ЧАСТЬ ДВА Преодоление... или что-то вроде этого НОАХ

НОАХ
Можно сказать, что я была глупой, глупой... или, скорее, что то немногое 
чувство собственного достоинства, которое у меня осталось, уже не помогало 
мне двигаться дальше. Однако слова Ника поразили меня до глубины души. 
Я поверила им, вот так просто.
После моего пребывания в Нью-Йорке, где я не выходила из своей 
комнаты до того дня, когда мне нужно было ехать в аэропорт, я вернулась в 
свою квартиру, чувствуя себя самым глупым и несчастным человеком на 
земле.
Ник и София... София и Ник... черт, как больно было просто думать об 
этом, и как больно, что он так долго мне лгал. Я не была дурой, Николас 
любил меня, в этом не было никаких сомнений, даже лучший актер страны не 
смог бы подделать то, что он чувствовал ко мне, но было легко представить, 
что он влюбился в нее.
Я приехала в Лос-Анджелес разбитая, да, но и излечившаяся от шока. В 
течение последнего года, не видя Ника до свадьбы, я надеялась, верила, что 
если мы снова увидимся, он больше не сможет игнорировать свои чувства ко 
мне. Я хваталась за соломинку и в конце концов поняла, что больше не за что 
держаться.
Когда я вошла в свою квартиру, я заметила, что у меня был пропущенный 
звонок от мамы. Она, вероятно, хотела узнать, благополучно ли я добралась, 
и хотя я знала, что она не осмелится спросить меня, она хотела убедиться, 
что моя встреча с Ником после всего этого времени не разрушила меня снова.
Восстановить отношения с матерью было нелегко, в течение нескольких 
месяцев после разрыва мне приходилось иметь дело не только с тем, что Ник 
уехал и бросил меня, но и с неблагоприятной семейной ситуацией. В тот 
вечер, на юбилейной вечеринке Лейстеров, я обнаружила вещи, которые 
изменили мое восприятие, в частности, восприятие моей матери, вещи, 
которые заставили меня ненавидеть ее всеми силами.
Разговаривать с ней снова было трудно, сначала я даже не хотела ее 
видеть, категорически отказывалась пускать ее в свою квартиру. Если бы не 
поддержка Дженны, я не знаю, как бы я выбралась из той бездонной ямы, в 
которую упала. Через пару месяцев после того, как Ник уехал в Нью-Йорк, я 
решила поднять трубку, и, разговаривая и разговаривая... в итоге он 
рассказал мне свою версию истории. Он рассказал мне

объяснила, что ее отношения с Уильямом начались почти непреднамеренно; 
в то время она работала в отеле, мне было всего шесть лет, и отношения с 
моим отцом уже начали выходить из-под контроля. Однажды ее попросили 
отнести еду одному из гостей, что не входило в ее обязанности, но одна из 
официанток заболела, и ей пришлось ее заменить. Гостем оказался Уильям, 
некий Уильям Лейстер, на тринадцать лет моложе, у которого весь мир под 
рукой, богатый, красивый и привлекательный; только взглянув на Ника, я 
поняла, что моя мать могла в нем увидеть. В то время моей матери было 
всего двадцать четыре года, она никогда не была ни с кем в своей жизни, 
кроме моего отца, от которого она забеременела, когда была очень молода; 
она не могла наслаждаться своей молодостью, она должна была быть 
ответственной с той минуты, как узнала, что у нее будет ребенок. Когда 
Уильям начал ухаживать за ней, ее мир перевернулся с ног на голову, с ней 
никогда так не обращались, ее никогда не называли такими приятными 
словами, ей никогда не дарили цветов... Мой отец был придурком, он всегда 
им был, даже до того, как совсем сошел с ума.
С тех пор у них был роман, роман, в котором Уильям узнал о моем 
существовании или существовании моего отца только шесть лет спустя. Их 
отношения были внебрачными, но Уильям считал, что это было только с его 
стороны. Они виделись очень редко, только когда он приезжал в Канаду, и их 
встречи были практически... ну, вы можете себе представить.
Ночь Дня Д, когда ей позвонили и сказали, что я в больнице, почти 
истекаю кровью, была той самой ночью, когда Уильям обнаружил все, что 
моя мать скрывала от него. Побои были замаскированы косметикой, отец 
никогда не бил его по лицу, по крайней мере, старался, все для того, чтобы 
никто не узнал, что происходит в нашем доме, и мама всегда говорила 
Уильяму выключить весь свет.
Для Уильяма это был шок, то, что он и представить себе не мог в самых 
смелых мечтах, что женщина, которая сводила его с ума, которая 
перевернула его мир, женщина, ради которой он готов отдать все, замужем и 
имеет дочь, и вдобавок ко всему, что ее муж-ублюдок наложит на нее руки.....
С этого момента все стало сложнее. Мою мать лишили опеки, чувство 
вины повергло ее в ужасное состояние; жестокое обращение, которому она 
подвергалась со стороны моего отца, плюс тот факт, что ей больше не 
разрешалось заботиться обо мне.....
Она покончила со всем этим, с Уильямом и со всем миром, она начала 
пить, до такой степени, что ей пришлось пройти курс детоксикации за счет 
Уильяма.
После нескольких месяцев лечения, месяцев, в течение которых мне 
пришлось находиться в приемной семье, ему снова разрешили взять меня.
Моя мама больше никогда не хотела видеть Уилла, никогда больше, 
сказала она себе, она никогда не повторит свою ошибку. С этого момента она 

поклялась жить ради меня.

Я никогда не простила себя за то, что случилось той ночью, Ной, - 
призналась моя мать, ее голос был придушен. Твой отец никогда не 
прикоснулся к тебе, а я... Я была глупа, ослеплена своей любовью к Уиллу, 
который в то время был единственным, кроме тебя, что поддерживало меня. 
Мы так редко виделись, а когда виделись, я была так счастлива, я 
чувствовала себя такой особенной...
такой живой. Уильям собирался быть в городе только этой ночью, и мне 
нужно было увидеть его.....
Я нуждалась в нем почти так же, как в воздухе для дыхания.
В тот день я прижимала телефон к уху и все время думала о том, что то, 
что говорит мне мама, - это то же самое, что я чувствовала с Ником. Я 
понимала ее, я понимала, по крайней мере, эту потребность сбежать, и я 
поняла, что не должна осуждать ее вечно: она всегда была рядом со мной, 
она пожертвовала собой, чтобы я могла учиться, чтобы у меня была лучшая 
жизнь. В конце концов я простила ее, я должна была, она была моей 
матерью. Не то чтобы отношения улучшились настолько, чтобы вернуться к 
прежним, но, по крайней мере, я приходила домой, мы ели вместе, я 
плакала... Я много плакала, она обнимала меня и говорила, что ей очень 
жаль, и что она также сожалеет о том, что произошло с Ником. Я сказал себе, 
что это было реально со мной и Николасом, жизнь могла разлучить нас.
из-за проблем и отсутствия уверенности, но это было так.
Положив чемоданы на кровать, я дотронулась до кулона, который служил 
мне якорем все это время, и, вспомнив, что его нет, с сожалением уронила 
руку на бок.
Он должен был двигаться дальше; в конце концов, он уже сделал это.
Последующие месяцы прошли лучше, чем я ожидал. Школа, занятия и 
работа позволили мне сосредоточиться на других вещах. Я больше никогда 
не слышала о Николасе, по крайней мере, из первых уст, потому что новость 
о том, что Николас Лейстер встречается с дочерью сенатора Эйкена, вскоре 
попала на страницы некоторых газет.
Видеть их вместе, держащимися за руки, было больно - как это могло не 
ранить меня? Но это также помогло мне трансформировать мою печаль в 
обиду, а также в холодную отстраненность. Я говорила себе, что это к 
лучшему, что мне все равно... Конечно, я обманывала себя, но это помогало 
мне пережить дни и недели. Так было легче.
Не успел я оглянуться, как праздник Дня благодарения был уже не за 
горами, и после долгих раздумий, оставив маму в подвешенном состоянии в 
прошлом году, я сказал ей, что еду. На следующий день я должна была 
уехать к Уильяму, а это было чуть больше часа езды, время, которое я 
проведу в пути.

