А. Боровиков альпинизм в нашей стране (К 50-летию советского альпинизма)

В начале лета 1963 г. (спустя год после победы над стеной Диамир) К. Херрлигкоффер с небольшой группой альпинистов снова направился к Нангапарбату, чтобы разведать путь по юго-восточному склону массива — одной из высочайших стен мира.

Под главной вершиной (8125 м) днище долины Ру-пал лежит на высоте всего 3580 м. Таким образом, перепад высот на горизонтальном отрезке 5700 м достигает 4545 м, что и определяет 39° общую крутизну склонов. Крутизна верхних 2000 м массива в среднем составляет 51°, местами доходит и до 75°, уже не говоря о том, что крутые ледовые склоны, как правило, упираются в почти отвесные скальные пояса и висячие ледники.

Участники разведывательной группы — Т. Кинсхофер (взошедший в 1962 г. из ущелья Диамир на Нангапарбат), Г. Халлер и К. Шек — поднялись на пятитысячник и произвели визуальную разведку, съемки и многодневные наблюдения, что позволило наметить относительно безопасный путь по ребру, выводящий на западно-юго-западный гребень Нангапарбат.

Уже в конце февраля 1964 г. К. Херрлигкоффер во главе сильной группы альпинистов разбил базовый лагерь в долине Рупал на высоте 3600 м, у подножия юго-юго-восточного ребра, разделяющего знаменитую Рупальскую стену и ведущего почти непосредственно к южному плечу (8042 м) — «прямому пути» на вершину. С 28 февраля по 5 мая Р. Ханг, Е. Хоффманн, Г. Лапп, Р. Мюллер, Р. Обстер, Г. Плангер, К. Рейнгольд и В. Глац прокладывали путь по ребру, устраивали высотные лагеря, между которыми было навешано более 1000 м перильной веревки. Они поднялись на широкий гребень, расположенный на высоте 5800 м, по которому можно было без труда дойти до места следующего лагеря (около 6000 м). Однако до этого дело не дошло.

Метеорологические условия этого года были крайне неблагоприятными: частые снегопады создали большую лавиноопасность. Четыре альпиниста были сорваны «снежной доской» и прокатились по склону 500 м, к счастью не получив серьезных травм. К тому же пакистанское правительство аннулировало разрешение на восхождение.

Четыре года никто не нарушал покоя величественного исполина, но в 1968 г. экспедиция ФРГ под руководством К. Херрлигкоффера в составе Г. Шнайдта, В. Дирмхирна, В. Шлоца, К. Голикова, С. Купфауэра, Р. Розенкопфа, П. Шольца, Г. Штробеля, В. Теуера и Р. Воттелера снова вышла На штурм стены Рупал.

7 июня в верховьях долины Рупал был установлен базовый лагерь (3560 м). Лагерь I, как и в 1964 г., находился на высоте 4700 м.

Лагерь II располагался на высоте 5480 м под защитой ледовой стены, в которой с колоссальным трудом была вырублена пещера.

По пути в лагерь II альпинисты закрепили 900 м перильной веревки, причем только на трудных местах, а на отрезке между лагерями II и IV (6600 м) впоследствии пришлось натянуть сплошные перила и навесить 15—20-метровые лесенки на отвесные скальные ступени. Из лагеря II альпинисты поднялись по 300-метровому крутому ледовому склону и установили лебедку, с помощью которой за шесть дней подняли более трех тонн груза для высотных лагерей. Путь из лагеря III (5900 м) проходил по фирновому гребню, оледенелым скалам и ледовому кулуару к подножию 30-метрового ледового сброса, расположенного на высоте 6550 м.

Преодолев его и укрепив лестницы, Голиков в 20 м выше нашел площадку для лагеря IV, на которой и была установлена одна трехместная палатка.

Отсюда в ночь с 9 на 10 июля вышли П. Шольц и В. Шлоц. Они поднялись на высоту 7100 м и остаток ночи провели сидя на узкой скальной полке. Тяжело перенесенный бивак и отсутствие ледовых крючьев для преодоления возвышающегося над ними 200-метрового крутого ледового склона заставили их отступить. Лагерь IV оказался засыпанным лавиной. Только на следующее утро, обессиленные, спустились они в лагерь III.

