Б. И. Павлов, А. А. Макеев Село Иваньково Алатырского уезда (материалы к истории села XVI – начала ХХ вв.) Часть I

Глава 7. Размежевание в XIX веке

В одной из грамот на имя царя XVII в. указывалось, что в Алатырском

уезде разных чинов люди насильно захватили старинные владения ясашной мордвы, «а земли и всякие угодия заселили своими крестьянами, назвав эти земли порозшими и дикими полями, и от такого утеснения иноверцы разошлись в разные места и ныне также бредут врозь»¹.

К концу XVII в. из 20 поместий иваньковских мордовских станичных мурз, полученных ими за службу, не осталось ни одного. Лишились мурзы и своих вотчин. Среди владельцев мы видим только Долгоруких, Болтиных, Нечаевых, Черкасских.

Границы поместий, «ободы» деревень были определены урочищами, гранями на деревьях, ямами, столбами и т.п. Были они достаточно условны, например: «от устья речки до сухой берёзы, от сухой берёзы до дуба на косогоре и далее по Четвертаковской дороге через Саранскую большую до межи такого-то». Такая неопределённость вызывала постоянные споры между соседями, ссоры, жалобы, которые сопровождались лесными порубками, хлебными потравами, помятыми лугами. Не случайно, что Уложение 1649 г. указывало, что наказан будет тот, кто «писцовую межу испортит и столбы вымечет или грани высечет или ямы заровняет или землю перепашет».

О порядках, царивших в среде помещиков в XVII в., связанных с землепользованием, писал Н. Костомаров: «Помещики дрались между собою, наезжали друг на друга со своими людьми, жгли друг у друга усадьбы; их крестьяне, по их приказанию, делали нападения одни на других, истребляли хлеб на полях и производили пожары».

В марте 1651 г. алатырский воевода А.М. Рчинов послал сына боярского Микиту Мощанова отделить землю в пустоши. На пустоши Мощанова встретил князь Иван Болховской со своими людьми «с большим боем», с пищалями, луками, бердышами и рогатинами. Микиту «збил», не дал размежевать по граням.

В 1682 г. стольник Г.И. Анненский узнал, что помещик князь Иван Еналеев изменил государю и сбежал в Уфимский уезд к восставшим башкирам. Стольник просил передать поместье изменника ему. Подъячий П. Попов поехал на отдел земли в д. Еналееву, но брат Ивана, князь Михаил Еналеев, выделить землю не позволил, приказал крестьянам указу быть «непослушны».

Таких примеров было много.

Попытка межевания, предпринятая в конце XVII в., привела к самым крайним беспорядкам. «Помещики, недовольные межеванием, посылали своих крестьян на межевщиков с оружием, не давали им мерить земли, рвали верёвки, а некоторых поколотили и изувечили. За такие самоуправства правительство определило наказывать кнутом и ссылать в Сибирь, но бесчинства от этого не прекращались. Небогатые помещики находились под произволом богатых, владевших многими крестьянами; кто был сильнее, тот у соседа отнимал землю. И бедняку трудно было тягаться с богачом».

Прежние владельцы – мордва, границы своих земель знали очень хорошо. В спорных случаях, когда мнения расходились, один из старейшин, в присутствии межевщика, шёл по своим урочищам с куском свежего дёрна на голове. Это была земляная присяга, на основании которой писец устанавливал межу.

У русских всё отдавалось на откуп дьякам и подъячим. Так как поместья постоянно дробились, путаницы было немало. Как это происходило, описал С.Т. Аксаков в «Семейной хронике»: «Тесно стало моему дедушке жить в Симбирской губернии, в родовой отчине своей, жалованной предкам его от царей московских; тесно потому, что отчина сделалась разнопоместною. Три поколения сряду в роду его было по одному сыну и по нескольку дочерей; некоторые из них выходили замуж и в приданое им отдавали часть крестьян и часть земли. Части их были небольшие, но уже четверо чужих хозяев имели право на общее владение неразмежёванною землёю»² .

Генеральное межевание конца XVIII в. спорные вопросы не решило, более того, оно привело к уникальной ситуации: все крестьяне и помещики владели землёй совместно, имея общую документацию на «дачу» Генерального межевания, т.е. фактически земля не являлась частной ни для крестьян, ни для помещиков. Но межевание оставило большое количество документов, в которых помещики доказывали своё право на землю, позволяющих раскрыть историю землевладения села в XVII – XVIII вв. (См.: «Спорные дела Генерального межевания по Симбирской губернии», РГАДА, ф. 1336).