слушал музыку и прикидывал, сколько мне придется заплатить в конце 
месяца и как я смогу купить новую книгу, которую мы должны были иметь 
для занятий по праву. К счастью, квартира была оплачена. Я отказалась, 
чтобы Уильям продолжал платить за мою квартиру, и мне пришлось начать 
искать новую, но хозяйка сообщила мне, что год оплачен: Брайар, в е р н е е ,
ее родители, заплатили за два года вперед и не заявили об этом, когда она 
уезжала, так что я смогла остаться на ее месте, и вскоре появилась новая 
соседка. Хотя квартира была оплачена, по крайней мере сейчас, я едва 
сводила концы с концами. Я устроилась на работу в кафе в кампусе, но два 
дня назад мой босс сказал мне, что не собирается продлевать мой контракт. 
Через две улицы от нас открылся еще один бар, и мы потеряли много 
клиентов, поэтому ему пришлось сократить персонал, и я пришла последней.
Поэтому я должен был начать мобилизацию, и быстро.
Поскольку я собиралась провести выходные в доме мамы и Уилла, я 
достала из шкафа маленький чемодан и рассеянно положила в него одежду.
Я не собиралась слишком наряжаться, а если бы не собиралась, то 
достала бы то, что у меня было в другом гардеробе. Я взяла учебники по 
праву, экзамен будет сразу после каникул, и мне придется готовиться, к 
моему большому сожалению. Я ненавидела этот предмет, не знаю, потому 
ли, что он напоминал мне о Николасе, или просто потому, что заучивание 
законов было не по мне, но, Боже, это приводило меня в ужасное настроение!
Мне пришлось пройти этот курс в обязательном порядке, он был 
посвящен в основном авторскому праву, правам на изображение и прочим 
вещам, и я с нетерпением ждал того дня, когда смогу забыть обо всей этой 
ерунде, которую я легко смогу найти в Гугле, если она мне понадобится 
завтра.
Поскольку я не пользовалась чемоданом с тех пор, как уехала в Хэмптон 
на свадьбу Дженны, я не удивилась, обнаружив, что в нем все еще были 
вещи: зубная щетка, которую я думала, что потеряла, пара черных 
кружевных трусиков, моя водостойкая тушь и, к моему удивлению, карточка 
с именем Линкольна Баксвелла. На карточке было написано, что он юрист, 
публицист и общественный менеджер.
Я вспомнил его, он был одним из друзей Дженны, был на ее свадьбе и 
был довольно милым. Если я правильно вспомнил, он дал мне свою визитку 
на случай, если я когда-нибудь заинтересуюсь работой в этом секторе. Боже, 
я не могла в это поверить! Я совсем забыла о его предложении, тем более что 
Николас подошел ко мне и сделал замечание, заставив меня отодвинуться от 
них двоих.
Я 
понятия 
не 
имела, 
какую 
работу 
можно 
предложить 
девятнадцатилетней студентке колледжа вроде меня, но попробовать не 
мешало бы. Я посмотрела на свой

Я увидел, что звонить уже поздно, и решил, что сделаю это утром по дороге к 
дому Уилла, и если мир не возненавидит меня так сильно, как казалось, то, 
возможно, я найду работу раньше, чем предполагал.
На следующее утро было довольно холодно, и отопление в моей машине 
было неважным. Моя мама очень настаивала на том, чтобы я снова 
воспользовался своей Audi, но мне эта идея не нравилась. Она настаивала, 
что это был подарок, что она моя, и что если я не пользуюсь ею, значит, я 
слишком гордый. Возможно, она была права, моя маленькая машина была 
почти на последнем издыхании, и я никак не мог позволить себе новую, 
поэтому я использовал бы эту поездку как возможность обменять ее. В конце 
концов, это был подарок, а машина просто стояла там, и, черт возьми, это 
была Audi.
Когда я находился на автостраде и мне казалось, что время вполне 
приемлемое, я нервно решил позвонить Линкольну Баксвеллу. Сначала он 
звонил несколько раз, и когда я уже собирался повесить трубку, женщина 
сказала "доброе утро".
-Доброе утро, я бы хотела поговорить с Линкольном Баксвеллом. Я Ноа 
Морган, падчерица Уильяма Лейстера, - сказала я немного тише. У меня не 
было привычки использовать имя Уилла, чтобы открыть для себя двери, но я 
не имела привычки суетиться.
-Секунду, пожалуйста.
Мистер Баксвелл был со мной через несколько минут.
-Простите, Ной, я опоздал, не так ли? -Баксвелл извинился в 
дружелюбной и вежливой манере, что соответствовало его поведению на 
вечеринке.
Мне было стыдно говорить ему о причине моего звонка, но он ведь не 
просто так дал мне карточку, не так ли?
-Доброе утро, мистер Баксвелл. Да, я Ной Морган, мы уже встречались...
На свадьбе Дженны Тэвиш, да, да, я помню, вы сводная сестра Николаса 
Лейстера, не так ли?
Я на секунду закрыла глаза.
-Да, это я, - сказал я с легким укором.
"Ладно, Ной, успокойся".
-Чем я могу вам помочь?
Пришло время, так сказать, попрошайничать.
-Я звонила ему только потому, что в тот день, когда мы разговаривали на 
свадьбе, я нашла проект, который он задумал, довольно интересным... LN... -
Это момент колебаний.
-ЛРБ", - вежливо уточнил он.
Черт возьми, я мог бы хотя бы узнать имя, я уверен, что мог бы.

Я бы подумал, что она глупая.
-Да, извините меня, LRB, но я бы очень хотел принять ваше предложение 
поработать в крупной компании, которая скоро откроется. У меня почти не 
было опыта работы вне кампуса, и я хотел бы попробовать себя в нескольких 
разных отраслях, прежде чем определиться со специализацией...
Было ясно, чего он хочет, не так ли?
Мистер Баксвелл кивнул, восхищенный.
-Нет проблем, Ноа, я потяну за некоторые ниточки и попрошу своего 
секретаря позвонить вам. Я удивлен, что вы позвонили мне, но я буду рад 
видеть вас в своей команде, я уверен, что вы трудолюбивая девушка. Я бы 
хотел, чтобы вы прислали моему секретарю вашу академическую справку, 
расписание занятий, а также все рекомендации, которые вы могли бы 
получить. Мой сектор - чисто коммерческий, мне нужна хорошая команда, 
готовая облегчить мне жизнь, поэтому, если вы хорошо справляетесь с 
бумажной работой, мы можем договориться, чтобы вы работали несколько 
часов в день, не прерывая своего университетского расписания, вы не 
против?
Я почти кричала от радости, Боже, как это было просто, я не могла 
поверить! Конечно, я могла бы попросить Уилла об услуге, но так было 
лучше; кроме того, именно Баксвелл дал мне карточку, не так ли?
Я попрощался с ним, поблагодарив его, и чуть не врезался в машину, 
стоявшую передо мной на красный свет, потому что был так растерян и 
счастлив.
Я больше не был безработным!

