Анна пролог 28 декабря 1977 года, Висконсин

Дирринг был холост, пользовался услугами приходящих слуг, поэтому в доме всегда царило спокойствие и удивительная тишина. В гостиной, комнатах для гостей, спортзале, домашнем кинотеатре, кухне и туалетных комнатах, выложенных мрамором, всё блестело от стерильной чистоты. Звёздный свет вливался через окна во всю стену, отражаясь в хрустальных статуэтках.

Той тёплой ночью бизнесмена разбудил звон. Ричард скинул одеяло и нашарил заряженный пистолет в тумбочке. Всегда следует быть острожным, если занимаешься строительными подрядами – слишком высокая конкуренция, очень опасные люди. Не включая свет, мужчина нацелил «Кольт» на дверь.

Звон не стихал, он напоминал тот, что издают колокола на буйках, когда их раскачивает волна. Ричард поднялся с постели и босиком, в одних лишь трусах вышел в коридор. Потолок был прозрачным, ночь звёздной, так что света хватало. Мужчина подобрался к лестнице и спустился на первый этаж. Он уже понял, откуда идёт звук, и в сознании нарисовался человек в чёрном камуфляже и в маске с прорезями для глаз, выманивающий владельца особняка.

Подобравшись к гостиной, Дирринг выглянул из-за косяка. Возле электрического камина стоял единственный предмет антиквариата в доме – железная тренога, с которой свешивался колокол. Сейчас он раскачивался, будто всего секунду назад кто-то дёрнул за верёвку, язычок ударялся об стенки, порождая тоскливый, постепенно затихающий звон.

Ричард всматривался, вслушивался, пытаясь уловить шаги, чьё-нибудь дыхание, и наконец уверился, что посторонних в доме нет. Зелёная лампочка на панели в стене продолжала гореть, значит, сигнализация работала, а её невозможно было обмануть.

Мужчина поставил оружие на предохранитель и подошёл к стойке, чтобы остановить колокол. Подушечки пальцев словно электрический разряд пронзил. Ричард отдёрнул руку.

- Господи, - прошептал он, сморщившись.

Шумная реликвия, потревоженная касанием, повернулась другим боком и стали видны выпуклые буквы на бронзовой поверхности: «Кэрролл А. Дирринг».

В десяти милях южнее городка Бат, возле смертельно опасных отмелей, качался на волнах катер. Раскрашен он был броско, как спортивный автомобиль: красный борт делила пополам жёлтая полоса, по бокам извивались драконы.

Молодой парень открыл бутылку шампанского. Вслед за хлопком, с которым пробка улетела в воду, с шипением хлынуло пузырящееся вино. Девушка в красном бикини в белый горошек засмеялась и захлопала в ладоши.

- Маргарет, я поднимаю этот бокал… то есть эту бутылку в честь нашего знакомства и прекрасной лунной ночи, - парень сделал глоток и передал шампанское спутнице.

Он прикоснулся к загорелой талии девушки.

- Нет, Джеймс, - Маргарет оттолкнула его руки. – Не торопись, мы же не для этого отправились на прогулку.

«Говори за себя», - подумал парень, продолжая улыбаться.

- Я хочу кататься! – воскликнула Маргарет.

Джеймс завёл мотор, и катер полетел вдоль берега, вспарывая острым носом волны, за кормой оставалась вспененная вода.

- Быстрее! – подбадривала криками Маргарет, парень повиновался.

Он не глядел перед собой, только на спутницу, которая встала на соседнее сиденье, подставляя лицо и тело брызгам.

Ночью в прибрежных водах почти нет движения, нечего опасаться встречных катеров. Здесь нет опасных поворотов, перекрёстков и пешеходов, как на городских улицах. Но внимание нужно всегда, и водная стихия жестоко карает за нарушение этого закона.

Веселье Маргарет вдруг оборвалось, девушка вскрикнула. Джеймс посмотрел в прозрачный щиток, заменявший на катере лобовое стекло, и узрел покрытый водорослями остов парусного корабля, лежащий на отмели и перегораживающий путь. Парень вывернул руль и проскочил в метре от судна.

