Архивы сибири. Под гритом

20 мая 1958 г. г. Москва

УТВЕРЖДАЮ Зам. главного Военного Прокурора полковник юстиции (И. Максимов)

В Военную Коллегию Верховного Суда СССР

Кашкин Алексей Михайлович, 1903 г. рождения, уроженец с. Селты, Малмыжского уезда, быв.

Вятской губернии, русский, быв. член ВКП(б) с 1920 г., исключен в 1936 г., до ареста директор Томского индустриального института.

Суд признал установленным, что Кашкин являлся активным уча­стником контрреволюционной троцкистско-зиновьевской, террори­стической организации, был организационно связан с троцкистом-террористом Смилгой и руководителем сибирского троцкистского, террористического центра Мураловым, по заданиям которых создал террористическую группу в г. Томске, в которую вовлек Горсунова, Копьева, Мясковскую и с конца 1935 г. был организационно связан с руководителем контрреволюционной фашистской террористической организации Галаховым (см. приговор).

Как видно из материалов дела, суд вынес обвинительный приговор Кашкину на основании его показаний на предварительном следствии, которые, как это записано в протоколе судебного заседания, он под­твердил в суде, а также на основании показаний арестованных по дру­гим делам Копьева, Николаева, Горсунова, Галахова и Муралова.

Производственным дополнительным расследованием установлено, что Кашкин был осужден необоснованно.

В показаниях Кашкина на предварительном следствии записано, что его вовлек для антисоветской деятельности Смилга, что участни­ками антисоветской организации были Мясковская, Курышев, Соло­ницын, Загорский, Мишин, Котюков, Шахтеров и другие.

Эти показания Кашкина не находят своего подтверждения.

Указанный в показаниях Кашкина как его "вербовщик" в анти­советскую организацию Смилга, привлекался к уголовной ответст­венности, однако по его показаниям Кашкин не проходит (л. д. 180-181).

Проходящие по показаниям Кашкина, как участники антисовет­ской организации, Солоницын, Курышев, Мишин, Галахов, Шахтеров, Москаленко, Котюков и Загорский, как это установлено дополнитель­ным расследованием, антисоветской деятельностью не занимались, а были осуждены необоснованно, поэтому дела в отношении их пре­кращены (л. д. 191-195).

Приобщенные к делу показания арестованных Копьева, Николае­ва, Горсунова и Муралова не могут служить доказательством винов­ности Кашкина. Копьев лично Кашкина, как участника антисоветской организации, не знал, а назвал со слов Николаева, в суде же показаний в отношении Кашкина не дал. Горсунов же на предварительном след­ствии заявил, что он по троцкистской деятельности с Кашкиным свя­зан не был. Муралов в показаниях на предварительном следствии лишь только указал, что в г. Томске вели подготовку террористиче­ского акта над Эйхе Николаев и Кашкин. Николаев же на допросе 2/IX-1936 г. показал, что о связи Кашкина с троцкистской группой ему не было известно, и Кашкина как участника антисоветской организа­ции он не знал. Николаев также показал, что после его исключения из партии, он по предложению Копьева с целью устройства на работу обратился к Муралову, который ему в работе отказал, однако пореко-

мендовал поехать в г. Барнаул. Николаев же это воспринял якобы как установку Муралова формировать троцкистские кадры. Затем в после­дующих же показаниях Николаева записано, что после его убытия ру­ководителем этой троцкистской группы стал якобы Кашкин. Эти про­тиворечивые показания Николаева не могут служить доказательством виновности Кашкина.

К тому же Николаев показал, что для совершения террористиче­ского акта над Эйхе он привлек Мясковскую. Мясковская как на пред­варительном, так и на судебном следствии виновной себя не признала и заявила, что Кашкина она вообще не знала (л. д. 179-190).

Партархив Томского обкома КПСС данными о принадлежности Кашкина к антипартийным группировкам не располагает. Он был ис­ключен из членов партии 7 августа 1936 г. бюро Томского горкома ВКП(б) (л. д. 197-198).

Попов и Успенский, допрашивавшие Кашкина, за нарушение со­циалистической законности осуждены (л. д. 200).

Учитывая изложенное и руководствуясь ст. 378 УПК РСФСР.

