Человекиживотниев мифах и эволюции

О ПРОИСХОЖДЕНИИ ТЮЛЕНЕЙ

Все царство животных, пронизано постоянным стремлением к странствиям. Едва ли найдется вид, для которого перемещение не было бы составной частью его бытия. Эти странствия охватывают большие и малые пространства. Некоторые животные способны переплывать океаны, другие пересекают целые континенты.

Путешествуют животные самым разным образом. Птицы, например, во время перелетов преодолевают многие тысячи километров, некоторые бабочки перелетают через высокие горы. Эти странствия охватывают все стихии: землю, воду и воздух. Северные олени регулярно кочуют по огромным просторам Заполярья; угри, колыбель которых находится в Саргассовом море, тянутся на восток и поднимаются в реки Европы. Лососи проходят обратный путь, от речных истоков к океану. Несметные, пожирающие все на своем пути полчища саранчи, орды бродячих муравьев пролетают и проползают значительные территории.

Ход сельди, подъем осетра, появление тюленей, морских Львов и пингвинов к совершенно определенному времени года их исчезновение спустя какой-то более или менее длительный промежуток - все это лишь примеры неуклонного движения, которое пронизывает все животные виды.

Можно ли объяснить передвижения животных единой причиной? Речь идет о чрезвычайно сложном явлении, которое, очевидно, подчинено различным обстоятельствам. Каждый отдельный вид обладает присущим ему одному способом передвижения, и этот способ столь же характерен для данного вида, как форма тела или расположение зубов. Некоторые странствия подчинены годовому ритму, другие следуют фазам возрастающей или убывающей Луны. Часто перемена места тесно связана с периодом спаривания и размножения. Существуют кочевые животные, которые следуют за своим кормом, есть и другие, на которых неожиданно находит безумие странствия, и они, как скандинавские лемминги, несутся прямо к своей смерти. Если попытаться из множества отдельных явлений выделить какие-то общие существенные для этих странствий черты, приходишь к важным наблюдениям; нам нужно только как можно шире охватить саму идею странствия. Чем более всеобъемлюще мы учимся созерцать феномен, тем яснее выступает характерное и существенное.

Пчелиный улей, который неделями выполнял обычную работу, собирал мед, заботился о личинках, обучал молодых пчел, бывает внезапно, иногда за несколько часов, пронизан охватывающим всю семью беспокойством. Всякая регулярная деятельность прекращается. Сбор меда уменьшился уже в предыдущие дни, и ячейки, из которых вот-вот вылупятся будущие матки, строго охраняются. Затем после короткого дождя, когда снова появится солнце, сразу начинается роение. Старая матка и большое число молодых работниц покидают улей и летят тесным сплоченным роем на поиски нового гнезда.

Норвежские лемминги, одна из разновидностей полевки, могут разрозненно, очень боязливо и скрытно, едва замечаемые, годами жить на равнинах и болотах северных гор. Но однажды летом они плодятся сильнее обычного, неимоверное множество молодых леммингов заселяет луга, и внезапно их повсеместно охватывает страсть "к перемене места". Лемминги собираются тысячами, становясь агрессивными и сварливыми, и бегут через леса и кусты, реки и пропасти, тесно прижавшись и тысячами давя друг друга, все дальше на запад, пока не доходят до моря и там, забредая все дальше, погибают в воде.

Пингвины, месяцами избегавшие островов и побережья Антарктики, неожиданно, как по мановению волшебной палочки, сотнями появляются из океанских просторов и, теснясь плечом к плечу, населяют твердую землю. Тут они строят простые гнезда; это ямы или небольшие, окруженные камнями углубления. В них они кладут яйца и выводят малышей. После того как потомство "оперилось" и научилось плавать, колонии снова уходят в море и уплывают на оставшуюся часть года неизвестно куда.

Эти примеры можно дополнить множеством других. Всегда оказывается, что начало странствия сопровождается чем-то необычным. Отдельные животные собираются в более или менее обширные группы. Птицы, рыбы, насекомые - все движутся к цели большими, сплоченными стаями.

