Опыт структурного анализа цепных ассоциативных рядов (экспериментальное исследование)

Объективное изучение высших ассоциативных процессов как на нормальном, так и на патологическом материале представляет собой одну из сложнейших и далеко еще не решенных задач. Однако проблемы структуры даже простейших мыслительных процессов и механизмов действия тех факторов, которые определяют так называемое течение представлений и формируют их в системы, суть проблемы первостепенной важности для современной психологии и психопатологии. Приблизиться к разрешению указанных вопросов и ставит своей целью автор настоящей работы, посвященной опыту обоснования объективного метода исследования непрерывных (цепных) ассоциативных рядов.

Если мы попытаемся, конечно лишь в самых грубых чертах, расклассифицировать когда-либо предпринимавшиеся исследования высших ассоциативных процессов, то должны будем разбить их прежде всего на две следующие группы:

1. Исследования речевых ассоциаций как таковых, т. е. их скорости, условий образования, прочности и т. п., — исследования, результатом в которых выступают преимущественно средние абстрактные величины, появляющиеся вследствие

50

нивелировки экспериментальных данных с помощью известных статистических приемов. К этим исследованиям наша работа имеет лишь самое отдаленное отношение.

Так, только после работы К. Юнга и его последователей обнаружилась та исключительно тесная связь, которая существует между характером протекания ассоциативных процессов и отношением ассоциируемого материала к личности субъекта, т. е., точнее, к содержанию всего его предшествующего опыта².

Вместе с тем эти работы поставили и целый ряд проблем, удачное разрешение которых должно несомненно повести нас к новому, более совершенному пониманию природы ассоциаций. Такова, в частности, проблема аффективной персеверации реакций, которая и послужила отправным пунктом настоящего исследования.

Ассоциативный метод Юнга в своей обычной форме однократных ассоциаций (раздражитель — реакция) получил самое широкое распространение. Как нам кажется, этому больше всего способствовали его близость к наиболее жизненной психологической задаче— изучению психологического содержания (= следов индивидуального опыта) конкретной человеческой личности и вместе с тем его достаточная объективность.

Значительно меньшее распространение имеет другая, почти не разработанная форма юнговского ассоциативного эксперимента, а именно метод цепных или непрерывных ассоциаций (раздражитель — ряд реакций). Главная причина этого, вероятно, в том, что метод «однократных» ассоциаций дает нам возможность в полной мере пользоваться формальными признаками (реактивное время, наличие репродукций, нарушение речевых реакций и т. п.), а при исследовании методом цепных ассоциаций до сих пор учитывалось исклю-

¹ Не желая расширять рамок настоящей статьи, мы не будем останавливаться на этом хотя и хорошо известном, но тем не менее недостаточно определенном понятии. Мы ограничимся лишь замечанием, что пользуемся термином «комплекс» исключительно как термином описательным. О понятии «комплекс» кроме работы, указанной в примечании 2, см. статьи в журнале: The British Journal of Psychology, 1922, № 10.

² J u n g C. Diagnostische Associationstudien. Berlin 1913, Bd. I -II.

51

чительно их содержание, не сопоставляемое ни с какими специальными симптомам и характеристикам и³.

Мы знаем два пути изучения комплексов: во-первых, использование свободных высказываний испытуемого, как это чаще всего делают психоаналитики, и, во-вторых, упомянутый метод Юнга. Мы не будем останавливаться на очевидных преимуществах первого метода, отмстим только его основную отрицательную черту: он, в сущности, не дает никаких объективных указаний на относительную близость того или иного ряда ассоциаций к изучаемому комплексу, т. е. метод, при котором мы лишены возможности пользоваться какими-либо формальными признаками. Второй метод, в отличие от первого, дает исследователю возможность делать свои заключения, основываясь на объективных данных эксперимента, главным образом на скорости ассоциативных реакций⁴.