НИК
Я уставилась на экран своего компьютера, не зная, что чувствовать, 
поскольку все это по-прежнему казалось мне совершенно безумным.
Это было письмо от Энн, социального работника Мэдди, в котором 
объяснялось, что поскольку больше нет никаких сомнений в том, кто 
является отцом моей сестры, и после судебного иска, который мой отец 
подал против моей матери за то, что она скрывала это в течение многих лет, 
он, наконец, получил опекунство, а визиты, которые я ранее организовывал 
для посещения сестры, отменяются, и теперь мои родители должны 
разрешить мне видеться с ней или нет; те самые родители, которые лгали и 
мне, и моей сестре, заставив ее поверить, что ее отец не был ее отцом, а затем 
сказав ей, что все, что, как она думала, она знала до этого момента, было 
ложью, такой же большой, как ее дом в Лас-Вегасе.
Когда я услышал все это, я был рад, черт возьми, я был рад, моя сестра 
наконец-то была моей, вся она, без сводной сестры или сводного брата.
Я всегда ненавидела мысль о том, что наличие другого отца означает, что 
я не полностью принадлежу себе, я ненавидела часы посещений и ненавидела 
сварливые лица Грейсона каждый раз, когда я брала Мэдди с собой. Было 
очевидно, что теперь все будет намного проще, или мне так казалось.
Моя сестра ничего не понимала, более того, в те несколько раз, когда 
отец навещал ее, она плакала. Она не хотела идти с незнакомцем, не хотела 
уходить из дома, не хотела ничего знать о своем новом отце.
Я вздохнула, прижав руку к голове. Сейчас я была посредником между 
Мэдди и моим отцом, который, казалось, потерял всякую практику общения 
с маленькими детьми. Дело не в том, что он никогда не отличался терпением, 
достаточно посмотреть на его отношения со мной. Что меня удивило, так это 
ее старания и решительность в попытках завоевать его расположение.
Мой отец ни минуты не колебался, оформляя все документы для 
совместной опеки и давая понять, что Мэдисон Грейсон теперь Мэдисон 
Лейстер. Еще не все было решено... отнюдь нет, но Мэд страдала больше 
всех, и это действовало мне на нервы.
Его отец, ну тот, кто должен был быть его отцом более чем

пять лет он умыл руки, он не хотел ничего знать ни о моей матери, ни о 
девочке, за взрослением которой он наблюдал. Этот сукин сын даже не хотел 
участвовать в процессе адаптации, через который пришлось пройти моей 
сестре.
Нам пришлось очень деликатно, но доходчиво объяснить ей, что ее отец 
больше не является ее отцом и что у нее теперь есть новый, который очень ее 
любит. Обычно в таких случаях отец, который не является биологическим 
отцом, борется за опеку над человеком, которого он до сих пор считал своей 
дочерью, по крайней мере, он борется за то, чтобы продолжать быть частью 
ее жизни и, не нужно говорить, оставаться рядом с ней до тех пор, пока она 
нуждается в нем. Но все было не так, и моя сестра только повторяла, что она 
любит своего отца, своего настоящего отца, и что она не понимает, почему 
он перестал ее любить и отдал ее другому отцу.
Моя сестра была раздражительной и превратилась из очаровательного, 
вечно улыбающегося ребенка в обиженного и обиженного на всех ребенка.
Моя мать переехала в город, покинула Лас-Вегас и жила в хорошей 
квартире в центре города, а Мэдди еще не совсем приспособилась ко всем 
переменам. Единственным, кого она, казалось, хотела видеть, был я, и только 
мне она звонила поздно ночью, чтобы уснуть. Ей было страшно, ей не 
нравился ее новый дом, говорила она, ее игрушки были не те, друзья были 
далеко, и она не хотела ходить в ту уродливую школу, в которую ходила 
сейчас: она хотела жить со мной; да, именно это она говорила мне каждый 
раз, когда я разговаривала с ней по телефону.
-Когда ты придешь за мной, Ник? -надулся он, -Когда ты придешь за 
мной?
-Когда мы пойдем на колесо обозрения? Когда вернется мой папа? Когда моя 
мама станет такой же, как раньше?
Ее вопросы одновременно ранили и раздражали меня, потому что через 
них я ясно видела, как мама пренебрегает ею. Ладно, она ни в чем не 
испытывала недостатка, она ела и была здорова, но как насчет всего 
остального?
Я продолжила читать письмо, в котором Энн сообщила мне, что мой отец 
попросил Мэдди провести День благодарения с ним и его семьей. Судья 
согласился разрешить им выбрать праздники, и моя мать согласилась. Энн 
попрощалась со мной, сказав, что отныне свидания закончены и что если у 
меня возникнут вопросы о моей младшей сестре, я могу поговорить с отцом; 
он также прислал мне письмо и попросил, чтобы я провела праздники в его 
доме. Он сказал, что Мэдди гораздо лучше адаптируется, если я буду рядом, 
и что мы должны сделать для нее все, что в наших силах.
Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания заходить в дом на 
какую-либо вечеринку. В моем понимании семейные обеды, посиделки и 
прочее перестали иметь для меня какое-либо значение.

Собирался ли я сидеть за столом перед человеком, который лгал мне в 
течение многих лет, с женщиной, которая стала причиной развода моих 
родителей и отказа моей матери от меня?
Ни в коем случае. Кроме того, одно только посещение этого места 
причиняло мне боль, и не только из-за моих детских воспоминаний, но и из-
за гораздо более болезненных, которые в итоге запятнали старые 
воспоминания.
Для меня этот дом означал видеть Ноя повсюду: Спускающегося по 
лестнице в пижаме или спускающегося по лестнице в красивом платье и 
сандалиях на высоком каблуке, чтобы, когда я дойду до его ног, броситься в 
мои объятия и страстно поцеловать его после этого. Ноа на кухне за 
завтраком, Ноа в своей комнате, спящая, в тот случай, когда я впервые вошел 
и понял, что от одного ее вида у меня заколотилось сердце... Ноа в моей 
постели, обнаженная, в первый раз, когда я занимался с ней любовью, в 
первый раз, когда мы занимались любовью, мы оба, потому что для меня это 
тоже был первый раз, первый раз, когда я действительно любил.
Я мало что знал о ней, только то, что время от времени рассказывал мне 
Лев, но ясно было то, что она знала обо мне, конечно, когда я стал мишенью 
для фотокорреспондентов, которые преследовали нас без устали.
Я попала в чертовы журналы не только из-за моих отношений с Софией, 
но и из-за увольнений в компании. Во многих газетах меня называли злым и 
бессердечным, и это, вдобавок ко всему прочему, очень меня напрягало.
Я всегда знал, что вести этот бизнес будет непросто, ничем таким 
большим, как компания моего деда, управлять было нелегко, но теперь, когда 
вся информация была доступна каждому, когда люди, казалось, знали 
абсолютно обо всем... Это было хуже всего - близость, невозможность вести 
свой бизнес без людей, которые ни черта не смыслят в нем, не комментируют 
его и не публикуют глупые статьи. Да, мне пришлось уволить много людей, 
да, мне пришлось закрыть две компании, но я также открыл одну, в которой 
многие из уволенных вернутся на работу меньше чем через месяц, компанию, 
которая обеспечит гораздо больше рабочих мест в будущем, с гораздо более 
достойной зарплатой, чем та, которую они получали до тех пор из-за скудных 
ресурсов и плохого управления.
Объясните это людям, которые просто ищут хороший заголовок.
Я отвернулась от компьютера. Я позвоню отцу на следующий день и 
скажу ему, что приеду на каникулы. Какой у меня был выбор? Моя сестра 
была самым важным в моей жизни сейчас, она была единственным 
человеком, перед которым я должна была показать себя с лучшей стороны, я 
должна была заботиться о ней и дать ей понять, что она все еще может 
доверять взрослым.