Особенно долгая и упорная борьба велась за Засурскую лесную дачу, которая когда-то являлась вотчиной мордовских мурз. Но уже в 1618 г. она стала вкладом в Алатырский Троицкий монастырь. Правда, вклад был сделан с условием, что если вотчина понадобится «роду моему и племени», то его можно выкупить за сто рублей. По всей видимости, роду и племени Засурье не понадобилось, и в скором времени эти земли стали государевыми, потому что часть их была отдана Арземасу Тарханову уже на поместном праве, а 23 мая 1643 г. она отошла в оклад его племяннику Алтышу Пахомову. В 1692 г. покидная земля алатырского станичного мурзы Алтыша Пахомова была пожалована Б.Ф. Дементьеву, а от него перешла его племянникам Болтиным (см. главу 5).

В 1653 году иваньковский мордовский мурза Сайган Башатов продал крестьянам стольника князя Григория Даниловича Долгорукова Сеньке и Ивашке Елфимовым Буланской ухожай за полтора рубля и пять алтын. Эта сделка 30 июля 1657 года была подтверждена выписью из алатырской съезжей избы в бытность воеводой князя Ивана Ивановича Щетинина. В записных книгах указаны и проданные урочища: «с устье реки Бездны права сторона до Тозлоки речки вверх по Бездне до Сухова бугра, а от Сухого бугра правая сторона до Куваевской большой дороги; на низ по Барышу речке правая сторона, по Суре до Малой Сары и Ольховки до Стемасских вершин на низ по реке Стемасу до Суры. Моя вотчина была прежде мурзы Сычесева. Моё знамя в вотчине 4 глаза и 5 глазов»³.

Якобы владельцем этих урочищ был и князь М.Я. Черкасский. В последующих судах начала XIX века его потомки доказывали своё право на засурскую лесную дачу тем, что их предок 4 февраля 1692 г. купил за 200 рублей у алаторца Авраама Фёдорова сына Трехменёва (Трухманова) 30 четей земли в Стемасах и бортный ухожай «с рыбными ловлями, с бобровыми гоны, с звериными стойлы, с реки, с озёры и со всеми угодьи за рекою Сурою»⁴. В том же 1692 г. (16 июля) М.Я. Черкасский выменял у думного дьяка Автонома Ивановича Иванова поместье в Алатырском уезде: «порозжие дикие кувайские леса промеж рек Барыша и Суры по реке Куваю и по иным речкам и вершинам, которые впали в Кувай реку: пашни 600 четвертей, сена 2000 копен да повёрстного чёрного лесу в длину на 10-ть, а поперег на 5-ть вёрст со всеми угодьи»⁵. Обмен был неравноценный: за такую огромную территорию дьяк Иванов получил всего 62 чети земли в Московском уезде.

29 марта 1697 г. М.Я. Черкасский выменял у Я.И. Мансурова (Мансырева) «вотчинный бортный ухожай в вышеописанных же урочищах». Новокрещен князь Яков Иванов сын Мансырев, в свою очередь выменял его у тургаковских мордовских мурз 19 марта 1697 г. наряду с 180 четями поместной земли, которая записана была в атемарских писцовых книгах⁶. На самом деле урочища были не «вышеописанные»: «Межа той примерной земли: с устья Княженелея по левую сторону до рубежа д. Баевы мордвы до Мару, а от Мару к р. Саре до каменного брода, а от брода вверх рекою Сарою до устья речки Мекшовы, а за Мекшовою до Сабайчеевского рубежа вверх ж рекой Сарой – по столб на Дубенской дороге»⁷.

В 1713 г. имение князя М.Я. Черкасского отошло его сыну – Алексею Михайловичу, а от него, в качестве приданого, – Варваре Алексеевне Шереметевой. К моменту Генерального межевания владелицей являлась Варвара Петровна Разумовская.

