А. М. Жданов основатель Черноморской лаборатории морских

экскурсоводам,студентам,

учащимся

Выпуск подготовили

ДИДЕНКО Н.В.

КОСТИНИКОВ В.Н.

В сети ИНТЕРНЕТ размещена страница Сочинского отделения

Русского географического общества

Сайт подготовлен при участии учителя информатики Захаровой Н.И.

и учеников НОУ Гимназия «Школа бизнеса»

Адрес страницы в сети

Телефон 97-00-07

С О Д Е Р Ж А Н И Е
Топонимы Российского Черноморья (В. Ворошилов)…….…………. 3

Императрица Александра Федоровна (Г. Кузьминская)………………11

Мировой рекорд, оставшийся в тени (В. Исаев)…..……………………16

Озера Хмелевского (Б.Тарчевский)…………………………………..…. 20

Пещера Глубокий Яр (И. Резван, Н. Диденко)..…………………….… 26

А.М.Жданов – основатель Черноморской лаборатории морских

берегозащитных сооружений (Д. Кривошапка)…….…………………31

Сочи и его окрестности (Дорожник экскурсий,1911г.)..……………..… 34

Фридрих Боденштедт о районе Сочи (1845 г.)……………………………40

Отпечатано с готового оригинал-макета. Подписано в печать

Формат Бумага офсетная.Печать офсетная.Усл.печ.л.

Тираж 300. Заказ ГУПСПП. 354000 Сочи ул.Советская, 42

ТОПОНИМЫ РОССИЙСКОГО ЧЕРНОМОРЬЯ

Продолжение публикации труда В.И.Ворошилова «Топонимы Российского Черноморья(история и этнография в географических названиях)»,

начало в №10 «Сочинского краеведа»
Топонимику часто называют «языком земли». Этот «язык» даёт часто больше, чем произведения древних и средневековых авторов. «Язык земли» не поддаётся фальсификации. Здесь ничего не придумаешь, ничего не сочинишь. Он сохраняет грядущим поколениям память о том народе, который давно сошёл с арены истории, но вписал своё имя в историю грядущих поколений. (Э.М. Мурзаев, География в названиях. М., 1979, с.44.).

География, история, языкознание (лингвистика) – непременные отрасли знания, без которых расшифровка топонимов не будет иметь успеха. При этом изучаемое название не может быть достоверно объяснено в отрыве от других названий, закономерно образующих характерные топонимические (семантические) ряды или группы. Только на основе сравнительного анализа большого числа названий можно аргументировано объяснить тот или иной топоним.

В топонимическом отношении Черноморское побережье Кавказа представляет нам необыкновенно сложную и пёструю картину, где местные названия образовывались, изменялись, наслаивались в течение многих столетий под воздействием различных языков. Большинство местных топонимов содержат корни слов адыгейского, убыхского, абазинского и абхазского языков, иногда в тесных разноязычных сочетаниях и зачастую сильно изменены в русской транскрипции. Разбор таких топонимов невозможен без тщательного изучения истории, этнографии, исторической географии и лингвистических исследований языков аборигенного населения. Эта задача в конкретных условиях Черноморского побережья Кавказа тем более трудная, что при возможности расшифровки адыгейских, абазинских и абхазских топонимов на основе соответствующих современных языков, мы вряд ли сможем узнать значение целого ряда убыхских топонимов или даже отделить их от адыгейских и абазинских (или абхазских) из-за слабого знания языка убыхов, занимавших в середине XIX столетия значительную часть Большого Сочи в междуречье Шахе-Хоста, а в предыдущие эпохи, вероятно, и большую территорию.