Уже в утренних новостях местного телеканала показали репортаж об этой находке. В объектив камеры попала полузатопленаня носовая часть с одинокой перекошенной мачтой без рей. Бурые космы водорослей свешивались с поручней вдоль фальшборта, корпус покрывал толстый слой донных отложений, вода свободно попадала во внутренние помещения сквозь разбитые круглые иллюминаторы и отверстия с обрывками якорных цепей.

Журналист вещал:

- На данный момент установлено название судна – это пятимачтовая грузовая шхуна «Кэрролл А. Дирринг», погибшая в январе 1921 года на отмелях Даймонд-Шоулз в Северной Каролине. Напомним, что этот корабль печально известен исчезновением всего экипажа.

Ричард выключил телевизор и положил пульт на стеклянный журнальный столик. Взгляд невольно обратился на сигнальный колокол у камина. При солнечном свете название было отчётливо видно и внушало дрожь.

- Совпадение? – спросил себя бизнесмен. – Нет, остатки этой посудины ураган утащил в пучину в 1955, а теперь выбросил обратно. В ту же ночь какой-то невидимка упорно дёргал за верёвочку, чтобы, очевидно, меня разбудить. Не похоже на случайности.

Во всём мире лишь один человек мог разрешить его сомнения. Дирринг заказал билет до Милуоки, там взял машину напрокат, чего давно не делал, и поехал в городок Рэдклиф к Анне Ландер.

Её офис находился за сетчатым забором, зажатый слева и справа бетонными складами лесопилки. Деревянное здание под остроконечной крышей было выкрашено в розовый цвет, бросаясь в глаза рядом с серыми соседями.

Дирринг вдавил кнопку звонка и вошёл, он всегда так делал. Девушка сидела за дубовым столом в задней части помещения и, чтобы подойти к ней, требовалось пересечь бывшее складское помещение, ныне заполненное картотечными шкафами, полками, ломящимися от новеньких книг в ярких обложках и старинных фолиантов в потёртых обложках, и стендов с тем, что трудно было назвать антиквариатом. Ричард увидел осколки глиняной посуды, ржавые ножи, топоры, камни, несколько расколотых черепов и перекрученных кусочков металла.

Анна встала навстречу гостю и протянула руку через широкую столешницу. Дирринг как истинный джентльмен поцеловал белые пальцы девушки.

- О, я думала, вы предпочитаете официальный подход, - улыбнулась Анна.

- Только когда дело касается бизнеса, сейчас у меня дело частное, - сказал бизнесмен и, вздохнув, добавил. – Боже мой, больше года прошло.

Знакомые обнялись и за чашкой кофе обменялись новостями о том, что случилось в жизни каждого с позапрошлой весны. Дирринг выполнил заказ и построил консервный завод на бывшем проклятом острове. Заказчик был доволён, грёб деньги лопатой и не жаловался.

- Мы все славно поработали тогда, - мечтательно сказала девушка. – Удивительное было приключение, опасное, но я скучаю по дням под холодным серым небом.

- Да, вас женщин не поймёшь, - усмехнулся Ричард и показал на стенды с предметами, похожими на хлам. – А это…

- Мои трофеи, - сказала Анна. – Я, наверное, стала слишком старой, полюбила забирать вещицы на память. Началось с этого.

Блондинка повернулась в кресле и показала на деревянный крест, висевший на вбитом в стену гвоздике.

- Крест колдуна, - бизнесмен произнёс это так тихо, словно боялся разбудить спавший в реликвии дух, но быстро перевёл взгляд обратно на лицо знакомой. – Кстати, мне вроде послышалось? Ты назвала себя старой?

- Двадцать один, - вздохнула Анна.

- Отличный возраст, если ты считаешь его внушительным, то я вообще демиург, - бодро сказал Дирринг.

- Спасибо за добрые слова, они согреют моё стареющее тело. Теперь признайся, тебя ко мне не ностальгия привела. Нужны мои услуги?

- Пока не уверен, но… интуиция подсказывает спросить твоего совета, - Ричард помедлил и спросил. – Смотрела новости? В Мэне на мель выбросило остатки старой шхуны. Ты могла бы… использовать свои способности и узнать, что с ней случилось? Эта тайна семьдесят лет волнует тысячи людей и в особенности мою семью.