Из вышеприведённых документов видно, что земля лесной Засурской дачи состояла в споре между В.П. Разумовской, П.А. Болтиным, А.Я. Сумароковым и удельными крестьянами. В те времена земельные споры велись в судах разных инстанций по 20 и более лет. Но уже в августе 1802 г. генеральный землемер Симбирской межевой конторы М.В. Меркулов отмежевал все сенные покосы в дачу графини В.П. Разумовской. 19 июня 1803 г. удельные крестьяне подали жалобу на титулярного советника Меркулова, в которой указали, что их право на казённый Сурский лес подтверждено не только выписью 1657 г., но и планами, составленными уездным землемером Рудаковым 13 лет назад и «лесаописателем» флота капитан-лейтенантом Сысоевым в 1798-99 гг.; что до 1802 г. лесом пользовались нераздельно, а теперь Меркулов передал их участки (1558 десятин) во владение крестьян сёл Ждамирово и Параней графини Разумовской (в том числе дачи, где прежде были поселения прапорщика Пазухина: деревни Иреть и Чёрная)⁸.

В марте 1806 г. Алатырский земский суд утвердил дачу Разумовской так, как обмежевал её землемер Меркулов. Хотя, к спорам подключилась Удельная контора, и жалоба ушла в Сенат, удержать крестьян Разумовской от самовольной порубки «сырого» леса стало невозможно: «буйственным образом, отбивая перевозы и караулы, разгоняя особые, из лесных смотрителей составляемые, пикеты, забирая и содержа у себя тех смотрителей по нескольку дней, устращивая некоторых из них побоями, въезжают насильственным образом в ту дачу и изстребляют растущий лес непомерно». Только в 1806 г. в сёлах Ждамирово и Параней было описано до 4500 сосновых брёвен разного размера⁹.

26 июня 1812 г. дворянский заседатель Алатырского нижнего земского суда Вязмитинов объявил мирскому обществу удельных крестьян об отказе им во владении состоящих за Сурскою рекою лесных и сенокосных дач, отобрал у них дощаник для перевоза через Суру и потребовал дать ему подписку в том, что означенные дачи отходят в вечное потомственное владение крестьян графини Разумовской¹⁰.

Удельные не согласились. Из Сената также пришло предписание, что нельзя «не допущать их до владения в оной даче покосами и лишать их чрез реку перевозу». Сенат призывал воздержаться от драк и ссор, пока спор не решится в суде. Сделать это было трудно. Любые самовольные порубки, покосы сопровождались драками, отбором лошадей, топоров, стогов, что вело к новому потоку жалоб. В них удельные заявляли, что «несносные притеснения и обиды» от крестьян графини Разумовской привели их «в крайнее разорение», что «исправный платёж удельных доходов невозможен», так как «хлеба со своих полей достаточно не более как на полгода, сеют к пропитанию своих семей на наёмных в других селениях землях; по неимению сенных покосов многие теперь распродали немалое количество своего скота» и «все почти крестьяне отлучаются по платным пашпортам в вольскую судовую работу»¹¹.

Многолетние тяжбы ни к чему не привели. Суды встали на сторону Разумовских-Уваровых, руководствуясь тем, что купчие М.Я. Черкасского были более поздними, чем у удельных крестьян, а те их не опротестовали. Тот же довод был использован по отношению к землям Болтиных и Сумароковых. Дескать, в 1757 г. из Алатырской провинциальной канцелярии был дан указ крестьянину графа Шереметева Артемьеву «о построении в крепостных господина его дачах за Сурою рекою по реке Кувалде мелниц: одну об одном поставе, а другую для вешней полой воды; оные мельницы и поныне существуют во владении графини Разумовской и ежели бы оные построены были в чужих дачах, то конечно бы настоящие владельцы до сего не допустили»¹².

Не менее долго шла борьба за земли под названием «Юрьева поляна, Чуфариха тож», которые были смежны с деревней Ванючка. Впервые она упоминается в переписной книге Д. Пушечникова и А. Костяева 1624-1626 гг. В ней указано, что земли в деревне Ванючке (70 четь в поле, а в 2-х потому ж, сена 120 копен, т.е. 6 десятин) принадлежали казачьему сотнику Миките Власьеву. Они были смежны с землями казаков-белозерцев села Стемас и мордвы деревни Иваньковой.

В 1646 г., сразу после Великого дня (Пасхи), стало известно, что пришли в Алатырский уезд татары. В степь, навстречу им, был выслан сотник Микита Власьев с ратными людьми (200 человек). В отряд его входили «алаторские мурзы, и татары, и козаки». Чаяли (надеялись), что татар будет немного, а их оказалось более двух тысяч. «И как головы сошлись на степи с татары и татары всех порубили, и в полон взяли. И никто не убежал от них. А татары пошли в степь с полоном».