Убыхи полностью выселились в Турцию, где быстро ассимилировались. Убыхский язык исчез, но на территории былого проживания этого народа осталось много характерных топонимов, несомненно основанных на убыхском языке. При расшифровке таких топонимов большую ценность представляют сведения по исторической географии периода Кавказской войны, когда убыхи и абазины (садзы-джигеты) ещё проживали на сочинском побережье и многие топонимы основывались на убыхском и абазинском языках. Источником таких сведений служат русские военные документы первой половины XIX в., а также печатные материалы Дюбуа де Монпере, Белля, Люлье, Хан-Гирея, Торнау и ряд других источников. После окончания Кавказской войны и полного выселения убыхов и джигетов в Турцию, при проведении топографических съёмок и выяснения названий рек, гор, урочищ и т.п., русские военные топографы пользовались преимущественно сведениями оставшихся на побережье шапсугов, которые либо передавали только адыгейский вариант местных топонимов, либо произносили убыхские и абазинские названия с шапсугской интерпретацией в соответствии с правилами диалекта адыгейского языка. Всё это требует особо тщательного и осторожного подхода к первому этапу топонимических исследований, когда необходимо разделение топонимов по их происхождению на основе адыгейского, убыхского, абазинского или абхазского языков.

Многочисленные адыгейские, убыхские и абазинские географические названия продолжают сохраняться на Черноморском побережье Кавказа (как и на всём Западном Кавказе), хотя аборигенное население уже больше столетия не проживает на большей части этой территории.

С течением времени аборигенные топонимы в иноязычном произношении приобретают иное звучание и расшифровка их становится всё более трудной или может оказаться вообще невозможной.

Трудность достоверной расшифровки многих топонимов Черноморского побережья Кавказа усугубляется тем, что они могли происходить от племенных языков и диалектов, изобиловавших на побережье до XIX века и затем исчезнувших при формировании народностей и массовой эмиграции по окончанию Кавказской войны.

Некоторые топонимы северо-западной части побережья и зоны Водораздельного и Главного Кавказского хребта относятся и к другим древним топонимическим слоям, основанным на греческих, иранских, тюркских и других языках. Это обусловлено особенностями исторического развития этого региона. Через Северо-Западный Кавказ и Таманский полуостров шли миграционные потоки этнических масс в периоды малых и великих переселений народов как в историческое время (скифы, сарматы, аланы, готы – древние германцы, анты – древние славяне, гунно-болгары, половцы, татаро-монголы и др.), так и в более ранние периоды, не освещённые историческими источниками (понтийские народы, арийские племена, последней волной которых, возможно, были киммерийцы).

При этом местоположение аулов ориентировочно определяется на левобережье верховьев долины р. Хокоча (Верещагинка).

Арлан (или Арлана) – по-видимому родовое название. В других источниках XIX в. это название не зафиксировано. Однако имеется более раннее (XVII век) свидетельство турецкого путешественника Евлия Челеби, обследовавшего наше побережье в 1641 г. описывая прибрежные племена, он вслед за главным абхазским племенем Чач, помещаемым к северу от Риони (Фазиса), упоминается племя Арлан. А.Н. Генко (с. 235-236), разбирая записи Челеби, предположил, что племя Арлан проживало либо в районе Лыхны, либо на Пицунде (Лдзаа). В Абхазии племя Арлан не оставило никаких следов, кроме упоминания в абхазской скороговорке (арланаа ран палтарра – «ольховая роща матери (семейства) Арланаа» (из собранных Д.О. Гулия «Абхазских пословиц и скороговорок»).

Какой-то осколок этого племени, видимо, сохранялся до середины XIX века в районе Сочи. Известный краевед П.М. Голубев связывает название Орлиных скал в Агурском ущелье с этнонимом Арлан.

Апостолов (с. 26) приводит для горы Аутль параллельное название Шесси.

Академик Н.Дубровин (середина XIX в.), излагая убыхскую легенду о ежегодном праздновании - жертвоприношении Ахину (Ахуну), описывает путь, по которому проходило шествие жертвенной Ахиновой коровы. Жертвоприношение Ахину происходило осенью, кроме коровы в жертву приносились чёрные козы.

