Александр Исаакович Гельман Мы, нижеподписавшиеся

Мы, нижеподписавшиеся

Пьеса в двух действиях

Предисловие автора

Первый раз я переступил порог театра не как зритель, а как автор пьес 5 лет назад. Это случилось в Ленинграде, когда главный режиссёр БДТ ( Большого драматического театра) Георгий Александрович Товстоногов сообщил мне, что он принял к постановке мою « Премию» ( « Протокол одного заседания».) С тех пор я написал ещё две пьесы – « Обратную связь» и вот эту, ту, которая перед вами.

В сущности, я пишу об одном и том же, о явлении, для общества чрезвычайно опасном и мне глубоко ненавистном – для себя я называю это явление групповым эгоизмом. Оно проявляется тогда, когда люди объединяются во имя сугубо корыстных благ – экономических, карьеристских. Когда под маской заботы о деле истинные интересы дела, общества государства, права отдельной личности – попираются.

Я отношусь с огромным уважением к людям, которые вступают в борьбу с групповым эгоизмом и пишу свои пьесы для этих людей, для того, что бы оказать им моральную поддержку, а так же для того, что бы в какой-то мере содействовать увеличению числа таких людей в нашем обществе. Ибо ничего на этом свете не меняется до тех пор, пока не находятся люди, способные произвести эти изменения.

Судя по всему, эта тема останется для меня главной и в ближайшие годы.

Пьеса поставлена в МХАТ ( Московский художественный академический театр им. А. П. Чехова) и Театре сатиры в Москве, в БДТ в Ленинграде, а так же во многих театрах нашей и зарубежных стран.

А. И. Гельман.

1980 г.

Леонид Пантелеевич Шиндин — главный диспетчер СМУ¹ «Сельхозстрой».

Алла Шиндина — его жена.

Малисов — начальник отдела, в котором работает Алла.

Члены комиссии:

Юрий Николаевич Девятов — председатель комиссии

Виолетта Матвеевна Нуйкина  

Геннадий Михайлович Семенов

Проводник.

Ревизор.

Милиционер.

Пассажиры.

Действие происходит в наши дни ( на время написания пьесы).

Действие первое

Железнодорожная станция районного центра. Название станции — «Куманёво» — выведено крупными буквами над крышей вокзала. Вечер. Вот-вот должен отойти пассажирский поезд. Шум, беготня, голоса пассажиров и провожающих. Однако перрона, с которого идет посадка, не видно — поезд обращен к зрительному 'залу другой стороной. Декорация одного из вагонов должна быть устроена так, чтобы актеры могли играть в любом из купе, в коридоре вагона, в обоих тамбурах. Начинается же действие пьесы с того, что на ступеньках этого вагона стоит и колотит ногой и кулаком в запертую дверь Леня Шиндин — ему немногим больше тридцати, на нем куртка, берет, резиновые сапоги, заляпанные глиной.

Шиндин и проводник.

Шиндин (не переставая колотить в дверь). Батя! Проводник! Открой! Ну открой, елки-палки! Да не успею я вокруг обежать, открой! Вот чучело! (Извлекает из заднего кармана документ в красных корочках.) Открывай! Уголовный розыск! ОБХСС! Отвечать будешь, если не откроешь!

Появляется проводник — пожилой мрачноватый человек в железнодорожной форме.

Проводник (приоткрывает дверь). В чем дело? Не лезь! Корочки покажи?

Шиндин. Да это пропуск! Я просто так — чтоб обратить внимание!

Проводник. С этой стороны посадки нет!

Шиндин. Я не успею уже вокруг обежать! Поезд сейчас отойдет, пусти! (Не дает закрыть дверь.)

Проводник. Билет!

Шиндин. У товарища! Он уже в вагоне, у него билеты, мы вместе едем в командировку! Я прямо со стройки, я не знал, что еду, мне только что сказали, понимаешь! (Всовывает ногу в тамбур.)

Проводник. Убери костыль!

Поезд трогается.

Я кому сказал, убрать костыль! Оглох, что ли, от наглости? (Дверью зажимает ногу Шиндина.)