Недостатки этого последнего метода ясны для всякого работавшего с ним. Предлагая испытуемому ряд слов-раздражителей, мы рассчитываем на то, что некоторые из них будут ассоциированы с комплексом и, следовательно, реакции на них выявят признаки комплекса, комплексные признаки. Основываясь на них, мы и будем судить о содержании комплексов данного лица. Но может случиться и так, что предлагаемые ряды раздражителей, непосредственно затрагивая второстепенные по своему значению комплексы, лишь отдаленным образом затронут наиболее «сильные» из них, и эти комплексы окажутся как бы затушеванными. И даже нападая на характерные комплексы, нам невольно приходится ограничиваться изучением только одной реакции или же прибегнуть к комбинированной методике, останавливая на данной реакции внимание испытуемого, т. е. фактически переходя к методу «свободных высказываний» (Freie Einfalle).

Продолжая ряд раздражителей после комплексной реакции, мы

52

теряем возможность использовать самое ценное свойство комплекса — его «навязчивость», обнаруживающую себя в явлении персеверации, т. е. во влиянии аффективного характера предшествующей реакции на непосредственно последующие. Здесь же мы сталкиваемся с еще одним существенным затруднением: далеко не всегда есть возможность с точностью установить, имеем ли мы дело с результатом персеверации или отмеченные признаки (торможение реакций, нарушение формы сопряженных моторных реакций и т. п.) должны быть приписаны действию нового раздражителя. Разграничить эти две возможности тем более трудно, что комплексные признаки могут появляться в самых разнообразных комбинациях, и, в частности, могут быть случаи, когда не выявившая никаких комплексных признаков реакция дает вместе с тем сильную персеверацию, указывающую на явно комплексный характер.

Первые же опыты автора с применением в юнговском эксперименте «условных» раздражителей (свет, звук вместо раздражителей-слов) привели его к методу цепных ассоциаций. Цепной ассоциативный ряд представляет собой не что иное, как последовательность отдельных речевых реакций (слов) испытуемого на предложенное ему раздражение, которым может служить как специальное слово, произносимое экспериментатором, так и просто приглашение говорить любые слова, которые в данную минуту приходят в голову испытуемому. Регистрируя время между отдельными реакциями (временные интервалы), мы учитываем степень тормозящего влияния той или иной группы реакций.

Таким образом, мы можем мыслить подобный ряд как особую форму юнговского ассоциативного эксперимента, где речевая реакция испытуемого одновременно является раздражителем его следующей реакции. Если данное представление о механике ряда правильно, то очевидно, что достаточно просто воспользоваться в нашем эксперименте признаками, на которых основывался К. Юнг в своем анализе.

Однако, как мы убедимся в дальнейшем, такое предположение на опыте не подтверждается. Данные экспериментов не позволяют рассматривать ассоциативный ряд как простую сумму отдельных ассоциаций (раздражитель — реакция); наоборот, в результате исследования мы вынуждены были признать наличие сложного взаимодействия отдельных моментов ассоциативного процесса, которое превращает ассоциативные ряды в некоторые единства, понимание которых возможно лишь на основе специального анализа их общих структур.

53

2. Постановка и техника исследования

Исследование состояло из трех серий опытов: первая — пробная, вторая — основная и третья — контрольная. Всего по трем сериям у 8 испытуемых было зарегистрировано около 7,5 тыс. реакций. Количественно эксперименты распределились по сериям следующим образом:

I серия — около 1000 реакций — 2 испытуемых,

II серия — около 5500 реакций — 4 испытуемых,

III серия — около 1000 реакций — 2 испытуемых.

Все испытуемые — учащиеся высшей школы в возрасте 23—28 лет.

Испытуемые основной серии .предварительно проводились по единообразному формуляру через юнговский ассоциативный эксперимент (100—200 реакций), что давало возможность экспериментатору отобрать для каждого испытуемого наиболее тормозные раздражители и, следовательно, по нашему предположению, наиболее тесно связанные с его комплексами. В дальнейших опытах ими пользовались в качестве начальных раздражителей ассоциативных рядов.