Мэдди было уже семь с половиной лет, она становилась старше, все 
больше понимала происходящее, становилась все проницательнее, ее уже 
нельзя было обмануть мороженым и игрушками. То, что она пережила за эти 
месяцы, наложило на нее свой отпечаток, сделало ее по-детски взрослой и 
заставило ее не доверять другим.
Я вышла из кабинета и пошла за стаканом воды. Было уже поздно, и я не 
спал, мне нужно было что-то делать. Через несколько минут я вошел в свою 
комнату и уставился на голую спину Софии. Она уже должна была уйти...
Первое правило гласило, что мы не спим вместе, и это правило, казалось, 
становилось все более размытым с каждым днем. Я сидел на маленьком 
диванчике перед кроватью и наблюдал за ней: ее темные волосы на моей 
подушке, ее изгибы под белыми шелковыми простынями... Она была 
красивой и решительной, но в то же время мягкой... Она не была 
землетрясением, которое сметает все на своем пути, а скорее человеком, 
который сметает все словами, аргументами и большими соблазнительными 
улыбками.
Она мне нравилась, конечно, она мне нравилась, она не была имбецилкой, 
она была веселой девушкой, из хорошей семьи, умной, решительной и 
довольно хорошей в постели; в этом вопросе мы были почти на одном 
уровне: я доминировал в одних случаях, а она - в других.
София была бы идеальной подругой, идеальной спутницей жизни, она 
была бы той женщиной, которая всегда рядом, которая поддерживает тебя и 
дает тебе советы, которая обнимает тебя, когда тебе это нужно, и целует тебя 
до потери дыхания; она была бы также хорошей матерью, работающей 
матерью, конечно, такой матерью, которая следит за тем, чтобы ее дети 
ходили в лучшую школу, чтобы о них всегда хорошо заботились, они были 
хорошо одеты и очень здоровы, такой матерью, которая знает все, но в то же 
время не знает ничего, такой матерью, которая приходит вечером, когда дети 
уже спят, и идет укладывать их и целовать, прежде чем сесть отдохнуть.
София была всем этим и даже больше... но она не была Ноем.

НОАХ
Я приехала в дом Уилла около одиннадцати утра, как раз вовремя, чтобы 
успеть съесть что-нибудь вкусное и горячее на завтрак. Мама вышла 
поприветствовать меня, закутанная в вязаную шаль, которая, как я 
предполагала, была намного дороже, чем выглядела. Ее светлые волосы были 
короче, чем в последний раз, когда я ее видела, примерно д о плеч, а 
голубые глаза смотрели на меня с нежностью и волнением, когда я вышла из 
машины и подошла поприветствовать ее. Я поднялся по ступенькам и 
позволил ей обнять меня.
Я не возвращалась в этот дом целую вечность, с тех пор как рассталась с 
Ником. Когда бы мы с мамой ни виделись, это всегда происходило в моей 
квартире или в хорошем ресторане. Воспоминания о Нике преследовали 
меня, поэтому я всеми силами избегала этого места.
Теперь мне оставалось провести два дня в обществе матери и ее мужа, но, 
по крайней мере, я могла быть спокойна за возможность того, что Ник 
приедет отмечать праздники с нами: он ненавидел бывать там; даже раньше, 
когда мы были вместе, его приезд был постоянной ссорой. Николас не будет 
проводить День благодарения со своим отцом; так будет лучше для меня.
Я вошла на кухню, где Уилл дружелюбно беседовал с Преттом. Она 
обняла меня с дружеской улыбкой, а он улыбнулся в ответ, подошел ко мне и 
обнял меня так, что я почувствовала себя гораздо более комфортно, чем 
ожидала. Я не могла не вспомнить, что мама рассказывала мне о нем, и хотя 
он был тем человеком, с которым моя мама изменила моему отцу, он 
действительно заботился о ней, он сделал ее счастливой в очень мрачный 
период ее жизни; Я даже не хотела думать о том, что могло бы произойти, 
если бы Уильям не поместил мою мать в этот центр, чтобы она могла 
восстановиться, скорее всего, она бы так и о с т а л а с ь жить, пытаясь свести 
концы с концами после долгих лет насилия и того, что у нее отняли дочь. Я, 
вероятно, провел бы гораздо больше времени в приемной семье и, возможно, 
никогда не смог бы вернуться к ней.
Мы провели утро, переписываясь, я все еще не хотела никому 
рассказывать о своем увольнении, не хотела видеть, как мама закатывает 
глаза или как Уилл начинает убеждать меня сосредоточиться на учебе,

обещая, что он гордится тем, что может помочь мне финансово.
Мы говорили о других вещах, и когда тривиальные темы были 
исчерпаны, комментарий Уилла привлек мой интерес в значительной 
степени.
-Мне приходится упорно бороться за то, чтобы моя дочь провела 
каникулы со мной, а когда я наконец это делаю, то понимаю, что понятия не 
имею, что мне нужно сделать, чтобы завоевать ее расположение.
"О... Мэдди, черт побери, это все еще была волосатая тема или нет?" Я 
посмотрела на свою мать, которая выглядела расслабленной, гораздо более 
расслабленной, чем в ту проклятую ночь, когда все истины согласились 
выйти наружу почти сразу.
-Мэдди собирается провести каникулы здесь? -спросил я, немного 
подумав.
Последнее, что я слышала от матери по этому поводу, было то, что Уилл 
уже оформил опекунство и что они рассматривают вопрос о том, как сделать 
так, чтобы ребенок понял, что произошло.
-Пришло время наверстать упущенное", - ответил Уилл, вставая из-за 
стола и любезно улыбаясь мне. Он вышел из кухни, но не раньше, чем 
поцеловал мою мать в щеку. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы 
еще немного покопаться.
-Что происходит, мама? -спросила я, поднося чашку с кофе к губам.
Мама села напротив меня и глубоко вздохнула.
-Вильям чувствует себя виноватым за все, что произошло. Он хочет раз и 
навсегда наладить свою жизнь... Теперь все встало с ног на голову, вряд ли 
кому-то понравится в одночасье узнать, что у него есть семилетняя дочь от 
его сумасшедшей бывшей жены.
Я удивленно открыла глаза. Моя мама говорила таким тоном, каким 
никогда не говорила раньше, по крайней мере, когда я стоял перед ней. Я 
знала, что это был тяжелый удар для нее. В годы после того, что случилось со 
мной, ее отношения с Уильямом не были мечтой; на самом деле, они были 
довольно нестабильной парой, несколько раз встречались, ссорились и 
расставались, но узнать, что за это время он оплодотворил свою бывшую 
жену, - это то, от чего она никогда не оправится.
-Как дела, - спросил я, чувствуя, что мне немного жаль ее.
-Когда речь идет о детях, это всегда отстой", - ответил он; ему, должно 
быть, было тяжело произносить такое слово. Девочка вообще ничего не 
понимает, Уилл делал все возможное, чтобы завоевать ее расположение 
каждый раз, когда приезжал, но Мэдди и слышать об этом не хочет.
Бедная Мэд... такая маленькая, такая милая, такая драгоценная. Я 
вспомнила все те времена, когда я сопровождала Ника в Лас-Вегас, чтобы 
забрать ее и взять с собой. Ник всегда был как настоящий папа.