За это время в промежуточном лагере, у лебедки (140 м ниже лагеря III), тяжело заболел носильщик, которого пришлось срочно спустить в базовый лагерь. А во время транспортировки Г. Штробель, перепрыгивая через трещину, сломал ногу, и его спуск с высоты 5500 м вконец истощил силы альпинистов. На этом экспедиция закончила свою работу.

В заключение можно отметить, что неудачные попытки подняться на вершину в 1968 г. не сломили духа альпинистов: ведь им удалось дойти до высоты 7100 ми наметить путь, по которому можно взойти на Нангапарбат.

1970 год стал решающим годом в борьбе за покорение юго-юго-восточной стены Нангапарбата. 15 мая экспедиция из ФРГ, во главе которой снова был К. Херрлигкоффер, установила свой базовый лагерь в долине Рупал. В состав экспедиции входили: А. Хобе (врач), М. Андерль (начальник базового лагеря), И. Винклер (фотограф) и альпинисты Г. Бауер, В. Биттерлинг, В. Гайм, М. Киенлин, Г. Кро, Г. Кюн, Ф. Куен, Г. Мендль, Г. Месснер, Э. Рааб, X. Залер, П. Шольц, П. Фоглер, возглавляемые руководителем школы альпинизма в Болцано Р. Месснером.

Уже на следующий день в 4 часа утра Р. Месснер с тремя альпинистами и двумя носильщиками вышел из базового лагеря и, поднявшись до 4700 м, подготовил место для лагеря I.

Спускаясь в базовый лагерь, альпинисты забивали на узловых местах крючья (с маркировкой), навесили около 300 м перильной веревки. В 2 часа ночи 17 мая к месту лагеря I вышли братья Месснер, Гайм и Шольц. У каждого из них за плечами был рюкзак весом 25 кг. Несколько позже вышли три тяжело нагруженных носильщика. К вечеру в лагере I уже стояло четыре палатки и была оборудована кухня. В течение дня сюда было доставлено еще около 100 кг груза, главным образом веревка и стальные тросы. 19 мая на высоте 5500 м под защитой 30-метровой отвесной ледовой стены было найдено место для лагеря II. По пути сюда были навешены перила из веревок и стальных тросов.

В тот же день при отличной погоде расширили площадку лагеря II и установили палатки. Из лагеря I доставили продовольствие, горючее и снаряжение для следующего лагеря III, но к вечеру погода переменилась, за несколько часов выпало более 30 см снега, создалась большая лавиноопасность, и только с помощью перил всем удалось благополучно спуститься в базовый лагерь. Снежная пурга свирепствовала четыре дня. Лавины с грохотом днем и ночью проносились по стене, и только 25 мая альпинисты могли возобновить работы. 29 мая на высоте 6000 м, в случайно обнаруженной ледовой пещере глубиной 6 м, оборудовали лагерь III. Несколько ниже была найдена лебедка, оставленная на ребре в 1968 г., и с ее помощью уже 30 мая сюда было поднято три тонны груза.

Прямо над лагерем III круто вверх поднимался 300-метровый ледовый склон, упиравшийся в скальный пояс. Посередине пояса проходил крутой, около 65° ледовый кулуар, соединяющий пояс с верхним ледовым склоном. Где-то над этим кулуаром должен был находиться лагерь IV, установленный еще в 1968 г.

На рассвете 3 июня братья Месснер, Куен и Шольц вышли из лагеря III на поиски лагеря IV. Погода с утра была хорошая, и они довольно быстро прошли ледовый склон, закрепляя по пути веревочные перила. Но когда подошли к кулуару, начался снегопад. По кулуару сходили небольшие снежные оползни, поэтому одновременно с закреплением перил восходители использовали крючьевую страховку, чтобы не быть сметенными снегом. Перед выходом из кулуара пришлось преодолеть 20-метровую отвесную ледовую ступень, на которой Р. Месснер укрепил веревочную лестницу, и только во второй половине дня они поднялись в лагерь IV 1968 г. К этому времени разыгралась настоящая снежная пурга, и альпинисты, наскоро закопав в снегу принесенные грузы, поспешно ретировались по перилам в лагерь III. Впоследствии Р. Месснер в своей книге «Красная ракета» писал, что это был один из самых напряженных дней штурма стены Рупал.