Шиндин. Ногу сломаешь, с…а! А-а-а-а-а-а-а! Ты что делаешь, пусти!

Проводник срывает с головы Шиндина берет и швыряет на рельсы.

Балда, ты что сделал! (Рывком отбрасывает проводника, влезает в тамбур.) Ну-ка, прыгай за береткой! Давай, быстро прыгай, ну!

Проводник. Прошу предъявить билет!

Шиндин. Сейчас получишь от меня билет — на тот свет! (Отталкивает проводника, проходит в вагон. Взбешенный, рывком открывает первое купе, но того, кого он ищет, здесь нет.) Извините! (Открывает следующее купе.) Извините! (Открывает следующее купе.) Извините! (Открывает следующее купе.) Извините! (Открывает следующее купе.) Извините! (Открывает следующее купе.) Ну, наконец! (Входит.)

Сцена 2.

Купе. Здесь находится Малисов — ему за сорок, худощавый, сухолицый, в костюме из толстой ткани, в дымчатых очках. Когда через некоторое время он снимет случайно очки, мы увидим, что глаза у него цепкие, хитрые, недобрые. В очках же он выглядит вполне благообразно.

Шиндин. Вы что, охренели? Не могли заранее предупредить? Я даже не успел переодеться!

Малисов. Милый мой, я сам только час назад узнал, что мы едем!

Шиндин. А что случилось, что за пожар?

Малисов. Ты ничего не знаешь?

Шиндин пожимает плечами.

Ой, хитришь, Леня. Тебе что, неизвестна цель нашей командировки?

Шиндин. Нет! Позвонили в диспетчерскую — срочно на вокзал! Вагон девятый, билеты у Малисова.

Малисов. Кто позвонил?

Шиндин. Секретарша Егорова. Я спросил, она сказала: распоряжение Егорова, Малисов все знает!

Малисов. Но ты же все-таки главный диспетчер СМУ, Леня, — неужели ты даже не слышал, что в управлении произошло ЧП?

Шиндин. Какое ЧП?

Малисов. Тебе известно, что сегодня приезжала комиссия облисполкома принимать хлебозавод?

Шиндин. Ну!

Малисов. А результат какой, знаешь?

Шиндин качает головой.

Неужели не поинтересовался?

Шиндин. Да мне некогда было! Сегодня сумасшедший день! Цемент не разгружают, два крана сломались. Ночью прошел дождь — дороги размыло! Договорились, что совхозы подъездные пути сами будут делать, — не делают! Как белка в колесе с шести утра! А что хлебозавод?

Малисов. Не приняли, Ленечка, хлебозавод. Комиссия акт не подписала!

Шиндин. Как не подписала? Почему?

Малисов. Недоделки.

Шиндин. Какие недоделки? Печи же работают! Хлеб уже пекли!

Малисов. Хлеб... Хлеб — это еще не все! Бытовки не готовы, мучной склад недостроен, водопровод подведен по временной схеме, благоустройства нет... семьдесят три недоделки насчитали!

Шиндин. У них что — не все дома? Мы сдавали объекты поважнее в гораздо худшем состоянии!

Малисов. Мы сдавали, потому что от нас принимали. А теперь не приняли.

Шиндин. Кто занимался сдачей?

Малисов. Я занимался.

Шиндин. Ты сопровождал комиссию?

Малисов. Я сопровождал.

Шиндин. Значит, плохо сопровождал!

Малисов. Да уж как мог! Наверно, плохо. Поэтому Егоров тебя и послал!

Шиндин. Не понял?

Малисов. А чего тут понимать? Я не справился. Егоров подключил тебя. Просил тебе передать — кровь из носа, но акт должен быть подписан!

Шиндин. А при чем здесь я? Когда делят квартиры — про Леню забывают! Когда давали премии, Лене, как собачке, кинули четвертак! А когда цемента не стало, тут сразу — Ленечка, милый, хороший наш, поезжай, выбей, одна надежда на тебя! Теперь, Ленечка, акт подпиши. (Орет.) Я не буду этим заниматься! Ты начальник производственного отдела, сам поезжай в облисполком — унижаться! А я сейчас сойду! Мне на-до-ело!