В начале опыта (основная серия) испытуемому предлагалось закрыть глаза и после произнесения экспериментатором начального слова-раздражителя называть отдельные слова, приходящие ему в голову. Уже после 1—2 опытов испытуемый начинал реагировать в свойственном ему темпе и держал себя во время эксперимента как бы пассивно, свободно отдаваясь течению своих ассоциаций.

Кроме того, всем испытуемым давалась дополнительная инструкция — всякий раз при произнесении слова нажимать правой рукой на лежащую под ней упругую платформу, что позволяло регистрировать связанные с произнесением слова двигательные реакции, резко изменяющиеся (как это показывал опыт) в случае комплексных реакций. Анализ моторных реакций не был целью данной работы, посвященной исключительно временной характеристике словесных ассоциативных реакций, и должен составить специальное исследование с применением уже неоднократно упоминавшейся «моторной методики» к анализу цепных ассоциативных рядов.

Реакции испытуемых регистрировались в наших опытах следующим образом. Экспериментатор записывал произносимые испытуемым слова на лежащей перед ним бумаге, скрытой от испытуемого экраном. Скорость реакций, т. е. величина интервалов между произносимыми испытуемым словами, регистрировалась автоматически в соседней с лабораторией комнате («регистрационной») с помощью электромагнитного отметчика, фиксирующего момент речевой реакции на длинной (5—6 м) ленте, приводимой в движение электромотором. Для этой цели отметчик устанавливался в электрической

54

цепи весьма чувствительного (в несколько раз превосходящего чувствительность обыкновенных размыкателей Рёмера или Гемпеля) звукового размыкателя ⁵, расположенного вблизи испытуемого, и, кроме того, соединялся с ключом экспериментатора, позволяющим вести отметки вне зависимости от размыкателя, что в некоторых случаях оказывалось более удобным. С помощью особого приспособления этот же отметчик (или второй — в зависимости от избранной схемы), регистрирующий моменты речевых реакций, давал каждые 0,5 с отметку времени.

Пуск ленты и остановка ее совершались экспериментатором незаметным для испытуемого образом, что давало возможность вести в определенных случаях запись лишь наиболее интересных участков ассоциативного ряда. Это было возможно, поскольку движение ленты сразу шло с установленной скоростью благодаря подключению легкого барабана кимографа к непрерывно вращающемуся электромотору.

Электрический сигнал предупреждал экспериментатора об окончании ленты.

3. Первоначальные данные опыта

Если сравнить зарегистрированные описанным выше способом несколько цепных ассоциативных рядов одного из испытуемых, можно заметить, что по мере продолжения экспериментов их характер резко изменяется.

На рис. 1 приведена фотография записей четырех сеансов, проведенных одним и тем же испытуемым. Мы видим, что ряд I характеризуется довольно правильным распределением реакций во времени (равные интервалы) и совершенно нормальными, не нарушенными моторными реакциями (правильная мечевидная форма). В рядах II и III интервалы уже отличаются большей вариативностью, вместе с тем и моторные реакции испытуемого прибретают значительные нарушения. Еще отчетливее такая «дезорганизация» ряда обнаруживается в ряду IV и, наконец, в ряду V она достигает своего максимума.

Записанная на той же ленте кривая дыхания свидетельствует о значительных его нарушениях. Добавим к этому, что указанные изменения в рядах сопровождаются также соответствующим изменением пульса испытуемого, его вазомоторных реакций и т. п.

55

Рис. 1

Характер изменений в регистрируемом поведении испытуемых достаточно отчетливо указывает нам на причину этих изменений. Торможение ассоциативных процессов, хаос в сопряженных с ними двигательных реакциях, характер дыхания и прочее суть не что иное, как симптомы аффекта. Чему же мы обязаны его появлением? Иначе говоря, какие раздражители превратили поведение нашего испытуемого в поведение аффективное? Очевидно, аффективный характер реакций испытуемого может быть обусловлен только аффектным содержанием его ассоциаций.