Пятеро суток свирепствовала разбушевавшаяся стихия, склоны покрылись метровым слоем снега, день и ночь сплошным потоком шли лавины, и братья Месснер, оставшиеся одни в лагере III, чтобы переждать непогоду, оказались теперь в ледовом плену. Продукты и горючее были на исходе. Воспользовавшись кратковременным затишьем, они спустились в базовый лагерь, где уже находился весь состав экспедиции.

20 июня. До официального окончания работы экспедиции остаются считанные дни (срок разрешения, выданного пакистанским правительством, истекает 7 июля), к тому же появились признаки надвигающегося муссона, да и среди участников экспедиции возникли серьезные разногласия. Поэтому мало кто был уверен в успехе, когда 20 июня братья Месснер, Рааб и Хайм с двенадцатью носильщиками вновь вышли на штурм.

Лагеря I, II и III были завалены снегом, во многих местах лавины сорвали перила, глубокий, выше колен, снег выматывал силы восходителей, но постепенно восстановился нормальный ритм, и в работу включились остальные члены экспедиции. Вскоре в лагерь III поднялись Куен, Шольц, Фоглер и Бауер. 23 июня братья Месснер, Куен и Шольц полностью восстановили все перила и лесенки и обосновались в лагере IV. В последующие дни лагеря пополнились всем необходимым, и 26 июня братья Месснер, Куен, Шольц и Бауер установили на высоте 7200 м три палатки лагеря V — исходного пункта для штурма вершины — и вернулись в лагерь IV, откуда по радио можно было связаться с базовым лагерем.

В связи с тем что впоследствии в западной прессе появились различные толкования причин выхода Р. Месснера в одиночку на штурм Нангапарбата и разыгравшейся затем трагедии, приводим перевод из книги Р. Месснера «Красная ракета»: «Без малого 14 часов. Герхард сидит на надувном матраце, Феликс и Петр заняты приготовлением пищи. Гюнтер находится в палатке. Рейнгольд включает радиостанцию. Слышится шум.

Карл был восхищен моим предложением. И он понимал, что при ухудшении погоды только молниеносная попытка может принести успех.

Карл оставил радиостанцию и пошел в палатку. Через несколько минут он возвратился.

Карл. Согласен...

Он еще несколько раз повторил значение ракетных сигналов. 26 июня не было никаких сомнений в нашей договоренности.

Солнце скрылось за западным селом. Гюнтер, Герхард и Рейнгольд двинулись в путь.

Было уже темно. Напряженно наблюдаем за базовым лагерем и ждем ракетный сигнал.

Ровно в 8 часов красная ракета взвилась в небо. Мы ждали вторую, но ее не было. Несколько минут я сомневался. Затем мне стало ясно. Я должен завтра попытаться взойти на вершину — такова была наша договоренность с Карлом. Все трое поднимаются выше и через некоторое время уже залезают в палатки лагеря V.

Рейнгольд. Завтра иду как можно выше, а вы обрабатывайте нижнюю часть желоба.

Гюнтер. У нас только 200 м веревки.

Рейнгольд. Разрежьте ее на куски и закрепите их только на трудных местах желоба.

Герхард. Согласен...»

Таким образом, достаточно конкретно были распределены обязанности среди членов головной группы, и Р. Месснер был уверен, что Гюнтер и Герхард обеспечат ему относительно безопасный спуск. Впоследствии выяснилось, что прогноз погоды на ближайшие дни был хорошим, но К. Херрлигкоффер ошибочно дал красную ракету, служившую сигналом для выхода Р. Месснера в одиночку на штурм вершины.

Позже К. Херрлигкоффер старался оправдаться, говорил, что в лагере вообще не было синих ракет.

