1. Славяне как языковая общность

Славистика, в смысле научного изучения истории литературы, языка и этнографии славян, возникла в России только в начале XIX века, в связи с развитием международных сношений и с усилением интереса к древнерусскому языку и литературе. Уже первое поколение русских славистов охватило в своих лекциях все отрасли славистики, принесло с собой практическое знание славянских наречий и этнографии. Круг изучаемых ею вопросов достаточно широк: прежде всего это все, что имеет прямое отношение к древнерусской письменности, или тем, что более или менее связано со славянофильскими тенденциями – вопрос об относительной древности двух славянских азбук, деятельности славянских первоучителей, истории первоначального текста богослужебных книг и т. п., славянское возрождение в начале XIX века, деятельность Гуса и гуситов, подлинность Краледворской рукописи и т. д. Цельными обзорами по истории Чехии, Сербии и Болгарии являются курсы А. Гильфердинга. Достаточно полно был собран материал по вопросу о характере первоначальных южнославянских переводов священных книг. Вслед за составителями знаменитого «Описания славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки» (1855), Горским и Невоструевым, пошли исследователи текста Евангелия – архимандрит Амфилохий (Галичское Евангелие 1144 г., 1882–83). Назовем хотя бы такие имена южнославянского ученог В. Ягича, читавшего в начале 80-х годов лекции в Санкт-Петербургском университете, редактора известного журнала: "Archiv fur slavische Philologie" (с 1875 г.) и автора важных трудов по разным отраслям славистики и Г. Воскресенского («Характерные черты... Евангелия от Марка», 1896). Кроме текста Евангелия, подверглись специальному исследованию: Апостол (Г. Воскресенский. 1879), Псалтырь (архимандрит Амфилохий, 1877–79, В. Срезневский, 1877, В. Ягич, 1884), Символ Веры (А. Гезен, 1884), Служебные Минеи (Ягич, 1886), а из Ветхого Завета книга Иисуса Навина (В. Лебедев , 1890), книга Бытия (А. Михайлов , 1894) и книга пророка Исайи (И. Евсеев , 1897). Есть работы Бодуэна де Куртенэ (1870) и К. Аппеля (1880) о древнепольском языке, статьи К. А. Аппеля (1879) и И. Лося (1891) о польских диалектах. Важные работы по сербскому (и вообще славянскому) ударению принадлежат Р. Брандту (1880) и А. Шахматову.

Итак, славянские языки давно вызывают интерес множества отечественных и зарубежных исследователей. Цель нашей работы – выделение перспективных направлений исследования славянских языков в современном языкознании. Задача работы – описание процесса зарождения славянского языкознания, его эволюции и достижений.

1. Славяне как языковая общность

Славяне представляют собой группу народов, объединенную общностью происхождения и близостью языков. Несмотря на то, что уже полторы тысячи лет назад славяне расселились по различным территориям и в из языках выработались определенные различия, несмотря на то, что в течение столетий славяне жили в разных государствах, нередко в угнетенном положении, они сохранили память о единстве своего происхождения, близость своих языков и в той или иной мере чувство славянской общности. Руси, а затем России, и Польше на протяжении длительного времени удавалось сохранить свои национальные государства (хотя в истории этих славянских стран были тяжелые периоды, например, обусловленные татаро-монгольским нашествием на Руси в XIII–XV вв. и разделами Польши в конце XVIII в.). Другие славянские народы в течение длительных периодов не имели своей национальной государственности: южные славяне на протяжении столетий (XIII–XIX вв.) находились под турецко-османским игом; чехи, словаки, словенцы, хорваты, а частично также поляки и украинцы оказались в рамках Австрийского и Венгерского государств, а затем Австро-Венгрии; серболужичане находились в Германии; Украинцы и белорусы длительное время были в составе Речи Посполитой. Многие славянские народы оказывались разорванными в составе нескольких государств. Так, Польша в XIX в. была разорвана между Россией, Австро-Венгрией и Пруссией (Германией). Даже небольшой народ лужичан не только жил среди немцев, но и был разделен между Саксонией и Пруссией.