Придумано много объяснений для такого поведения животных. Каждая из этих теорий содержит долю истины, но ни одна не охватывает феномена в его полноте. Конечно, голод, стремление к продолжению рода, ожидание смерти играют при этом определенную роль. Но почему это приводит к сбору в стаи? Что происходит с отдельным животным: почему оно ищет общности со своими собратьями по роду и племени и только вместе с ними пускается в путь или свадебный перелет? Почему неожиданно собираются вместе тысячи пингвинов, десятки тысяч тюленей, миллионы сельдей, угрей, сардин? Одни вместе движутся, другие несметными толпами оседают в определенных местах.

Можем ли мы догадываться, что совершается в эти мгновения в жизни животного? Конечно, можно попытаться сделать ответственным за все это некую деятельность желез, неожиданное пробуждение инстинкта и многое другое. Но ведь железы меняют свои функции, а инстинкты пробуждаются эму, что есть нечто более высокое и мощное, что пронизызавает преобразует весь род. Что происходит с группой птиц, которая осенью отправляется на юг? Их охватывает неожиданно возникающее беспокойство они собираются в стаю, и отправляются в путь.

Содержащиеся в неволе перелетные птицы проявляют такое же беспокойство в ту пору, когда улетают их родственники. Луканус* пишет об этом: "Неутомимо бьется и шумит в клетке пленник, часто до неузнаваемости растрепывая и разбивая перья... Это несомненно доказывает, что не внешние причины побуждают перелетную птицу к странствию, но она следует властному стремлению, полностью захватывающему ее, стремлению, которое она не может по своей воле подавить или изменить. Птица летит, потому что она должна лететь!" /*Fr. v. Lucanus: Zugvögel und Vogelzug. Berlin 1929/

Но почему птицы должны улетать? Потому что все животные, также как и человек, пронизаны определенными жизненными ритмами. Неправомерно даже приблизительно сопоставлять стремление к странствиям у животных и потребность путешествовать и исследовать у человека. Эта роковая ошибка все снова и снова мешает выработке верного взгляда. Животные странствуют подобно тому, как люди спят и бодрствуют. Птицы, готовящиеся к перелету на юг, переживают изменение сознания, которому они вынуждены подчиняться. Наступление вечера, переживание засыпания - вот что овладевает ими. Они начинают грезить о юге, и каждый вид видит свой, общий для всех его представителей сон, объединяется в переживании этого сна и, подобно лунатику, ищет путь в страну своих грез. У всех птиц меняется поведение. Тот же Луканус пишет: "На Куршской косе я мог достаточно часто наблюдать, как странствующие соколы и перепелятники мирно летели рядом с дроздами, скворцами и зябликами, не проявляя никакого охотничьего пыла, да и маленькие птицы почти не обращали внимания на страшных хищников и, не беспокоясь таким соседством, продолжали воздушное путешествие, нимало не меняя направление полета". Это можно объяснить только тем, что охотники и жертвы все вместе погружаются в грезы. На них находит легкий сон и, живя на юге, они просыпаются лишь тогда, когда забрезжит утро их возвращения. Тогда они устремляются на родину; это день и дневная деятельность. На родине наступает пробуждение: строительство гнезда, выведение потомства и забота о его воспитании. После того как эта работа закончена, наступает "вечерний разъезд", и их снова одолевают грезы о юге.

Здесь раскрывается то могущественное, чему подчиняются все странствия животных. Подобно тому, как мы, люди, спим и бодрствуем в ритме суточного вращения Земли, так и животных пронизывает подобный, но только годичный ритм. Не одна только Земля, но взаимодействие Земли, Солнца и Луны ритмизирует их сон и бодрствование. Странствие и возвращение - это переживание засыпания и пробуждения групповых душ отдельных видов. Всемогущество этого явления нельзя объяснить, исходя только из инстинктов, стремлений и поведения. Мощное душевное дыхание пронизывает отдельные группы животных; с выдохом оно поднимает их из дневной деятельности в страну грез; с вдохом снова ведет их назад, в повседневность.