Малисов. Не ори. Они за стенкой, все слышно.

Шиндин. Кто за стенкой?

Малисов. Члены комиссии.

Шиндин. Чего? Какие члены комиссии?

Малисов. Те самые. Которые акт не подписали.

Шиндин. Здесь??!

Малисов. Так точно! Они возвращаются домой. Нам специально взяли билеты в один вагон, чтоб тебе было удобно работать с товарищами. Имей в виду: акт должен быть обязательно подписан в поезде. Пока мы едем. А иначе они завтра утром доложат руководству, что хлебозавод не принят,— тогда уже из них подписи не выбить! Понял задачу?

Шиндин (закурил, прошел до двери, вернулся обратно). Сколько их человек?

Малисов. Трое. Один мужик и дамочка так-сяк, а председатель комиссии — очень неприятный тип. Может, слышал, такой Девятов Юрий Николаевич?

Шиндин покачал головой — не слышал.

Я когда утром увидел его на перроне — сразу понял: вес, акта не будет! Мы два года назад — еще до Егорова, при Грижилюке — сдавали ему молочную ферму в одном совхозе. Все было сделано за исключением благоустройства — не подписал! Грижилюк позвонил в облисполком, зам-предоблисполкома Иван Иванович по телефону ему сказал: подписывай под мою ответственность,— и эта сволочь не подписала! Все квартальные показатели, премии — все полетело!

Шиндин вздохнул, у него плохо курилась сигарета, он опустил окно, выкинул окурок. Сел на полку.

Между прочим, ты уселся на шляпку своей супруги.

Шиндин (приподнялся — обнаружил шляпку). Что это такое?

Малисов. Это головной убор Аллы Ивановны.

Шиндин. А почему она здесь?

Малисов. Потому что Алла Ивановна едет с нами.

Шиндин (в полном уже обалдении). Почему она едет с нами?

Малисов. Узнала, что мы едем, и тоже напросилась. Уж извини, но как непосредственный ее начальник я выписал командировку. Вот ее сумка, вот ее плащ.

Шиндин. Зачем?!

Входит Алла Шиндина. Это полненькая, красивая, молодая женщина — одета празднично.

Шиндина. О, Господи! А я его на перроне жду! Из-за тебя чуть от поезда не отстала! Откуда ты взялся?

Шиндин (сдерживая гнев). На кого ты Вовку оставила?

Шиндина. Переночует у соседки, ничего страшного. Что ты так смотришь? Тебе можно, мне нельзя? Я тоже хочу проветриться!

Шиндин. Что он принес сегодня?

Шиндина. Кто?

Шиндин. Вовка что принес из школы?

Шиндина. Две двойки принес. Будто ты не знаешь, что он приносит.

Шиндин. Почему же ты поехала? Надо же сидеть с ним, делать уроки! Вечером придет плотник набивать антресоли! Ты же мне жить не давала из-за этих антресолей — а теперь уехала? На следующей станции сойдешь! Ясно тебе?

Шиндина. Ленечка, это скорый поезд — до Елино он идет без остановок.

Шиндин. Значит, на ходу спрыгнешь! Под гору потише пойдет — и спрыгнешь! (Малисову.) Где акты?

Малисов вынимает из ящика портфель, ставит на полку. Не спеша он извлекает из портфеля три бутылки коньяку — ставит на столик, бутылку шампанского — ставит на столик, лимоны, коробку конфет...

Это что такое?

Малисов (бесстрастно). Боевое снаряжение для предстоящей операции. Все в точности, как велел Егоров. (Протягивает Шиндину стопочку бумаг.) Вот акты — пять экземпляров.

Шиндин (полистав). А почему вы утром меня не нашли? На месте же легче с людьми разговаривать. Надо было пригласить в ресторан, оставить переночевать, организовать для них охоту или рыбалку. Прогулку по реке!

Малисов. Я приглашал в ресторан — они отказались.

Шиндин. Надо было меня найти — они б не отказались! Д теперь я не знаю, как это сделать. Сейчас они улягутся — что я должен, будить? Здрасьте, меня зовут Леня, подпишите акт?