Возьмем для примера следующие отрывки:

«Лавка — селедка — река — Волга — пароходы — Нева — туман — порт — корабль — эскадра — океан — путешествие — Макаров — Маньчжурия — по волнам — авария — гибель — Япония— Сахалин—землетрясение — договор — Карахан — иностранцы — агитация — литература...»

«Суматоха — комната — вероятность — привет — чужбина — праздник — семья — уют — вовремя — ничто — смущение — ребячество — бессмысленно — поток — опуск... — каста — бес... —

56

память — юродивый — бесхарактерный — глянцевитость — каприз — так хочу — потолок — не виновата — ублюдок».

Иначе выглядит второй ряд. Его почти невозможно анализировать вне связи с другими материалами. Это ряд «скачущий», с большим числом опущенных звеньев, ассоциации отличаются большей глубиной и некоторые прямо указывают своим содержанием на их интимный, аффективный характер.

В этом же ряду мы встречаемся и с прямым нарушением речевых реакций: «опуск... — каста», «бес... — память».

Нам следует коснуться еще вопроса о том, что обусловливает переход от «нормальных» ассоциаций первого ряда к ассоциациям типа приведенных во втором примере.

Опыт показывает, что этот переход совершается даже под влиянием простого повторения эксперимента. Ряды, получаемые в самом начале работы с испытуемым, обычно менее глубоки и с меньшими нарушениями, несмотря на то что именно в первых экспериментах начальные раздражители были явно тормозящего характера (выявлялись по данным юнговского ассоциативного эксперимента).

По мере повторения эксперимента ряды становятся глубже и приобретают отмеченные выше комплексные признаки. Значение начального раздражителя заметно уменьшается, его роль выполняет сама обстановка эксперимента и личность экспериментатора, которые теперь ассоциированы весьма прочно с комплексами испытуемого.

Некоторую роль играет также характер инструкции: при требовании ассоциировать быстро ряды несколько уплощаются, появляются ассоциации речедвигательного характера, звуковые и т. п.

Наоборот, достаточно медленный темп ассоциирования является как будто более благоприятным для обнаружения интересующих нас изменений в ассоциативных рядах.

Резюмировать сказанное можно следующим образом:

Цепные реакции ассоциативного ряда приобретают при определенных условиях эксперимента (характер исходного раздражителя, повторение эксперимента, темп ассоциирования) следующие черты:

а) с формальной стороны: интервалы ряда (время между реакциями) возрастают и становятся крайне изменчивыми; форма двигательных реакций нарушается, появляются и другие симптомы аффекта (нарушение дыхания, вазомоторных реакций и пр.);

б) со стороны содержания: ассоциации отличаются «скачкообразностью», вместе с тем они становятся глубже, интимнее.

57

4. Общий анализ нарушений

Как мы уже указывали, содержание этой работы составляет анализ временного момента цепных ассоциативных реакций. На приводимых ниже графиках изображены временные характеристики ассоциативных рядов, причем высота ординат (черных столбцов) соответствует величинам интервалов между реакциями, т. е. выражает тормозной эффект каждой предыдущей реакции. Таким образом, ордината 1 соответствует интервалу между 1-й и 2-й реакциями, ордината 2 — интервалу между 2-й и 3-й реакциями и т. д.

Различие в протекании цепных рядов ассоциаций, которое мы уже обнаружили выше, сказывается, разумеется, и на этих графиках.

Так, ряд I на рис. 2 может служить примером относительно мало нарушенных интервалов (только одна реакция вызвала значительное торможение), ряды II и особенно III — примерами сильных нарушений (= торможение).

Моменты, которые помимо предполагаемой нами основной причины (комплекс) могли бы вызвать отмеченные нарушения в интервалах ряда, суть, по нашему мнению, следующие: 1) трудность для испытуемого реагировать с правильными интервалами безотносительно к характеру и содержанию реакций, 2) исчерпывание словаря, 3) утомление.