ПОЛАГАЛ БЫ:

Настоящее архивно-следственное дело внести на рассмотрение в Военную Коллегию Верховного Суда СССР с предложением: при­говор от 6 апреля 1937 г. в отношении Кашкина Алексея Михайло­вича отменить и дело прекратить на основании ст. 4 п. 5 УПК РСФСР.

арх. след. за № П-412639 в I томе от н/вх. № 012577 и 2-й экз. за­ключения на 3 л. с н/м/№ 34228 - только адресату.

подполковник юстиции Подпись (Захаров)

Согласен: Ст. пом. главного военного прокурора

полковник юстиции Подпись (Барановский)

С заключения снята копия в одном экземпляре, которая зарегист­рирована под вх. № 10384 от 09. 07. 66 г. и приобщена к арх. след. де­лу № 8825 по обвинению Трефлера Ю. 3. и др., хранящемуся в УКГБ по Том. обл.

к-н м. Подпись (Удовин)

30 апреля 1959 г. г. Новосибирск Секретно.

7 августа 1937 года на основании постановления Тройки УНКВД Западно-Сибирского края подвергнут (без указания статьи УК) выс­шей мере наказания расстрелу, с конфискацией имущества.

Славинский Федор Порфирьевич, 1892 года рождения, уроженец города Кронштадт, русский, беспартийный, образование высшее, происходит из дворян, судим в 1933 году по ст. ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР к 7 годам ссылки, одинок, до ареста по настоящему делу прожи­вал в селе Парабель Нарымского округа ЗСК, работал статистиком участковой комендатуры, арестован 29 июня 1937 года.

Согласно обвинительному заключению, Славинский признан ви­новным в том, что он являлся активным участником созданных Пете­линым, Михайловым, Эскиным, Долгоруковым, Пироцким и др. на территории Западно-Сибирского края по заданию японской разведки контрреволюционных кадетско-монархической (РОВС) и эсеровской организаций, установил связь с Пироцким и Айдаровым и договорился с ними об укомплектовании эсеровских боевых отрядов.

Славинский на предварительном следствии виновным себя при­знал (л. д. 10-18).

Постановление тройки УНКВД по настоящему делу подлежит от­мене, а дело прекращению по следующим мотивам:

Обвинение Славинского основано на показаниях его и осужден­ных по другим делам Музыкантова С. М. и Айдарова Н. П. (л. д. 10-50).

Однако эти их показания опровергаются материалами проверки, а именно:

Славинский показал, что в контрреволюционную организацию он завербован в начале 1935 года Донским, который из участников их к-р. организации назвал Музыкантова С. М., дал задание подбирать командные карты для повстанческих отрядов и вовлечь в их организа­цию Айдарова и что в момент вербовки Айдаров сообщил, что он уже состоит в к-р. организации и из ее членов назвал Вернера и Шишанова (л. д. 10-18).

Музыкантов С. М. и Айдаров подтвердили показания Славинского о их контрреволюционной связи с ним, но о его практической контр­революционной работе показаний не дали (л. д. 19-50).

Произведенной по делу проверкой установлено:

Органы НКВД в отношении Славинского на день его ареста ника­кими компрометирующими материалами не располагали и в настоя­щее время таких материалов не имеется.

По учетам соответствующих архивов Славинский, как агент япон­ской разведки не проходит (мат. пров. т.1, л.24 и т.2 л.51-66, 131-179, 230-232 и 235-261).

Петелин, Михайлов, Эскин, Долгоруков, Пироцкий и Шишанов в контрреволюционной организации не состояли, преступлений не со­вершали и были осуждены в 1937 году необоснованно. Дела в отно­шении их прекращены за отсутствием состава преступления.

По делам на Музыкантова и Вернера принесены протесты о пре­кращении этих дел на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР, а дело в от­ношении Айдарова находится на проверке в прокуратуре Томской об­ласти.

Донской к уголовной ответственности не привлекался (мт. пров. т.1 л.24, 46-50, 53-55, 57-58, 79, 93, 151, 290, 323 и 365).