Так как, в связи с пленением М. Власьева, его земли стали «пустыми», то 25 февраля 1648 г. казачий сотник Иван Митюрин отказал их недорослям Ондрюшке и Якушке Микитиным детям Власьева да дал 9 крестьянских дворов. Позже 14 четей пашни «в деревне Карповке, а Вонючка тож» было отдано в прожиточное поместье дочери Андрея Параскеве, а 18 января 1670 г. алатырский воевода Окинфий Бутурлин отказал это поместье её жениху Семиону Михайлову сыну Зимнинскому. 20 февраля 1682 г. С.М. Зимнинский просил подтвердить передачу ему земли, так как «та грамота в Алаторе згорела, а в Казанском приказе много время не сыщетца»¹³.

Спор за эти земли разгорелся между Зимнинскими в середине XVIII в. Татьяна Зимнинская вышла замуж за Василия Кошкина и вскоре подала документы о наследстве поместья брата, который уже лет 20 как пропал. Но тот вдруг откуда-то объявил, что родители выдали её замуж с приданым и она на землю претендовать не может. Стали выяснять, где её брат Астафей? Оказалось, что розыском, произведённым в тайной канцелярии в 1752 г., порутчик Астафей Петров сын Зимнинский был признан виновным за произнесение «важных слов», «бит кнутом и сослан в Сибирь в дальний город на житьё вечное» (с отнятием чина).

Тогда сестра заявила: «за тою де ево ссылкою за ним, Астафьем Зимнинским, не точию оного отца её и матери имения утверждать и в дачу таковым ссыльным чтоб производить, но по законам и общества с таковыми иметь не велено»¹⁴.

Владельцы Ванючки менялись часто. 15 марта 1751 года поручик Пётр Никитин сын Неплюев продал родному племяннику майору Димитрию Акимову сыну Неплюеву в селе Иванькове, «что была пустошь деревня Ванючка», 28 четвертей в поле, а в двух потому ж; да после первой его жены Пелагеи Юрьевой дочери в том же селе, «что напередь того была деревня Иванькова», 50 четвертей в поле, которая земля надлежит ему Петру на одну седьмую часть, в вечное владение. За всё взял 30 рублей¹⁵.

В «Объявлении» маиорши Веры Васильевны Чуфаровой указывалось, что в 1774 г. досталось ей, после двоюродного деда подпорутчика Фёдора Иванова сына Тургенева, пашни 25 четвертей в поле при селе Иванькове на речке Ванючке под названием Поляна Юрьева.

13 октября 1781 г. купила она у маиорши Анны Петровой дочери жены Тургеневой, а ей доставшейся по наследству после родной бабки Пелагеи, по отцу Юрьевой, а по мужу Неплюевой, в селе Иванькове, что была прежде деревня Иваньково, на речке Ванючке, пашни 78 четвертей. Владеет же она только 28 четвертями, т.к. остальные 50 и рыбные ловли насильно захватили крестьяне графини В.П. Разумовской и добавляла, что на это жаловался ещё Неплюев в 1758 г.

4 августа 1786 г. она же купила 16,5 четвертей в поле на речке Ванючке у премьер-маиора Василия Васильевича Несветаева, которому они достались по наследству от двоюродной тётки подполковницы Ирины Тургеневой, а ей после отца Степана Несветаева¹⁶.

Поместье в Иваньково сохранялось за Зимнинскими до 1824 г. В октябре 1824 г. прапорщик Геннадий Петров сын Зимнинский отпустил на волю дворовых его людей в сёлах Зимницы (89 душ), Засарье (53), Иваньково (20), Стемасы (1), всего 163 души, с условием, чтобы они «сею предоставляемою свободою воспользовались после смерти его».

Г.П. Зимнинский умер в ноябре 1824 г.

12 мая 1826 г. Алатырский уездный суд слушал дело о проданных Г.П. Зимнинским недвижимых имениях и об отпущенных на волю людях. Было признано, что только 45 душ из 163 могут воспользоваться вольною. Имение из двух усадебных мест в Иваньково перешло Соловьёвым (ГАУО, ф. 752, оп. 1, д. 22, лл. 71 – 76).

С 30-х годов XIX века началось “специальное межевание», целью которого было устройство и оформление единоличных владений на месте «совместных дач». Началось всё с того, что крестьяне деревни Аловой пожелали променять свою землю, состоящую в Стемасской даче и находившуюся от них на расстоянии почти 30 км, на землю, принадлежащую Урусовой, в соседней деревне Ширшовке.