Малисов. Видишь ли, я, например, уверен, что Егоров напрасно нас послал. Они все равно не подпишут. Могу дать голову наотрез.

Шиндин. Тогда зачем же мы едем?

Шиндина (язвительно). Ленечка, вы едете потому, что Егоров уверен: ради него ты на все пойдешь! Будешь носом землю рыть, но сделаешь! Извините, Леонид Прохорович, что посмела подать голос. На, переобуйся! (Передает ему туфли.)

Он швыряет их на пол. Входит проводник.

Шиндин (с ходу). В чем дело? Надо стучать, потом входить!

Проводник. Билет давай.

Шиндин. Выйди!

Проводник. Давай билет. Орешь!

Шиндин. Я принесу сам тебе билет. А сейчас выйди! (Распахнул перед ним дверь.)

Проводник. Чтоб через пять минут был билет, понял? (Выходит.)

Закрывая за ним, Шиндин задерживается у двери — в коридоре кто-то привлек его внимание.

Шиндина (протягивает ему билет). На, отнеси человеку. Хам.

Шиндин (положил билет в карман, Малисову). Ну-ка, глянь, кто это там стоит?

Малисов (подходит к двери, осторожно выглядывает — тут же дверь прикрывает). Это он и есть — Юрий Николаевич, председатель комиссии.

Шиндин (снова приоткрывает дверь и некоторое время рассматривает стоящего в коридоре Девятова. Прикрыл дверь. Малисову). Они знают, что ты в этом вагоне?

Малисов. Нет, я из купе не выходил.

Шиндин. Это единственное, что ты сделал толкового за сегодняшний день. (Садится, быстро переобувается. Встает.) Значит, так. Я пошел знакомиться с Юрием Николаевичем — вы пока не высовывайтесь. Ясно? (Выходит из купе.)

Сцена 3.

Коридор вагона. Вагон сильно покачивает. У спущенного окна, держась за поручень, стоит и курит Девятов — ему лет пятьдесят, невысокого роста, широкоплечий, длинные черные волосы аккуратно причесаны назад, на нем спортивный, хорошо отглаженный костюм. Чувствуется, что это человек себялюбивый, гордый и решительный. Во всем его облике есть какая-то строгая четкость.

Шиндин ( подходит к Девятову, с наглой бодростью.) Добрый вечер соседям!

Девятов, не поглядев, кивнул — он явно не расположен вступать в разговор.

Шиндин (достает сигареты.) Разрешите прижечь?

Теперь Девятов посмотрел на него — коротко, цепко, без интереса, как сфотографировал, и дал спички.

Девятов. Что-что?

Шиндин (возвращает спички). Я опаздывал и стал его просить: пусти через заднюю дверь. А тут поезд тронулся. И он сорвал с головы беретку и выкинул!

Девятов. Я не понял — о ком вы говорите!

Шиндин. Да проводник!

Девятов. А!

Шиндин. Сейчас вообще какие-то жуткие пошли стариканы! Как заразы какие-то! Ну ты же видишь, я опаздываю, не успею уже вокруг обежать, так пусти, будь человеком! Нет, стал выпендриваться! Не положено! Их бы власть, они бы всем дышать запретили! (Вдруг.) Вы домой или в командировку?

Девятов. Из командировки.

Шиндин. А я наоборот.

Девятов. Вам лучше.

Шиндин (горько). Лучше! Я вот сейчас уехал, а жена кого-нибудь приведет... Знаете, был молодой, глупый, красотку искал... а теперь локти кусаю. Развелся бы — так сына жалко. Вот такой малец растет — в школе круглый отличник, умница, папку любит. Мне она его не отдаст, а если с ней оставить — загубит. Вот так и живу в позоре, извините за откровенность. Знаете, до того уже наболело, любому готов рассказывать... Одна радость — работа...

Девятов. Сочувствую. (Гасит окурок, собирается уходить.)

Шиндин. В картишки не играете?

Девятов. Увы!

Шиндин. Я имею в виду не на деньги. В подкидного!