Что касается первого предположения, то оно вообще не находит своего оправдания. Как мы знаем на основании теоретических соображений и из многочисленных экспериментальных данных, наоборот, организму свойственно реагировать в высокой степени ритмично, т. е. его цепные реакции совершаются через весьма правильные интервалы.

Рис. 2.

На рис. 3 (ряд I) представлены зарегистрированные обычным способом многократные нажимы испытуемого на реактивный ключ. Как мы видим, двигательные реакции испытуемого отделяются друг от Друга почти равными промежутками времени. Так же ритмично проходят и простейшие речевые реакции, например счет вслух.

Даже более сложный процесс громкого чтения слов из связного отрывка (мешающее влияние смыслового содержания и знаков препинания) дает почти одинаковую с предыдущей кривую (ряд II того же рисунка). Усложняя процесс, мы последовательно давали испытуемому следующие задачи: 1) ассоциировать по содержанию прочитанного отрывка (ряд III) и 2) ассоциировать на предложенную конкретную тему (ряды IV и V). И в том и в другом случае, хотя структура ряда усложнялась и общий темп реагирования понижался, мы все же ни разу не получили нарушений, подобных нарушениям «свободного» ассоциативного ряда (ряд VI).

Более того, искусственно затрудняя ассоциативный процесс и ставя испытуемому исключительно узкие задачи, как это было, например, в описанных ниже контрольных опытах, — ассоциировать слова, начинающиеся на определенную букву, мы и при этих условиях не получали столь сильных нарушений (см. ряд I, рис. 5), какие нередко встречаются в наших обычных экспериментах.

Таким образом, и при ограждении словаря ассоциативные ряды не дают значительных нарушений.

Что же касается третьей причины торможения, то она в достаточной мере отводится приведенными на рис. 4 графиками средних величин различных участков цепных ассоциативных рядов. Графики а, в, с и е относятся к вышестоящим рядам и выражают средние из каждых последующих 10 реакций. График d относится к неизобра-

Рис. 3.

Рис. 4

Таким образом, мы пробовали изменять условия эксперимента в двух направлениях: 1 ) упрощая реакции и 2) усложняя их, но вместе с тем ограничивая испытуемого, т. е. заранее устанавливая содержание ассоциаций (ассоциации на заданную тему, на прочитанный отрывок, слова на определенную букву).

В результате описанных выше контрольных опытов мы пришли к следующему выводу.

Интересующие нас нарушения в интервалах цепных ассоциативных рядов свойственны лишь «свободным» рядам и зависят от тормозящего влияния комплексов испытуемого.

60

5. Элементы структуры цепного ряда

Структура перехода. Задача анализа цепных ассоциативных рядов сводится прежде всего к тому, чтобы установить, как следует понимать те или иные речевые реакции испытуемого, т. е. установить, какова связь между отдельными зарегистрированными реакциями.

Пусть мы имеем некоторый записанный ряд слов. Следует ли нам понимать этот ряд как ряд, относящийся к какой-нибудь одной определенной ситуации, воспроизведенной испытуемым в нашем опыте, или этот ряд составлен из нескольких групп реакций, относящихся к различным ситуациям (и тогда являются вопросы, какие реакции к какой именно группе относятся) и, наконец, какое значение воспроизведенные ситуации имеют для личности испытуемого? Зная содержание реакций, мы можем ответить на эти вопросы или обращаясь к самонаблюдению испытуемого, или сопоставляя это содержание с другими данными.

Однако широко и с достаточным успехом пользоваться самонаблюдением испытуемого оказывается не вполне возможным. Из поля самонаблюдения испытуемого не только ускользает само течение процесса ассоциирования, и даже простое толкование содержания речевых реакций передается им лишь в наиболее общей форме и с совершенно недостаточной уверенностью, особенно же в отношении больших по числу реакций рядов. Кроме того, испытуемый, зная о последующем опросе его, невольно направляет свое внимание на содержание своих реакций в самом процессе ассоциирования и тем самым в значительной мере искажает его, в частности подавляет те реакции, которые относятся к его интимной жизни и которые определяют собой главное содержание ряда.