Корова, которую Ахин избрал себе в жертву, рёвом давала знать своим хозяевам о том, что она удостоилась стать жертвой. После этого корову мыли молоком, и она сама отправлялась к месту жертвоприношения в долину реки Шахе.

Ахин был главным убыхским божеством, почитавшимся также у шапсугов и джигетов. Ахин, по народному представлению, был существом весьма сильным и потому заслуживающим особого почёта. Ахину молились перед походами и набегами, просили у него победу и клялись, что добьются победы и добычи.

По собранным Ж. Дюмезилем сведениям среди убыхов в Турции, ещё в тридцатые годы Ахин (Ахын)- покровитель животноводства был у них наиболее почитаемым божеством. Убыхи представляли Ахина в виде могучего скотовода с пастушеским посохом в руках. Он мог перепрыгивать с горы на гору. По сохранившимся преданиям Ахин считался прародителем убыхов.

Легенде о жертвенной Ахиновой корове предшествует предание, согласно которому артлярские (адлерские) джигеты напали на убыхов окрестностей священной Ахиновой рощи, находившейся в верховьях реки Шахе, в районе Бабук-Аула, на возвышенном месте, окружённом реками Шахе, Ажу и Буший. Предание повествует, что, захватив пленных, джигеты на одном из привалов предались увеселению и заставили плясать своих пленниц. Одна из них, будучи беременна, просила оставить её в покое, но победители не послушались. Тогда она воскликнула со слезами: «О Ахин, поневоле пляшу!» Божество явилось на помощь и покарало победителей. Один из них, бывший родом из фамилии Цсбе (Чачба) общества Арт, обратился с мольбой к божеству Ахину, попросив пощадить его и вернуть домой, за что обещал через каждые три года пригонять к священной Ахиновой роще корову для жертвы. С тех пор это стало своеобразным традиционным праздником шествия Ахиновой коровы. По варианту легенды в изложении Дубровина, Ахинова корова проходила «через места, известные под именем Цзужи (Чужи - Кудепста), Чеккофи (долина Змейки) и Хамишь-тчей (Хамыш-Хоста), а потом переходила через Сфеши (р. Сочи) и вступала в убыхское поселение Сшаше. Здесь корова останавливалась у двора рода Чземух (Чизма – в долине Шлабистага (Хлудовский ручей – Долина Прохладная), и, отдохнув, снова выступала в дорогу. Дальнейший путь жертвы лежал через общество Ордане (Вардане), где старшина из рода Зейфш (Дзейш) принимал её и проводил жертву через общество Десчен (устье р. Бзыч). Далее шествие двигалось до места жертвоприношения, называемого Ахинитхачек – «священная Ахиновая роща». Жертвоприношение Ахину сопровождалось празднествами. Под священными деревьями Ахиновой рощи сохранялся постоянно огромный ковш, наполненный вином, тут же находился огромный старинный котёл, наполненный вином. Тут же находился огромный старинный котёл, в котором варилось мясо жертвенной коровы. По окончании приготовления пищи мясо делилось на части, разносилось по домам и, как особая святыня, давалось каждому домочадцу, не исключая и младенцев, которым также клали мясо в рот. Кроме главной Ахиновой священной рощи, находившейся в районе Бабук-Аула, были известны другие Ахиновы рощи, располагавшиеся на пути шествия жертвенной Ахиновой коровы. Так, урочище Ахинтам в районе Кичмая, находится в Дубовой щели – правом притоке Шахе. Там по адыг. означает «место», «роща», «стоянка», т.е. Ахинтам – «Ахинова роща».

Как видно из описания шествия Ахиновой коровы, на её пути располагался аул Хамыш, занимавший правобережье долины р. Хосты, в районе перепелиной фермы и тисо-самшитовой рощи. Эта территория относится к восточному склону горы Малый Ахун.