Только принимая во внимание это струящееся через всю Землю дыхание, можно объяснить жизнь тюленей. Эта большая, странная, окутанная многими тайнами группа животных весьма примечательным, как мы увидим, образом подчиняется закону этого ритма.
Жизнь большинства тюленей во многом определяется чередованием странствий и покоя. Размах этого жизненного маятника усиливается еще и за счет того, что один период протекает в основном в воде, а другой полностью на суше. Продолжительность каждого периода колеблется в зависимости от вида и места обитания. Одни проводят на суше половину жизни, другие лишь несколько недель.

У всех видов тюленей малыши появляются на свет на и никогда не рождаются в воде. На суше происходит также спаривание, вскоре после рождения потомства. Маленькие тюлени, беспомощные и всецело предоставленные материнской заботе; знакомятся с морем только спустя некоторое время, под присмотром и руководством матери. В небольших бухтах они проходят настоящее обучение плаванию, до тех пор пока не овладеют водной стихией.

Рост и развитие малышей продвигается быстро, большими шагами. Молочные зубы - у тех видов, которые их имеют - сменяются уже до или вскоре после рождения. Ежедневный прирост в весе составляет около 3 фунтов (!). Таким образом, малыши подрастают удивительно быстро, и уже через месяц после рождения заканчивается период кормления.

Всегда рождается только один-единственный детеныш, и если мать, забывшись, в первые недели после рождения уплывает на пару дней, не заботится о малыше, или, тем паче, не возвращается, тогда он обречен на голодную смерть. Детеныш начинает жалобно хныкать, из больших черных глаз бегут настоящие слезы.После окончания кормления детеныши еще месяц остаются на берегу без опеки. Матери теряют к ним интерес и живут в гаремах мужей. А малыши растут дальше, хотя вряд ли они питаются в это время; мех меняет свой цвет, и когда с наступлением зимы налетают ветра и приходят холодные дни, то все - старые и молодые, большие и маленькие - уплывают в море. Куда они деваются, неизвестно. Но ясно, что они предпринимают дальние путешествия, поскольку окольцованные в Норвегии нерпы на следующий год появлялись в Южной Швеции, Шотландии и Исландии. Большинство же возвращается на старые лежбища, следуя строгим жизненным законам. Котики, к примеру, населяющие северное побережье Тихого океана от Аляски до Камчатки, начинают появляться на лежбищах приблизительно в конце мая. Первыми приходят старейшие, самые сильные самцы, следом за ними более молодые. Весь июнь идет непрерывная борьба за место. Каждый взрослый самец отмечает свой собственный участок по меньшей мере в несколько квадратных метров камнями и комьями земли, но лучше всего действуют его гнев и ревность. Один за другим возникают тысячи таких участков, а молодые самцы, не претендующие еще на образование семьи, более или менее почтительно держатся вокруг.

Около Иоаннова дня и вплоть до первых чисел июля из моря появляются тысячи самок и дают увести себя в гаремы. Чем сильнее самец, тем больше у него жен. Через некоторое время рождаются малыши, они выкармливаются молоком и подрастают; но одновременно происходят новые свадьбы и спаривания.

В Антарктике, где живут южные родичи котиков, происходит все то же самое, только начинается в ноябре и продолжается до марта следующего года.

Все это время тюлени ничего не едят. Их жизнь теперь не промыслы и охота, а досуг и безделье. А также борьба между самцами, любовные игры и удовольствия. Вырастают и начинают проказничать малыши. Кому доведется неделями, как Локли*, жить около такого лежбища и наблюдать обычаи и поведение тюленей, тот навсегда будет покорен волшебным миром их жизни. /*М. Lockley: The Seals and the Cunagh. London 1954/