Он обожал ее, она была его маленькой девочкой, единственной, с кем он, 
казалось, испытывал бесконечное терпение. Наверное, для нее было ужасно 
узнать, что ее отец - не ее отец.
Как вы можете сказать это ребенку? Как вы можете объяснить ему это? 
Даже мне было трудно это понять. Затем меня осенило, и я пришел к вполне 
логичному выводу, который привел в состояние боевой готовности все мои 
чувства.
-Мам, а Ник не собирается...?
Я почувствовала узел в животе, наблюдая, как глаза моей матери 
поднимаются от стола к моим. Неужели я наблюдала, как она медленно и 
мучительно паникует?
-Николас ненавидит оставаться здесь, я знаю, что Уильям пригласил его 
на праздники, как он делает каждый год, но я сомневаюсь, что он согласится.
Меня не убедил его ответ, особенно если в этом замешана его сестра.
-Сколько дней Мэдди пробудет здесь? -спросила я, пытаясь успокоить 
свое бешеное сердцебиение.
-Уик-энд.
Ник приезжал... и он останется. Черт, мне придется увидеть его снова.
Утро Дня благодарения было холодным и дождливым. Небо было 
довольно пасмурным, и мне было грустно осознавать, что солнце в такой 
день будет скрыто. В Канаде мы отмечали День благодарения в октябре, а не 
в ноябре, и там было больше шансов, что погода будет более или менее 
хорошей. Я проснулась рано, слишком рано, и надела теплый лавандовый 
халат и тапочки.
Мама сказала мне, что за обедом нас будет несколько человек, а среди 
гостей будет пара друзей Уилла с маленькими детьми. "По крайней мере, 
Мэдди будет с кем поиграть", - подумала я про себя.
Он не подтвердил, что Ник собирается остаться, поэтому я попыталась 
убедить себя, что он приедет, оставит сестру и уедет со своей новой 
девушкой или продолжит заниматься своими мега-предпринимательскими 
супер-проектами.
Я спустился на кухню, чтобы позавтракать, и застал Претта весьма 
занятым. Он смотрел на индейку, которая, как я знал, уже несколько часов 
находилась в духовке. На кухонном столе лежали картофель, горох, специи и 
всевозможные другие продукты, готовые к приготовлению.
-Здравствуй, Претт, - сказал я с улыбкой, садясь напротив нее и вдыхая 
этот изысканный аромат.
Повариха вытерла руки о фартук и тепло улыбнулась мне.
Я всегда знала, что нравлюсь ей, хотя в наших спорах она принимала 
сторону Николаса. Много раз я приходила к ней, чтобы поразглагольствовать 
и побеситься о том.

Он готовил для Лейстеров много-много лет, с тех пор как Ник был еще 
ребенком. Претт готовил для Лейстеров много-много лет, с тех пор как Ник 
был ребенком, и женщина знала его довольно хорошо. Фактически, она 
баловала его, что иногда приводило меня в отчаяние.
-Могу ли я вам помочь?
Я не возражала против готовки; на самом деле, мне это нравилось, 
особенно в такие особенные дни, как этот. Сначала она сказала, что в этом 
нет необходимости, что она сама справится, но я настоял, и через два часа мы 
оба были заняты: чистили картофель, кипятили воду для приготовления 
пюре, замешивали тесто для тыквенного и яблочного пирога и многое другое.
Утро пролетело незаметно, и когда почти все было готово, Претт налил 
нам бокалы сидра, с которым мы подняли тост за хорошо проделанную 
работу, а также подал вкусные сырные лепешки: мы заслужили это, мы 
готовили как настоящие профессионалы.
Когда я заметила время, я вскочила и слезла с табурета. Если я хотела 
привести себя в приличный вид до прихода гостей, мне следовало 
поторопиться.
Поэтому я попрощался с Преттом, заверив его, что спущусь и в 
последний раз помогу ему с индейкой, как только буду готов.
Поскольку в комнате пахло едой и специями, я позволила себе роскошь 
наполнить ванну и насыпать туда лимонной и манговой соли, которую я так 
любила. Тем временем я пошла в гардеробную, чтобы выбрать, что надеть. Я 
нашла бордовую юбку с небольшим воланом, завязанную на талии двумя 
черными ремешками.
Оно было красивым, и я подобрала к нему легкую блузку, плотно 
прилегающую и с маленькими пуговицами на спине.
Когда я спустился в гостиную, то увидел, что моя мама как раз 
приветствовала первую пару гостей и их детей, восьмилетних близнецов, оба 
со светлыми волосами, зачесанными назад, одетые в светло-голубые брюки и 
галстуки. Их родители выглядели знакомыми по предыдущим встречам; я 
догадалась, что они, должно быть, близкие друзья Уилла, потому что моя 
мама с энтузиазмом приветствовала их. Я, должно быть, тоже их знала, так 
как они подошли ко мне и тепло поприветствовали. Со своей стороны, я 
заставила себя улыбнуться, которая не исчезала до тех пор, пока они не ушли 
в гостиную, где находились остальные гости. В этот момент в дверь снова 
позвонили, и, чтобы отвязаться от них, я, не задумываясь, пошла открывать 
дверь сама.
Глаза цвета глубокого льда впились в мои, как только я открыла их. Я 
замерла, ничего не говоря, просто уставившись на него, как глупый, 
впечатлительный ребенок. Я чувствовала мириады противоречивых эмоций: 
тоска, желание, обида, любовь... все это бурлило в моей груди, лишая меня 
дара речи.