Тисо-самшитовая роща у убыхов и джигетов отличалась особой священностью, была неприкосновенной и, несмотря на интенсивный вывоз в XIX в. ценных пород деревьев с сочинского побережья в Турцию, вырубки здесь на допускались, хотя аул Хамыш (Камыш) примыкал непосредственно к роще.

Священность местности в честь верховного божества Ахина закрепилась здесь в названии всего горного массива междуречья Агура-Хоста и его наивысшими точками – горами Большой и Малый Ахун. Характерно, что на карте Дороватовского (1911 г.) гора имеет двойное название Камыш-Ахун. Названия возвышенным местам на побережье давались обычно по ближайшим населённым пунктам, т.е аул Хамыш имел и второе название Ахун (Охун), несомненно связанное с местной священной Ахиновой рощей. По свидетельству Ш.Д. Инал-Ипа, Охун – это абхазский вариант общепринятого названия Ахун. В «Путеводителе» 1904 г. (Калабухов Н.Г., Яблоновский Н.И. Страна тепла и солнца) находим: «Большой Охун, прибрежная возвышенность между Сочи и Адлером, возвышающаяся отдельным конусом, точно Везувий над берегами Неаполитанского залива».

Гора Ахун во все времена привлекала внимание людей выдающимся положением на побережье. Поэтому неудивительно, что аборигенное убыхо-абазинское население считало эту гору обителью своего верховного языческого (дохристианского) божества Ахина. И при распространении христианства византийского толка на Кавказе в средневековье и особенно в VII-XII вв., т.е. в период расцвета Абхазского и затем Грузинского царства, христианские миссионеры возвели одну из своих базилик (храмов) на южном склоне Малого Ахуна.

Развалины храма сохранились в 800 м. к востоку от устья р. Агуры, на территории дома отдыха «Малый Ахун», на абсолютных отметках около 130 м. Многие детали оформления Ахунского храма изготовлены из понтийского известняка-ракушечника, доставляющегося с Керченского и Таманского полуостровов. В период X-XII вв. оба полуострова входили в состав русского Тмутараканского княжества, образовавшегося на территории древнего Боспорского государства.

Языческие божества и христианские святыни мирно уживались на этой земле до XIX в. Восприняв в XVIII – начале XIX в. мусульманство весьма поверхностно, совершая намазы и посещая мечети, горцы продолжали приносить жертвы языческим богам (Ахину, Мезитху – бог лесов, Тлепшу – бог железа и оружия и др.) и поклоняться крестам в многочисленных священных рощах. И лишь в завершающий период Кавказской войны, к середине XIX века, когда мусульманство закрепилось на Западном Кавказе на мюридистской основе, после объявления газавата - «священной войны», уважение горцев к священным рощам и языческим богам уменьшилось, а кресты были уничтожены.

Священность названия горы Ахун может иметь и мусульманское толкование. По-арабски ахун – «священнослужитель». Ахун у тюрок-мусульман означает «старший над муллами». Ахун – это общее название сословия мусульманских священнослужителей. В переносном смысле название Ахун может означать «священная гора». Ш.Д. Инал-Ипа (1971) связывает название горы Ахун с абхазским аху – «гора», «холм» или с древним абхазо-убыхским родовым именем Ахунаа. Но последние варианты вновь подводят нас к «верховному» (аху – «гора», «вершина») божеству Ахину (Ахуну), прародителю и защитнику убыхов и абазин (абхазов).

Владимир Ворошилов


ИМПЕРАТРИЦА АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА

1798. 
      - 01.11.1860)
      

В 1838 году на высоком левом берегу р.Сочи, у моря, там, где сейчас стоит храм Михаила Архангела, русскими войсками был заложен форт Александрия, который в дальнейшем был переименован в Навагинский.

При Сочинском отделении Русского географического общества с 1992 года функционирует Морской клуб «Александрия», названный так в честь форта Александрия. Поэтому нам эта тема небезынтересна.

