицо. Миледи тоже рассмеялась, и в ее злобном язвительном смехе слышалось что-то ужасное.

– Не спорь с этим псом! Пристрели его! Я разрешаю, Уолтер. Я свидетель его бунта. Прикончи его на месте!

Следуя настойчивому приказу хозяйки, надсмотрщик потянулся к висевшей на поясе кобуре. Но лишь только он вытащил пистолет, капитан наклонился с седла и с такой силой ударил его хлыстом по руке, что оружие полетело на землю. Надсмотрщик вскрикнул от боли и изумления.

– Не волнуйтесь, – сказал Блад. – Я спас вам жизнь, с которой вы бы, несомненно, распростились, если смогли бы выстрелить.

– Капитан Питер! – возмущенно воскликнула леди Корт.

Он повернулся к ней, и презрение, сверкавшее в его яркоголубых под черными бровями глазах, поразило ее, словно удар.

– Кто вы? Неужели женщина? Клянусь, мадам, лондонские уличные девки и те выглядят более женственно!

Леди задохнулась от гнева, но бешенство помогло ей обрести дар речи.

– Слава Богу, у меня есть муж, сэр. И за эти слова вы ответите! –Вонзив шпоры в бока своей лошади, леди пустила ее в галоп, избавив Блада от своего присутствия, что его вполне устраивало.

– Я отвечу хоть всем мужьям мира, – рассмеявшись, крикнул капитан ей вслед. Затем он подозвал Хагторпа.

– Иди сюда, приятель. Ты пойдешь со мной. Я сделаю так, чтобы справедливость восторжествовала, но не хочу оставить тебя на милосердие надсмотрщика, пока я буду этим заниматься. Берись за мое стремя, и пошли к сэру Джеймсу. А вы посторонитесь, – обратился он к надсмотрщику, – или мне придется наехать на вас! За свои поступки я отвечу перед вашим хозяином, а не перед вами!

Угрюмо поглаживая ушибленную руку надсмотрщик отступил в сторону перед этой угрозой, и капитан Блад, не торопясь, поехал вперед. Том Хагторп шел рядом, держась за стремя. Когда их уже никто не мог слышать, юноша спросил хриплым от волнения голосом:

– Питер, каким чудом ты здесь оказался?

– Чудом? Ты разве не ожидал, что кто-нибудь из нас рано иди поздно найдет тебя? – И он рассмеялся. – Мне повезло. Эта красотка дала мне отличный предлог заняться тобой, что очень облегчает дело. Но так или иначе, несмотря на все трудности, а клянусь, что не покину Невис без тебя!
VI

Явившись в дом вице-губернатора, капитан Блад оставил Тома в холле, а сам, избрав в качестве ориентира сварливый голос леди Корт, добрался до столовой. Там он застал сэра Джеймса, сидевшего за нетронутым завтраком с холодной усмешкой на лице, и его супругу, мечущуюся по комнате. При звуке открываемой двери леди замерла, грудь ее бурно вздымалась, глаза сверкали на бледном лице. Увидев Блада, она тут же взорвалась:

– Так у вас еще хватает наглости являться сюда!

– Я считал, что меня ждут.

– Ждут? Скажите пожалуйста!

Он слегка поклонился.

– Прошу извинить за вторжение, но я полагаю, что от меня потребуют кое-каких объяснений.

– Можете в этом не сомневаться!

– А мое чувствительное сердце не позволяет разочаровывать леди.

– Совсем недавно вы называли меня по-другому.

– Когда вы этого заслуживали.

Сэр Джеймс постучал по столу, сочтя, что обязанности вице-губернатора и супруга требуют от него вмешательства.

– Сэр, – заговорил он властным и недовольным тоном. – Будьте любезны объясниться.

– Извольте. Мне нечего скрывать.

И капитан Блад подробно рассказал обо всем, происшедшем на плантации, причем несколько раз ему приходилось принимать соответствующие меры, чтобы помешать леди Корт, которая неоднократно пыталась его перебить.

К концу повествования сэр Джеймс устремил взор на свою жену, кипевшую от злобы, и глаза его отнюдь не выражали сочувствия;

– В рассказе капитана Питера есть то, чего не хватает в вашем, чтобы составить полную картину.