Прошло более трех месяцев с тех пор, как я видела его в последний раз, 
но это было похоже на вздох, когда я осознала, насколько отчетливо я помню 
все, что мы делали той ночью. Я почувствовала, что мне становится жарко от 
одной мысли об этом, и мысленно призвала себя отбросить все мысли, не 
рекомендованные для тех, кому еще не исполнилось восемнадцати лет.
Черт возьми.
Он выглядел потрясающе... Он был одет в темные джинсы, белую 
рубашку с расстегнутыми первыми двумя пуговицами и серые Converse. Его 
выражение лица было удивленным, было ясно, что он совсем не ожидал 
увидеть меня там.
Рядом с ним стояла его сестра, которая доходила ему до пояса. Ее 
маленькая рука была спрятана за рукой Ника, ее семилетнее тело обтягивало 
серое клетчатое платье с красными и белыми полосками. На ней были черные 
лакированные туфли и красная повязка на голове в тон платью.
Все это внимание длилось всего несколько секунд, потому что, как 
только Мэдди узнала меня, она отпустила руку Ника и прыгнула в мои 
объятия.
-Ноа!" - возбужденно кричала она, обнимая мои ноги и обвивая руками 
мою талию.
На мгновение мои глаза встретились с глазами Ника, который уже сменил 
свое первоначальное выражение удивления на холодную, бесстрастную 
маску. Мои руки автоматически опустились на аккуратно расчесанные кудри 
Мэдди, и я собрала все свои силы, чтобы отвести от него взгляд.
-Здравствуй, красавица! -поприветствовала я ее, заметив, как она выросла 
с тех пор, как я видела ее в последний раз. Эта девочка будет настоящей 
красавицей, когда вырастет, и теперь, когда я знал, что она дочь Уилла, я мог 
видеть те черты, которые я также видел в Нике и которые я ошибочно 
приписывал ее матери... Теперь у меня не было никаких сомнений, эти 
большие глаза и длинные ресницы были чертами Уилла, я был уверен в этом.
Мать Николаса была слишком светловолосой, чтобы иметь такие 
ресницы, и я подлила бы масла в огонь, что ее ресницы были накладными.
Мэдди отстранилась от моих ног и с улыбкой посмотрела поочередно на 
Ника и на меня, как будто ожидая чего-то.
Я напряглась, как только Ник шагнул вперед, положив одну из своих 
больших рук на мою талию, и прижался губами к моей щеке. Это был 
мимолетный поцелуй, едва касающийся моей кожи, но он заставил каждый 
волосок на моем теле встать дыбом.
-Счастливого Дня благодарения, Ной, - сказал он, как только оторвался от 
меня.
-Счастливого Дня благодарения, Ной, - крикнула Мэдди, подпрыгивая и 
крепко держа меня за руку.
Я понимала, к чему это привело: Ник не хотел, чтобы его младшая сестра 

была

Я едва могла понять, что происходит между нами, вернее, как он мог 
смотреть на меня, не передергиваясь от отвращения. Мэдди много раз видела 
нас вместе, видела, как Ник обнимал меня, как целовал, как мы смеялись... 
Ник тысячу раз говорил Мэдди, что мы его девочки, его любимые девочки, и 
что он безумно любит нас.
Теперь напряжение можно было резать ножом, как и холодность. 
Действительно, поцелуй, который она только что подарила мне, был очень 
фальшивым и принужденным. Я не знал, заметит ли это девушка, но если я 
ожидал увидеть такое же обращение, как и раньше, то сильно ошибался. Я 
нахмурился, раздосадованный. Я не собиралась притворяться перед ней, я не 
собиралась проходить через это. Николас причинил мне боль, да, я тоже 
п р и ч и н и л а ему б о л ь , но, по крайней мере, я всегда была честна в своих 
чувствах.
"Мне жаль, Ной, но с ней все проще. Никакой драмы, никаких проблем. 
София - женщина, а не девочка".
Я плотно сжала губы и бросила на нее ядовитый взгляд, затем 
принужденно улыбнулась и потянула Мэдди в дом.
Николас вошел следом за мной, снял свое черное пальто и повесил его на 
вешалку. Мэдди, когда он вошел, уже не выглядела такой хихикающей, ее 
маленькое личико сжалось в гримасу, которая варьировалась от страха до 
отвращения. Я опустился на колени рядом с ней и снял ее маленькое красное 
пальто. Я протянула руку, чтобы передать его Николасу, который взял его и 
повесил рядом со своим.
Затем в холле появились Уилл и моя мама. Ник подошел к Мэдди, 
которая стояла между нами, спрятав свою маленькую головку за моим телом. 
Она вдруг показалась мне нервной и застенчивой.
-Привет, Мэдди! -поприветствовала моя мама, когда она подошла к нам. 
Я мама Ноя, могу я посмотреть на твое красивое платье?
Услышав, что это моя мама, Мэдди подняла на меня свои маленькие 
глазки, и я ободряюще улыбнулась, как бы призывая ее выйти из укрытия.
-Вы мама Ноя? -спросил он, оглядывая ее с ног до головы и с некоторым 
любопытством.
-Да, я его мама, а еще я замужем за твоим папой, за Уиллом, - ответил он, 
подходя к нам. Нервы Уилла были на пределе; я никогда не видела его таким 
раньше и догадалась, что эти выходные очень важны для него.
Мэдди подняла свои маленькие голубые глазки на отца, а затем надулась.
-Он не мой отец.
Голос у него был резкий - боже мой, семь лет, а он мог своими словами 
заморозить до смерти четверых взрослых! Затем Ник решил вмешаться. Он 
наклонился, поднял Мэдди на руки и начал щекотать ее. Девочка отвлеклась 
и начала хихикать.

Уилл, в свою очередь, казалось, оправился от шока, вызванного тем, что 
его дочь так открыто отвергла его, и заставил себя улыбнуться.
-Давайте есть! -Здесь еды на целый полк, так что я надеюсь, что вы 
наедитесь досыта!
Мы все прошли в гостиную, где находились остальные гости. Мэдди, 
казалось, обрадовалась, увидев, что есть двое детей, с которыми можно 
поиграть, побежала в сторону поезда с дистанционным управлением, 
который Уилл принес, чтобы развлечь детей, и села смотреть, как они 
управляют маленькими поездами. Я заметила, что Уилл не мог отвести глаз 
от Мэдди, и задалась вопросом, что он сделает, чтобы добиться признания 
своей дочери.
Я уже собиралась последовать за ней, чтобы сесть с ними, когда Ник 
схватил меня за локоть и повел обратно в зал, оторвав от группы.
-Ты останешься на выходные? -спросил он, и по его выражению лица я 
поняла, что ему было так же весело, как и мне, снова быть вместе под одной 
крышей.
-Я уезжаю в понедельник, во вторник у меня экзамен по праву", - 
объяснила я, как будто ему это было интересно. Правда в том, что теперь, 
когда он снова был передо мной, я не могла перестать думать о последних 
словах, которыми мы обменялись, и о фотографиях, на которых я видела его 
с Софией. Ярость, которую я пыталась похоронить глубоко внутри себя, 
всплыла на поверхность, мешая мне держать себя в руках.
-Меня должны были предупредить об этом", - сказал он скорее себе, чем 
мне.
Его слова раздражали меня. Я был не единственным, кому было не по 
себе от этой ситуации.
Я хотела уйти, желая скрыться от него, но он снова схватил меня за руку. 
Мне было неприятно его прикосновение, и я изо всех сил дернулась, чтобы 
освободиться. Я стояла перед ним и видела, что он странно смотрит на меня, 
где-то между смущением и раздражением.
-Прежде чем мы пойдем в гостиную, - начал он, не глядя мне в глаза, - ты 
должна знать, что моя сестра ничего не знает о нашем разрыве.
Как я и предсказывал.
-Ты разве не сказал своей сестре, что мы не вместе? -Я обвинила его, 
цепляясь за ярость, которую я чувствовала.
-Она ребенок, она не поймет. Я 
подняла глаза к потолку и 
фыркнула.
-И каков твой план, а, Николас? Притвориться, что ничего не произошло? 
Я думаю, мы это уже пробовали, и это не сработало.
Черт возьми, я не должна была упоминать о нашей пикантной встрече в 
Нью-Йорке, но это не совсем то, что я имела в виду. Николас почти 

непроизвольно перевел взгляд на мое тело, а затем на мое лицо, что его 
расстроило.

