АКАДЕМИЧЕСКОЕ ЗВАНИЕ КО МНОГОМУ ОБЯЗЫВАЕТ

АКАДЕМИЧЕСКОЕ ЗВАНИЕ

КО МНОГОМУ ОБЯЗЫВАЕТ

Участие в Генеральной конференции ЮНЕСКО

Летом 1966 г. во время отдыха вместе с Марианной в санатории в Сочи, размышляя о дальнейших планах после избрания членом Академии наук СССР, пришел к выводу, что необходимо более тесно сотрудничать с одним из экономических институтов, выбрать направление научных исследований на ближайшие годы. Обсудил мои соображения с женой, и она их полностью поддержала. По ее мнению, дальнейшая моя карьера в науке не могла получить развитие без работы в одном из институтов Академии.

Меня все больше интересовали социально-экономические процессы, происходящие в странах Западной Европы. Вероятно, в какой-то мере здесь сказались мое участие в развитии международных научных связей и специальное высшее образование. Выбор остановился на Институте мировой экономики и международных отношений.

В Москве ожидала новость: меня включили в состав советской делегации, выезжающей в октябре в Париж для участия в XIV Генеральной конференции ЮНЕСКО. Такие конференции проходили каждые два года, в них принимали участие делегации более ста стран. Главная задача — утверждение программы деятельности ЮНЕСКО на двухгодичный период. За каждым пунктом программы стояли крупные ассигнования, и, естественно, все делегации стремились в этой программе отразить свои интересы. Обычно Генконференция продолжалась дней 40–45. В связи с этим решил отложить обсуждение вопроса о работе в ИМЭМО с его новым директором Н.Н.Иноземцевым до возвращения из командировки.

Делегацию возглавлял председатель Комиссии СССР по делам ЮНЕСКО С.К.Романовский. Украина и Белоруссия были членами ЮНЕСКО, имели в Париже свои представительства и также направляли на Генеральную конференцию небольшие делегации. В Париж было решено ехать поездом. Наши три делегации заняли весь спальный вагон. С.К.Романовского дела задержали в Москве, и он прилетел в Париж самолетом почти одновременно с приездом делегации.

Впервые я ехал поездом через всю Европу. Это было интересно. Мне повезло: моим соседом по купе оказался Женя Радциг, представлявший в делегации МИД СССР¹. Нам вдвоем было приятно: вспоминали учебу в институте, наших общих друзей, рассказывали друг другу о различных событиях в жизни. Время текло незаметно. В соседнем купе ехал Геннадий Можаев — помощник С.К.Романовского. Он как-то в разговоре упомянул, что в Кельне представитель советского посольства в ФРГ должен передать С.К.Романовскому какие-то материалы. В Кельн мы приехали примерно в 8 часов утра. Я вышел в коридор и увидел человека, который ходил вдоль вагона и заглядывал в окна. Понял, что это и есть представитель посольства. Помахал ему рукой, он заулыбался и вошел в вагон. Сказал ему, что С.К.Романовский летит самолетом, и указал купе его помощника.

После отправления из Кельна сели завтракать. Женя разлил по стаканам остатки армянского коньяка, выпили и пожалели, что мало. Раздался стук в дверь, и, как бы откликаясь на наши мысли, появился Можаев с большой бутылкой французского коньяка. Сказал, что бутылку привезли в подарок Сергею Калистратовичу и он считает целесообразным выпить коньяк за его здоровье. Налил нам по полному стакану. Мы очень весело продолжили завтрак. Год или два спустя после описываемых событий я приехал к С.К.Романовскому на дачу. Рассказал, как весь вагон пил за его здоровье французский коньяк. Мой друг искренне посмеялся.

На вокзале в Париже нас встречали, за нами приехало порядка двадцати автомашин. Обратил внимание, что в багаже украинской делегации были не только чемоданы, но еще порядка десятка деревянных ящиков, обитых железными полосками. Е.Радцига встречал его друг Анатолий Красиков, работавший в Париже руководителем представительства ТАСС. Он отвез нас в гостиницу и пригласил к себе на ужин.