Одно время в сочинской прессе велась дискуссия о происхождении названия Александрия. Дело доходило до смешного – упоминалось имя Александра Пушкина и даже убыхское племя саше в долине реки Сочи-пста! Мы решили прояснить этот вопрос и рассказать о женщине, в честь которой когда-то было названо русское военное поселение в центре современного Сочи, потому что в жизни любого человека, будь он велик или ничтожен, как в малом осколке находит свое отражение история великой страны.

Какой была эта женщина?

Русской императрицей стала немецкая принцесса Фредерика-Шарлотта-Луиза-Вильгельмина Гогенцоллерн-Зикмаринген, старшая дочь прусского короля Фридриха-Вильгельма III (1770-1840) и его первой супруги Луизы-Августы-Вильгельмины Мексенбург-Стелицкой(1776-1810). В 1817 году молоденькой девушкой, посланницей Пруссии, принцесса приехала в Санкт-Петербург как будущая супруга великого князя Николая Павловича. Помолвка их состоялась в Берлине в 1815 году в присутствии императора Александра I, направлявшегося из Франции в Россию.

Приняв православие, принцесса Фредерика стала Александрой Федоровной. В 1817 году она вступила в брак с в.к.Николаем Павловичем и волею судеб тридцать лет «прослужила» российской императрицей. Она родила и вырастила семерых детей, в том числе сына Александра – будущего российского государя Александра II, первенца, родившегося уже в апреле 1818 года.Она была матерью и великого князя Константина - первого председателя Императорского Русского географического общества, основанного в 1845 году.

Изнеженные немецкие принцессы, на которых по традиции женились русские цари, страдали от холода и часто болели в русском климате, особенно в Санкт-Петербурге.Не избегла этой участи и Александра Федоровна – у нее развилась чахотка. Туберкулез был проклятьем прошлых времен, когда в отсутствии антибиотиков болезнь уносила тысячи жизней без различия ранга и состояния. Вспоминают, что императрица постоянно куталась в шали, но на балах и приемах обязательными были парадные платья декольте.

Суровый царь Николай I создал для любимой жены зимний сад с тропическими растениями и райскими птицами, одаривал ее бриллиантами и жемчугами - она вскоре привыкла к роскоши,за что многие осуждали ее. Николай I обожал жену как слабую натуру, единственным защитником которой он себя считал. Она жила в мире веселых балов, в окружении золота, шелка и кружев, не зная о том, что вокруг нее - нищая и невежественная Россия, любила,чтобы ее окружали нарядные женщины, и их мужья даже разорялись, чтобы наряжать своих жен.

В дни больших праздников император и военные были в парадной форме, а дамы – в русских костюмах: в сарафанах и повойниках. Торжественным моментом каждого праздника было богослужение в дворцовой церкви. Император стоял впереди всех, подпевая хору. Александра Федоровна, слабая здоровьем,обычно приходила во второй половине службы.

Многое пришлось пережить этой женщине,особенно в день, когда из окна в 1825 году выпало наблюдать восстание декабристов на Сенатской площади. Рядом с ней стоял ее семилетний сын Александр. Подавив восстание декабристов, Николай Романов (ему в ту пору было 29 лет) вступил на престол, а 22.08.1826 г. был коронован как император Российской Империи Николай I. Впоследствии он спросил сына Александра: « Что бы ты сделал с декабристами ?» Александр ответил: «Я бы их простил.» Доброта в его характере перешла к нему от матери.

Николай I построил для жены под Петербургом множество павильонов и шале, где она любила пить кофе по утрам - то в Монплезире, то в Ореанде. Любимым местом императрицы вскоре стал Петергоф - там для нее был выстроен дворец-коттедж «Александрия» с прекрасным парком, где цвели белые розы и васильки - любимые цветы Александры Федоровны. У «Александрии» был свой герб - меч и венок из белых роз, лежащий на этом мече - символы воинствующей нежности. Был и свой девиз на гербе «Александрии»: «За Веру,Царя и Отечество!».