– В его рассказе есть все, чтобы заставить вас потребовать удовлетворения, если вы не трус!

Покуда вице-губернатор переваривал оскорбление, капитан Блад поспешил вмешаться.

– Что касается удовлетворения сэр Джеймс, то я всегда к вашим услугам. Но сначала, для моего, собственного удовлетворения, позвольте заметить, что если под влиянием чувств, которые, я уверен, вы сочтете гуманными, мною совершены какие-либо оскорбительные для вас поступки, то я приношу вам свои извинения.

Но сэр Джеймс оставался суровым и непреклонным.

– Вы не добились ничего хорошего своим вмешательством. Этот несчастный раб, поощренный к бунту вашими действиями, не избежит наказания. Если оставить этот инцидент без последствий, то на плантации придет конец порядку и дисциплине. Надеюсь, вы понимаете это?

– Да какое вам дело, что он понимает! – взвизгнула леди Корт.

– Я понимаю лишь то, что если бы я не вмешался, этого парня пристрелили бы на месте по приказу ее милости и только за нежелание, чтобы с него содрали кожу по ее же распоряжению.

– Это все равно от него не убежит, – злорадно заявила леди, – если только сэр Джеймс не предпочтет его повесить.

– В качестве козла отпущения – из-за того, что я вмешался? –осведомился капитан Блад у сэра Джеймса. И тот, уязвленный насмешкой, поспешил ответить:

– Нет-нет. За угрозу надсмотрщику.

Эти слова вызвали очередную атаку ее милости.

– А то, что он оскорбил меня, конечно, не имеет значения? Во всяком случае для этого джентльмена?

Находясь между двумя спорящими сторонами, сэр Джеймс рисковал потерять свое обычное непроницаемое спокойствие. Он так хлопнул по столу, что задребезжала посуда.

– Пожалуйста, не все сразу, мадам! Положение, видит Бог, и так достаточно скверное. Я вас неоднократно предупреждал, чтобы вы не срывали свое дурное настроение на этом Хагторпе. Теперь я должен либо высечь его за неуважение, которое, надо признаться, полностью спровоцировано вами, либо подорвать дисциплину среди рабов. А так как я не могу допустить последнего, то мне остается благодарить вас за то, что вы вынуждаете меня быть бесчеловечным.

– А мне остается благодарить только себя за то, что я вышла замуж за такого глупца!

– Этот вопрос, мадам, мы обсудим очень скоро, – сказал сэр Джеймс настолько угрожающим тоном, что изумленная леди Корт не нашла слов для ответа, несмотря на всю свою наглость.

Наступившую тишину нарушил голос Блада:

– Я бы мог, сэр Джеймс, избавить вас от решения этой дилеммы. Как вы помните, я прибыл сюда, намереваясь купить кают-юнгу. Сначала я думал о негре, на этот Хагторп кажется мне подходящим. Продайте его мне – и все будет в порядке.

Сэр Джеймс немного подумал, затем взгляд его просветлел.

– Ей-Богу, это выход!

– Тогда вам остается только назвать цену.

Но ее милость не могла примириться со столь простым решением.

– Ничего себе, выход! Этот человек – бунтовщик, приговоренный к пожизненным работам на плантациях. Ваш долг не позволит вам содействовать его побегу из Вест-Индии.

Глядя на колеблющегося сэра Джеймса. Блад понял, что его надежды на легкий исход дела не оправдываются. Прокляв в душе бесчувственную злобу этой хорошенькой мегеры, он прошел по комнате и, облокотившись на высокую списку кресла, мрачно оглядел супругов.

– Значит, этого несчастного парня придется высечь?

– Не высечь, а повесить, – поправила леди.

– Нет-нет, – запротестовал сэр Джеймс. – Достаточно высечь.

– Вижу, что мне здесь больше нечего делать, – сказал капитан Блад, вновь обретя свое насмешливое спокойствие. – Поэтому разрешите откланяться. Но прежде, чем я уйду, мне придется сообщить вам кое-что, о чем я почти совсем забыл. На Сент-Томасе я обнаружил вашего кузена, который отчаянно торопился на Невис.

Блад хотел их удивить, и это ему удалось. Но внезапная резкая перемена в поведении ее милости удивила его не меньше.