слегка, что он скрыл, проведя рукой по волосам.
Когда он повернулся ко мне, он выглядел немного нервным и 
обеспокоенным.
-Я знаю, что не должна спрашивать тебя, но я не хочу говорить ему, по 
крайней мере, не сейчас, не тогда, когда его родители разошлись, и теперь он 
должен адаптироваться к новой семье..." Я немного успокоилась, увидев его 
таким ошеломленным; страдание отражалось в его глазах, и я знала причину: 
его маленькая сестра, эта очаровательная маленькая девочка, страдала....
Мэдди без ума от тебя, она не перестает спрашивать меня о тебе, и я 
просто.....
-Вы скрывали от него правду, - закончила я за него.
-Это хороший способ сказать, что я ему солгала, но да, - сказал он, слегка 
улыбнувшись.
Я посмотрела на его губы... Я не могла вспомнить, когда он в последний 
раз улыбался мне, и на мгновение я потеряла себя в этой улыбке.
-Слушай, я не хочу, чтобы мы притворялись, хорошо? Давай просто 
попытаемся поладить в эти выходные, ради Мэдди и ради нас. Я обещаю, что 
не буду ублюдком.
Я нервно прикусила губу. "Ладить", разве это вообще возможно?
Я не знала, смогу ли я сделать то, о чем он меня просит. Не сейчас, когда 
один только взгляд на него по-прежнему причинял мне сильную боль, 
которая усиливалась от осознания того, что он влюблен в другую и что он 
солгал мне. Я отвернулась от него и посмотрела в гостиную. Мэдди стояла 
одна, неустроенная в семье, которую я едва знала, и она напомнила мне себя, 
когда я впервые пришла в этот дом.
-Ладно, - сказал я, избегая ее взгляда. Давай поладим. За Мэдди.
Он хотел что-то сказать мне, но я отвернулась, желая уйти от него.
Вернувшись в гостиную, я поняла, что, хотя наша встреча проходила в 
холле, Уилл и моя мама заметили наше отсутствие и наблюдали за нами, 
ожидая увидеть наше душевное состояние.
Я проигнорировала их вопросительные взгляды и поспешила сесть за 
стол, где Претт уже подавала еду. Ник сделал то же самое и повернулся к 
своей сестре, которая за те несколько минут, что нас не было, расплакалась.
-Не оставляй меня здесь одну, Ник, - взмолилась она, когда он поднял ее 
на руки и усадил к себе на колени.
-Мне просто нужно было сказать кое-что Ною, детка, но я уже здесь. 
Хочешь поесть картошки? -тепло сказал он.
Я наблюдала за Ником с Мэдди, когда он терпеливо ждал, пока она поест. 
Он вытер слезы, скатившиеся по ее щекам, двумя нежными поцелуями, 
которые напомнили мне те времена, когда он целовал меня во все щеки и 
целовал меня во все щеки.

Он сказал, что они были очень мягкими, когда я плакала... Словно прочитав 
мои мысли, он поднял глаза и посмотрел на меня. Он сказал, что они очень 
мягкие, когда я плачу... Словно прочитав мои мысли, он поднял глаза и 
посмотрел на меня. Я почувствовала узел в животе и опустила взгляд на свою 
тарелку. Я возилась с едой, и когда принесли десерт, я смогла откусить 
только пару кусочков от тыквенно-яблочного пирога, который был очень 
вкусным.
После обеда мы все вернулись в гостиную, и как только мы вошли в 
дверь, Мэдди почти бегом бросилась за поездом с дистанционным 
управлением и начала играть с ним. Ник сел на один из диванов, а Тор, ее 
собака, подошел к ее ногам, чтобы погладить ее за ушами.
Без предупреждения N, наш котенок, который вырос в большой клубок 
шерсти и которого мне пришлось забрать из квартиры, потому что у моего 
нового соседа была аллергия, прыгнул на колени Ника, заставив Тора 
сердито зарычать. Эти двое были не в лучших отношениях, но, по крайней 
мере, они терпели друг друга. Ник удивился, увидев там N, и, клянусь, он 
виновато посмотрел на меня, когда его глаза встретились с моими. В конце 
концов, это была наша кошка, а он бросил ее.
-Боже мой... Кто съел N? -сказала она, нахмурившись, когда кот 
закружился вокруг нее, мурлыча, не помня, что он наш общий враг.
Предатель!
Мэдди оставила маленький поезд и убежала играть с котенком. Теперь, 
когда она собиралась проводить больше времени в этом доме, я была рада 
узнать, что у нее будет домашнее животное, с которым она сможет 
развлекаться. Ник поднял голову, и прежде чем он успел что-то сказать или 
спросить, я вышла из гостиной и направилась на кухню. Я не хотела 
объяснять ему, почему я потеряла и его.
Через десять минут я надела фартук и дружелюбно болтала с Претт на 
кухне, помогая ей высушить столовые приборы, которые она мыла. Я 
смеялась, несмотря на себя, над анекдотом, который она рассказывала мне о 
Николасе в детстве.
-Однажды у него не было другой идеи, кроме как набить свои карманы 
кузнечиками, десятками крошечных кузнечиков. Когда я снял с него одежду, 
чтобы искупать его, эти мерзкие твари вырвались наружу, выпрыгнули и 
заселили всю ванную, даже воду в ванной. Нам со Стивом потребовалось 
около трех часов, чтобы выгнать проклятых жуков из дома. К счастью, к 
тому времени, когда он вернулся, мальчик уже лежал в постели, ужинал и 
был измотан. Помню, джентльмен даже поздравил меня с хорошей работой в 
нашей попытке приручить маленького монстра. Если бы он только знал...
Я рассмеялась, представив себе маленького Ника с большими голубыми 
глазами и волосами.

Я был уверен - действительно, я бы подставил свои руки под огонь - что его 
намерение было именно таким, привлечь внимание Претта и Стива. Я был 
уверен - действительно, я бы подставил руки под огонь - что его намерение 
было именно таким, привлечь внимание Претта и Стива. Я услышала позади 
себя горловой звук, и мы оба обернулись: там, прислонившись к стене, стоял 
он, и он не сводил с меня глаз. Я остановилась
Я рассмеялся, как только увидел его, хотя Претт продолжал улыбаться и 
качать головой.
-Считаешь мои проделки, Претт? Грязное белье стирают дома, наедине. 
Как тебе не стыдно.
-Ты оставлял Стива и меня грязными каждый раз, когда возвращался с 
улицы, да, сэр.
-ответила она, отворачиваясь, чтобы продолжить мытье.
Я была заворожена его взглядом... Вот я, наполовину мокрая от мыла, с 
волосами, завязанными в свободный пучок, а он задумчиво смотрел на меня.
-Вы планируете вернуться? Люди начинают интересоваться, куда вы 
собираетесь.
"Люди или ты, Николас?" - хотел бы спросить я, но прикусил язык и снял 
фартук.
-Не дай Бог пропустить все это веселье", - саркастически ответила я, 
подходя к двери и к нему.
В этот самый момент по дому разнесся крик высокого тона. Николас 
обошел меня и направился прямо в гостиную, а я следовала за ним по пятам.
-Мы старше вас, поэтому мы будем играть первыми! -сказал один из 
близнецов Мэдди, которая сжала кулаки по обе стороны своего тела.
Он посмотрел сначала на Ника, потом на Уилла, как бы проверяя, 
слушают ли старейшины такую несправедливость.
-Это поезд моего отца, так что я играю первым! Верно, Уилл?
Уильям уставился на Мэдди так, словно слова, только что прозвучавшие 
из его уст, были неправдой. Мы с Николасом удивленно посмотрели на Мэд, 
а моя мама улыбнулась со своего места у камина. Затем настала очередь 
Уилла что-то делать, и он с присущей ему элегантностью подошел к детям и 
опустился на колени рядом с ними, встав на уровне Мэдди и тепло ей 
улыбнувшись.
-Этот поезд был моим, когда я была совсем маленькой, а потом Ник играл 
с ним, так что, поскольку ты еще не успела насладиться им, пришло время 
для нового владельца. Ты присмотришь за поездом, Мэдди? Поскольку это 
семейная реликвия, только мы, Лейстеры, можем управлять этим поездом.
Мэдди, казалось, была поглощена словами Уилла, внимательно слушала 
его, а после его вопроса серьезно кивнула.
-Так что, ребята, поезд принадлежит моей дочери, так что если она хочет 
играть первой, она может играть первой.