Девятов разводит руками.

А в домино?

Девятов. Благодарю. (Скрывается в купе.)

Голос Нуйкиной. Входите!

Купе членов комиссии. Здесь кроме Девятова Нуйкина и Семенов. Нуйкина — интеллигентного вида дама, ей уже за пятьдесят, но она тщательно «заштукатурена». Семенову лет сорок пять,— это огромного роста, могучий мужчина. Он пьет пиво.

Шиндин (обращается ко всем). Ради бога, извините. (Девятову.) Вы ушли, а со мной несчастье случилось.

Девятов. Что такое?

Шиндин. Представляете, я стою, курю. Вынул из кармана билет (показывает, как вынимал), думаю, пойду сейчас покажу этой балде, проводнику. У меня, когда садился, билета не было при себе, у товарища, мы вместе едем в командировку. И вдруг, представляете, задумался и уронил билет...

Нуйкина. За окно?

Шиндин. Нет! Он попал между стеклами! Его видно!

Семенов. Сейчас проводник вам даст жару!

Шиндин. Да в том-то и дело! Мы с ним и так поцапались на посадке! (Девятову.) Я вас очень прошу, скажите, что вы видели, как я уронил, а то — это ж ненормальный человек — сейчас такой шум поднимет. Очень прошу вас. Билет там, его видно. Я покажу... если вам не трудно...

Девятов неохотно поднимается, за ним следуют Нуйкина и Семенов. Семенов прихватил с собой бутылку с пивом. Все выходят в коридор вагона.

Коридор.

Нуйкина. Как же вы уронили?

Шиндин. Да вот так стоял (показывает, как он стоял), держал в руке, облокотился — и он у меня из пальцев выпал! Может, проволоку какую добыть, даже не знаю...

Семенов (отхлебнув из бутылки). Оттуда не вытащить. Только если стекло разбить.

Нуйкина. Безобразие! Вы же знаете, есть правило: проездные документы и вообще документы никогда не надо зря вынимать!

Девятов. Идите за проводником.

Шиндин. Вы извините, что я вас впутываю,— просто я сейчас в таком гнусном настроении, он нагрубит, а я могу не сдержаться и ударить. Потом греха не оберешься.

Девятов (несколько раздраженно). Ну идите, идите. Все будет нормально.

Шиндин благодарно кивает и убегает. По пути он сворачивает в свое купе.

Сцена 6.

Купе, где едут Малисов и Шиндины.

Шиндин (вбегает, возбужденно Шиндиной и Малисову). Значит, так. Сейчас будет большой скандал (кивнул на коридор) — вы не высовывайтесь! Ясно? Сидеть в купе!

Шиндина. А что случилось?

Шиндин. Все нормально! Ваша задача — сидеть в купе! (Выбегает.)

Малисов (он читал книгу — когда Шиндин убежал, сказал, зевая). О Господи!

Купе проводника. Проводник выдает белье — человек пять толпятся у дверей. Появляется Шиндин, расталкивает пассажиров.

Первый пассажир. Товарищ, товарищ,— очередь!

Шиндии. Да я не за простынями! (Проводнику.) Батя, пошли со мной — я билет уронил!

Проводник (прекращает выдачу белья). Чего-чего?

Шиндин. Я нес тебе билет, понимаешь, и выронил! Он упал между стеклами!?

Второй пассажир. Отец, давай белье! Сколько можно ждать!

Проводник. Я вас больше ждал! (Шиндину, строго.) Между какими стеклами?

Шиндин. Ну пойдем — увидишь! Я стоял у окна — и уронил билет! Его видно!

Проводник. Ничего не знаю! Билет должен быть у пассажира на руках. Я должен его взять из рук в руки и положить вот сюда (показывает), вот в это гнездышко!

Шиндин. Ну какая разница — в это гнездышко или в то гнездышко! Там гнездышко побольше! Ему там просторнее, твоему билету! Короче говоря, я тебя предупредил. Освободишься — подойдешь.

Проводник. Стой! (Отталкивает пассажиров, хватает Шиндина за рукав.)

Шиндин. Дальше что?

