Б.М. Болотовский. Всеволод Васильевич Антонов-Романовский – человек с двойной фамилией

5.2Б.М. Болотовский. Всеволод Васильевич Антонов-Романовский – человек с двойной фамилией.

Я был зачислен в ФИАН с 15 февраля 1951 года. Как и всякий молодой начинающий сотрудник, я приходил без опоздания, и мне нередко приходилось выстаивать очередь перед проходной. В этой очереди мне довелось впервые увидеть многих из тех, с кем мне предстояло всю жизнь вместе работать, сотрудничать и дружить. Вот так я и увидел впервые Всеволода Васильевича. Было это зимой, в первые месяцы после моего поступления в институт. Представьте себе очередь перед проходной. Стоят люди в шубах, в теплых шапках, одетые по-зимнему, переминаются с ноги на ногу – все-таки мороз на улице. И вдруг прибегает и становится в конец очереди худощавый светловолосый человек лет сорока на вид, без шапки и в легком плащике. Это и был Всеволод Васильевич. Он именно не приходил, а прибегал на работу. Он тогда начал заниматься бегом. Бег для укрепления здоровья или, как часто говорили, «бег ради жизни», тогда только входил в моду, и Всеволод Васильевич активно занялся этим видом упражнений, или этим видом спорта, не знаю, как лучше сказать. Из дома на работу он не ездил городским транспортом, а бегал. Я сначала этого не знал и удивлялся, как он не замерзает по дороге на работу. Прошло с тех пор более 50 лет, и Всеволод Васильевич все это время не оставлял бега ради жизни. Ему недавно исполнилось 95 лет, он уже не так резво бегает, как в молодые годы, но по-прежнему уверен в том, что движение – это здоровье. Даже там, где есть лифт, он поднимается по лестнице своим ходом, даже на высокие этажи. И нет никакого сомнения в том, что его долголетие объясняется именно его подвижной жизнью, и в частности, тем, что за несколько десятилетий он несколько раз пробежал расстояние, равное длине экватора. Правда, с этим моим мнением не все согласны. Иммануил Лазаревич Фабелинский, другой старейший сотрудник нашего института, по возрасту всего на пару лет моложе Всеволода Васильевича. Он никогда не занимался бегом ради жизни и к этому виду физической нагрузки (как впрочем и к другим) относится с явным сомнением. Он говорит:

- Это не бег ради жизни, а жизнь ради бега.

Отсюда видно, что нет какого-то одного секрета долголетия. Тем лучше. Каждую причину долголетия следует ценить, если, конечно, это полноценное долголетие, с полным сохранением интеллекта и живого интереса к жизни.

Потом я узнал, что Всеволод Васильевич Антонов-Романовский – старейший сотрудник ФИАН. Он пришел на работу в наш институт в 1934 году, через два года после основания ФИАН. Всеволода Васильевича принял в число сотрудников сам Сергей Иванович Вавилов, создатель нашего института. Я пришел в ФИАН значительно позднее, в тот год, когда С.И.Вавилов умер. Так получилось, что направление на работу в ФИАН я получил через несколько дней после кончины Сергея Ивановича. Но я застал ближайших сотрудников С.И.Вавилова и со многими из них еще успел познакомиться. Помню глубокого мыслителя Илью Михайловича Франка, вечно занятого, но неизменно доброжелательного Самуила Ароновича Фридмана, беспощадного острослова и поборника справедливости Михаила Николаевича Аленцева, милую и внимательную Зинаиду Лазаревну Моргенштерн, ее мужа – молчаливого задумчивого красавца Евгения Евгеньевича Букке. И, конечно, говоря об этих людях, невозможно не упомянуть Всеволода Васильевича Антонова-Романовского. Все они были в первую очередь физиками, выдающимися учеными, но были они также очень привлекательными людьми, которых объединяли высокие традиции порядочности, общительности, доброго отношения друг к другу и вообще к представителям рода человеческого. И всех их объединяла также любовь к безвременно ушедшему их учителю, старшему коллеге и другу Сергею Ивановичу Вавилову. За время работы в ФИАНе – а это время превышает уже 50 лет – я ни от кого из сотрудников не слыхал ни одного дурного слова о Сергее Ивановиче Вавилове. А от его ближайших сотрудников слышал о нем много хорошего, причем не общие слова – дескать, был замечательный ученый и выдающийся организатор науки. Его ближайшие сотрудники рассказывали такие случаи, в которых явственно были видны качества Сергея Ивановича – внимание к делу и забота о деле, внимание к людям, которые этим делом занимались, и забота об этих людях, подчинение всех своих усилий не достижению личных интересов, а подчинение интересам дела, доходящее до самоотвержения.