Анна повторила название, услышанное по телевизору:

- «Кэрролл А. Дирринг». Шхуной владел ваш родственник?

- Дед моего дяди, - ответил Ричард. – Родство у нас довольно отдалённое.

- Можете рассказать, что случилось с этим судном? – спросила девушка. – Сейчас журналисты вспомнили все легенды, связанные с этим случаем, мне же важнее истина, а не фантастические истории.

- Тогда налей ещё кофейку, - попросил Дирринг.

Затем он начал повествование.

Всё началось 29 января 1921 года, когда смотрители маяка на мысе Лукаут в Северной Каролине заметили белоснежную пятимачтовую шхуну, которая приближалась с юга. Корабль шёл близко к берегу, и Джекобсон, старший смотритель, увидел, что у рулевого штурвала на юте столпились с десяток людей, а это было грубейшим нарушением правил мореходства.

С маяка подали сигнал с флажками: «У вас проблемы?» Джекобсон приник к биноклю, ожидая ответа. Рыжий здоровяк, одетый как простой моряк, взял рупор и прокричал:

- Это шхуна «Кэрролл А. Дирринг», возвращаемся из Барбадоса в Норфолк, будем там, если погода не испортится, послезавтра. Капитан серьёзно болен. Мы угодили в шторм, потеряли оба якоря и корпус местами повреждён. Вряд ли сумеем войти в бухту без буксира. Пожалуйста, свяжитесь с портом и попросите, чтобы нас встретили.

Затем шхуна под всеми парусами миновала маяк и скрылась из виду. Джекобсон повернулся к напарнику.

- Странное дело, на борту одно отрепье, нанятое на один рейс. Попахивает преступлением. Надо бы полицию предупредить и береговую охрану, пусть обыщут судно и всех добросят сразу по прибытии в порт.

- И как мы сообщим? – спросил напарник, оторвавшись от регистрационного журнала. – Радио сгорело, его до сих пор не починили. Мы немы, Джекобсон.

- Я же просил прислать ремонтника, - простонал старший смотритель. – Какой толк от радио, если оно превратилось в бесполезный кусок железа? Честное слово, сигнальные костры в сто раз надёжней этого изобретения! Лучше бы нам гелиограф завалящий поставили.

- Дождёмся следующего судна, передадим сообщение с ними, - спокойно сказал напарник.

Уже в сумерках, когда зажёгся маяк, а на воду опустилось дымка, рядом с мысом прошёл другой корабль. Его скрывала темнота, даже силуэт невозможно было различить, он мог быть огромным грузовым судном или юрким баркасом. Джекобсон не рисковал делать предположений, просто взял сигнальный фонарь и попытался связаться с судном.

Когда на вспышки света не ответили, смотритель включил тревожную сирену. Жалобный вой разнёсся над побережьем.

- Чего они там, ослепли и оглохли? – спросил Джекобсон, который тщетно пытался увидеть корабль в тот краткий миг, когда луч прожектора направлялся в его сторону.

Напарник напрягал слух.

- Слышишь? – поинтересовался он. – Тихо идёт, наверняка парусник.

- Какой, к чёрту, парусник? – вспылил Джекобсон. – Уверен, корабль огромный. Взгляни! Взгляни, вон, тёмная движущаяся масса!

- Кажется тебе, - заверил смотритель. – Если и не парусное судно, то обычный пароход.

Спор мог бы продолжиться, однако загадочный корабль исчез за мысом и повод для дискуссий пропал.

31 января шхуну не дождались в Норфолке. Владельцы стали задумываться о возможном бунте на корабле и похищении, собирались разослать во все порты телеграммы с описанием «Дирринга» и требованием задержать судно и арестовать команду. Однако мера оказалась излишней.

Тем же днём другие смотрители, на этот со спасательной станции у Гаттераса, исследовали берег возле Даймонд-Шоулз. В Атлантике начались шторма, океан терзал корабли точно щепки и бросал к побережью. Они могли застрять на коварных песчаных отмелях и развалиться под постоянными ударами волн. Так случалось и раньше, много раз. Ходили даже легенды, что дно в этом месте усеяно испанскими золотыми монетами, французскими офицерскими кортиками, американскими пушками… и телами.