Здесь возникает несколько вопросов. Как эта земля оказалась во владении аловской мордвы, если ещё в переписи Д. Пушечникова и А. Костяева 1624 г. она принадлежала иваньковской мордве и граничила с землями иваньковских казаков и казаков-белозерцев из с. Стемас? Откуда пришла в Иваньково мордва и куда переселилась?

Предположительно, это были выходцы из д. Пичевель, на реке Пичевели, Лунгинского беляка (беляк – сторона) Верхалаторского стана, которая располагалась близ Лунги, в 25 км от Ардатова. Оттуда же были основатели Алтышева, которое первоначально называлось Алтышевой Поляной или Пичевельской Выставкой. Отсюда понятна деловая и раздельная запись 1623 г. между мордвой дер. Пичевели, Алтышевской Поляны и иваньковскими мурзами Кожнеевыми, по которой первые полюбовно уступили рыбные ловли и бобровые гоны по обе стороны р. Алатырь. Это объясняет и то, что вотчины Алтышевской, Пичевельской, Иваньковской мордвы (в частности, Кирмальский ухожей) располагались по реке Алатырь и находились в общей собственности. Не случайны у них и схожие знамёна. Мордва приалаторских деревень, таких как Рындино, Тургаково, Урусово указывала на своё родство с иваньковским мурзой Досаем Ивановым (старцем Нифонтом), называя его не только «родимцем», но и «начальником нашим Кирмальским».

Как указывал А. Гераклитов, выходцы из Пичевели ещё до 1614 г. основали и дер. Алову Большую (с. Алово при р. Трезовке). О том, что Алово основала алатырская мордва помнили ещё в XVIII в. В 1764 г. А.И. Свечин записал предание о том, что на месте города стояла деревня, которая называлась по имени живущего здесь мордвинина Алата. Когда началось строительство крепости, то государь Алата, «тогда ж со всеми крестившаго, от сего места вверх по Суре за 30 вёрст перевести повелел, от чего и поныне село Алово именуется».

Поступив на службу к московским государям и получив землю в Иванькове на поместном праве, иваньковские мурзы связь со своими родственниками не теряли. Многие переселились в Алово и, по всей видимости, приняли активное участие в разинском движении. Перепись 1671 г. показывает, что из 14-ти пустых дворов в Алово 11-ть запустело от того, что хозяева их были убиты на Кондарати. Напомним, что это было крупнейшее сражение, закончившееся жестоким поражением повстанцев: «пролилось крови столько, как от дождя большие ручьи текут». Смерть вела к потере поместной земли, но земли Юрьевой поляны сохранились. Её-то потомки иваньковских станичных мурз и хотели обменять. Сохранился интересный документ, который подтверждает правильность наших рассуждений.

27 ноября 1672 г. били челом мордовские мурзы дер. Лунги Чепкун Биговатов сын Кижедеев и его племянник Тетюш Романов сын Кижедеев о выделении им в поместье выморочной земли алатырца Такая мурзы Кожнеева в дер. Иванькове (77 чети), которую сын Такая мурзы Котайка покинул и живёт в Алатырском уезде в д. Оловой в тягле (т.е. станичную службу не несёт)¹⁷.

Размежевание Стемасской дачи, часть которой принадлежала и иваньковским удельным крестьянам, потребовало многолетних усилий, что видно из приводимой ниже переписки.

№ 1

1851 г., не позднее 23 октября. – Письмо князя П.А. Урусова управляющему Алатырской удельной конторой В.С. Барыкову

Милостивый государь, Василий Степанович.

В последнее наше свидание я забыл просить Вас на счёт окончания Иваньковского размежевания; оно столько лет продолжается, что может служить примером неполюбовного раздела. Теперь дело это остановилось за новыми разминами, которые требуют малого передвижения. Достойно было бы Вас окончить это дело. Землемер назначен по общему нашему соглашению г-н Тювиков, который к Вам имел честь явиться. Моё согласие на передвижение в сём письме честь имею изложить. Не откажите, прошу Вас, отобрать согласие прочих господ владельцев теперь же. Вы этим, милостивый государь, всем нам окажете большое одолжение, ибо войти во владение размежёванных участков сею же весною, было бы весьма счастливо, отложить же оное – причинило бы потерю ещё целого года.