Следует, однако, заметить, что Г. Месснер должен был реально оценить возможность в один день преодолеть 925 м перепада высоты по сложному рельефу, подняться на вершину и успеть вернуться в лагерь V.

Роковой исход победного штурма во многом объясняется тем, что Р. Месснер вышел на восхождение по незнакомому рельефу без единого крюка, без веревки; оставшиеся в лагере Гюнтер Месснер и Герхард Бауер не навесили перила в желобе, как об этом было решено заранее, и еще тем, что Гюнтер Месснер сломя голову бросился вдогонку брату, вследствие чего оба оказались на пути к вершине восьмитысячника без снаряжения для обеспечения безопасности, без бивачного инвентаря и продовольствия.

В связи с тем, что о последнем этапе штурма вершины имеются разноречивые сообщения, особенно это касается «вынужденного спуска» братьев Месснер в долину Диамир, мы вынуждены дать сокращенный перевод описания штурма, приведенный Р. Месснером и Ф. Куеном в журнале «Горовосходитель» (1970 г., № 11, стр. 881-888).

Р. Месснер так рассказывает о восхождении: «В 2 часа ночи я покинул лагерь V (7200 м). Медленно, ощупью поднимается луч налобного фонаря по желобу. На распорах, как в камине, поднимаюсь по узкой части, выхожу на снежный склон. Поднимаясь еще выше, вдруг оказываюсь под нависающим оледенелым камином. Невольно мне вспоминаются подобные участки в Доломитах, где я тоже ходил один, но здесь, на такой высоте, подобных трудностей не преодолеть. Я спустился немного вниз и по крутой заснеженной полке траверсировал правую стену кулуара к канту. Но дальнейший путь к снежным полям преградила нависающая скала. Вернулся по полке в кулуар. Я уже решил вернуться в лагерь, как обнаружил почти незаметную, уходящую вверх косую полку, по ней обошел камин и поднялся выше. По крутым заснеженным скалам вылез на широкую полку, которая вывела меня на ледовый склон под южное плечо.

Когда я последний раз окинул взглядом крутой желоб, то испугался: прямо подо мною кто-то поднимался. Это был Гюнтер. Я подождал его. Вскоре он стоял рядом. Мы немного поговорили. Не было сомнения в том, что теперь вдвоем идем дальше. Примерно в 9 часов утра начали большой траверс вправо под южное плечо к гребню. В поисках лучшего пути шли медленно, преодолевая заснеженные скалы. Снег начал таять, солнце разморило нас, мы все чаще останавливались на отдых. Наконец вышли на гребень и увидели снежную пирамиду вершины. Напротив нас, рукой подать, виднелись серебряное седло, плато Ракхиот-Плак, а ниже нас, на крутой южной стене, играл в веселом хороводе туман — грандиозное зрелище! Мы говорили о Германе Буле, зрительно проходили по его пути, вспоминали Меркля и Вельценбаха.

Медленно поднимались выше, местами проваливаясь в пушистый снег, местами скользя на жестком, спрессованном ветром насте. Я находился на уровне южной вершины, слева от меня седло, а впереди только вершинный гребень. Мне казалось, что еще несколько минут — и я на вершине. Но это было ошибкой. Хотя я ускорил шаг, прошел мимо острого скального выступа, еще небольшая мульда, последний подъем, но все же прошло больше получаса, пока я вышел на вершину. Вскоре поднялся сюда и Гюнтер, и мы радостно обнялись. Час оставались на вершине, фотографировали. Уже под вечер начали спуск. Вышли на южное седло и посоветовались, что делать дальше. Гюнтер сказал, что устал и что для него спуск по пути подъема слишком сложен. Осматриваясь, нахожу простой спуск на запад, к зазубрине над желобом. Оттуда можно спуститься в желоб, по которому мы поднялись из лагеря V, под южное седло, или позвать на помощь.