Все, что происходит в местах, где селятся и живут ластоногие, по сути представляет собой отражение их "включенности" в движение солнца. Когда днев ное светило стремится к высшей точке, тюлени выходят из моря на сушу. Они следуют за поднимающимся солнцем. Они оставляют море не потому, что на суше им живется лучше, или потому, что становится теплее. Солнце своим прибывающим светом выводит их из водных глубин на воздушные просторы. Тут происходит летнее засыпание. Тюлени должны отдаться во власть сонных грез, они пронизаны ими. Это изменение сознания выводит их из океанских глубин на сушу, они прекращают есть, готовят места для своих любовных игр, и наступает "ночь отдыха". Летний сон разливается над различными родами и видами тюленей. У перелетных птиц все как раз наоборот. У них выращивание потомства - это "дневная работа". Тюлени же перенесли ее в царство ночи и грез. Такие различия биологически и с точки зрения истории Земли имеют большое значение и должны быть исследованы гораздо более обстоятельно, чем это делалось до сих пор. Когда вслед за тем приходит осень, солнце теряет силу и отступает, тюлени снова просыпаются. Осень - это для них утро. Теперь они уходят обратно в океан и превращаются в охотников и хищников; начинается их дневная деятельность.

Такая годовая периодичность имеет еще и другую сторону. Внутри большого класса млекопитающих ластоногие образуют собственный отряд (Pinnipedia). Многие исследователи считают их хищниками; некоторые черты указывают на собак. По характеру и образу жизни их трудно присоединить к другим отрядам. Одни признаки роднят их с хищниками, другие со слонами. Разделение жизни на морские и сухопутные отрезки придает их существованию сложный характер. В воде они хищники; они грозные охотники, и ни одна рыба не чувствует себя защищенной от них. Тут тюлени способны выполнять удивительные маневры, они быстры, дерзки и агрессивны, как все хищники. В море они, по-видимому, живут не стаями, а поодиночке, будучи едва связаны со своими сородичами. Их движениям свойственна исключительная ловкость и гибкость.

На земле они становятся неуклюжими; поскольку плечо и предплечье сильно укорочены и спрятаны в туловище, а кисть превратилась в ластоподобный придаток, их передвижения очень затруднены. Они ползают, упираясь и вытягиваясь вдоль земли. На земле тюлени оставляют свои хищные замашки и становятся вполне мирными. Они собираются в небольшие, как у копытных, стада. Всем стадом, состоящим из множества жен и окружающего молодняка, управляет самец. Похожая социальная тенденция есть и у слонов.

Таким образом, ластоногие колеблются, словно маятник, не только между водой и землей, но и между хищниками и копытными. Во время бодрствования они напоминают первых, а во время сна вторых.

Прибавьте к этому еще некоторые почти человеческие, или по меньшей мере напоминающие антропоидов черты. Так, всегда рождается только один, изредка два детеныша. Маленькие тюлени могут хныкать и плакать, у них есть даже молочные зубы. Поскольку глаза большие и круглые, а череп имеет почти шаровидную форму, морда тюленя напоминает своим выражением человеческое лицо. У многих видов, особенно у нерп, сильно выдаются лоб и глаза, а поскольку пасть выступает не очень сильно, возникают почти человеческие черты.

Когда однажды в сумерках я стоял на берегу Тинтагеля, недалеко от пещеры Мерлина, и море пело свою ночную песню, из воды неожиданно вынырнула нерпа. С любопытством, вопросительно, она посмотрела на меня, и наши глаза встретились. Это был столь непосредственный взгляд, каким я едва ли когда-нибудь обменивался с животными; взгляд без страха и тревоги, с полным пониманием ситуации. С тех пор я начал приближаться к загадке этих странных животных.
Исторически у тюленей не найдено предков. Описанные палеонтологами скелеты и останки имеют такое же строение, как и живущие виды: укороченный хвост и конечности, характерную форму зубов. Почти все находки сделаны в геологических отложениях, соответствующих двум последним эпохам третичного периода, миоцену и плиоцену.

Факты ясно свидетельствуют о том, что отрад ластоногих появился в земной истории поздно и, по-видимому, совершенно неожиданно. Где бы ни находились останки, они всюду обладают теми же самыми характерными признаками без первичных и переходных ступеней. Неожиданно и вполне сформированными предстают перед нами ластоногие.

В первый момент вряд ли может возникнуть сомнение, что тюлени изначально были наземными животными. И по сю пору они дышат легкими, а новорожденные организованы таким образом, что первое время после рождения не могут жить в море. Поэтому пока мы должны предположить, что все тюлени приведены в воду с суши и каждый год, ведомые солнцем, словно в сновидческом воспоминании возвращаются на свою изначальную родину.