Разобщенность славян усиливалась религиозными различиями. Если основная масса восточного и южного славянства была в прошлом православной, т. е. принадлежала к восточному крылу христианской церкви, то большинство западных славян, а также словенцы и хорваты были католиками. Некоторая часть украинцев и других славян была униатами, занимавшими промежуточное положение между этими церквами. Протестантское движение имело в прошлом немалое распространение среди славян (гуситы в Чехии, кальвинисты в Польше и Белоруссии и др.), в XIX в. большинство серболужичан и значительная часть словаков и поляков были протестантами.

С религиозной принадлежностью связано использование той или иной разновидности письменности у разных славянских народов: латинская письменность принята у народов, где господствовала католическая религия или протестантство, а славянская (кирилловская, русская гражданская) письменность распространена среди христиан. Появление славянской письменности вообще, а следовательно, и древнейшей славянской азбуки – глаголицы, связано с принятием славянами христианства.

Первыми славянскими филологами можно назвать солунских братьев – Константина-Кирилла и Мефодия. Само слово «филология» можно перевести с греческого как «любословие». Кирилл и Мефодий разработали славянское письмо, построенное на интуитивном проникновении в фонематическую структуру языка. Спустя несколько десятков лет, в начале 900-х гг., монах-черноризец в небольшом трактате «О письменах» пытался осмыслить значение великого открытия Кирилла, продолжить и развить аргументацию Константина Философа, посрамившего на венецианском диспуте треязычников, отрицавших за славянским языком право на письмо. Черноризец Храбр отмечает, что еврейский, греческий и латинский языки не были исконными, что греческую письменность создали греки еще будучи язычниками, а потому она отнюдь не более свята, чем славянская. обосновывая необходимость особого славянского письма Храбр приводит примеры слов (БОГЪ, ЖИВОТЪ, ШИРОТА, ЮНОСТЬ и др.), которые невозможно передать греческими буквами, так как среди них нет обозначений звуков, встречающихся в этих словах. Храбр затем перечисляет славянские буквы, не имеющие аналогов в греческом.

Итак, первый славянский филологический трактат живо и страстно обосновал правомерность славянского письма и воздавал должное его создателям.

Славянам рано становятся известны некоторые словесно-эстетические воззрения античности в византийских пересказах. В сборник, составленный в начале X в. для болгарского царя Симеона и дошедший до нас в копии, сделанной в 1073 г. для русского князя Святослава (Изборник 1073 г.), был включен трактат византийского филолога VI–VII вв., автора ряда комментариев к грамматикам, сочинений об орфографии и просодии, Георгия Хировоска (Херобоска) «О поэтических тропах». В этом трактате рассматриваются понятия тогдашней поэтики (аллегория, метафора, метонимия, антифрасис и др.), эта поэтика была еще далека от конкретной языковой базы.

Назревала потребность в осмыслении слов, употреблявшихся в текстах, которыми пользовались древнеславянские книжники. Первые славянские словари служили толкованию непонятных слов иностранного (еврейского и греческого) происхождения. В словарике, вошедшем в Новгородскую кормчую 1282 г., было толкование 174 слов еврейского происхождения (Адам, Евга, Голгофа, Ной и пр.) и слов, позже вошедших в нашу речь (бисер, алтарь). При этом в число непонятных «еврейских» слов попали и славянские оток ‘остров’, бритва, зело ‘очень’. Позже словари расширялись постепенно по охвату слов, появились словари с объяснением старославянских слов. Этой же цели служили и толкования отдельных слов на полях книг – глоссы. Первые переводные латинско-славянские, а потом и немецко-славянские словари имели ярко выраженную дидактическую направленность. Например, в чешских словарях XIV в. «Большом богемарии» и «Пресбургском глоссарии» слова расположены пр предметным рубрикам (О деревьях, О растениях и др.).