Поэтому мы, по возможности, редко прибегали в наших опытах к самонаблюдению испытуемого в собственном смысле слова и ограничивались опросом испытуемых общего характера, в целях установления фактического содержания ситуаций, зарегистрированных в рядах ассоциаций. Это оказалось достаточным для того, чтобы мы могли, опираясь на контрольные опыты, связать содержание ряда с изучаемыми формальными признаками и затем уже, опираясь на эти формальные признаки, уточнить наше толкование самого содержания.

Всякий цепной ассоциативный ряд складывается из отдельных групп реакций, объединяемых определенной смысловой связью, Такие группы реакций, соответствуя конкретной ситуации, с формальной стороны характеризуются прежде всего различным «коэффициентом торможения», т. е. одни из них протекают совершенно спокойно, другие оказываются более или менее заторможенными (см. приведенные на рисунках графики). Заторможенные группы мы и обозначаем термином «комплексные».

С другой стороны, существуют моменты переходов от одной

61

группы реакций к другой, т. е. появление комплексов в ряду и их смена или исчезновение. Это наиболее важный момент в содержании ряда.

На рис. 5 (ряд I) изображена временная сторона процесса ассоциирования отдельных слов, начинающихся на определенную букву (в нашем случае А, Б, Т), и переходы от слов, начинающихся с одной буквы, к словам, начинающимся с какой-нибудь другой буквы. В инструкции испытуемому предлагалось осуществлять эти переходы, как только он почувствует недостаток слов, т. е. «переходить совершенно свободно к ряду слов, начинающихся на любую другую букву, не дожидаясь исчерпывания словаря».

Как и следовало ожидать, ряд характеризуется, несмотря на усложнение процесса ассоциирования (выбора), весьма слабым торможением и протекает сравнительно правильно, без нарушений в интервалах, а переходы (реакция 16 и 24) ничем себя не обнаруживают. Достаточно однако опустить в инструкции испытуемому указание на необходимость переходить от одной группы к другой совершенно свободно, как картина резко меняется (ряд II того же рисунка представляет собой такой переход).

В этом случае мы имеем весьма определенный признак перехода. Ряд, вначале не заторможенный, после реакции 14 и 15 тормозится, причем это торможение исчезает, как только совершается переход к новой группе.

Рис. 5

В контрольных опытах с ассоциациями, лишенными аффективной окраски, мы имеем дело лишь с весьма незначительной инерцией отдельных групп. Ряды III—IV (рис. 3) и ряды III и V (рис. 5) изображают ассоциативные ряды на заданную тему, причем ряд V усложнен инструкцией следовать в ассоциациях от общего к части. И в том и в другом случае переходы от одной группы к другой, примерно равнотрудной, себя почти не обнаруживают, за исключением одного перехода в ряду IV (рис. 5, реакция 24—25).

Совершенно особый случай представляет ряд III (рис. 3), демонстрирующий переход к букве весьма трудной в смысле нахождения начинающихся с этой буквы слов. К этому ряду мы вернемся несколько ниже.

С особенной силой обнаруживает себя принцип инерции в свободных рядах. В отношении комплексов мы говорим о «принципе навязчивости», отмечаемом всеми исследователями комплексов. Пассивное стремление удержаться в ряду заменяется в случае «могущественных» (с сильной аффективной окраской) комплексов активным стремлением войти в содержание ряда. Таким примером «навязчивости» может служить проявившийся у испытуемого в .течение 14 сеансов 10 раз комплекс, условно обозначенный нами буквой S.