Где же тот берег, которого они ищут, где расположены их основные лежбища? Последние исследования о географическом распространении ластоногих* однозначно показывают, что первоначальные центры, вокруг которых они жили, это обе полярные области. Как Арктика, так и Антарктика еще и теперь являются местом их обитания. /* См. V. B. Scheffer: Seals, Sea Lions and Walruses. Stanfort and London 1958/

Определенные виды, например, морские леопарды, некоторые виды морских львов и слонов живут в Антарктике. Другие для спаривания и выращивания потомства выходят на многочисленные острова и полуострова, окружающие Северный полюс. Их родина Гренландия и Исландия, западное и восточное побережье Канады, множество островов, раскинувщихся между Америкой и Азией, от Аляски до Камчатки и Сахалина. Поскольку во время летнего сна и летних грез тюлени обходятся без пищи, пустынный, каменистый, часто покрытый снегом и льдом мир полярного побережья - вполне подходящая для них среда.

Но многие ластоногие, особенно из семейства настоящих тюленей, находят дорогу вдоль побережья на юг. В Европе их часто можно увидеть в Уэльсе, Ирландии и Корнуолле. Они могут появляться в Португалии, а определенная группа, тюлени-монахи, населяют даже побережье Средиземного моря. Чем южнее они забираются, тем менее четкой становится годовая периодичность их жизни. Живя между сушей и морем, они теряют тогда первоначальный ритм.

Они живут также и во внутренних морях, на Байкале и Каспии. Этот факт мог бы послужить ключом к разгадке их первоначального географического распределения. Быть может, их увлекли и оставили при отступлении накатывавшиеся на юг волны оледенения. В пользу этой догадки говорят и палеонтологические находки, скелеты тюленей на юге России, в Венгрии, в районе Вены, в Южной Франции, Италии и даже Египте.

Таким образом, различные виды тюленей пришли, по-видимому, с севера, из Арктики. Там у полюса и была, вероятно, их родина, куда многие возвращаются все еще и поныне. Наступающие на юг глетчеры ледникового периода повлекли за собой наступление ластоногих. Чем шире был ледяной пояс, тем дальше на юг заносил он полярных животных. Расселение шло также и из Антарктики; отдельные виды тюленей пробрались вдоль южноамериканского побережья до Патагонии, а морские львы дошли даже до экватора. Таким же образом были заселены Австралия и Новая Зеландия.

Можно ли от этих отдельных фактов палеонтологии и зоогеографии пробиться к связному образу ластоногих и раскрыть тайны их земной истории? Это животные, центр географического распространения которых находится в полярном регионе. Волны ледниковых периодов шаг за шагом донесли их до умеренных широт. Несмотря на это, полюс остался их родиной.

Морской лев

Предыстория ластоногих, о которой мы могли заключить из их географического распространения и поведения, а также их жизненный ритм, соответствующий движению Солнца в полярных областях, исторически уводят нас в те области, где в начале земного и человеческого развития можно найти Гиперборею. Тогда все, что позднее должно было раскрыться как человеческий род и природные царства, было еще в зачаточном состоянии. Рудольф Штайнер описал это следующим образом: "Световое растение человек жил тогда заключенным в общее мировое лоно, чувствуя себя единым со световой оболочкой Земли. Человек в этой тонкой, туманно-растительной форме был словно пуповиной соединен с матерью-Землей; вся мать-Земля лелеяла и оберегала его. Как в более широком смысле ребенок лелеется и оберегается сейчас в материнском теле, так лелеялся и оберегался тогда зародыш человека.*" /*Рудольф Штайнер, "Египетские мифы и мистерии" (Ägyptische Mythen und Mysterien, GA 106), 5-й доклад./

В этот период из Земли выделилось Солнце. "Этот выход Солнца был связан с тем, что пар уплотнился до воды".