Довольно рано было осознано, что словари не только выполняют прикладную переводческую функцию, но и фиксируют реальный лексический фонд народа в определенный период. Эта мысль убедительно прозвучала у полабского мужика Яна Парум Шульце, задумавшего закрепить для потомства на письме словарь своего родного уже отмиравшего языка.

Первые грамматические пособия у славян имели учебный характер и служили обучению грамоте. Теоретико-филологические рассуждения велись, как правило, попутно. Ранние славянские филологи недостаточно внимания обращали на специфику своих языков: начинается славянская грамматика с распространения в славянском переводе-переработке (с XIV в.) византийского трактата «О восьми частях слова». Ориентируясь на западную, латинскую грамматику, Мелетий Смотрицкий в первом издании своей славянской грамматики заменил артикль междометием в списке восьми частей речи. Но московские правщики, больше ориентировавшиеся на греческий образец, быть может, увидели в этом междометии католическую крамолу и заменили его снова «различием» по греческому образцу в издании Смотрицкого 1648 г., выпущенном в Москве. Следует отметить, что Смотрицкий, находясь еще под влиянием классической схемы, стремился наполнить славянским содержанием, а местами и переработать.

Осознание специфики своего языкового материала происходило более четко в словарях, например в словаре Памвы Берынды (1627), где каждое слово приходилось систематически сопоставлять в живом и в книжном языках.

В. К. Тредиаковский в предисловии к своему переводу книги «Езда в остров Любви» писал: «На меня, прошу вас покорно, не извольте погневаться (буде вы еще глубокомысленныя держитесь славенщизны), что и оную неславенским языком перевел, но почти самым простым русским словом и продолжает: «…язык славенский в нынешнем веке у нас очень темен, а многие его наши читая не разумеют»¹. Поэт, таким образом, провозглашает полный отказ от славянской традиции, призывает писать простым разговорным языком.

3. Изучение славянских языков в XVII и XIX в.

В XVIII в. совершенствуются методы описания отдельных славянских языков, значительно повышается качество словарей, охватывающих все большее количество слов и точнее раскрывающих их значения. На восточнославянской почве примером может служить «Российская грамматика» М. В. Ломоносова (1711–1765). Естествоиспытательский опыт ученого подсказал ему наблюдение и эксперимент как прием лингвистического анализа, о чем свидетельствуют ныне опубликованные материалы к грамматике. В рукописях Ломоносова сохранилось много материалов, свидетельствующих о широте его языковедческих и литературоведческих интересов. Остался, например, перечень задуманных им работ: 1) о сходстве и переменах языков; 2) о сродных российскому языку и о нынешних диалектах; 3) о славенском церковном языке; 4) о простонародных языках; 5) о преимуществах российского языка, о чистоте и красоте российского языка; 6) о синонимах; 7) о новых российских речениях; 8) о чтении книг старинных и о речениях нестеровских, новгородских и пр. лексиконом незнаемых; 9) о лексиконе; 10) о переводах. Найдены сравнительные грамматики славянских и других родственных языков.

Из филологических сочинений М. В. Ломоносова отметим также «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке» (опубл. 1757).

В конце XVIII – начале XIX в. выходят в свет такие значительные явления в области отражения лексики отдельных славянских языков, как первый русский академический словарь или польский словарь С. Б. Линде. Это время было также веком накопления знаний о других индоевропейских языках и развития теоретических взглядов на функции и эволюцию языка.

Начало XIX в. принесло ряд новых существенно важных идей и в науку о языке. До этого наука о языке была преимущественно описательной дисциплиной, каталогизированной в лексиконах и фиксировавшей в грамматиках морфологические формы и синтаксические типы сочетаний слов. Благодаря идее эволюции языкознание становится наукой исторической. Ф. Бопп, Р. Раск, братья Я. и В. Гримм и др. строят основы сравнительно-исторического анализа индоевропейских языков. Взамен библейской легенды о Вавилонском столпотворении, согласно которой разгневанный попыткой людей добраться до неба бог, разрушая строившуюся для этого в Вавилоне башню, одновременно разучил людей понимать друг друга, появляется теория постепенной дивергенции праязыка, в результате которой возникают родственные языки. дивергенция языков является закономерным следствием расселения племен и народов, результатом самостоятельного развития оторвавшихся диалектов. Сущность великого открытия компаративистики, т. е. сравнительно-исторического подхода к изучению языков, состоит в том, что на место базировавшихся на интуиции впечатлений о родстве языков было поставлено установление закономерных звуковых соответствий между языками. Стали производиться и попытки восстановления праязыка.