Ледяная крошка закручивалась в вихри, ветер лупил в лицо посильнее боксёра. Мужчины плотнее закутывались в армейские плащи и натягивали форменные фуражки на уши.

- Собачья погодка, - сказал один из спасателей, у него уже зуб на зуб не попадал, а правая рука, хоть и была защищена перчаткой, почти примёрзла к проволочной ручке электрического фонаря.

Спасатели подходили к песчаной косе, которая тонкой желтоватой линией тянулась в океан. Пенные валы переваливались через неё, расшибаясь брызгами.

- Смотри, - один из смотрителей указал на дальний край косы.

Там что-то белело, и, подобравшись ближе, мужчины разглядели пятимачтовую шхуну, почти разломившуюся надвое.

- Проклятье, - выругался второй смотритель.

Он поднял фонарь и просигналил азбукой Морзе: «Вам требуется помощь?» Затем выпустил в небо красную ракету.

- Ничего, - сказал мужчина, прождав несколько минут. – Вроде на палубе нет никого.

Подобраться к терпящему бедствие кораблю удалось нескоро. Лишь 4 февраля улеглась буря, океанские волны стали ниже. Это позволило паровому катеру береговой охраны США подойти на полсотни метров и спустить шлюпки. Солдаты при одном офицере взялись за вёсла и устремились к шхуне.

В бинокль офицер увидел свисающие за борт тали, но шлюпок на них не было. Паруса были разорваны в клочья и свисали рваными полосами, которые трепал ветер. Да и состояние корпуса оказалось просто ужасным, он расклепался, местами треснул, так что трюмы и жилые помещения наверняка затопило.

Зацепившись баграми за поручни фальшборта, моряки взобрались на палубу. Их не встречали. Каждый человек буквально кожей ощущал, что экипажа здесь нет, слишком явным был дух заброшенности, словно люди ступили на борт старинного торгового судна, поражённого чумой и скитавшегося по волнам годы. Оно слегка покачивалось и скрипело, делая атмосферу просто зловещей. Офицер достал из кобуры револьвер.

Осмотр начали с юта. Колесо штурвала нашли сломанным, под ним валялись рупор и разбитый главный корабельный компас, который зачем-то сняли с подставки. Из штурманской рубки пропали секстант и хронометр, пустовали полки, где по правилам полагалось лежать судовому журналу.

- Шторму явно помогали, - невесело усмехнулся офицер.

Капитанская каюта выглядела не лучше, но в ней хотя бы сохранилась подробная карта с проложенным маршрутом. Даже при свете маломощного фонаря, офицер заметил, что записи до 23 января 1921 года и после делали разные люди.

- Здесь тоже нет судового журнала, сэр, - доложили бойцы, проверив книжные полки и письменный стол.

Поисковая партия спустилась на нижние палубы, где вода доходила до колен. Офицер шёл впереди с фонарём и револьвером. Вдруг за распахнутой дверью справа что-то загремело. Люди мгновенно замерли, кто-то тихо вскрикнул.

Офицер посветил в помещение, это оказался камбуз, в нём не было иллюминаторов. Прижав оружие к боку на уровне живота, чтобы его не выбили, мужчина переступил высокий порог и повёл фонарём вдоль стен. Из темноты появлялись шкафы, кастрюли, сковородки и половники, подвешенные на крючки. А вот и нашёлся источник грохота – консервные банки повалились с полок. Но кто их скинул? Качка?

Луч света смещался в самый тёмный угол. Но тут у офицера перехватило дыхание, он увидел четыре зелёные точки и услышал злобное рычание. «Морской дьявол существует», - эта предательская мысль чуть не заставила его выскочить с камбуза. Мужчина вовремя взял себя в руки и осветил угол.

Оттуда на людей, жутко оскалившись и рыча, смотрели… две кошки, перепуганные появлением посторонних. Шерсть стояла дыбом, уши были прижаты к голове, усы дёргались.

- Отбой поискам, ребята, людей на шхуне не осталось, - сказал офицер и поднялся на палубу.