Когда Всеволод Васильевич пришел на работу в ФИАН, Сергей Иванович Вавилов вместе со своим аспирантом Павлом Алексеевичем Черенковым изучали новое и тогда еще непонятное явление – свечение чистых жидкостей под действием гамма-излучения. Уже было установлено, что это явление не есть люминесценция. Сергей Иванович Вавилов предположил, что гамма-лучи, проходя через жидкость, выбивают электроны из атомов, и что эти электроны как раз и являются источником излучения.

Состояние исследований, которые проводили С.И.Вавилов и П.А.Черенков, неоднократно обсуждалось на семинаре лаборатории. В.В.Антонов-Романовский не пропускал ни одного семинара, и на одном из них, как раз на том, где С.И.Вавилов высказал свое предположение, что источником излучения являются электроны, выбитые гамма-лучами из атомов жидкости, предложил провести эксперимент, позволяющий проверить это предположение. Он предложил поместить сосуд со светящейся жидкостью в магнитное поле. Поскольку магнитное поле отклоняет движущиеся электроны, поляризация свечения должна измениться. Сергей Иванович принял это предложение, опыт такой был проведен, и, действительно, оказалось, что при наложении магнитного поля поляризация излучения изменяется. Но одновременно произошло и нечто неожиданное: изменилась также интенсивность излучения. Это указывало на то, что излучение электронов обладало направленностью, интенсивность излучения под разными углами к направлению скорости электронов была различной. Эксперимент, выполненный по совету Всеволода Васильевича, принес очень важные сведения о свойствах нового свечения. Илья Михайлович Франк считал, что этот эксперимент много дал для объяснения свечения. Полное объяснение явления было дано в совместной работе И.Е.Тамма и И.М.Франка в 1937 году. Новое свечение получило название эффекта Вавилова-Черенкова, по имени открывших его физиков. Эффект Вавилова-Черенкова широко используется в физике высоких энергий. В арсенале любой лаборатории теперь имеются черенковские счетчики, позволяющие регистрировать быстрые заряженные частицы по испускаемому ими излучению Вавилова-Черенкова. За это открытие С.И.Вавилов, П.А.Черенков, И.М.Франк и И.Е.Тамм были награждены в 1946 году Сталинской премией первой степени (тогда это была высшая государственная награда за научные достижения), а в 1958 году П.А.Черенков, И.М.Франк и И.Е.Тамм получили Нобелевскую премию за это открытие.

Исследование С.И.Вавилова и П.А.Черенкова лежало в стороне от непосредственных научных интересов Всеволода Васильевича. Сам он занимался различными вопросами теории люминесценции и достиг в этой области всеобщего признания, в частности, благодаря тому, что привлек к объяснению многих характерных особенностей люминесценции результаты быстро развивающейся физики твердого тела.

В 1970 году Павел Алексеевич Черенков был избран действительным членом Академии наук СССР, и тогда же членом-корреспондентом Академии был избран еще один сотрудник ФИАН, теоретик Ефим Самойлович Фрадкин. П.А.Черенков и Е.С.Фрадкин решили совместно отметить это избрание, устроив банкет, на который были приглашены многие сотрудники ФИАН. Всеволод Васильевич Антонов-Романовский был в числе приглашенных. На банкете, как всегда, произносились тосты: за виновников торжества, за науку и т.д. Ефим Фрадкин попросил слова, выразил глубокую благодарность своему учителю Игорю Евгеньевичу Тамму и провозгласил тост за его здоровье. Сам Игорь Евгеньевич в то время болел, и потому на банкете его не было. Игоря Евгеньевича все знали и все любили, и охотно выпили за его здоровье. Всеволод Васильевич ждал, что П.А.Черенков в свою очередь помянет добрым словом своего учителя, Сергея Ивановича Вавилова. Но П.А.Черенков не торопился с выступлением. Тогда слова попросил Всеволод Васильевич. Ему передали микрофон (банкет происходил в большом зале, выступления транслировались через динамики), и он, обратившись к П.А.Черенкову, сказал:

- Паша, помнишь, когда Серегей Иванович Вавилов дал тебе тему для исследования – «Свечение ураниловых солей под действием гамма-излучения» - ты эту тему считал неперспективной и даже ходил жаловаться на своего руководителя, не то в местком, не то в партком? А тема оказалась очень даже перспективная, и об этом свидетельствует твое избрание в Академию. Я предлагаю выпить за то, чтобы все темы для исследования, которые научные руководители предлагают своим ученикам, были столь же бесперспективны, как и тема, данная тебе Сергеем Ивановичем.