Еще братья Гримм высказывали идеи о переносе сравнительно-исторического метода на словесное творчество. Отражение в устном народном творчестве а в частности в сказках, древнейшей духовной жизни общества позволяет восстановить древнейшие виды продуктов духовной жизни общества, прамифы. Эту сравнительно-мифологическую теорию стремился приложить к славянскому материалу крупный русский филолог XIX в. Ф. И. Буслаев (1818–1897), известный также своими трудами по истории русского языка, создатель первой исторической грамматики русского языка.

Гениальный отечественный филолог XIX в. А. А. Потебня считал сравнительный материал славянских языков и литератур совершенно необходимым и обязательным, когда исследовал факты одного из языков, в частности русского. В 1874 г. А. А. Потебня получил докторскую степень за две первые части работы под скромным названием «Из записок по русской грамматике». В провинциальный харьковский университет ехали учиться к Потебне. Сюда приезжал будущий академик Б. М. Ляпунов, видный финский славист Й. Миккола, у Потебни защищали докторские диссертации будущий академик и профессор Петербургского университета А. И. Соболевский, будущий профессор Варшавского университета М. А. Колосов. Среди учеников Потебни был видный русский филолог Д. Н. Овсянико-Куликовский.

Ученик Буслаева А. Н. Веселовский (1838–1906) показал, что в поиске сходства в словесном творчестве чрезвычайно важен учет исторических фактов, которые являются не фоном, но основой и живительной силой развития словесности.

Одна из первых в мире и первая в России история славянских литератур была подготовлена А. Н. Пыпиным (1833–1904) совместно со В. Д. Спасовичем.

Один из родоначальников славянской филологии чех Йосеф Добровский (1753–1892) в изданной в 1792 г. «Истории чешского языка и литературы» называл следующие славянские языки и диалекты: 1) русский язык; 2) польский с силезским; 3) иллирийский по говорам – болгарским, раицко-сербским, боснийским, славонским, далматским, рагузским; 4) хорватский с виндским в Штирии, Крайне и Каринтии; 5) чешский (богемский) с моравским, силезским и словацким. В ту пору еще мало знали о древнейшем славянском письменном языке: важнейшие памятники его (Мариинское, Зографское евангелия, саввина книга, Сборник Клоца, Синайская псалтырь и Синайский требник) еще не были открыты. Тем не менее Добровский не только обратил внимание на характерные фонетические черты славянских языков (большее по сравнению с греческим, латинским, германским количество согласных, отсутствие придыхательных, мягкость [йотация в его представлениях] согласных, наличие протетических согласных, метатеза плавных и др.), но и на грамматические особенности: отсутствие артикля, семь падежей, включая звательный, полные и краткие прилагательные и др. Корреспондент и младший друг Добровского словенец Ерней Копитар (1780–1844) продвинул славянскую филологию вперед. Он открыл Сборник Клоца и опубликовал вместе с ним Фрейзингский отрывки, изучал и намеревался издать Ассеманиев кодекс, дал немало полезных советов Вуку Караджичу в его словарной работе и разработке норм сербского литературного языка, переписывался со многими тогдашними крупными филологами. Рьяный полемист, он был одержим идеей первенства паннонского языка, считал его основой старославянского, много сделал для распространения сведений о славянах, славянских языках, о древнеславянской культуре.