Таким образом, уход в свободных ассоциациях от тормозящей группы реакций, т. е. от комплекса, обладающего значительной «инерцией», должен обнаруживать себя примерно такой же структурой ряда, какую мы наблюдали в искусственных случаях (например, ряд JI на рис. 5). Действительно, данные экспериментов полностью подтверждают это предположение.

Как и в контрольных опытах, мы имеем здесь или единичное торможение (рис. 4, ряд III, рекция 24), или нарастающее торможение в нескольких реакциях, которое затем внезапно исчезает. Случай оттеснения аффективных групп обнаруживает себя в определенной структурной форме с весьма заметным постоянством.

Ряд II (рис. 6) позволяет с достаточной отчетливостью проследить отражение на структуре такого перехода от аффективной группы к нейтральной. Реакции 64, 65, 66, 67 — «болезнь — отец — умер — мать» — по своему содержанию явно комплексные. Затем после резкого падения торможения (реакции 68, 69, 70 и т. д.) следует "не знаю — сталь — сносится" и т. д., т. е. реакции, очевидно, не Связанные с предшествующей группой. Такую же приблизительно Картину представляет ряд III того же рисунка, где после комплексных реакций «детский — забыть — ласка» мы имеем переход к

63

Рис. 6

нейтральной группе — «свет — яркий — фонарь» и т. д.

Еще одним «способом» перехода служит слово-заместитель, т. е. слово, которое обычно появляется вне всякой смысловой связи с соседними реакциями и, по-видимому, представляет для испытуемого некий выход из положения, заменяя усиленно подавляемую реакцию. Таким словом для одной нашей испытуемой было слово «полярный». У другого испытуемого ту же роль играли созвучные слова «стремление», «довершение», «достижение».

Наиболее простым переходом от подавленной группы реакций является переход к так называемым экстросигнальным реакциям, который в условиях эксперимента (закрытые глаза, тишина) был затруднен, но тем не менее в опыте наблюдался. Одна испытуемая после резко комплексной реакции порвать (рис. 1) дает две отказные реакции, затем, судорожно ощупывая рукой стоящий перед ней прибор и натыкаясь на выдающуюся головку винта, восклицает: «Ну, гвоздик здесь!», затем следуют реакции «крепость—штык» и т. д.

64

В приведенных примерах структуры рядов, моменты оттеснения, отказа и перехода от одной группы к другой обнаруживаются лишь при анализе содержания реакций, а изучение временной характеристики только подтверждает в этих случаях факт перехода, но в действительности значительно чаще мы идем в обратном направлении, т. е. на основании формальных признаков разбиваем реакции на подгруппы. Примером такого разбиения может служить следующий ассоциативный ряд: «фонарь — красное — улица — мостовая — трамвай — тяжелый — глыба — стук» и т. д. На первый взгляд ряд «улица — мостовая — трамвай — тяжелый — глыба» как будто составляет одну группу. Предшествующие реакции «фонарь — красное», вероятно, следует отнести к другой группе. Формальные признаки показывают, однако, следующее: начиная со слова «фонарь» фиксируется торможение, которое нарастает до реакции «трамвай» включительно и затем резко падает (2,1—2,2с, 2,4—3,2с, 1,3—1,4с). Таким образом, по этим признакам ряд «красное — улица — мостовая — трамвай» составляет одну группу, которая оттесняется группой «тяжелый — глыба — стук», и т. д. Действительно, испытуемая объясняет: «Красное—кровь на мостовой. Когда шла на опыт, видела на улице, как трамвай переехал ребенка». «Тяжелый — глыба» — относятся к последующим реакциям, т. е. подтверждаются данные формального анализа.

На основе изложенного в этом разделе мы можем сделать следующие выводы:

1. 
   переход от одной группы реакций к другой обнаруживает себя во временной характеристике ряда в том случае, если заторможенная оттесняемая группа имеет достаточную инерцию;
   
2. 
   инерцией обладают аффективно окрашенные группы реакций (комплексы), и чем сильнее они окрашены, тем ярче выражена уверенность;