Проверкой также установлено, что указанных в обвинительном за­ключении кадетско-монархической (РОВ С) и эсеровской контррево­люционных организаций и Сиббюро ПСР в Западно-Сибирском крае не существовало и что материалы об их организациях были сфальси­фицированы бывшими работниками органов УНКВД ЗСК, которые в 1936-1937 годах систематически арестовывали невинных граждан и на допросах, путем применения запрещенных методов следствия добива­лись от арестованных признания своей вины в том, чего они в дейст­вительности не совершали (мат. пров. т.1 л. д.104-144 и т.2 л. д.222-225).

Таким образом, в действиях Славинского инкриминируемых ему преступлений не содержится.

На основании изложенного и руководствуясь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1955 года и ст. 25 Положения о прокурорском надзоре в СССР,

ПРОШУ:

Постановление Тройки УНКВД Западно-Сибирского края от 7 авгу­ста 1937 года по делу Славинского Федора Парфильевича отменить, а дело дальнейшим производством в уголовном порядке прекратить на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР за отсутствием состава преступления.

полковник юстиции Подпись П. Орлов

1. Дело на Славинского Ф. П. проверялось как смежное с делом на

2. Материал проверки подшит отдельно в 2-х томах.

3. Заключение по делу будет дано пом. ВП СИБВО майором юсти-
ции Ложкиным.

ПРОТЕСТ

прокурора Сибирского военного округа в военный трибунал Сибирского военного округа по делу Н. А. Клюева

22 июня 1960 г. г. Новосибирск Секретно.

В военный трибунал Сибирского военного округа.

ПРОТЕСТ (в порядке надзора) По делу Клюева Николая Алексеевича

13 октября 1937 года, на основании постановления тройки Управле­ния НКВД Западно-Сибирского края подвергнут (без указания статьи УК) высшей мере наказания расстрелу, с конфискацией имущества

Клюев Николай Алексеевич, 1870 года рож­дения, уроженец дер. Макеево быв. Новго­родской губ., русский, беспартийный, обра­зование среднее, одинок, происходит из кре­стьян-середняков, ранее не судим, до ареста по настоящему делу проживал в г. Томске, поэт, писатель, арестован 28 мая 1937 года. Согласно обвинительному заключению Клюев признан виновным в том, что он являлся активным участником созданной Волконским и Эскиным на территории Западно-Сибирского края (по заданию зару­бежной белогвардейщины) кадетско-монархической повстанческой организации, в которую завербован в 1934 году Волконским и по за­данию руководства организации непосредственно осуществлял и на­правлял к-р деятельность духовенства и церковников.

Клюев на предварительном следствии виновным себя не признал (л. д. 13-22).

Постановление тройки УНКВД по настоящему делу подлежит от­мене, а дело - прекращению по следующим мотивам:

Обвинение Клюева основано на показаниях осужденных по дру­гим делам Ширинского-Шахматова А. А., Зиверт И. Н.,¹ Назаро­ва И. Г., Куклина В. А., Мельникова И. Г., Лампе Г. В., Голова А. Ф., Ивановского П. А., Успенского А. П. и Иванова П. Н. (л. д. 23-112).

Однако, их показания не конкретны и опровергаются показаниями Клюева и материалами проверки, из которых усматривается:

Органы НКВД в отношении Клюева на день его ареста никакими компрометирующими материалами не располагали и в настоящее вре­мя таких материалов не имеется. По учетам соответствующих архивов
' Епископ Томской и Западно-Сибирской епархии. Арестован в 1937 г. Расстрелян.

КЛЮЕВ как агент японской и других иностранных разведок не прохо­дит (материал проверки т. 6, л. д. 143-207 и 219-380).

Эскин Н. А., Мельников И. Г., Лампе Г. В. и Успенский А. П. в контрреволюционной организации не состояли, преступлений не со­вершали и были осуждены в 1937 году необоснованно. Дела в отно­шении их прекращены на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР.

По делам Ширинского-Шихматова А. А., Зиверт И. Н., Назаро­ва И. Г., Иванова П. Н., Голова А. Ф. принесены протесты о прекра­щении этих дел за отсутствием события преступления.

Дела в отношении Куклина В. А. и Ивановского П. А. производит­ся проверка.

Волконский А. В. к уголовной ответственности за контрреволю­ционные преступления не привлекался (материал проверки, т. 1, л. д. 52-55, т. 5, л. д. 47, 71, 125, т. 6 л. д. 410 и т. 8, л. д. 109).