А. Х. Востоков (1781–1864) получил возможность работать с древними славянскими рукописями в собрании графа Румянцева. Изучение Остромирова евангелия и др. памятников, создание описания Румянцевского собрания рукописей позволили ему глубже, чем его предшественникам, проникнуть в древнеславянскую лингвистическую проблематику. Среди открытий А. Х. Востокова – открытие гласного характера ъ, ь, путем сравнения с польским Востоков установил, что старославянские «юсы» обозначали носовые гласные. Востоков составил грамматику, а через много лет и словарь древнеславянского языка. Его «Русская грамматика» была важным шагом в познании живого русского языка.

Продолжалось развитие славистики в Вене, где ее начинал Копитар, в Праге, где многие годы протекала деятельность Добровского. Назовем ряд романтически настроенных славистов первой половины XIX в. – чехов и словаков Я. Коллара, Ф. Палацкого, Ф. Челаковского.

Наиболее значительной фигурой в развитии славистики и Австрийской империи около середины XIX был словак Павел Йозеф Шафарик (1795–1861). В 40-х гг. Шафарик создал и издал два своих важных свода «Славянские древности» и «Славянское народоописание».

Немецкая наука и культура проявляла интерес к славянским языкам и народам. Так, например, Якоб Гримм не только интересовался славянскими языками и словесностью, но и опубликовал со своими поправками немецкий перевод сербской грамматики Вука Караджича, с которым, как и с Копитаром, состоял в переписке и неоднократно встречался. В середине XIX в. Германия стала центром развития языкознания, немецкие ученые включили славянские языки в сферу своих исследований. Август Шлейхер в 1852 г. опубликовал старославянскую грамматику. Этот ученый также указывал на ближайшее родство славянских и балтийских языков. Будучи членом-корреспондентом Российской Академии наук, Шлейхер напечатал в ее трудах исследование об одном из видов славянского склонения, работы о древне периоде развития северо-восточной (германо-славяно-балтийской) части индоевропейских языков. Шлейхер продолжал начатое Шафариком специальное изучение славянских числительных, а после смерти Шлейхера в Петербурге вышла первая грамматика полабского языка, принадлежащая его перу.

В Вене кафедру славянских языков занял выдающийся ученый славист, определивший целый период в развитии славянского языкознания, словенец по происхождению Франц Миклошич (1813–1891). Миклошич создал ряд основополагающих работ по славянской филологии: сравнительный словарь славянских языков, старославянский словарь, второе издание которого до сих пор еще сохраняет научное значение, этимологический словарь славянских языков, четырехтомную сравнительную грамматику славянских языков.

Крупным немецким славистом был ученик А. Шлейхера лейпцигский профессор Август Лескин (1840–1916). Его сочинение о склонении в балтославянских и германских языках было одной из первых специальных сравнительных работ в области славянской грамматики, выполненных в духе нового тогда младограмматического направления в языкознании, обращавшего большое внимание на факты живых языков и стремившегося найти факторы, обусловливавшие языковые изменения. Лескином была написана грамматика сербскохорватского языка, но особенно популярны были его грамматика и учебник старославянского языка. Благодаря трудам Шлейхера, Лескина, Фортунатова данные литовского языка стали не тоько достоянием сравнительной грамматики индоевропейских языков, но и важным источником для установления родственных связей славянских языков с другими индоевропейскими.

Огромную роль в развитии славистики в последней четверти XIX – начале XX в. сыграл Ватрослав Ягич (1838–1923). Ягич родился в хорватском городе Вараждине и свою учебно-научную деятельность начал учителем на родине. В 60-х гг. опубликовал ряд книг и статей по истории сербскохорватского языка и письменности, вступил в переписку со многими славистами, в числе которых был русский академик И. И. Срезневский. В 1872 г. Ягич стал профессором сравнительного языкознания в Одессе. Затем в 1874 г. он избран на кафедру славянской филологии Берлинского университета. Здесь Ягич основал первый международный славистический журнал «Архив славянской филологии». Ягич, по характеристике В. В. Виноградова, «стремился в своих филологических трудах охватить все славянство, культурные и языковые явления всех славянских народов. он писал и о древних чешских глоссах в латинской рукописи, и о болгарской надписи X в., и о древнеболгарских переводах византийских произведений, и о вопросах русской диалектологии и истории русского языка, о сербскохорватской грамматике и истории сербскохорватской литературы, о о жизни и трудах Юрия Крижанича, и о Пушкине…»². По замыслу И. В. Ягича и под его редакцией стала выпускаться Российской Академией наук «Энциклопедия славянской филологии», в организацию издания которого весомый вклад внес также тогдашний академик-секретарь Отделения языка и словесности Академии А. А. Шахматов.