– Джеффри! – воскликнула она, и ее голос дрогнул. – Вы имеете в виду Джеффри Корта?

– Его зовут именно так.

– Вы говорите, что он на Сент-Томасе? – переспросила леди, и перемена в ее манерах стала еще более заметной. Поведение сэра Джеймса также изменилось. Он устремил на свою супругу внимательный взгляд из-под густых бровей, его тонкие губы скривились в усмешке.

– Вовсе нет, – поправил Блад. – Мистер Корт здесь, на борту моего корабля. Я привез его с Сент-Томаса.

– Тогда... – Леди смолкла, чтобы перевести дыхание и в недоумении наморщила лоб. – Тогда почему он не сошел на берег?

– Я склонен усматривать в этом волю Провидения, так же, как и в том, что он просил меня доставить его сюда. Для вас, сэр Джеймс, важно лишь то, что он все еще у меня на борту.

– Значит, он болен? – вскричала леди Корт.

– Здоров, как мы с вами, мадам. Но все может измениться. На борту своего судна, сэр Джеймс, я обладаю такой же неограниченной властью, как и вы здесь, на суше.

Не понять капитана было невозможно. Пораженные, они молча уставились на него, затем леди Корт, дрожа и задыхаясь, заговорила:

– Полагаю, что есть законы, которые могут обуздать вас.

– Таких законов нет, мадам. Вы знаете только половину моего имени. Я действительно капитан Питер – капитан Питер Блад. – Он решил раскрыть свое инкогнито, чтобы угроза имела больший вес. – Надеюсь, – продолжал Блад, ответив улыбкой на их безмолвное удивление, – что ради вашего кузена Джеффри вы сочтете возможным быть более человечным с этим несчастным рабом. Ибо я даю вам слово, что поступлю с мистером Джеффри Кортом так же, как вы поступите с молодым Хагторпом.

Сэр Джеймс неожиданно громко расхохотался, в то время как его жена, слегка оправившись от охватившего ее ужаса, попыталась вникнуть в создавшееся положение.

– Прежде чем вы сможете что-нибудь сделать, – начала она, – вам нужно вернуться к себе на корабль, а вы не покинете Чарлзтаун до тех пор, пока мистер Корт не сойдет на берег целым и невредимым. Вы забыли, что...

– О, я ничего не забыл, – прервал ее капитан Блад. – Не думаете же вы, что я способен войти в западню, не убедившись, что она не может захлопнуться. На «Марии Моденской « сорок бортовых орудий. Двух бортовых залпов будет достаточно, чтобы превратить Чарлзтаун в груду развалин. И это случится, если я не дам знать о себе к восьми склянкам. Если в вас есть хоть капля благоразумия, миледи, то вы постараетесь этого избежать.

Она отшатнулась, бледная и дрожащая, а сэр Джеймс, на мрачном лице которого еще мелькала насмешливая улыбка, поднял взгляд на капитана Блада.

– Вы поступаете, как бандит с большой дороги, сэр. Вы приставили пистолет к нашим головам.

– Не пистолет, а сорок бортовых пушек, причем каждая из них заряжена.

Конечно, несмотря на эту браваду, капитан Блад отлично понимал, что ему, может быть, и в самом деле придется застрелить сэра Джеймса, чтобы вырваться на свободу. Он сожалел об этой возможной необходимости, но был готов к ней. Но к чему капитан не был готов, так это к непонятно-внезапной уступчивости вице-губернатора.

– Это упрощает дело, – сказал сэр Джеймс. – Если я вас правильно понял, вы поступите с моим кузеном так, как я поступлю с Хагторпом, не правда ли?

– Совершенно верно.

– Значит, если я повешу Хагторпа...

– Ваш кузен будет болтаться на нок-рее[1].

– Ну, тогда остается только единственное решение.

Леди издала вздох облегчения.

– Вы победили, сэр, – воскликнула она. – Нам придется отпустить Хагторпа!

– Напротив, – возразил сэр Джеймс, – я должен его повесить.

1 Нок-рея – оконечность поперечной перекладины мачты.

– Вы должны... – Леди Корт уставилась на него, открыв рот и задыхаясь от волнения; ужас снова появился в ее больших голубых глазах.