Проверкой также установлено, что указанной в обвинительном за­ключении кадетско-монархической повстанческой организации в За­падно-Сибирском крае не существовало, и что материалы об этой ор­ганизации сфальсифицированы работниками органов УНКВД ЗСК (материал проверки, т. 1, л. д. 104-144 и т. 2, л. д. 222-225).

Таким образом в действиях Клюева инкриминируемых ему пре­ступлений не содержится.

На основании изложенного и руководствуясь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1955 года и ст. 25 "Положения о прокурорском надзоре в СССР",

ПРОШУ:

Военный прокурор СибВО

генерал-майор юстиции Подпись (П. Орлов)

Архив УФСБ по Томской области. Д. П-9753. Л. 120-121. Подлинник. Машинопись.
Приложение № 27
ИЗ СПРАВКИ

Управления КГБ Томской области по материалам проверки архивно-следственного дела И. М. Кочева

21 октября 1965 г.

Проверкой установлено, что в 1937 г. Управлением НКВД по Зап-сибкраю, Томским горотделом НКВД и Нарымским окротделом НКВД

были арестованы и по постановлению тройки УНКВД Запсибкрая рас­стреляны за создание на территории Западно-Сибирского края контр­революционной эсеро-монархической и кадетско-монархической пов­станческой организации: Эскин Николай Афанасьевич, Долгоруков Михаил Михайлович, Пироцкий Николай Григорьевич, Михайлов Ва­силий Степанович, Левицкий-Щербина Георгий Леонардович, Ши-ринский-Шихматов Никита Андреевич, Слободский Михаил Алексан­дрович.

В 1936 г. за создание тех же организаций в г. Новосибирске был арестован, а затем расстрелян Петелин Иван Харламович.

В 1956-1960 гг. дела по обвинению всех перечисленных выше лиц были проверены и судебными органами были прекращены за отсутст­вием состава преступления. При проверке этих дел было установлено, что эсеро-монархической и кадетско-монархической организаций, в создании и руководстве которых они обвинялись, в действительности не существовало, а материалы следствия об этих организациях фаль­сифицировались работниками НКВД.

При проверке также установлено, что бывший князь Волконский Андрей Владимирович, проживавший в 1931 г. в г. Томске, 7 февраля 1935 г. умер. В архивных материалах на Волконского, имеющихся в УКГБ по Томской области, никаких данных о причастности его к к-р организации и о связях с Михайловым, Эскиным, Пироцким и други­ми перечисленными выше лицами не имеется [...]

К-н Удовин

ноябрь 1988 г. г. Северск

Люди должны знать об этом.

В последнее время в периодической печати стали освещаться со­бытия сталинских репрессий и многие историки обращаются к живым свидетелям с тем, чтобы восстановить правду, показать каковой она была в действительности.

Я отношу себя к таковым свидетелям, знающим о репрессиях 30-х годов по тем документальным материалам, с которыми мне довелось работать в период с 1955 по 1960 годы, т. е. время реабилитации со­ветских граждан, объявленной решениями XX съезда КПСС.

В то время я был старшим следователем следственного отдела Управления КГБ по Томской обл.

На мою долю выпало пересмотреть и составить заключения о реа­билитации на десятки тысяч необоснованно расстрелянных советских граждан в 1937-1938 гг. Передо мной раскрылась картина вопиющего беззакония, искусства фальсификации дел бывшими работниками НКВД Запсибкрая, Томского горотдела и Нарымского окротдела НКВД.[...]

Как практически проводилась работа по реабилитации граждан?

В 50-е годы многочисленные заявления стали поступать от родст­венников осужденных о пересмотре дел. Поручения исходили от про­куратуры области, где пом. прокурора по надзору за следствием в ор­ганах госбезопасности был Волков Анатолий Константинович. Это по делам, поднадзорным органам прокуратуры. И от пом. Военного про­курора СибВО - Ларионова Ивана Абрамовича по делам, поднадзор­ным военной прокуратуре.