Нельзя не упомянуть и такого выдающегося русского и польского языковеда, как И. А. Бодуэн де Куртенэ, который начал свою научную деятельность под руководством И. И. Срезневского. В 1875 г. ученый стал профессором, а в 1897 г. членом-корреспондентом Академии наук.

До него в лингвистике господствовало историческое направление – языки исследовались исключительно по письменным памятникам. Бодуэн де Куртенэ в своих работах доказал, что сущность языка – в речевой деятельности, а значит, необходимо изучать живые языки и диалекты. Только так можно понять механизм функционирования языка и проверить правильность лингвистических теорий.

Бодуэн де Куртенэ изучал разные индоевропейские языки, писал свои научные труды не только на русском и польском, но и на немецком, французском, чешском, итальянском, литовском и других языках. Работая в экспедициях, исследовавших славянские языки и диалекты, он фиксировал все их фонетические особенности. Его открытия в области сопоставительного (типологического) анализа славянских языков предвосхитили появление идей, которые позднее нашли свое отражение в работах выдающегося типолога-слависта Р. О. Якобсона. Эти исследования позволили Бодуэну де Куртенэ создать теорию фонем и фонетических чередований, изложенную в его «Опыте фонетических чередований» (1895). Ее логическим продолжением явилась созданная ученым теория письма.

Бодуэн де Куртенэ первым начал применять в лингвистике математические модели. Доказал, что на развитие языков можно воздействовать, а не только пассивно фиксировать все происходящие в них изменения. На основе его работ возникло новое направление – экспериментальная фонетика. В XX веке в этой области ученые добились выдающихся результатов.

Работая в Казани в 1874–1883 гг., ученый основал Казанскую лингвистическую школу, в рамках которой развивалась деятельность выдающегося ученого В. А. Богородицкого, под его непосредственным влиянием проходило становление русских лингвистов XX в. Л. В. Щербы и Е. Д. Поливанова.

Рамки данного реферата не позволяют дать более полное описание истории славянского языкознания, не названо множество громких имен, не упомянуты многие интересные работы: представители советского языкознания первой половины 20 века, лингвистическая теория Н. Я. Марра, грамматическая концепция И. И. Мешанинова, его учение о понятийных категориях, его типология; социологическая концепция Е. Д. Поливанова, теория слова А. И. Смирницкого, труды ученых Пражской, Московской, Ленинградской лингвистических школ, труды Н. И. Толстого по этнолингвитсике… Среди выдающихся лингвистов XX в. нельзя не отметить Л. В. Щербу, его фонетические, грамматические и лексикографические изыскания имеют огромное значение. Значительный вклад в вклад в историю русского языкознания внесли Г. О. Винокур и В. В. Виноградов

В настоящее время развивается антропоцентрический подход к языку. Слово рассматривается как основное средства выражения знаний о мире, текст – как сложный знак, который объективирует картину мира, которая имеет у славянских народов и общие, и специфические черты. По нашему мнению, лингвокогнитивный аспект изучения славянских языков, в том числе сравнительного исследования, является одним из перспективных направлений изучения языка сегодня.

Список использованной литературы

Ларин, Б. А. Лекции по истории русского литературного языка (X – середина XVIII в.)/ Б. А. Ларин. – М.: Высшая школа, 1975. – 328 с.

Алпатов, В. М. История лингвистических учений / В. М. Алпатов. – М.: «Языки русской культуры», 1998. – 368 с.

Успенский, Б. А. Избранные труды. т. 3. Общее и славянское языкознание / Б. А. Успенский. – М.: Школа «Языки русской культуры, 1997. – 800 с.