Вечером по дороге к дому А.А.Красикова заехали в рыбную лавку и купили несколько дюжин устриц. Я сказал, что устриц не ем и на мою долю их покупать не нужно. Однако получилось все наоборот. На богато накрытом столе стояли две бутылки кальвадоса, были и другие напитки. Кальвадос никогда не пил, читал книги, где герои, особенно у Ремарка, по поводу и без повода пьют кальвадос. Попросил мне налить рюмку, затем вторую. Напиток понравился, и вдруг у меня прорезалось желание отведать устриц, хотя раньше от них всегда отказывался. Мои товарищи стали меня шутливо упрекать, что я лишил их возможности насладиться устрицами — ведь на мою долю их не купили.

На следующий день С.К.Романовский собрал все три делегации и провел организационное совещание, на котором были распределены обязанности. Мне поручил работать в программном комитете. После заседания я обратил его внимание, что советская делегация размещена в двух очень неважных гостиницах. Командировка длительная, и жить в таких условиях сложно. Он обещал разобраться и решить вопрос о переводе меня в другую гостиницу.

Проблема была разрешена быстрее, чем предполагалось. Украинская делегация разместилась в гостинице «Моталамбер» недалеко от советского посольства. В ее состав входил заместитель министра иностранных дел Украины со «сладкой» фамилией Кисель. Он длительное время работал в Париже в украинском представительстве при ЮНЕСКО, и у него было много друзей в советском посольстве. Вечером к Киселю пришел в гости полковник из аппарата военного атташе. В номере у Киселя стояли два деревянных ящика, в одном была горилка, а в другом — различные закуски. Оказалось: чтобы открыть их, требуются инструменты. Полковник спустился вниз к автомобилю и принес гаечный ключ. Сколько они выпили, осталось неизвестным, но закончилось все дракой. Кисель сказал полковнику, что его жена, находящаяся в Киеве, плохо себя ведет. Тот осерчал и избил Киселя гаечным ключом. Последствия были для обоих печальными: на следующий день первым самолетом их отправили в Москву. При этом Кисель сделал «любопытное» заявление: полковник вербовал его в ЦРУ, он отказался и за это был избит.

Я был знаком с одним из членов украинской делегации – заместителем заведующего отделом пропаганды ЦК Компартии Украины Н.Питовым. Летом 1966 г. вместе с ним я выезжал в командировку в ГДР. Там мы подружились, и он, зная о моем недовольстве гостиницей, предложил занять номер, освобожденный Киселем. Подобные бытовые эпизоды нередко не только любопытны сами по себе, но и играют в жизни определенную роль.

Человеческий мозг так устроен, что, рассказывая об одном событии или эпизоде, невольно по ассоциации вспоминаешь другой, не имеющий, казалось бы, никакого отношения к первому. Так произошло и в данном случае. Когда писал эти строки, мне невольно вспомнилась учеба в Казанском авиационном институте в осенние месяцы 1939 г. Лекции по химии нам читал профессор Рождественский, считавшийся в Казани видным ученым. Выглядел он очень внушительно: пышная седая шевелюра, мощная фигура, всегда белоснежная сорочка и черная бабочка. Со студентами держался очень просто. Во время лекций, когда он чувствовал, что студенты устали, внимание падает, делал отступления и рассказывал что-нибудь веселое. Мне запомнился один анекдот. Речь шла о поведении студентов на экзамене по химии. Один студент долго готовился к ответу, встал, подошел к экзаменатору, протянул зачетную книжку и неожиданно сказал: «Профессор, я ничего не знаю». Тот взглянул на студента и к большому его удивлению поставил в зачетной книжке пятерку. После этого произнес: «Всякое незнание в вашем сознании есть уже знание». Обрадованный студент покинул аудиторию. Другой студент, знавший хорошо выпавший ему билет, решил не рисковать, подошел к профессору и тоже изрек, что ничего не знает. Профессор взял ведомость и поставил двойку. Увидев удивленное лицо студента, сказал: «Не всякое подражание есть знание». После такой разрядки в середине лекции мы дальше слушали с большим вниманием. Опытные лекторы довольно часто пользуются такими приемами. Возможно, и мои воспоминания после таких отступлений будут легче читаться.