Треть личных доходов Александра Федоровна, как это было принято для царствующих особ, отдавала на благотворительные цели: на образование, на строительство больниц и приютов.

Как уже было сказано, Александра Федоровна родила семерых детей, и врачи потом запретили ей иметь детей более. У мужа появилась любовница – все знали, что это фрейлина Нелидова.

Личное горе – ничто по сравнению с бедой, обрушившейся на страну. В 1854 году началась Крымская война. Император отправил в Севастополь двух сыновей, а старшего - наследника престола Александра - оставил в Петербурге.

Николай I был не в состоянии перенести поражение своей армии, которой он отдал столько сил. Император внезапно заболел – он уже не хотел жить и силы покидали его. День и ночь Александра Федоровна молилась у постели мужа. Последними распоряжениями его были, чтобы гроб не стоял в тех комнатах, где жила семья, и чтобы Александра Федоровна стояла у гроба не в черном, а, вопреки обычаю, в белом платье. Она выполнила его волю. Стояла не как вдова, а как невеста в день их свадьбы…

В октябре 1856 года вдовствующая императрица - ей было уже 58 лет и она была тяжело больна - на фрегате, любезно предоставленном королем Сардинии Виктором-Эммануилом, прибыла во Францию в городок Вильфранш, что недалеко от Ниццы, с намерением провести там зиму и подлечиться.

Жила она на вилле «Альвидор», недалеко от которой была построена православная церковь. Несмотря на мучительную неизлечимую болезнь, Александра Федоровна устраивала, как того требовал этикет, светские приемы, где гостем был и король Сардинии, искавший покровительства великого российского монарха.

Императрица Александра Федоровна, сама того не ведая, открыла моду на Ниццу - сюда потянулась русская знать и появился целый район из русских вилл. «Зимний салон Европы» - так называли тогда Ниццу.

17 апреля 1857 года императрица была в гостях на одной из таких вилл и теперь об этом событии напоминает памятная мраморная колонна с надписью, но это все, что сохранилось от старинного здания.

Через два года Александра Федоровна вновь прибыла в Ниццу, но уже на российском фрегате «Светлана», и жила на вилле «Верлион». Тогда же здесь построили еще один православный храм - церковь Николая-Чудотворца и великомученицы-царицы Александры, на освящении которой присутствовала дочь Александры Федоровны - великая княгиня Мария Николаевна. У самой Александры Федоровны уже не было сил присутствовать на молебне.

Немаловажно отметить тот факт, что в Вильфранше в те самые времена была создана военно-морская база России - здесь стояли русские военные корабли, и Лазурный берег императрица покидала на российском фрегате «Орлов» в сопровождении великого князя Константина. Она была совсем плоха и возвращалась в Россию умирать.

В 1860 году Александра Федоровна умерла, пережив на 5 лет своего великодержавного супруга, и была похоронена в Петропавловском соборе.
Интересно, что Александра Федоровна не забыта во Франции. В городке Вильфранш недавно открыт Бульвар Императрицы - это по дороге в Ниццу, что, конечно, привлечет туристов.

В Ницце есть и бульвар Царевича – в 1865 году здесь умер внук Александры Федоровны и Николая I - царевич Николай,наследник престола.

А над синей бухтой, над синим морем мэрией Вильфранша недавно поставлен памятник русской императрице Александре Федоровне - это бюст на белой круглой мраморной колонне, где императрица изображена в расцвете сил - в возрасте сорока лет - в традиционном русском головном уборе - кокошнике. Памятник освящен владыкой Варнавой от Русской православной церкви.

Галина Кузьминская

Список использованных материалов:

1. 
   «Х1Х век. Иллюстрированный обзор минувшего столетия».
   

Приложение к журналу «Нива». 1901 год.

2. 
   Телепередача «Русские зимы в Ницце», февраль 2003 г., канал ТВЦ.
   

3. Журнал «Наука и религия». 1999 г. № 1 и № 3.