Проводник. А дальше пойдете со мной к ревизору!

Третий пассажир. Давайте простыни, потом будете разбираться!

Проводник. А вы меня не учите, что сейчас, что потом! Я ученый! (Шиндину.) Шагом марш в тамбур!

Шиндин смеется.

Я кому сказал — я тебе сказал или этому бачку сказал — шагом марш в тамбур!

Шиндин (кричит в глубь коридора). Товарищи! Я вас прошу, подойдите сюда! (Проводнику.) Убери руку, чучело!

Проводник. Пассажир, пройдите в тамбур — хуже будет!

Шиндин (показывая на подошедших Девятова, Нуйкину и Семенова). Вот свидетели, балда! Люди видели, как я уронил билет!

Девятов. Послушайте...

Проводник (перебивает). У вас какое место, пассажир?

Девятов. У меня?

Проводник. Да, у вас?

Девятов. Одиннадцатое.

Проводник. Так вот идите на свое одиннадцатое место и сидите там смирно! Когда нужны будут свидетели, я вас позову!

Нуйкина. Вы почему так грубо разговариваете? Кто вам дал право?

Проводник. Тю-тю-тю! Милая! Ты зачем сюда села? Ехать? Ты поезжай, а не встревай!

Нуйкина. Вы вообще имеете представление, с кем вы разговариваете?

Проводник. А мне плевать! В поезде нет кабинетов! Тут у каждого полочка — все равны!

Девятов (весь побагровел.) Послушайте, вы! Извольте сделать пять шагов, подойти к окну — и вы увидите билет! Развели базар!

Проводник. Очень интересно! А ревизор придет — вы что, его тоже прикажете тащить к окну?

Нуйкина. Да не рассыплется ваш ревизор, если тоже подойдет к окну!

Проводник. Ух ты! Небось перед своим начальством на задних цыпочках дрожишь — а села в поезд, сразу смелая стала!

Девятов (орет). Вы можете замолчать!

Проводник притих, нахмурился.

А теперь подойдите к окну. Но только молча!

Проводник не двигается с места.

Семенов (отхлебнув из бутылки, ласково). Отец, может, у тебя ножки болят? Я могу отнести...

Все рассмеялись. Проводник напыжился, побагровел, но пошел. Остальные двинулись за ним.

Сцена 8.

В коридоре, у окна.

Шиндин. Вот твой билет!

Проводник опускается на корточки и долго, не спеша, рассматривает застрявший между стеклами билет.

Ну что, убедился? Надо было шум поднимать, людей беспокоить?

Все молча ждут, что теперь скажет проводник. Однако он довольно бодро поднимается, победоносно осматривает всех.

Проводник. Это не билет!

Шиндин (аж подскочил). Чего-о-б-о-о? Вот же, торчит!

Проводник. Да. Ну и что — торчит? (Повернулся к Девятову.) Вот вы свидетель, да? Кричали на меня, да? Признаюсь, всё-таки билет. Так вот я вас прошу — посмотреть и сказать: какая дата и какая станция назначения у этого билета? Прошу, прошу!

Девятов. Надо стекла мыть как следует! Вымойте — увидите, что там написано!

Нуйкина. Господи! Да неужели вам не достаточно того, что три человека видели, как он уронил?

Проводник. Интересное дело! Вы видели какой-то билет! А какой? Куда? Дата? Может, это билет совсем в другую сторону!

Шиндин. Слушай, хватит демагогию разводить! Я еду в командировку! Мне дорогу оплачивают! Какой смысл мне без билета ехать? Это ты хоть можешь сообразить своей головой? (Вдруг увидел вышедшую из купе жену. С ходу.) Алла Ивановна, идите сюда! Пожалуйста, это моя жена! Она тоже может подтвердить?

Шиндина. Что случилось?

Проводник. Ты же сказал, с товарищем едешь! Уже оказывается дама?

Шиндин. Да мы втроем едем! Просто товарищ пошел в другой вагон — к знакомому! Представляете, Алла Ивановна, случайно уронил билет (показывает билет), и он не верит, что билет у меня был!