– Как вы напомнили мне, мадам, у меня есть определенный долг, который не позволит мне отпустить Хагторпа с плантации, поэтому его придется повесить. Fiat justitia ruat coelum[1]. Последствия не будут лежать на моей совести.

– Не будут лежать на вашей совести! – вне себя вскрикнула леди Корт. – А как же Джеффри? – Она ломала руки, ее голос перешел в вой. Потом, собравшись с духом, леди в бешенстве обрушилась на сэра Джеймса: – Вы просто спятили! Вы не можете сделать этого! Не смеете!.. Отпустите Хагторпа! Зачем он вам, в конце концов? Одним рабом меньше или больше!.. Ради Бога, отпустите его!

– А как же мой долг?

Леди испуганно отшатнулась.

Непреклонность сэра Джеймса сломила ее дух. Леди Корт упала на колени возле его кресла, судорожно вцепившись в его руку.

Сэр Джеймс оттолкнул ее с издевательским смехом, в котором слышалось что-то жуткое.

Позднее капитан Блад похвалялся, может быть, без достаточных оснований, что именно эта жестокая забава над охваченной страхом женщиной пролила свет на таинственную ситуацию и прояснила позицию, занятую сэром Джеймсом.

Вдоволь посмеявшись, вице-губернатор встал и махнул рукой, отпуская капитана.

– Все решено. Если вы хотите вернуться на ваш корабль, я не стану вас задерживать. А впрочем, подождите. Я хочу коечто передать своему кузену. –Он подошел к секретеру, стоящему между окнами, и вынул оттуда «Стихотворения сэра Джона Саклинга» с пергаментом, в одном месте слегка отставшим от переплета. – Выразите ему мое соболезнование и передайте вот это... Я ожидал его, чтобы вручить ему книгу лично. Но так будет гораздо лучше. Сообщите ему, что находящееся в книге письмо, почти столь же поэтичное, сколь и сама книга, передано адресату. – И он протянул своей супруге сложенный лист. Это для вас, мадам. Возьмите.

– Возьмите! – настойчиво повторил сэр Джеймс, швырнув ей листок. –Мы вскоре обсудим содержание этого письма. Оно поможет нам понять, почему я так жажду выполнить свой долг, о котором вы мне напомнили.

Скорчившаяся у кресла леди Корт дрожащими руками развернула письмо. Несколько минут она читала, затем со стоном выронила его из рук.

Капитан Блад взял предложенную ему книгу. Думаю, что именно в этот момент он наконец все понял. Теперь он снова очутился в затруднении. Если неожиданный случай помог ему вначале, то сейчас другая неожиданность внезапно воспрепятствовала его планам, когда конец уже был виден.

1 Да свершится правосудие, и пусть обрушатся небеса (лат.).

– Желаю вам всего хорошего, сэр, – сказал сэр Джеймс. – Здесь вас больше ничто не задерживает.

– Вы ошибаетесь, сэр Джеймс. Кое-что заставляет меня задержаться на несколько минут. Возможно, в моей жизни и были вещи, которых мне следует стыдиться. Но я никогда не был ничьим палачом, и будь я проклят, если я восполню этот пробел по вашей милости. Одно дело – повесить вашего кузена в качестве акта возмездия; Но черт меня побери, если я стану его вешать, чтобы угодить вам. Я отправлю его на берег, сэр Джеймс, чтобы вы могли повесить его сами.

Уныние, отразившееся на лице сэра Джеймса, как нельзя больше удовлетворило капитана Блада. Разрушив его сладостные планы отмщения, капитан предложил ему иное утешение.

– Теперь, когда я изменил свои намерения, вам остается изменить ваши и продать мне этого парня на должность каютюнги. Я же не только увезу вашего кузена, но и постараюсь внушить ему, чтобы он никогда больше вас не беспокоил.

Запавшие глаза сэра Джеймса с недоверчивой надеждой устремились на корсара.

Капитан Блад улыбнулся.

– Можете считать это дружеской услугой, сэр Джеймс, – сказал он, внеся окончательное успокоение в растревоженную душу вице-губернатора.

– Хорошо, – промолвил, наконец, сэр Джеймс. – Забирайте своего парня. На этих условиях я дарю его вам.