Я возвращусь сюда 5-го вечером и, пробыв три дни, должен буду спешить в Петербург. Великое одолжение сделали бы Вы мне, если бы влиянием Вашим положили конец этому делу в это время. Г-н землемер объяснил, что он, по уведомлении его, тотчас явится и план составит в 8 дней.

Прошу Вас, потрудитесь все элементы разного рода воедино собрать, ибо иначе, весьма вероятно, что упустив сие время нынешнее, останемся мы ещё год в варварском чересполосном владении¹⁸.

№ 2

Известились мы, что по даче села Иванькова, где помещица Блажиевская и мы, Бухвалов и Заватров, имеем владение землёю, помещица княгиня Урусова желает сделать промен земли с Департаментом уделов, чтобы ей взять себе от удела, состоящую в Стемасской даче, владения иваньковских удельных крестьян оброчную статью, называемую Юрьево поле, Чуфариха тож, всю без остатка, сколько оной значится по плану, а взамен оной, такое же количество пахотной земли отдаёт уделу из своей Иваньковской дачи с тем, чтобы эту промениваемую княгинею Урусовою землю, прирезать к предназначенному полюбовною сказкою участку земли Иваньковских удельных крестьян и за этот промен приостановить окончательное размежевание общей Иваньковской дачи, по неотобранию согласия на оный от прочих владельцев, потому что по случаю этого промена участки их должны передвинуться на другое место к владению княгини Урусовой.

Зная местность дачи и быв вполне уверены, что чрез эту передвижку наших земляных участков достанется нам земля не худшего качества, мы охотно изъявляем на оную передвижку своё согласие и покорнейше просим со своей стороны приступить к составлению с княгинею Урусовою сказанного променного акта и тем ускорить окончательное размежевание Иваньковской дачи.

К сему прошению, за неумением грамоте означенного крестьянина г-жи Блажиевской Григория Иванова, по его личной просьбе, онаго ж села священник Александр Васильев Веселицкий руку приложил.

К сему прошению алатырский мещанин Михайла Алексеев Заватров руку приложил, но с тем, чтобы усадебное место, назначенное ему по плану, оставалось на том самом месте невредимо¹⁹.

№ 3

Ваше Высокородие, Василий Степанович.

По делу о передвижке участков в Иваньковской даче я два раза являлся к г-ну Ивану Алексеевичу Бухвалову, который, к сожалению, не соглашается ни на какую перемену, а остаётся на том самом месте, которое назначено ему на плане.

Что касается до уступки уделу в Иванькове усадьбы в 7 десятин, вместо такого же количества пашенной, то я на сие, без дозволения Его Сиятельства князя Павла Александровича Урусова, решиться не смею, потому что, по приблизительному соображению, необходимо будет снести урусовских крестьянских 18 домов, поселённых на двух порядках, начиная от церкви к стороне крестьян удельного ведомства. А под поселение этого числа дворов места нет, ибо по нужде, от тесноты, уже поселена часть крестьян на выезде к деревне Уваровке: там, где во время разлива реки Суры, как всем известно, затапливает дворы и гуменники водою²⁰.

№ 4

1852 г., 27 сентября. – Письмо тайного советника Ф.А. Дурасова управляющему Департаментом уделов графу Л.А. Перовскому

Ваше Сиятельство, милостивый государь, граф Лев Алексеевич.

Будучи владетелем имений в Симбирской губернии, ежегодно терплю стеснение от купечества при продаже хлеба на Сурской пристани Промзино, которые, понижая цены до февраля месяца, открывают настоящие только в начале марта, от чего вывозка хлеба в самую распутицу разорительна для крестьян.

Во избежание сего я решился приискать место по Суре, в 25 верстах от Промзина, ниже по течению реки Суры в селе Иванькове, и с целию открыть там пристань, я купил 70 душ в этом месте. Быв нынешним летом там, я осмотрел местность и нашёл, что удельные крестьяне, поселённые здесь по всему берегу Суры, имеют при каждом дворе удобную пристань для привалу судов и место для постройки амбаров на складку хлеба.

Желая показать возможность к устройству пристани, выбрал я, из числа неудобных мест, неподтопляемый бугор, по праву общего владения во всей даче, с тем, чтобы тут устроить складку хлеба, и нанял суда, чтобы их поставить в село Иваньково, где и предполагаю их грузить; но получил донесение от моей вотчинной конторы, что г. управляющий удельною конторою в Алатыре Барыков затрудняется учредить складку хлеба, потому что не знает, кому то место поступит по специальному размежеванию. Специальное размежевание села Иванькова ещё не учинено, согласия общего ещё нет и права владения при общественной даче должны быть уравнены и поступят на рассмотрение и утверждение Департамента уделов.