На юте от качки тихо звонил сигнальный колокол. Мужчина подошёл к поручням и всмотрелся в горизонт, который постепенно окрашивался в пурпур зимнего рассвета. Такая красота не могла побороть гадкое чувство. Офицер был уверен: шхуну повредил шторм, экипаж сел на шлюпки и, разумеется, погиб. Скоро их вздувшиеся, побитые волнами тела должны были появиться на отмелях.

Проходили дни, а волны всё не выносили на берег трупы или обломки шлюпок. К тому же случай «Дирринга» оказался не единственным – буря проглотила ещё несколько судов, парусников и пароход, они исчезли без следа. Как и две кошки, жившие на кабузе. Патрульные катера курсировали вдоль побережье и ничего не могли обнаружить.

Зато пресса истерила, читателей пугали возродившимся пиратством. Живой зажигательный слог американской печати обрушился в первую очередь на странное судно, миновавшее маяк на мысе Лукаут вслед за шхуной. «Уж не виновен ли экипаж этого корабля, шедшего с погашенными огнями, в волне исчезновений, захлестнувших Атлантику в конце января?» - вопрошали журналисты и сами давали ответ. – «Определённо, виновен».

Но постепенно волна интереса стала спадать. Новости из Чикаго и Атлантик-Сити о подпольной торговле алкоголем были куда увлекательней. Через пару месяцев случай, очень похожий на знаменитую историю «Марии Селесты» окончательно сошёл с газетных полос.

Шхуну попытались стащить с отмели паровыми баркасами. Кораблики пыхтели, выпуская густые клубы дыма, дёргали канаты, но «Дирринг» засел намертво. Тогда с согласия судовладельца в трюм заложили несколько фунтов динамита, и мощный взрыв разорвал корпус пополам. Корма затонула, а носовую часть на следующий день вынесло на маленький остров Окракок.

Летом в Гаттерасе появился неброско одетый человек. Он явно приехал с Севера, это становилось понятно по тому, с каким пренебрежением смотрел чужак на работников порта и обычных прохожих. Однако и янки мужчина не напоминал, так как, в отличие от них, легко находил язык с суровыми южанами.

В первый вечер своего приезда чужак отправился в портовый кабак. Оглядев зал, он подошёл к офицеру береговой охраны, прикоснулся к своей широкополой шляпе и спросил:

- Лейтенант Петегрю? Разрешите представиться, Джефри Тафт, журналист газеты «Нью-Йорк таймс».

- Вы ведь вирджинец, по акценту понятно. Зачем приехали? – спросил офицер и вдруг, икнув, поставил на стойку стакан виски. – Вы же не…

- Сухой закон меня не волнует, - заверил журналист. – Выпивайте на здоровье. Я хотел спросить вас о шхуне, о «Дирринге». Об исчезновении его экипажа ходит слишком много сплетней.

- Понятное дело, - кивнул Петегрю.

Он высказал свою точку зрения: всему виной пираты, но не такие, что подходят к кораблю и бросают верёвки с крючьями, а бандиты внутри команды.

- Вы же знает, кого нанимают на такие рейсы, - сказал офицер. – Портовый сброд, иммигранты из стран, которые рвутся по швам от гражданских войн, и обычные преступники. Такой мусор быстро находит общий язык. Экипаж мог сговориться и убить капитана, чтобы завладеть шхуной.

- Но как же сигнал на маяк? – спросил вирджинец. – Зачем бунтовщикам сообщать куда они направляются и просить помощи?

- А кто сказал, что они действительно направлялись в Норфолк, - пожал плечами Петегрю. – Отвлекающий манёвр, знаете ли, любимый метод всех карманников. Также и с захватчиками, они вели судно куда-то ещё, однако попали в шторм, который сильно побил шхуну, испугались утонуть, сели на шлюпки и… утонули.

Тут офицер ухмыльнулся.

- Где тогда тела? – полюбопытствовал Тафт, и улыбочка исчезла с лица собеседника.

- Загадка, - согласил офицер. – Но вы сухопутный человек и не знаете, что океан может в прямом смысле слова проглатывать людей. И корабли. И города! В эту бурю исчезло шесть судов. Представляете? Шесть кораблей, и ни единой доски на поверхности или обрывка паруса.