Около пяти лет десятку работников следственного отдела УКГБ по Томской области пришлось посвятить проверке обоснованности обви­нения граждан в надуманных преступлениях. Чего только не было в их "признательных" показаниях! Это взрывы мостов через реки Томь и Обь, которых не было; взрывы пихтовых заводов, электростанций и т. п. Приходилось допрашивать тысячи свидетелей, знавших осужден­ных, чтобы установить истину, разъезжая по районам области. И, как правило, все обвинения, которые вменялись в вину осужденным, не находили своего подтверждения. А бывшие работники НКВД, кото­рых удавалось разыскать, такие как Карпов Сафон Петрович - Нарым­ский окротдел, Салтымаков, Казанцев, Лев и др., уже работники обла­стного аппарата УКГБ, показали, что фальсификацией следственных дел они вынуждены были заниматься по указанию "сверху", в силу тогдашней обстановки.

Как фабриковались следственные дела.

В зависимости от того, к какой "контрреволюционной" организа­ции причислялись арестованные, заводились и следственные дела. Это были и групповые до 100-200 человек, и одиночные.

Как правило, работниками НКВД составлялся список с указанием фамилии имени и отчества, где сказано, что эти лица являются участ­никами, например, "контрреволюционной кадетско-монархической повстанческой организации", действовавшей в Каргасокском районе. Или участниками "польской организации войсковой", "право-троц­кистской организации" и т. д.

В отдельных случаях имелась виза прокурора - "арестовать".

В каждом одиночном деле имелся ордер на арест, в котором ука­зывалась принадлежность к той или иной контрреволюционной орга­низации, протокол производства обыска с указанием понятых, что об­легчало нам устанавливать свидетелей в процессе пересмотра дел, т. к. указывались фамилии понятых.

Протоколы допроса обвиняемых размножались в нескольких эк­земплярах на множительных аппаратах, показания их перекрывались

признаниями в причастности к организации и приводились конкрет­ные факты подрывной деятельности. Люди, умевшие писать, учиняли свои подписи под каждым листом, а неграмотные ставили отпечаток пальца.

В процессе проверки оказалось, что эти дела являлись плодом фантазии работников НКВД, а вменявшиеся в вину факты "подрывной деятельности" опровергались собранными доказательствами.

Ведь для объективных выводов о том, был ли в действительности взорван мост через р. Обь или Томь, нужно было находить лиц, жив­ших в то время в одном районе с осужденными, и путем их допроса опровергать подобные факты обвинения, хотя из истории Сибири бы­ло известно, что таковых мостов в то время не было. Таким же обра­зом проверялись факты по взрыву пихтовых заводов.

Как показали старожилы, в таежных поселках отдельные кустари занимались выработкой пихтового масла примитивным способом. Та­кие установки в воображении работников НКВД выдавались за пихто­вые заводы, а их уничтожение, как конкретные факты "подрывной деятельности".

По каждому делу составлялось обвинительное заключение, а в конце приобщалась выписка из решения Тройки НКВД, где указыва­лось, что такой-то осужден к ВМН - расстрелу с указанием даты при­нятия решения. По отдельным делам ВМН заменялась 10-ю годами с отбытием в лагерях без права переписки.

В состав Тройки входили - начальник УНКВД, прокурор Запсиб­края и секретарь крайкома партии.

В процессе пересмотра дел этой категории было установлено, что подписывать протоколы или оставлять отпечатки пальцев обвиняемые вынуждены были под физическим или моральным воздействием. Ши­роко применялись недозволенные методы ведения следствия: угроза оружием, зажим между дверями и косяком пальцев рук и последую­щим давление с вызовом нетерпимой боли; сидение часами на спинках стульев и т. д.

Обработке к подписанию протоколов подвергались арестованные и через провокаторов, которые специально подсаживались в камеры сотрудниками НКВД. [...]

По каждому делу после проверки обоснованности предъявленного обвинения нами составлялось заключение, в котором делались выводы о реабилитации осужденных. Окончательное решение принималось судебной коллегией областного суда или же военной прокуратуры, т. е. по поднадзорности.

Достоверно мне известно, что из всех пересмотренных дел лишь только в отношении одного - Пушнина Ивана (кажется Петровича)¹, осужденного к 10 годам ИТЛ, приговор был оставлен в силе, а в от­ношении других десятков тысяч дела производством прекращены из-за отсутствия в их действиях состава преступления. [...]