Морской слон

В этом описании приоткрывается тайна происхождения тюленей. В той области Земли, где и поныне находится родина многих ластоногих, была некогда колыбель человечества. Там жили озаряемые светом, овеваемые воздухом человеческие тела, "пуповиной соединенные с матерью-Землей". Все большим становилось уплотнение. В упомянутом выше докладе Рудольф Штайнер указывал на то, что ко времени выделения Солнца из Земли человек достиг той ступени "в своем теле, вырождение которой мы сегодня можем наблюдать в рыбах. Если мы сегодня глядим в воду, наполненную рыбами, то эти рыбы представляют собой остатки тогдашних людей".

Тюлени не рыбы, и все-таки они сформированы для жизни в воде. Если спросить себя, чем рыбы отличаются от тюленей, то ответить будет нетрудно. Тюлени ближе к человеку; они млекопитающие; они образуют социальные группы, по крайней мере на то время, когда живут на суше; они рождают одного-единственного детеныша и выкармливают его, пусть и несколько недель.

Рыбы, напротив, доверяют свои неисчислимые икринки водной стихии, и хотя некоторые виды строят гнезда, несколько дней заботятся о мальках, все же в своей конституции, образе жизни и поведении они бесконечно далеки от млекопитающих и, в частности, от тюленей.

Рыба - это водное животное, организм же тюленя лишь приспособлен для жизни в воде. Конечности преобразованы для плавания, кожа снабжена толстой жировой прослойкой и дает зверю необходимую тепловую защиту и веретенообразную, круглую, такую удобную для плавания форму туловища. Ушные и носовые отверстия под водой могут наглухо закрываться. Так многие черты указывают на обитателя моря.

Морская собака

Может быть, тюлени - это предки всех возникших тогда млекопитающих? Предки не в смысле того эволюционного учения, которое заставляет одно животное возникать из другого благодаря неким иллюзорным силам наследования и приспособления, но такие, которые сохранили и не специализировали примитивную форму своего тела, едва обозначенные члены и круглое туловище? Вероятно, тюлени никогда не были настоящими сухопутными животными, так как только в середине атлантического периода Земля стала достаточно твердой, чтобы животные и человек могли опереться и ступить на нее.

Если мы прислушаемся к этим рассуждениям, тело тюленя может предстать перед нами в новом освещении. Не напоминает ли оно эмбриональную форму? Человеческий эмбрион в конце 2-го месяца, хотя он и не превышает 25 мм, внешне очень походит на тюленя. И у эмбриона конечностями являются маленькие незаметные "обрубки", глаза круглые, веки широко раздвинуты, рот без губ и похож на щель. Эмбрион парит в воде в окружающей его оболочке.

Не встречаем ли мы здесь, при нарастающем отвердении, уплотнении и увеличении, напоминание о разных земных эпохах? Тюлени не стали рыбами, поскольку вплоть до начала Атлантиды они оставались связанными с человеком. У них были нерасчлененные, эмбрионоподобные тела, которые, плавая-паря, двигались в еще не уплотнившейся водянистой земле. В начале Атлантиды, когда формировались память и речь*, и предки человека, частью которых были тюлени, делали первые шаги к становлению "Я", началось отпадение тюленей. /*См. главу "Наши атлантические предки" в книге Рудольфа Штайнера "Из летописи мира" (Aus der Akasha-Chronik, GA 11) - Калуга 1993/ Они слишком быстро уплотнили эмбриональный облик человека. Поэтому теперь они теряют молочные зубы еще до рождения и лишь несколько недель выкармливаются молоком. Младенцами они растут так быстро, что скорее всех становятся независимыми существами. Столь поспешное завершение молочного и детского периодов ясно указывает на неожиданный и слишком быстро совершающийся процесс становления животного.