Этим и начался наш спуск по стороне Диамир. Он окончился трагически. Но это не говорит о том, что такое решение было результатом безрассудства. При сложившихся обстоятельствах это было единственное возможное решение. По скалам спускаемся в фирновую мульду под зазубриной и останавливаемся на бивак под скальным выступом. Ночь была невероятно холодная и трудная. У Гюнтера начались галлюцинации, и он все просил меня получше укрыть его одеялом, которого не было. Меня беспокоило состояние Гюнтера. Поэтому я вышел в 6 часов утра на зазубрину и стал звать на помощь. Далеко внизу, в желобе, я видел людей и кричал им, что нам нужна веревка. В течение трех часов я кричал вниз, чтобы нам принесли веревку, но только в 10 часов утра из желоба вышли двое. Это были Феликс Куен и Петр Шольц. У них была веревка, это я видел, хотя находился от них на расстоянии около 100 м. Я был уверен, что оба поднялись за нами, и воспрянул духом. С Феликсом я установил голосовую связь. Он меня не понял, и я тоже расслышал не все его слова. Когда мне стало ясно, что они хотят взойти на вершину, я предложил им подняться к нам и дальше идти по пути нашего вчерашнего спуска. Таким образом я надеялся получить веревку. Когда Феликс меня спросил, все ли в порядке, я ответил утвердительно. Мне казалось, что он спрашивает, здоровы ли мы, и я ответил ему «да». Я три часа звал на помощь и предполагал, что Феликс это слышал. Нам требовалась только веревка. В остальном все было в порядке. Возможно, я ответил Феликсу: «...в остальном все в порядке», — уже точно не помню. Во всяком случае я это имел в виду.

Феликс стал подниматься по нашим вчерашним следам и свернул вправо. Вскоре они исчезли за скалой. Я им еще сказал, что мы вынуждены будем спуститься по другой стороне вершины, и вернулся к Гюнтеру.

В отчаянии я бежал по снежному склону, упал, ранил кошкой руку. Растерянный, я пробежал мимо Гюнтера. Я, кажется, терял разум, что-то кричал.

Подошел Гюнтер, что-то сказал мне, и я начал успокаиваться. Нужно было действовать. Гюнтер не выдержит второй ночевки на этой высоте. Нам оставался только один выход — спуск по стене Диамир. Зимой я хорошо изучил Нангапарбат, и это нам теперь пригодилось. Точно представил себе путь по ребру Муммери, и если он его прошел в 1895 г., то теперь мы по нему без веревки тоже спустимся. Решено. Спускались по снежным склонам, нашли удачный проход через два ледопада, попали на открытый лед, путались среди трещин, вышли наконец на ребро Муммери и уже в полночь остановились на ночевку.

В 3 часа утра появилась луна. Гюнтер немного пришел в себя, мы продолжали спуск и утром вышли на некрутые фирновые склоны у подножия стены. Один за другим бегом спустились по склону. Я бежал быстрее, все трудности были позади. Уже внизу я повернул влево, увидел воду и пил, пил, пил. Теперь я почувствовал усталость. Гюнтер все еще не спустился: видимо, он где-то там, наверху, нашел воду и отдыхает.

Мне чудилось, что я вижу людей, слышу голоса друзей, матери, незнакомых людей. Вдруг слышу, как Гюнтер заговорил где-то рядом, но его не было со мной.

Спускаюсь ниже, нахожу следы прежних экспедиций, нашел ключевую воду, снова пью, умываюсь, а Гюнтера все нет. Начал кричать, никто не отзывается. Весь остаток дня искал Гюнтера, но тщетно. Поднялся вверх, к тому месту, где расстались с Гюнтером, и начал спускаться по единственно возможному пути, которым он мог пройти. Вдруг увидел нагромождения недавнего ледового обвала, меня охватило отчаяние, поднялся снова наверх, кричал, искал среди ледовых глыб — ничего. Давно наступила ночь. Уже начало рассветать, а я все искал Гюнтера, хотя знал, что мне уже не найти его».