Пробыв в заключение 10 лет, Пушнин решил реабилитироваться и с подробнейшим заявлением обратился в военную прокуратуру. Дело это проверялось мною где-то в 1956-57 году. Из Казахстана был вы­зван сам Пушнин. И вот его рассказ, подтвержденный другими доказа­тельствами по делу.

В 1932 году он работал землеустроителем в Томской зем. управе. Сотрудничал с органами НКВД. В с. Петухово Томского района проживали семьи польской национальности: Татыржа, Лисовские, Лещинские и др., которые приехали, спасаясь от голода с Белорус­сии.

Работники Томского горотдела НКВД, среди которых особую роль играл Федоров²⁴, разработали анкету, из которой следовало, что запол­нивший эту анкету считался участником контрреволюционной шпион-ско-диверсионной организации "Партия народных героев", руководи­мой 2-м генштабом Польши.

Пушнину была поставлена задача войти в доверие Татыржи и др. поляков с. Петухово и, выдавая себя за представителя 2-го генштаба Польши, заполнить на всех взрослых поляков анкеты. У Татыржи бы­ла дочь 18 лет Валя, на которой Пушнин по заданию органов НКВД вынужден был жениться. После этого он чувствовал себя среди по­ляков своим человеком. Заполнив анкеты, Пушнин вначале показал их Федорову, затем определились с местом хранения анкет в доме Татыржи в тайнике. В одну из зимних ночей выездной бригадой ра­ботников НКВД была проведена операция в с. Петухово. Пушнина к этому времени отправили в Калужскую область, инсценировав его побег.

Во время обыска в тайнике у Татыржи обнаружили анкеты на чле­нов "Партии народных героев", после чего произвели их арест. Внеш­не все выглядело правдоподобно.

На допросах все арестованные - 32 или 34 чел., в том числе и Валя -жена Пушнина, пояснили, что анкеты они подписали по просьбе Пуш­нина.

Была ли в действительности такая партия, они не знают, но Пуш­нин говорил им, что он является представителем 2-го генштаба Поль­ши.

Поскольку дело принимало иной оборот, как это было задумано Федоровым, вызвали Пушнина из Калуги, составили документы, ука­зывающие на его поимку в результате объявленного розыска, и при­влекли по этому же делу, пообещав вывод его из дела после того, как будут проведены очные ставки с другими арестованными по делу.

Как и было обусловлено, Пушнин на очных ставках изобличал всех обвиняемых в причастии к организации "Партия народных ге­роев".

К моменту рассмотрения дела в суде выездной сессии военного трибунала, Федоров инсценировал повторный побег Пушнина уже из

тюрьмы, организовал фотосъемку его в гробу, а фотокарточки для убедительности показали арестованным по делу. Вначале жене Вале Татыржа, затем ее отцу и т. д.'

Такими действиями Федоров пытался вывести из-под суда своего агента Пушнина.

Однако в суде все обвиняемые не признавали себя виновными в предъявленном им обвинении и ссылались на Пушнина, как предста­вителя 2-го генштаба, а была ли названная организация, они не знают. А Пушнин, как они убедились по фотокарточке, умер.

Перед судом стал вопрос, как поступить с рассматриваемым де­лом? Выход был найден. Федоров провел ряд "оперативно-розыскных действий", доказал, что умышленный побег Пушнина и фото в гробу предприняты им, якобы, с целью уйти от "возмездия". Пушнину опять была обещана свобода при условии, что в суде он изобличит всех об­виняемых в причастности к "Партии народных героев".

В судебном заседании Пушнину удалось изобличить Татыржу и других в том, что они фактом подписания анкет стали участниками "Партии народных героев". [...]

Часто задают вопрос, сколько людей погибло в годы необоснован­ных репрессий?

У меня лично сложилось такое мнение, что погибло примерно столько, сколько в Великую Отечественную войну 1941-45 годов.

Когда бывал в населенных пунктах области в связи с пересмотром дел 1937-38 г., то интересовался у старожилов, в сельских Советах и по обелискам, где были написаны имена погибших в годы войны, о потерях. Оказывалось, что часто число репрессированных превышало число погибших в ВОВ или же было равнозначным. [...]

Подпись Спраговский