- А странный корабль? – не унимался журналист.

- Какой из?

- Неизвестное тёмное судно у мыса Лукаут? Может, это и были пираты?

- Или контрабандисты с Кубы, - предположил офицер и постучал пальцем по пустому стакану. – Выпивка в Гаттерасе не из воздуха берётся.

В зале прозвучал громкий пьяный голос:

- Коммунисты их убили, сэр! Чёртовы русские большевики, только и знают, одеваться в кожаные плащи и стрелять из револьверов! Жалкие дикари!

Журналист посмотрел на окосевшего рыбака в перепачканном и крайне вонючем комбинезоне.

- Для таких обвинений нужны веские доказательства, - спокойно сказал Тафт.

- Зачем? Всем и так понятно, кто виноват! Коммунисты! Проклятые красные!

- Не все столь проницательны как вы, сэр. Если появятся улики, обращайтесь, я щедро за них заплачу. Пока же извольте держать язык за зубами.

Тафт достал туго набитый бумажник и вытащил из него пятидолларовую купюру.

- Лейтенант, спасибо за интересную беседу.

Офицер с готовностью взял деньги, журналист удалился. А шумный рыбак всерьёз о чём-то задумался.

Скоро он заявился к Тафту с бутылкой из-под виски заткнутой пробкой. Внутри лежала скрученная в трубочку бумажка.

- Я отыскал эту вещицу в феврале на берегу, - объяснил рыбак. – Это послание.

Журналист достал листок и пробежал его глазами.

- Нас захватил то ли танкер, то ли подводная лодка, - вслух прочитал журналист.

- Ну, говорил же, точно коммунисты постарались! – рыбак важно подбоченился. – Хотели доказательств, сэр, получите.

- Как-то… странно, - сказал Тафт. – Послание в бутылке… точно в приключенческом романе. Вы не обманываете меня?

- Сомневаетесь в моей честности? Спросите кого угодно, вот прямо сейчас выйдите на улицу и спросите: «Патрик Малакки обманщик?» Вас изобьют, сэр, потому что каждому в Гаттерасе известна моя кристальная честность.

Мужчина протянул раскрытую ладонь, отчего стал похож на попрошайку.

- Вы обещали заплатить…

- Конечно-конечно, - журналист достал бумажник и вручил рыбаку целых пятнадцать долларов.

В такой работе, когда газеты не жалеют сил и средств в поиске эксклюзивного материала, приходилось рисковать. Тафт сомневался, что письмо настоящее, однако не забывал неписаные правила своего редактора: «Лучше впустую потерять деньги, чем сэкономить и лишиться ценной информации».

Чтобы развеять сомнения, журналист решил посетить дом миссис Уормуэлл. Старая леди, жена капитана шхуны, сгинувшего вместе с экипажем, нацепила на нос очки на цепочке и просмотрела письмо. Женщину сильно щурилась, раз за разом читала одни и те же строчки. Наконец, сказала:

- Это почерк Генри Бейтса, он судовой механик на «Дирринге», часто присылал мужу послания. Узнаю его руку.

- Благодарю за помощь, - поклонился журналист, но подумал: «С таким слабым зрением вряд ли она смогла бы отличить мой почерк от своего».

Так или иначе, материал был собран, и Тафт засел за пишущую машинку в своём гостиничном номере. Возле стопки писчей бумаги лежала коробка с сигарами, стояли рюмка и бутылка бренди – отличный стимул для бумажной работы.

Журналист стал размышлять: «Нужно излагать лишь факты… Да, но они разрознены и не составляют цельную картину. Чем заполнить пробелы? А спорные вопросы, как с ними быть? Мы же «Нью-Йорк таймс», чёрт возьми! Такая газета не может сказать: «Дамы и господа, всё случилось так... или так… или вообще вот так». Наша точка зрения должны быть чётко определённой и аргументированной. Снова этот подводный камень! Аргументы? Что у меня есть? Слова старой леди и письмо, которое принёс пьяница? Смешно. Тогда… мне придётся проявить фантазию, придумать доказательства, которых не существует, и приукрасить некоторые моменты. Пусть «Дирринг» действительно будет жертвой пиратства, и, допустим, это уже признали власти».