Лишить права действовать к пользе общественной, кроме общественной потери, отвлечёт от всякого благого предприятия, а потому осмеливаюсь всепокорнейше просить Ваше сиятельство приказать г. управляющему удельною конторою не препятствовать мне в оном по правам общего владения²¹.

№ 5

1852 г., 18 октября. – Из прошения удельных крестьян с. Иванькова управляющему Алатырской удельной конторой В.С. Барыкову

…Просимое г. Дурасовым место повыше села Иванькова на берегу реки Суры, заключается в проездной дороге из Иванькова в село Сару и прогоне летом в поле для пастьбы скота. Есть ли устроить тут анбары, не будет нам проезда и негде прогонять скотину, потому что внизу рядом расположен берег реки Суры, а вверху горы и топкие вершины. В продолжение же зимы складывать и хранить на сём месте хлеб, препятствия со стороны нашей нет, ибо в зимнее время дорогу можно проложить по самой реке Суре²².

Все приведённые документы взяты из фонда «Алатырская удельная контора». Отобраны они не случайно: это и образцы делопроизводства, связанные с различными социальными слоями, и документы, содержащие важнейшие материалы по экономической истории села.

Десятилетняя переписка по «полюбовному» размежеванию ни к чему не привела. В дело вступил суд. 27 июня 1861 года Алатырский уездный суд постановил отдел земель каждому владельцу назначить следующим образом: «к стороне выезда из с. Иванькова в с. Сару, чистым особняком удельным крестьянам, приурочив к их полевой земле и усадебные места; а вместо промениваемой княгине Урусовой в Юрьевском поле, Чуфариха тож, 147 десятин пашни, прирезать такое же количество земли к участку удельных крестьян: часть земли бывших владельцев Бухвалова и Соловьёвой, что ныне княгини Урусовой, а недостающее количество пополнить из спорного участка, который при таковой передвижке должен быть уже пополнен из участка назначенного княгине Урусовой рядом с удельною землёю… сколько им по актам причитается; луга им выделить в том самом месте, где значится на плане.

Далее: купцу Заватрову вместо выдела земли, как было прежде, предложено в одном участке с бывшими владельцами Бухваловым и Соловьёвою, за переходом от них земли княгине Урусовой, назначить участок особняком, с учинением передвижки, приурочив пашню к усадьбе, которая должна быть на прежнем месте и луга за с. Иваньковым; потом: рядом с этим участком купца Заватрова выделить участок г. Дурасову, так, чтобы начать линию полевой земли от устья речки Елховки, что близ моста, и продолжать оную до безводного оврага, впадающего в речку Подерожку, на что изъявлено согласие и со стороны г. Дурасова; а от сего последнего линию провести к усадьбе ему назначенной, которая изстари заселена его крестьянами и должна быть на прежнем месте, как и у всех владельцев, с назначением ему выгона и прогона скота между усадьбой княгини Урусовой и церковной землёй, потом поворотить влево переулком между усадеб удельных крестьян и купца Заватрова к р. Суре с тем, чтобы бечевником оной имел свободный прогон скота в луга, назначенные ему за селом Иваньковым, где их ему выделить в одном месте; наконец: княгине Урусовой выделить участок согласно сделанных уже нарезок с тем лишь изменением, какое может произойти от передвижки участков, но чтобы пахотная земля тоже была приурочена к усадьбам, а луга выделить в смежестве с Юрьевской поляной, а чего недостанет в этом месте, добавить из лугов за селом Иваньковым, присоединив в один участок и купленные луга у гг. Бухвалова, Соловьёвой и Елчаниновой.

Церковную землю, сенные покосы и кладбища оставить на прежних местах, так равно и дома священноцерковнослужителей на общественной усадьбе, а как эта земля примыкает к земле назначенной г. Дурасову, то в отвращение потравы хлебов общественным скотом, против этого участка содержать городьбу прихожанам по числу душ; в прочих же местах полевые и луговые участки огораживать каждому владельцу свою часть.

Каковую нарезку участков в натуре и произвести чрез землемера, о командировании которого просить Симбирское губернское правление»²³.