Нангапарбат со стороны Рупала

Несколько иначе освещает этот эпизод Феликс Куен, который вместе с П. Шольцем днем позже поднялся на Нангапарбат. Вот отрывок из разговора Шольца с Р. Месснером 28 июня при выходе из желоба:

«...Мы, Шольц и я, вышли в 16.30 из лагеря IV и прибыли в лагерь V в 8 часов вечера. При подъеме встретили Бауера, возвращавшегося из-за болезни горла. Он сообщил нам следующее: Рейнгольд Месснер проспал и вышел в 3 часа утра в одиночку. Бауеру и своему брату Гюнтеру он поручил навесить перила в желобе и обезопасить ему спуск.

В 4 часа утра они начали закреплять перила. Но тут запутались веревки, и это привело Гюнтера в такую ярость, что он все бросил и без снаряжения поднялся по желобу догонять своего брата...»

Куен и Шольц вышли около часа ночи 28 июня из лагеря V. Пройдя узкую горловину кулуара, они в темноте вышли на непреодолимые, нависающие скалы, поэтому им пришлось спускаться на 80 м. Затем нашли правильный путь и с попеременной страховкой (они шли на 50-метровой веревке) преодолели ключевое место стены — 800-метровый желоб. Примерно в 10 часов утра они вышли из желоба и начали траверс под южное плечо. Далее. Куен рассказывает:

«Вскоре мы вышли из желоба и начали траверсировать склон под южное плечо. Траверс проходит по снежному склону крутизной 60° и выводит на более легкий рельеф, где я вступил в голосовую связь с Рейнгольдом Месснером. Он стоял на гребне, соединяющем верхний конец желоба с южным плечом, на расстоянии 70-100 м от меня. Было 10 часов утра, и мы говорили о вариантах подъема на вершину. Рейнгольд сообщил, что он вчера в 17 часов со своим братом Гюнтером был на главной вершине. Теперь он находится уже на спуске в западном направлении (в сторону Диамира). На мой вопрос, все ли в порядке, он ответил утвердительно. У меня камень с души свалился: когда я еще находился в середине желоба, мне показалось, что слышу крики, зовущие на помощь. Но Шольц успокоил меня, сказав, что это мне померещилось.

Я не подозревал, что трагедия началась еще вчера, когда Гюнтер догнал ушедшего вперед брата. У них не было веревки, палатки и продовольствия.

Рейнгольд рассчитывал в одиночку подняться на вершину и в тот же день спуститься в лагерь V. Поэтому у него не было необходимых для ночевки теплых вещей, а в карман анарака он положил только чтобы где-то перекусить. И теперь он просил меня сообщить остальным членам экспедиции, что он спустится на другую сторону массива и оттуда вернется в базовый лагерь. Я настоятельно посоветовал ему отказаться от такого намерения, на что он ответил «адью» и исчез за гребнем. Поднимается Петр, который находился в 50 м ниже меня (на длине веревки). Рассказываю ему о беседе с Рейнгольдом, и он также очень удивлен его планом».

О дальнейших действиях связки Куен — Шольц можно вкратце рассказать.

В 17.30 двойка взошла на вершину, спустилась под южное плечо и заночевала на высоте 8000 м. Несмотря на 30-градусный мороз, Куен и Шольц, у которых были палатка, надувные подушки и продовольствие, хорошо перенесли бивак. После восхода солнца покинули место ночевки, благополучно спустились в лагерь V, а после короткого отдыха вышли в лагерь IV, где радостно были встречены друзьями. Куен в своем рассказе подчеркивает, что благополучному спуску по сложному рельефу желоба они во многом обязаны заботе друзей Г. Мендла, В. Хайма и Г. Залера, навесившим заблаговременно на трудных участках перила. Из лагеря IV Куен сообщил по радио Херрлигкофферу о своем возвращении и о решении Р. Месснера спуститься в сторону Диамира, что, естественно, вызвало переполох в лагере. Тут же был отменен выход третьей группы (Хайм, Мендель, Залер). Связались с населенными пунктами в окружающих долинах. Попытались получить вертолет, но погода была нелетная. 3 июля экспедиция покинула базовый лагерь, поздно вечером К. Херрлигкоффер встретился в Гилгите с Рейнгольдом Месснером и узнал о драматическом спуске братьев по стене Диамир.