Шиндина. Да вы что! Два билета я вам отдала, когда мы садились, а его билет остался. Он взял, чтоб вам отнести. Вот наши командировочные. (Хочет достать из сумки.)

Проводник. Ну и что — командировочные? Он сейчас зайцем проедет, потом у кого-то стрельнет билет, а на работе ему заплатят! Что я, не знаю, как это делается!

Шиндин. Слушай, если бы не было здесь Аллы Ивановны, у которой сегодня день рождения, я б тебе сейчас морду набил! Просто не хочу портить человеку настроение в такой день!

Проводник. Во дает! Уже день рождения придумал!

Шиндин. Я придумал?! (Убегает в купе и тут же возвращается с двумя бутылками коньяку в руках.) Вот. Там еще бутылка! Иди проверь, чучело, — конфеты, лимоны, закуска, шампанское! Сейчас разобью эту бутылку о твою дубовую голову!

Семенов. Спокойно! Голову так голову, а бутылку жалко! (Положив руку на плечо проводнику.) Отец, сколько лет мы на железной дороге?

Проводник. Я?

Семенов. Ты.

Проводник. Сорок!

Семенов. Тогда ты мне скажи — только честно — за сорок лет ты хоть раз видел в своем вагоне такую красивую женщину, как Алла Ивановна? Нет, ты скажи, не увиливай! Алла Ивановна, вы куда?

Шиндина уходит к себе в купе.

Ну вот — все испортил. А еще проводник. Куда ж ты нас ведешь? Сусанин ты или не Сусанин? Я, может, счастье свое нашел сейчас в твоем вагоне, а ты с этим билетом пристал! Разве это по-стариковски, разве это по-русски — нет, ты скажи, это по-каковски?

Проводник. А я при чем?

Семенов. Ты ж тут хозяин! В общем, давай так договоримся: если ревизор не признает этот билет за билет (ткнул пальцем в стекло) — я из своего кармана плачу штраф. Я плачу! Не он, я! А теперь давай срочно исправляй положение — готовь стаканы, будем Аллу Ивановну поздравлять с днем рождения! (Всем.) Все, товарищи, концерт окончен! (Проводнику.) Батя, ты чего ждешь? Иди мой стаканы. Давай, давай, иди мой стаканы, тебе тоже нальем!

Проводник. А я не очень...

Семенов. Ладно, я по носу твоему вижу, как ты не очень.

Проводник. У меня здоровье...

Семенов. Иди, иди, иди. А то начну щекотать! Щекотки боишься? (Начинает его щекотать.) Боишься, а... ну, ну, ну!

Проводник (сквозь смех). Да ты чего, сумасшедший? Ну, брось! Ну! (Отступает по коридору в сторону своего служебного купе.) Перестань! Ну!

Пассажиры (смеются). Ай да Сусанин! Батя, бельишко давай! Доигрался! Пошли, пошли, пошли, пошли!..

С хохотом сопровождая проводника, пассажиры скрываются. Малисов, наблюдавший всю эту сцену из купе, чуть приоткрыв дверь, теперь дверь закрыл. У окна остались Шиндин, Девятов, Нуйкина и Семенов.

Шиндин. Ну что, товарищи, я вас приглашаю на день рождения Аллы Ивановны!

Семенов. Он нас приглашает! А ты попробуй нас не пригласи! Мы его, можно сказать, от тюрьмы спасли, а он из себя еще благодетеля строит!

Нуйкина (Шиндину). Вы не слушайте его, молодой человек, он шутит!

Семенов. Виолетта Матвеевна! От вас я такой пакости не ожидал!

Шиндин. Товарищи, я самым серьезным образом вас приглашаю! Вы обязательно должны быть на дне рождения Аллы Ивановны!

Семенов. Ты не волнуйся, будем!

Нуйкина. Геннадий Михайлович, как вам не стыдно! У них своя компания, мы им совершенно чужие люди...

Семенов. Будем, будем! Правильно я говорю, Юрий Николаевич?

Девятов пожимает плечами, смеется.

Шиндин. Тогда я сейчас все приготовлю и через десять минут за вами захожу! (Убегает.)