Пленарные заседания Генконференции перемежались с работой в комитетах. Большинство на конференции принадлежало представителям развивающихся стран. Нередко их голоса при принятии решений оказывались решающими. Этим широко пользовалась американская делегация. Перед голосованием пунктов программы, в которых они были заинтересованы, американцы приглашали представителей африканских и арабских стран на завтрак или ужин. Так «покупались» нужные голоса. У нашей делегации таких возможностей не было, приходилось пользоваться методом убеждения, который не всегда срабатывал. Правда, авторитет Советского Союза был настолько велик, что многое нам удавалось.

Из многочисленных вопросов, по которым мне приходилось выступать, отстаивая нашу позицию, остановлюсь только на одном. Израильская делегация, якобы в целях улучшения школьного образования в африканских странах, внесла предложение использовать западные методики и соответствующие учебники. С моей точки зрения, это было тупиковое предложение. При практически сплошной неграмотности в Африке взрослого населения дети приходили в школы без самой элементарной подготовки. Научить их читать, писать и считать было трудно. В семьях, как правило, никакой помощи они не получали. Западный опыт, каким бы прогрессивным он ни был, в этих условиях сработать не мог. Все это я высказал, выступая против предложения израильтян. Развернулась достаточно продолжительная дискуссия. Меня пришел поддержать руководитель советского представительства при ЮНЕСКО профессор Вадим Константинович Собакин. Однако наши оппоненты оказались более многочисленными. Особенно рьяно поддерживала израильский проект делегация Великобритании, и он был принят. Впоследствии выяснилось, что его пришлось коренным образом пересмотреть. Было потеряно время и впустую затрачены огромные средства.

В субботы и воскресенья заседаний не было. Использовали свободные дни для посещения музеев; съездили на русское кладбище Сент-Женевьев де Буа под Парижем, которое в известной мере отражает историю русской эмиграции и Гражданской войны; поклонились стене Коммунаров; выезжали в Компьенский лес и в Версаль; знакомились с другими достопримечательностями. Меня в эти дни несколько раз приглашал на обед сотрудник аппарата ЮНЕСКО К.Сергеев, которого я знал по работе в Москве. Другие члены делегации также получали аналогичные приглашения. Это было своего рода традицией.

В секретариате ЮНЕСКО работал Виктор Бакаев. Мы были не только однокурсниками, но и соседями по общежитию. Как-то в субботу он устроил для части членов делегации ужин. Пригласил меня, Василия Вахрушева, Евгения Радцига, Сергея Романовского, Вадима Собакина. Все были выпускниками МГИМО. Вечер прошел очень весело. С такой большой компанией однокашников ранее встречаться за границей мне не приходилось.

Наступило время возвращаться в Москву. Билетами занималась член делегации Валя Айвазова. В Париж я ехал в купе вместе с Е.Радцигом, но он уже вернулся в Москву. Валя спросила меня, не соглашусь ли я разместиться в купе с К.Рубаником. Я не возражал. За день до отъезда Сергеев попросил захватить для дочек посылку. Естественно, дал согласие. Оба мои решения, как вскоре выяснилось, оказались весьма опрометчивыми. К.Рубаник длительное время работал в Париже, у него было много знакомых, и ему принесли больше десятка посылок для передачи в Москве. Кроме того, он купил два или три ящика лечебной воды, к которой привык в Париже. Я с трудом протиснулся в купе, и в этот момент появился улыбающийся Сергеев с супругой. Они несли две огромные коробки с подарками для дочерей. Отступать было некуда, пришлось коробки взять. Правда, эту «пилюлю» они основательно подсластили: принесли внушительный пакет с продуктами мне на дорогу.

Когда поезд тронулся, стали вместе с Костей размещать собственный багаж и посылки. Пришлось опустить третью полку. На верхнюю до потолка сложили посылки. Спали на двух нижних полках, а сидеть практически было негде. Находиться двое суток в таких условиях было трудновато. Почти сразу я нашел выход. В соседнем купе ехали два партийных босса: Н.Питов и А.Легасов (зав. сектором международного отдела ЦК КПСС). Взял пакет с продуктами и попросился к ним в купе на дневное жительство. Сказал, что пришел не с пустыми руками. В моем пакете оказалась большая курица, зажаренная в фольге, литровая бутылка горячего куриного бульона с рисом, различные сыры, овощи, фрукты, шоколад и две бутылки красного вина. Меня приняли в компанию. Тут же сели обедать.