Вам придется подождать, но я знаю, что Мэдди хорошая и любит делиться, а 
вы?
Уилл снова сел, и Мэд поднял голову, чтобы посмотреть на него. Он 
кивнул, а затем повернулся к близнецам, которые выглядели довольно 
сердитыми.
-Я разрешаю вам смотреть, но не трогать! -сказала девушка очень 
решительно. Почти все в комнате разразились смехом.
Вторая половина дня прошла без происшествий, дети спокойно играли, 
Ник и его отец удалились в офис Ника, чтобы обсудить дела компании, а я 
болтала с мамой и ее подругой. Мы углубились в разговор, как вдруг 
услышали хлопок двери и крики в коридоре.
-Блядь, мне не нужно объяснять больше, чем я уже объяснил совету! -
услышал я протестующий голос Ника: "Вы думаете, я хотел этого? У меня не 
было выбора! Проблема в том, что ни у кого не было выбора, чтобы принять 
это решение, и вы возмущены тем, что имя Лейстера теперь будет с ним 
связано.
В комнате воцарилась тишина, когда Ник и его отец оказались в центре 
спора.
-Вам следовало хотя бы посоветоваться со мной, это очень рискованное 
дело.
Нет, Николас, послушай меня! -закричал Уилл, когда его сын открыл рот, 
чтобы перебить его, - если все пойдет не так, как ты планируешь, ты 
разоришь компанию!
Отец и сын сердито посмотрели друг на друга, и шум маленького поезда, 
с которым играли дети, вывел их из пузыря, в котором они находились. 
Николас выглядел так, будто вот-вот взорвется, я так хорошо его знал... То, 
как он сжимал кулаки, то, как он смотрел на отца, словно собирался съесть 
его заживо. Затем, заметив, что я наблюдаю за ним, он бросил на меня 
ледяной взгляд, такой, от которого дрожат колени, и не в сексуальном 
смысле.
-Давно пора доверять мне", - сказал Николас, а затем повернулся ко всем 
спиной и хлопнул дверью. Я выглянула из-за угла гостиной и заметила, что 
Мэдди смотрит на нас широко раскрытыми глазами.
Я понятия не имела, что подтолкнуло их к этому спору, но мне не 
хотелось быть свидетелем чего-либо еще, не говоря уже о том, чтобы глотать 
взгляды, которых я не заслуживала. Я подошла к углу и взяла Мэдди на руки.
-Хочешь, я покажу тебе свою комнату, Мэд?

Девушка кивнула, хотя все время смотрела в сторону двери, через 
которую мгновение назад исчез ее брат. Я улыбнулся гостям, которые все 
еще были там, и поднялся по лестнице с Мэдди, сидящей у меня на бедре.
-Ты здесь живешь, Ной?
-Я был жив, милая... Я был жив.

НИК
Я покинул отчий дом и отправился в один из многочисленных баров на 
набережной. В такую погоду я был уверен, что они будут пустынны, а в тот 
момент мне нужно было побыть одному.
Я не ожидал одобрения отца, когда рассказал ему о том, что планирую 
сделать с компанией, но не ожидал и того, что он будет противостоять мне 
так, как сейчас. С тех пор как я возглавил бизнес, я понял, после многих 
встреч, диаграмм и подсчетов цифр, что в корпорации есть несколько 
небольших компаний, которые давно следовало ликвидировать. Они просто 
создавали нам проблемы и приносили смехотворные доходы. Изначально 
почти никто не поддержал мое решение выставить их на продажу, я хотел 
ликвидировать их любым способом и на вырученные деньги открыть новую 
компанию с более современным видом и другим подходом. Большинство 
компаний корпорации работали без сбоев, управляемые лучшими 
бизнесменами страны, и одной из моих обязанностей на момент начала 
работы было посещение большинства компаний, чтобы убедиться, что они 
соблюдают общую политику Лейстера.
После нескольких месяцев работы и убеждения совета директоров мы 
решили продать то, что приносило нам больше прибыли, чем убытков, так 
что мне предстояло не только сокращение штатов, но и открытие новой 
маркетинговой и телекоммуникационной компании, которая должна была 
перенаправить экономическую стратегию Leister Enterprises туда, где мы еще 
не работали. Это было трудное решение, но, в конце концов, оно было 
правильным, и я был подавлен тем, что отец не доверял мне и считал, что я 
могу довести компанию до краха. У меня не было проблем с членами совета 
директоров, но одно дело - противостоять им как босс, и совсем другое - 
противостоять моему отцу. К тому же, Ной был свидетелем того, как часть
дискуссии, что привело меня в еще худшее настроение.
Я заказал виски и выпил его одним глотком. Этот дурацкий обед прошел 
хуже, чем я мог себе представить.
Я оплатил счет и решил, что должен вернуться. Мне не следовало 
уходить, не оставлять там Мэда, но как бы мне ни было неприятно 
признавать это, я знал, что должен вернуться.

Ной заботился о ней, и что с моей сестрой все в порядке. Из всех людей, 
которых я знала, только ей я могла бы доверить свою сестру, даже отцу.
Ноа... Я не знал, было ли перемирие, о котором мы договорились, 
ошибкой. Было гораздо проще игнорировать свои чувства к ней, когда я был 
зол. Говорить с ней, как сегодня, как взрослые, было слишком опасно.
Иногда... чаще, чем я мог бы признаться вслух, я представлял, как 
прощаю ее, как забываю все, что произошло, все, что мы сделали друг другу, 
и пытался представить, какой была бы наша жизнь сейчас. Но при этом 
воспоминания о том, почему мы расстались, снова преследовали меня, и все 
это исчезало, оставляя только ненависть, к которой я так привык за 
последний год.
Черт бы побрал Ноа... черт бы побрал ее за то, что она все испортила!
Когда я подъехал к дому отца, то заметил, что уже гораздо позже, чем я 
предполагал. Свет был выключен, и во всем доме стояла мертвая тишина, за 
исключением гостиной, где тускло светился вход.
Я снял куртку, оставил ключи в прихожей и пошел туда. На полу, 
прислонившись спиной к дивану, сидел Ной. Она переоделась в удобный 
джемпер, убрала волосы в свободный пучок и надела черные очки в роговой 
оправе. Она была погружена в чтение, и вокруг нее было разбросано 
несколько открытых книг. Я заметил, что огонь в камине потух.
-Что ты делаешь? -тихо сказал я, входя в комнату.
Ной вздрогнул и собрался ответить, но замолчал, когда я подошла к тому 
месту, где он сидел, и взяла книгу между его ног.

жүктеу/скачать 2.2 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: