, апрель, 23. Норвежское море

- Чиф, высокий уровень радиации, надо уходить.

Уходим в направлении наших кораблей, краткий сигнал доклада. Как любит выражаться святой отец, медленно спустимся с горы… За два дня – две победы!

Пропущенный текст…

«Пиранья» нырнула и ушла курсом на Кольский полуостров. Там – очередное гнездо врага.

- Сигналы двух авиационных радаров. Нас преследуют.

- «Европа», два самолёта в пятидесяти милях за нами. Прошу помощи.

- Ильич, «Америка» следует в вашем направлении. Дайте наводку.

- Ваня, включаю аппаратуру. Не тяни, я высунулся наверх, виден издалека.

- Залп!

- Цель поражена, - докладывает Хуан. – Две ракеты, чиф, уклонение!

Ныряю в сопки, страшный слалом в темноте, на минимальных высотах. Ракеты взрываются в горах. Подскакиваю в вышину, чтобы дать наводку на второй самолёт. Мы даже не видим его, но Хуан снова докладывает о сбитом. Ещё две ракеты от него заставили попотеть нас и поскрипеть «Чайку». Пронесло. Потрепали мы сегодня бандитов! В добрый час.

«Америка заняла передовую позицию в ста милях от других кораблей, укрылась в высоких скалах. Приводняюсь у небольшого острова, рулю в тесную бухту. «Европу» и «Шельде» трудно разглядеть даже вблизи.

- Сегодня не удастся поспать. Нужен воздушный дозор. Самолёты успели передать условные сигналы, боюсь, они бросят на поиски все свои воздушные средства. Вертолёты на боевых позициях, в семидесяти милях. Все корабли ведут пассивную радиоразведку, но так много не увидишь. Включить активный поиск – рассекретить себя, - Ник встревожен.

- Готовить самолёт к вылету, - пью большую чашку кофе, перекусываем прямо на палубе. Через полчаса снова в воздухе. Не до профсоюзного рабочего дня. Светает. Высота – четыре тысячи футов. Как на ладони. Чувствую себя живцом. По сотне выстрелов на пулемёт. Да и что я смогу против бронированной боевой машины? Надежда только на аппаратуру. Петя с Андреем постарались на совесть.

- Шесть целей на северо-востоке, дистанция – сто двадцать, быстро движутся в сторону предыдущей стоянки. Четыре штурмовика и два истребителя противника.

- Всем постам – боевая тревога!

Хуан включает приборы наведения. Самолёты противника поворачивают в нашу сторону. Если они дадут залп – не выкрутимся никакими маневрами. В бой вступают батареи Ковчега. Там мощность и скорострельность повыше! Картинка с наших приборов поступает на все посты. Сражение начинается за границей прямой видимости.

- Четыре цели поражены! Две на сверхзвуке идут к нам. Четыре ракеты! Восемь!

Пикирую на предельной скорости. Кажется, отлетался.

- Прибежище-первый. Веду ракеты. Две уничтожены. Четыре уничтожены.

- «Америка», даю залп. Две ракеты уничтожены.

- «Европа» поразила две ракеты.

- Я Монах, самолёт противника уничтожен ракетами!

- Ковчег-пять, воздушная цель поражена!

- Спасибо, братцы. Думал, хана.

- Повоюем, чиф! Вам спасибо!

- Отбой воздушной тревоги. Всем постам – благодарность! Фэд, тебя и Хуана представим к орденам!

- Мистер Шепард, наверно, уже и изготовить успел?

- Мистер Солнцев, мистер Оливера, вы представлены к награде и повышены в воинском звании.

- Служим родному Ковчегу!

- Им хорошо, начальство далеко, по шее не даст.

- Техник Гарбуз! Не засорять эфир!

- Пост береговой защиты два. На минах подорвалась неизвестная субмарина. Несколько взрывов, спасшихся нет. Даже не всплыла, слышали шумы падения на грунт.

Вот это да! Раскатали в блин! У них остался только один крейсер и несколько истребителей. Пусть сунутся! Ай да профессор, как вовремя мы вооружились!

- Требую представить к наградам профессора Леви с супругой.

Пропущенный текст…

Баренцево море до Новой земли под контролем противника. В боевом режиме его контролируют несколько радаров, пара истребителей постоянно барражирует на больших высотах. Крейсер ходит галсами вдоль западного побережья Новой Земли, лишь изредка высвечивая себя краткими включениями радаров. «Пиранья» трое суток под водой, даже подзарядку батарей производят через специальную трубу – шноркель на перископной глубине. Берега противника для неё недоступны: везде активно сканируют среду противолодочные сонары. Крепко обложились, гады. Ничего, найдём управу. В час «Ч» дают залп все плазменные установки. Как говорят артиллеристы, по площадям. Береговые радары зафиксированы очень точно. Выждав, когда крейсер в очередной раз мелькнул в эфире, его «приветствуют» четыре огненных сгустка. Два самолёта превращаются в пар с двух выстрелов. Четыре стационарных радара умолкают после прямых попаданий. На основную базу врага делается массированный налёт восьми батарей. В эфире – тишина.

Корабли полным ходом бросаются к полуострову Рыбачий. Впереди стрелой мчится «Америка», слегка приотстала «Европа». Я обгоняю их на «Чайке», моя задача – разведка и наводка. Там база. В эфире открытым текстом на русском языке:

- Внимание на Рыбачьем! Морской охотник «Европа» предлагает вам капитуляцию. Гарантируем жизнь и даже свободу. Требуем сложить оружие. На размышления – три минуты, время пошло!

С Новой земли срываются пара ракет и четыре самолёта, устремляются к кораблю. Им даже не дали набрать высоту. Залп! Далеко на горизонте вижу яркие вспышки.

- Цели поражены! – Хуан чуть не поёт в микрофон.

Пропущенный текст…

Берта предупредила, чтобы я без него не возвращался.

- Максим, чисто. Взяли десяток работяг, прятались в скалах, сами пришли. На складе немного продовольствия и боеприпасов, двенадцать «Калашниковых». Наконец поменял свою пукалку.

Со шведским автоматом этот кадр устроил немалое личное кладбище в горах. Дополнительный персонаж для моих кошмаров. Пока заходил на посадку, «Европа» бросила якорь. На ботах уже перевозят людей и скромную добычу. Радары кораблей в боевом режиме, у пусковых установок усиленные расчёты, руки на кнопках.

- Залив Норденшельда, прошу на связь. Предлагаем сдаться, нам не нужны ваши жизни. Дадим припасы и высадим, где скажете. На Рыбачьем чудом уцелели десять работников. Остальные сгорели из-за вашего тупого упорства. Думайте до завтрашнего рассвета. Попытки атаковать нас будут пресечены мгновенно и без пощады. Локационное излучение – в ту же секунду. Вы видели наше оружие в действии. Завтра ваша крепость будет сожжена дотла, не спрячетесь даже в норах. Селение в Байдарацкой губе – на очереди. У вас нет шансов. Вяжите бешеного адмирала Новикова и сдавайтесь. Есть возможность начать жизнь с чистого листа.

Запись голоса Максима повторяется каждый час. Мы с Хуаном несём воздушный дозор. В три часа ночи он докладывает:

- Чиф, три воздушных цели в ста милях. Предельно малая высота, полное молчание. По параметрам – вертолёты.

- Как вмажут ракетами.

- Все посты предупреждены, я даю живую картинку.

Поворачиваю навстречу противнику. Быстро сближаемся.

- Неизвестный самолёт разведки, прошу на связь. Вертолёт капитана Юрьева.

- Капитан, ваши намерения? Вы под прицелом. Не у меня. Оружие смертельно опасное, у вас нет шансов.

Пропущенный текст…

Облетаю пылающие развалины. Если кто и остался в живых, то спрятался в подземельях. Внезапно, в прямом смысле, из-под земли вырывается реактивный истребитель. Оставляя на воде кипящий след, он уносится над её поверхностью на север. Видно, у адмирала сдали нервишки, решил слинять. Нет, братишка. Яркая вспышка. В её свете виден белый купол парашюта. Успел катапультироваться. Хорошая реакция для штабной крысы! Приводняюсь. Бултыхается на спасательном жилете. Выстрелы! Ногу обжигает пуля. Ну, держись! Два наших автомата стреляют, пока не закончились патроны. Только по обрывкам эполетов и опознали великого флотоводца, вода вокруг красная, Хуану плохо.

- Бросай тошнить, надо остановить кровь.

Накладывает жгут, перевязывает. Сам берётся за штурвал, доставляет нас к «Европе».

- Подставился всё же, - Максим взволнован. – Быстро в госпиталь!

Опираясь на чьи-то плечи, хромаю вниз. Фрэнк Стоун извлекает пулю под местным наркозом. Сполоснул спиртом, разбавил в двух рюмках:

- Коллекционируете, или выбросить?

Чокаемся.

- Это моя первая. На шее таскать не буду, но пусть напоминает об осторожности.

- Дай Бог, чтобы последняя.

- Спасибо, док. Много работы?

- Новенькие с ожогами, тяжёлых нет. Их подкормить, будут в порядке. По-английски ни бум-бум.

- Жизнь научит. Я под сорок начинал.

- По вам не скажешь.

- Много учителей было последние полтора года. Отец Фёдор сказал, что мы по-русски уже с акцентом говорим.

- Он знает немецкий, латынь и французский. Очень образованный и культурный человек, люди к нему тянутся.

- Дочку мою таким словечкам учит

Пропущенный текст…

Кто-то поставил у кровати инвалидную трость. Доплавался. Хромаю на мостик, тихонько примостился на диване. Не до инвалидов сейчас. Операция в разгаре. Все три наших корабля ощетинились стволами и антеннами адских излучателей. «Пиранья», как всегда, охраняет подступы с моря. Хуан с одним из курсантов отца Фёдора порхает над заливом. Два вертолёта держат под контролем выжженную территорию и окрестности. Крупный десант прочесывает бывшее селение, входы в бункера старательно минируются под руководством Ника. Мощные взрывы. Технология отработана, результаты ожидаемы. Вадим со своими архаровцами врываются в подземелья. Ни грамма сочувствия не испытываю к осаждённым. Палачи должны понести заслуженную кару. Заезженная, но непреложная истина. Наверх поднимаются десятка четыре измождённых, напуганных людей. Их не забросали гранатами только благодаря Вадиму, который расслышал русские вопли.

Пропущенный текст…

красавца Су-27. Поднимаюсь по приставной лесенке. В жизни не разберусь в этих дисплеях и кнопках. Руки пилотов ловко бегают по переключателям.

- Пора переучиваться, сын мой.

- Только вторым пилотом. Я ни за что не справлюсь. Не на любителя машина.

- Это точно. Здесь немного по-другому, но «Сушка» есть «Сушка». И зачем они все «грачи» выпустили? Я бы показал, на что способен настоящий штурмовик.

- А ведь на Ковчеге нет подходящей полосы.

- Я связался с Юргеном, он бросил технику и людей. Обещал удлинить и расширить твою полосу. Наш аппарат сядет и на грунтовку, со временем построим бетонную. Но для начала испытаем птичку на последнем плацдарме этих нечестивцев.

- Вы рискнёте после этого зайти в эту дырку? У него же посадочная скорость в два раза выше, чем предельная на «Чайке»!

- У них получалось. И у нас получится. Это мощная машина. Навешаем ракет – я и без адских молний устрою маленький Армагеддон. Сегодня же.

Пропущенный текст…

- Монах на позиции. – его позывной ещё с Афганистана.

Вертолёты обложили врага со всех сторон, не дадут мыши проскочить. Доклады о готовности.  Сжимают кольцо.

- Я Монах. Атакую!

«Чайка» голосом Хуана:

- Там земля горит. Воздух дрожит от взрывов! – мой напарник ликует, я уже хорошо знаю его южный темперамент.

- Я Монах. Прочесать местность. Освободить северный сектор для самолёта.

Бой был коротким. Через пятнадцать минут всё кончено. Они не оставили камня на камне.

- Нора, я Монах, включай наведение.

Щёлкаю тумблерами специальной аппаратуры. Майор сказал, что такая ставилась на авианосцы. Научил пользоваться наших техников. С ужасом наблюдаю растущую на глазах птицу истребителя. Второй заход не предусмотрен. С визгом разматывается трос, зацепившийся за тормозной крюк самолёта, резко затихают турбины. Замер на месте. Вытираю о брюки потные ладони, выключаю аппаратуру. Бегом не получается, с горем пополам волоку приставной трап.

- Не торопись, сын мой! Успеется. Сейчас всё остановим, поставь, пожалуйста, колодки под колёса и подключи кабель.

Машина затихает.

- Я должен научиться летать на этом звере. Отец Фёдор, я не отстану. Хотите – буду каждую неделю всенощные с вами петь.

- Опять богохульствуешь! Епитимью наложу, мать твою!

Но вижу – счастлив.

- Вертолёт – хорошая штука. Но я же лётчик, Федя. Ох, и отвёл грешную душу! Машина – воистину зверь.

- Вы раньше садились на авианосец?

- Только на тренажёре. Честно говоря, первый раз страшновато, грешен. Джон вообще глаза закрыл, я мельком видел в зеркале. Но молодец, сделал всё, как надо. Как учили, на ощупь. Знаешь, почему нас девушки любят? У нас руки нежные и помнят все кнопочки.

Тот ещё жиган. По нём уже вздыхают на Ковчеге дамочки бальзаковского и не только возраста. Но он строго блюдёт траур по убиенным матушке и сыну. Пройдёт время – будут плотские радости. Жмёт руку напарнику. Тот готов на него молиться. Вчерашний американский лётчик-извозчик имел честь ассистировать русскому воздушному асу. Он после рукопожатия неделю руки мыть не будет. Вскрывают многочисленные лючки, что-то осматривают, регулируют. Да, здесь судовому механику делать нечего. Столько всего напихать в тесноту отсеков! Вскоре с рёвом садятся вертолёты. И святой отец возносится в небеса без моторов и крыльев, на руках товарищей.

Пропущенный текст…

По радио поздравляю любимую. Вот кто достоин высшей награды!

Человечество истребить непросто! Даже дьявольские средства, использованные неизвестными преступниками, бессильны. Люди объединяются не только в мародёрские банды. Там перспектив нет. Труд, возможно, и превратит нас когда-нибудь в лошадей, но пока остаётся тем единственным средством, которое позволяет назвать себя человеком. А существо это - социальное.

Флот бросал якоря в родной бухте. Вертолёты букетом заходили на город, рассыпая салюты тепловых ловушек. Отец Фёдор с Джоном до сегодняшнего дня оставались в подземельях Новой Земли. После капитального ремонта взорванных ворот, монументальные сооружения были заперты на дистанционно управляемые замки. Ещё одна резервная база Ковчегу не помешает. Приняв на «Шельде» несколько сотен тонн самого необходимого, мы запечатали и замаскировали входы. Истребитель на форсаже пронёсся над кораблями, поднырнул в центр вертолётного строя, пронзил его свечой и унёсся в синее небо такой хитрой спиралью, что я позеленел от зависти. На стенах города ликовал народ. Грохот моторов затих в районе аэродрома, самолёт по радио запросил посадку и доложил о приземлении. Моя «Чайка» отдыхала в трюме балкера.

В глубокой укромной заводи, где раньше стоял старикан «Феликс», было пусто. Замаскированный подземный ход к городу, запираемый воротами, покруче ранее виданных в бандитских норах, был оборудован мощными грузовым и пассажирским подъёмниками. Сам корабль, раскрашенный Гансом во все цвета радуги, был основательно выпотрошен и отправлен на героическую гибель в бухту-полигон. Кроме демаскирующей, его роль больше не представляла ценности. Ковчег мог себе позволить такую роскошь, хотя у ветеранов «Феликса» и наворачивались слёзы по погибшим на нём близким. Место у замаскированного причала занял «Шельде». Предстояла выгрузка трофеев.

Пропущенный текст...

- Захватим побольше трофеев и всем воздушным флотом навестим ваш город.

- Туда уже прибыла группа из дальнего селения, строятся, расширяют поля. В окрестностях тихо. Нельзя же вечно страдать, люди мечтают о спокойной жизни. Трудятся от души, чтобы дети поскорее забыли ужасы и голод. У вас за это время родилось два младенца. Жизнь продолжается, Вадим.

На следующий день готовим подарки союзникам. С вертолётов снято лишнее вооружение, вместо него подвешены контейнеры с одеждой, сладостями и другими полезными вещами. Дети пишут письма сверстникам с предложениями дружбы. Нога ещё побаливает, но я упросил доктора разрешить перелёт. Вадим обидится, если не погощу. С трудом отрываем от земли потяжелевшие машины. Отец Фёдор несёт высотный дозор, плазменные орудия в боевой готовности. Но истребитель должен возвращаться, слишком прожорливы турбины. Я поднимаюсь над эскадрильей, принимаю дежурство. Благополучно приземляемся. Берта тонет в объятиях мужа, совсем другие люди с радостными лицами встречают нас, как героев. Здесь тоже перемены, в большом кратере стало больше домов, всё приобрело опрятный вид. Самое главное – румяные щёки детей. Они носятся между вертолётов, весёлые и любознательные. Нет более точного мерила покоя и достатка. Три дня нас не отпускают домой. Все приглашают в гости, девушки не дают прохода молодым пилотам, танцы до утра. Русские лётчики, не успев обвыкнуться в Ковчеге, просто сражены. После солдафонской пресной рутины в подземельях они попали на самый настоящий праздник жизни. С нами улетают четыре девушки. Им не с кем прощаться, кроме подруг и соседей. Эдуард Хайнц вытребовал обещание восполнить их ряды четырьмя работящими парнями:

- Вы увозите не только красивейших девушек Прибежища. Это восемь рабочих рук. И будущие их дети. У меня и так поля не обработаны. Женихов не хватает.

Одна из невест пристёгивается на штурманском кресле «Чайки». Марина, как поцеловала капитана в щёку по прибытии, так и не отходила ни на шаг. Вертолёт Артёма Юрьева перегружен подарками – приданым девушек. Вся община собирала, не Золушек, чай, таким принцам вручаем. У принцев пока по комнатушке в общежитии, но с милой рай и в шалаше. Наживём. Вертолёты делают круг над городком, я взлетаю с озера, покачиваю крыльями на прощание. На подходе к Ковчегу встречаем истребитель. Всё спокойно, сели без происшествий.

- Мы приняли странный сигнал. На частоте наших вещательных станций возникают шумовые помехи. Регулярности нет, чаще всего ночью, в разное время. Сигнал прост: три точки – три тире – три точки. SOS. Сигнал бедствия. Передатчик слабый, я даже Антуана привлекал, у него самые чуткие уши на Ковчеге. Находится на западе Шотландии, точнее не смогли определить. Кто-то пытается привлечь наше внимание.

Пропущенный текст...

- Там танцуют обнажённые женщины, я видел в бинокль. Зрители явно пьяны, в лохмотьях, вооружены кто чем. Десятка два мужчин сидели в сторонке. Мне показалось, они связаны. Веселья явно не испытывают.

Так, интересное кино. Делаем несколько контрольных проходов. В округе больше никого нет. Праздник затихает после полуночи, мы не стали дожидаться. Краткий доклад на Ковчег. Приказ: ночевать, ждать развития событий. Ищу укромное место для приводнения.

- Чиф, устойчивый сигнал. Оттуда. Давайте сместимся, чтобы не было погрешности, - с лёгкой руки моториста Джерри этот титул намертво прикипел ко мне в Ковчеге. Старший механик по-английски - Chief Engineer, а в ежедневном общении просто Чиф. Уже стал флагманским боссом, переквалифицировался в лётчики, но, видно, так и умру стармехом.

Смещаемся. Сомнений нет. Кино становится ещё интересней.

Пропущенный текст...

- Мы с Ковчега. Чем мы можем помочь?

- Бог есть на небе, - сказала женщина.

- Дайте оружие. Мы их прикончим сегодня ночью, уже и так почти всё готово, - сказал один мужчина.

- У нас всего два автомата и два пистолета. Много патронов. Ножи.

- Этого достаточно. Снотворного бы, - сказал другой рыбак.

У меня в аптечке завалялась пара упаковок после визита на Кабо-Верде. Отдаю и это. Ключи от свободы прячутся в сетях.

Пропущенный текст...

На рассвете начинаются казни. Мужчины почти не принимают участие, только волокут по одному едва протрезвевших пациентов на самодельную дыбу. Я слышал, что женщина может быть более жестокой, чем мужчина. Слишком хорошо она знает, как сделать больно. Особенно, если прошла через такую боль сама. Их детей убивали дубинами и бросали в костёр, зачем лишние едоки? Их насиловали и пытали, чтобы сломать волю. На глазах у избитых до полусмерти мужчин. Мы уже насмотрелись на казни, но когда первой жертве щипцами оторвали признаки пола, ушли подальше в лес. Видеть и слышать такое могут только те, кому сильно задолжали вчерашние палачи.

К стенам хижин кольями прибиты изуродованные тела, многие стонут, истекая кровью и внутренностями из вспоротых животов. Несколько зловонных кострищ. Аутодафе. Шарахаемся обратно в заросли, обходим страшное место стороной, спускаемся к морю. Нас ждут. Не стесняясь, люди раздеваются донага и смывают со своих тел чужую кровь и собственное бессилие.

- К вечеру сюда подойдёт корабль. «Европа» уже в пути, зелёный флаг с белой веткой посредине. Будьте осторожны, в этих краях охотится корабль Чёрного пирата. Возьмите бинокль, оружие. Сигнал – последовательно три зелёные ракеты. Ваш ответ – две красные. Вот ракеты и радиостанция для ближней связи.

- Кто из вас подавал сигналы?

Подходит пожилой мужчина:

- Я служил радистом в армии. Нас часто заставляли рыться в помойках. Нашли несколько разбитых радиоприёмников, батареи. Смастерил приемник на проволочках, услышали ваши передачи. Потом удалось собрать примитивный передатчик,

Пропущенный текст...

- «Европа», даю картинку.

- Принято, - Петро тоже скоро забудет родную речь.

- Неизвестный самолёт! Приказываю сдаться, или будешь сбит. Здесь Чёрный пират Атлантики. Пять минут на посадку или катапультирование, затем попробуешь мои ракеты.

- Привет с Ковчега, пират! Наконец, ты сам пришёл за гибелью! И прощай, - голос Макса торжествует. Сразу пять огненных шаров превращают грозу Атлантики в оплавленный кусок красного металла, с шипением и взрывами боезапаса покидающий этот лучший из миров. Мистер Ник скоро потеряет квалификацию снайпера. Даже как-то скучновато.

- «Чайке» следовать на базу.

- Принято.

Семён Исаевич Ворона с женой и семьёй Цыганенко закончили свои переучёты и скучали в подземелье. Было решено эвакуировать их на «Америке». Ваня управился в несколько дней. Пожилые люди ходили по городу, заложенному и их руками. Плакали, сожалели:

- Сами себя в могилу закопали, забыли, что такое солнце, деревья, цветы.

Я встретил пару по пути с аэродрома. Остановил джип, может подвезти? Нет, мы просто гуляем. Тепло поздоровались. Разговорились. Они рассказывали о проделанной работе, о подземных буднях.

- Очень хотелось на солнышко. Василий чуть не плакал, он из яхты сделал конфетку, так мечтал опробовать паруса. Особенно, когда стали появляться рыбаки.

- С этого места подробнее, Семён Исаевич.

Пропущенный текст...

- Они не пытались проникнуть на базу, мы не считали их опасными. Люди добывают пропитание, рыбы хватит на всех. Вооружены, мы видели пулемёты, но сейчас такое. время ! Мы даже отключали взрыватели мин на дне бухты, разве эти люди виноваты?

Да, время тяжёлое. Нельзя зевать в такое время. Завхоз совсем оторвался от жизни за своими складскими делами. Волна не могла накрыть Пиренеи. Страна басков пострадала от землетрясения, но в горах многие должны были выжить. Ведь мы в самом начале рассматривали такую возможность. Даже планировали посетить эти места на «Розе». Но потом появилась «Европа», планы изменились. Проект экспедиции зрел в моей голове, пока «Европа» возвращалась из шотландских шхер. Судя по всему, в горах существует колония. У них даже есть кое-какой флот. Скромно живут, но раскопки мусора – не показатель нищеты. Это не отбросы, это обломки цивилизации. Две большие разницы, сказал бы Петя. Глупо хоронить сокровища, стремительно уничтожаемые природой. Этой весной зазеленели берега, пугавшие раньше мёртвой чернотой ила. Шторма, птицы и разложение очистили их от невыносимого запаха. Стряхнули сломанные ветки леса, потянулись молодые побеги. Расплодились животные, целая бригада охотников снабжала Ковчег дичью и птицей, добытой на окрестных островах.

Пропущенный текст...

Под крыльями «Чайки» - Брест. Горизонт чист, выполняю разведку в радиусе пятидесяти миль. Корабли пополняют запасы в бункере, ночёвка в бухте. Тем временем «Пиранья» выдвигается вперёд по курсу следования, в Гасконский  залив. Подводникам в дальних походах достаётся тяжелее всех. Они не видят Солнца по несколько дней, скрытность и постоянная готовность прикрыть надводные корабли изматывают силы. Морис Эдда и его команда заслуженно пользуются уважением. Но никто никогда не видел зазнайства, не слышал лишних требований или претензий со стороны тружеников глубин. Такая служба – их стандартный ответ на благодарности людей, неоднократно спасённых ними от гибели. Через сутки – первый доклад: шумы рыбацких ботов в районе бывшего порта Пасахес.

«Европа» полным ходом направляется в эту сторону. У меня приказ: установить контакт с рыбаками. В пятнадцати милях впереди – три силуэта на воде. Хуан неплохо болтает по-испански:

- Рыболовные суда, координаты… Самолёт разведки Ковчега просит на связь. У нас мирные намерения, - по роду профессии, я немного понимаю язык гордых идальго.

- Ковчег, мы знаем о вас. Пролетите над нами, покажите опознавательные знаки. Без шуток, у нас оружие.

Покачиваю крыльями, раскрашенными в цвета серой чайки с зелёными кругами и белой веткой в центре. У нас в основном ночная работа, учимся маскировке у птиц. Стволы пулемётов на баркасах опускаются. Хорошее начало!

- Ковчег, если можете, садитесь рядом. Поменьше шумите в эфире.

Мы и сами научены осторожности. Подруливаю. Один из рыбаков спускает бот, и вот уже «Чайка» - на длинном буксире, мы на борту. Тёплые рукопожатия, радость в глазах крепких мужчин в штормовых комбинезонах. На борту чисто, всё закреплено, неповторимый запах свежего улова.

- Мы давно слушаем ваши передачи, но не имеем мощных передатчиков. Собирались посетить зоны вашего приёма. Вы так замаскировались. Правильно делаете. Развелось тут всяких.

- Каких?

- Скоро подойдёт наше судно.

- «Европа»? Капитан Макс?

- Всё вы знаете. Расскажите о себе.

Первый год было всем трудно. Выживали, объединялись. Частенько лилась кровь. Но пришёл капрал Педро Ибаррури со своим батальоном. Офицеры погибли, от батальона осталась едва сотня бойцов, многие ранены. На лошадях, найденных на горном пастбище, привезли много оружия и припасов с военного склада.  Искали людей и место для селения. Нашли и то, и другое. Не сели на шею! Навели порядок в окрестностях. Повесили не добитых в стычках бандитов.

Пропущенный текст...

Аборигены знают о страшном оружии. Поначалу они даже не рассчитывали на такую роскошь. Понимают: оружие секретное и слишком опасное, чтобы раздавать его каждому встречному. Не из недоверия, но лишь во избежание утечки технологии, все наши союзники получают установки «как есть». Готовы к использованию, с инструкциями по обслуживанию, но и с механизмом самоликвидации. При попытке вскрытия – бумс. Никто не обижается. Теперь не страшен никакой агрессор. На обучение, настройку общей сети наведения и пробные залпы - ещё один день. «Шельде» уходит не порожняком. Горцы нагружают судно свежей провизией, сырами, бочками с вином и соками. Каждый несёт из дому хоть какой-нибудь подарок нашим детям и женщинам. С нами уезжают трое спасшихся моряков с немецкого сухогруза. Просят работу по специальности. Это у нас, пожалуйста. С ними отправляются двадцать две горячие черноглазые красавицы. Будут на Ковчеге звенеть кастаньеты! Остаюсь с Петром, завтра доставлю его на корабль. Усталые, но довольные, вечером сидим на веранде гостевого домика.

- Ильич, ведь люди могут жить без проклятых войн, без насилия. Сколько крови мы повидали за это время.

- У самой первой тёзки моей жены было два сына, Авель и Каин. Этот второй не хотел жить честным трудом. По всей вероятности, от него и пошли все эти хайкесы, новиковы и им подобные. Об этом надо бы у отца Фёдора спросить. Знаешь, в тот первый вечер на «Дельфине» я сказал Еве, что наши задачи будут носить глобальный характер. В последнее время мои шутливые предсказания сбываются всё чаще. Стараюсь думать, прежде чем острить. Чего и тебе желаю. Ты повзрослеешь когда-нибудь? Зачем сегодня поднял на смех того парнишку? На глазах у девушек. Смотри, получишь кинжал под лопатку.

- А нечего на Джейн слюни распускать. Так и ел глазами.

- Кого ревнуешь? Миссис Джейн? Да её половина Ковчега готова на руках носить, а другая просто умеет скрывать чувства. Это леди, Петя, и если ты этого не понимаешь, то ей действительно надо серьёзно подумать, не ошиблась ли она в выборе.

- Да я знаю, Ильич, но удержаться не могу. Любовь такая штука! Вы не понимаете.

- Куда уж мне.

- Извините. Что за язык, ну прямо помело.

- Осознаёшь, значит не совсем пропащий.

ВОЙНА НА СУШЕ

Крысы стали выползать из нор. Пересидели потрясенья, выискивают, кому бы снова сесть на шею. Ну не приучены эти персоны жить без рабочего скота, которым всегда считали и намерены считать в будущем тех, кто сам зарабатывает на хлеб. Хитромудрые,  запасливые и сытые выродки с частными армиями и целыми идеологиями. Повоюем!