Павлу Алексеевичу этот тост не понравился, но он не стал спорить с Антоновым-Романовским (против факта не попрешь). Он только сказал:

- Отдай микрофон. Ты уже высказался, дай другим сказать.

- Нет, я еще не высказался, - сказал Всеволод Васильевич. - У меня двойная

фамилия: Антонов-Романовский. Я сказал за Антонова, теперь скажу за Романовского. Предлагаю выпить за процветание школы Сергея Ивановича Вавилова, нашего учителя.

Тост приняли на ура. И только тогда Всеволод Васильевич передал микрофон следующему оратору.

После этого Паша со мной два года не здоровался, - вспоминал Всеволод Васильевич. Но потом Паша заболел, попал в больницу, и я его там регулярно навещал. Мало ли что бывает между людьми. Когда человек болен, он нуждается в заботе и внимании. После этого у нас отношения восстановились.

Всеволод Васильевич и меня навещал в больнице, когда я туда попал с воспалением легких. Больница Академии наук расположена на краю Москвы, в Ясеневе. От ФИАНа до больницы дорога занимает часа полтора, если пользоваться городским транспортом. Но у меня было твердое впечатление, что Всеволод Васильевич не приезжал, а прибегал в больницу. Прибегал всегда с гостинцем – приносил с собой пакет бананов. Я, конечно, говорил, что всего хватает, что ничего мне не надо приносить, что мне совестно. Всеволод Васильевич внимательно слушал, не перебивая, а когда я замолкал, говорил:

- Ну, в таком случае дайте мне один банан. И себе возьмите банан. Мы с вами люди некурящие, съедим по банану, это нам заменит трубку мира.

Даже трудно вспомнить, о чем мы с ним в больнице разговаривали. Обсуждали повседневную жизнь в нашем институте. Всеволод Васильевич помнит все, что происходило в ФИАНе с первых дней творения, и мне было очень интересно слушать его воспоминания. Не менее интересно было (и до сих пор остается интересным) выслушивать его мнение о многом из того, что происходит в нашей жизни – о газетных статьях, телевизионных передачах, о событиях общественной жизни и о многом другом.

А когда Всеволод Васильевич однажды попал в больницу, я встревожился и отправился к нему. Он меня успокоил:

- Не тревожьтесь, это – не капитальный ремонт, это – технический осмотр. Ничего серьезного.

Так, слава Богу, и оказалось.

В начале девяностых годов, когда Всеволоду Васильевичу было уже далеко за восемьдесят, по одному из каналов телевидения был показан фильм, в котором Сергей Иванович Вавилов изображался как карьерист, прислужник жестокого режима, жертвой которого пал его брат, великий биолог Николай Иванович Вавилов. Всеволод Васильевич активно протестовал против этого фильма. Он связался с руководством московского канала, по которому эта лента была показана, и убедил своих собеседников в том, что фильм порочит замечательного ученого и замечательного человека, что такой фильм нельзя показывать. В беседе Всеволод Васильевич выяснил, что фильм был снят на ленинградской студии. Он тогда, будучи в командировке в Ленинграде, разыскал женщину, написавшую сценарий фильма и подробно ей рассказал, что за человек был Сергей Иванович. Собеседница выслушала рассказ с большим вниманием, очень сожалела, что так мало знала, когда писала сценарий, и обещала, что злополучный этот фильм больше не появится на экранах.

Многие высказывания Всеволода Васильевича запоминаются не в последнюю очередь потому, что несут на себе печать его неистребимого остроумия. Вот один из примеров. В нашем институте работали два выдающихся физика. Они действовали в тесном сотрудничестве и добились выдающегося успеха. Их успех был увенчан высокой и престижной наградой. Кроме того, награда была еще и денежная. Но ко времени получения этой награды отношения между ними были уже далеко не такими дружескими, как вначале. Не знаю точно, в чем была причина, но ко дню вручения награды отношения между ними были довольно прохладными. После награждения в нашей институтской стенной газете было помещено несколько фотографий: один из награжденных получает диплом, потом другой получает диплом и т.д. Была среди прочих и такая фотография: награжденные сидят рядом за столом в помещении банка, где им вручается денежная часть награды. Перед ними лежат какие-то бумаги, и они их подписывают. Под фотографией была подпись: «в банке». Когда эту стенгазету вывесили, Всеволод Васильевич подвел меня к ней и показал фотографию с подписью «в банке».

- Очень точная подпись, - сказал он, - ай да редколлегия!

Уже значительно позднее Всеволод Васильевич рассказал мне, как образовалось научное сообщество. Однажды, сказал он, Бог решил создать человека, у которого не было бы ни одного недостатка, а только достоинства. Такой человек был создан, и Бог дал ему имя «Ученый». Когда дьявол узнал об этом, он очень огорчился и решил в ответ создать такого человека, у которого не было бы ни одного достоинства, а только одни недостатки. Он создал такого человека и дал ему имя «Коллега». Так зародилось научное сообщество. Оно состояло из ученого и его коллеги.

* * *
В свои девяносто пять лет Всеволод Васильевич обладает живым любопытством к происходящему, пониманием многого того, что происходит, и стремлением выслушать собеседника, а также поделиться с ним своими мыслями. Его соображения нередко бывают очень интересны и надолго запоминаются. Недавно у нас зашел разговор об Андрее Дмитриевиче Сахарове, о том, как он боролся за запрещение испытаний ядерного оружия. А.Д.Сахаров показал, что даже в том случае, если на испытаниях водородная бомба взорвана на большой высоте, так что радиоактивные осадки незначительны, разрушений от ударной волны нет, и облучение на уровне Земли не превосходит фона, то все равно, такое испытание влечет за собой многочисленные жертвы. Дело в том, что при взрыве водородной бомбы возникают мощные пучки нейтронов. Нейтроны соударяются с ядрами азота, которых очень много в атмосфере, и в результате ядра азота превращаются в ядра радиоактивного углерода. Этот радиоактивный углерод усваивается земными растениями, травоядные животные поедают эти растения, а человек питается и растительной и животной пищей. Так в организм человека попадает радиоактивный углерод. В результате возникают раковые заболевания, появляются аномалии развития, дети рождаются с различными уродствами, не говоря уже о том, что возможно появления мертворожденных детей. Период полураспада радиоактивного углерода очень велик – около 5 тысяч лет. А.Д.Сахаров подсчитал число жертв от ядерного испытания и получил, что за несколько тысяч лет после испытания погибает 10 тысяч человек на каждую мегатонну ядерного взрыва. Он назвал такую гибель безнаказанным убийством. Действительно, если лет через двести после испытания водородной бомбы умер человек от рака, то невозможно доказать, что этот человек явился жертвой того самого испытания.

Всеволод Васильевич по этому поводу заметил, что аналогичная картина сейчас имеет место в нашей общественной жизни. Кто-то наживает миллионы и миллиарды долларов, а кто-то нуждается в самом необходимом. И если человек умер, скажем, от голода, то невозможно доказать, что он потому и умер, что другой бессовестно разбогател. Так что смерть от голода – это тоже безнаказанное убийство.

На меня его замечание произвело большое впечатление, и я сказал, что об этом надо написать. И Всеволод Васильевич написал письмо в газету «Известия».

Но письмо не было напечатано. А жаль.

Есть у Всеволода Васильевича одно увлечение, которому он уделяет много времени. Он хочет получить простое доказательство знаменитой теоремы Ферма. И время от времени ему кажется, что он получил это долгожданное простое доказательство. И он радостно об этом сообщает. Но потом оказывается, что доказательство не проходит. И Всеволод Васильевич не опускает руки, он продолжает искать доказательство. Я всей душой желаю ему успеха.

- Дорогой Всеволод Васильевич, я Вас дважды поздравляю – один раз как Антонова, а другой раз как Романовского.

Всеволод Васильевич ответил:

- Мы оба вам благодарны.

И я пожелал им обоим – и Антонову и Романовскому – здоровья и долголетия.