Морской медведь

Но они несут с собой не только эмбриональную форму, но и внутреннюю связь с Солнцем, пронизывавшим своим действием Гиперборею. Еще и сегодня они следуют движению Солнца в ритме полярного дня и ночи. Они никогда не были собственно сухопутными животными; как раз наоборот! Из вод древней Атлантиды, куда они слишком быстро нырнули, они пытались ступить на постепенно уплотняющуюся Землю. Но это им уже не удалось. Каждый год они возобновляют попытку и трогательно вверяют суше своих детенышей; но это ведь только сон, который проходит столь же быстро, как наступил. И когда начинаются осенние бури, тюлени должны возвращаться назад в море, куда зовет их заходящее полярное Солнце. То, что тюлени слишком быстро уплотнились на стадии человеческого эмбриона - это их земная судьба. Из-за этого они погрузились в воды мирового океана; они достигли Антарктики и нашли там условия жизни своей старой родины. Все снова они пытаются достичь земли, и каждый раз вода одерживает над ними верх. Они являют на Земле величественный памятник человеческого развития. Если мы заглянем им в глаза, то увидим себя самих, какими мы некогда были, и смутно ощутим, как мы развились, а они, тюлени, остались на месте. Они так близки нам, потому что они не специализировались, как другие млекопитающие. Это не те напоминающие о Лемурии виды, какими являются сумчатые и однопроходные, и не деградировавшие формы, известные нам как грызуны. Родственны они китам и дельфинам, но те имеют иное происхождение. Позже тюлени прошли через Атлантическую катастрофу и поэтому попали во все те области, которые населяют еще и теперь.

Множество ритуалов и табу связано у эскимосов с тюленями. Души этих животных "одарены значительно большими способностями, чем души людей". Они не переносят запаха человеческой крови, а также теней и темного цвета смерти. Также неприятны им менструирующие женщины. Эскимосы смутно ощущают, что кровь и смерть содержат те личные силы "Я", которых тюлени некогда лишились. Они принадлежат богине преисподней и земных глубин, тому царству Матери, из которого когда-то вышла человеческая судьба. Рудольф Штайнер указывал, что "Мать" нужно искать там, где лежат прошлые ступени земного развития*. В область прошлого тянутся и души тюленей; там их общая родина с людьми, их братьями. /*Рудольф Штайнер, "Духовнонаучные разъяснения к "Фаусту" Гете" (Geisteswissenschaftliche Eiiäuterangen zu Goethes Faust, GA 272)./

Но в последние столетия люди отреклись от этого братства. На юге и на севере они начали откровенно безжалостную охоту на своих собственных предков. Миллионы тюленей, моржей, морских львов, морских леопардов и котиков были уничтожены. Дубинами, ножами, топорами и ружьями истреблялись целые колонии и виды. Но это шло не от эскимосов, живших в теснейшей связи с тюленями. Это совершалось русскими и немцами, англичанами и японцами, голландцами, скандинавами, американцами из-за хищности и жадности. Все более редкими становятся теперь тюлени, и дом богини Седны густо населен их душами. Эта богиня - мать земных глубин - стоит и над судьбой человека; но что станет с человечеством, которое слепо отрицает образ своего прошлого? Не отрицает ли оно вместе с этим свое божественное происхождение? Лишь немногие знают еще истинную историю происхождения тюленей, и даже Лаппе Аслак, сын Сири Маттис, который 24 мая 1944 года рассказывал* о происхождении тюленей, "как это передали отцы", лишь предчувствует правду. /*Здесь мне хотелось бы сердечно поблагодарить г-на профессора Коля-Ларсена, указавшего мне на это сообщение./ Он говорил об исходе евреев из Египта, о переходе через Красное море и о преследовавших их египтянах. И тут он сказал: "Тогда поднял Моисей снова свой жезл и фараон и все его люди, и собаки, и лошади, и колесницы были поглощены морем. Сам же фараон и все, принадлежавшие его роду, стали тюленями большими, а все их солдаты - маленькими тюленями".

Здесь еще раз, но в историческом преломлении, явлен прообраз становления тюленей. Та часть человечества, которая не хотела участвовать в поступательном развитии, но желала препятствовать ему, была поглощена водой. Другая часть прошла сухой через море и на другом берегу ступила на твердую землю. В конце своего рассказа Аслак прибавляет следующее: "Если ты однажды обратишь на это внимание и снимешь шкуру с тюленя, то он окажется очень похож на человека. Особенно если ты положишь его на живот. " Так Аслак смутно ощущал глубокое родство тюленей и людей.