Так как постановление суда носило общий характер, то время от времени споры возникали вновь. В 1875 г. удельные крестьяне отказались пропустить через свои земли скот крестьян, бывших Дурасова. Последние подали на них в суд. От потерпевших выступал Григорий Данилов Шугуров, от роду 39 лет, православный, который на следствии 18 декабря 1875 г. показал: «Когда судебный пристав Введенский приезжал в Иваньково объявлять решение мирового съезда по делу нашего общества с обществом удельных крестьян о пользовании прогона для скота, я не был при объявлении решения и не слыхал, что удельные крестьяне говорили судебному приставу; когда наше общество, вследствие решения мирового съезда, погнало свой скот в луга за Сарку, то я находился в числе тех крестьян, которые провожали стадо; когда мы догнали скотину до оврага, находящегося на задах усадеб удельных крестьян, то нас встретила большая толпа, которые стали кричать, что они нашу скотину не пропустят через свою землю. В числе этих крестьян находились сельский староста Яков Жигалов и Михайла Дунаев, которые распоряжались другими крестьянами, а в особенности Дунаев, который приказал даже сломать мост, построенный нашим обществом через Сарку для прогона скота. По его приказанию мост был сломан Григорием Ожогиным и Петром Савостьяновым; бывшие удельные крестьяне согласились не исполнять решение мирового съезда и не пропускать нас через свою землю по уговору Дунаева; они сами это говорят. Неграмотный»²⁴.

После этого допроса староста Яков Жигалов был взят под стражу и обвинён в противозаконном бездействии власти с намерением допустить преступление. Следствие велось до октября 1876 г. В заключении по делу говорилось: «До 1874 года в с. Иванькове Алатырского уезда общество крестьян, принадлежавших прежде помещику Дурасову, пользовалось в течение многих лет своими лугами таким образом, что скот свой прогоняли через земли принадлежащия обществу бывших удельных крестьян с. Иванькова. Но в 1874 году между обществами бывших удельных и дурасовских крестьян с. Иванькова возник спор, в котором удельные крестьяне стали утверждать, что бывшие крепостные крестьяне не имеют права прогонять скот через их землю. Тогда последние предъявили иск к обществу бывших удельных крестьян, последствием которого было то, что Алатырский съезд мировых судей решил восстановить право истцов на прогон скота через дачи ответчиков.

15 мая 1875 г. в с. Иваньково приехал судебный пристав Введенский и решение съезда объявил крестьянам с. Иванькова. В тот же день бывшие дурасовские крестьяне собрав свой скот в стадо, погнали его на свои луга через землю бывших удельных крестьян, но не доходя до последней на мосту их встретили 14 человек удельных крестьян, которые прогнать скот через их землю не допустили, говоря, что пусть гонят берегом р. Суры. При этом был сельский староста бывших удельных крестьян Яков Дмитриев Жигалов в числе первых зачинщиков, который будучи привлечён к следствию по обвинению в бездействии власти, с намерением допустить неисполнение решения съезда, виновным себя ни в чём не признал. Другие же не пропустившие скот крестьяне, привлечённые к следствию по обвинению в том, что согласились не исполнить решение съезда, также ни в чём не признали себя виновными и при этом объяснили, что они действительно согласились не пропускать скот чужаго общества через свою землю, но не потому, что не желали исполнить решение съезда, а потому, что в решении этом не указано, где именно должен был прогоняться скот крепостных крестьян. Вместе с этим, один из привлечённых крестьян Иван Куршин, представил следователю копию с решения Алатырского уездного суда, из которого видно, что бывшие крепостные крестьяне с. Иванькова должны были прогонять скот между усадьбой княгини Урусовой и церковной землёй, потом поворотить влево переулками между усадеб удельных крестьян и купца Заватрова к реке Суре с тем, чтобы бечевником ея можно было прогонять скот в луга за селом Иваньковым.

Таким образом, по соображении изложеннаго оказывается, что при отсутствии в решении съезда мировых судей указания на то, где именно крестьяне с. Иванькова должны были прогонять скот, у удельных крестьян могло возникнуть действительное недоразумение по исполнению решения съезда, почему и непропуск ими скота через свои земли, будучи спором о способе исполнения решения, не может составлять преступления. При таких условиях и бывшаго сельскаго старосту Якова Дмитриевича Жигалова невозможно обвинять в бездействии власти с намерением допустить преступление, а потому предполагается следствие по обвинению его… прекратить, отменив принятую против него меру пресечения – заключение под стражей»²⁵. Земельные споры шли постоянно, вплоть до организации колхозов.