Экономическая теория: потенциал и научная критика

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ: ПОТЕНЦИАЛ И НАУЧНАЯ КРИТИКА

В последние годы в среде российских экономистов происходят весьма симптоматичные изменения: ширится научная дискуссия, тематика которой охватывает такие актуальные вопросы как кризис экономической теории, перспективы дальнейшего развития экономической теории перед вызовами нашего времени, применимость базовых моделей экономической теории для анализа российской экономики и т.д. Полемика обостряется и в связи с насущной необходимостью создания учебников, отработки структур и содержания учебных курсов по экономике.

Как и в любой дискуссии профессионалов, мнения по этому поводу высказываются разные [1;2;3]. Важнейшим при этом является анализ изменения базовых понятий и идей, на которых основывается философское, глубинное понимание экономической деятельности человека и осмысление того, каким образом эти изменения должны отражаться в экономической теории «классной доски».

Ответ на поставленный вопрос предполагает осмысление эволюции классической и неклассической парадигм научного мышления и отражение этого процесса в экономической теории.

Классическая парадигма, как известно, является ровесницей Нового времени. Экономическая теория, как и другие науки, ассимилировала ее фундаментальные ценности, которые определялись прежде всего естествознанием: редукционизм, монизм, объективизм, бессубъектность, детерминизм, линейный прогрессизм и др. Этот процесс нашел отражение в формировании стоимостной, полезностностной, социальной парадигмы, а позднее в разработке статической модели рынка, представленной общей теорией рыночного равновесия.

Неклассическая парадигма доминирует неполное ХХ столетие, когда на смену классическим постулатам и принципам приходят релятивизм, дуализм, введение человеком самого себя в научную картину мира. На неклассический вызов отвечает и экономическая наука. В течение ХХ столетия предмет и категории экономической теории претерпели существенные изменения, главным образом в сторону большей детализации и выделения ранее неизвестных элементов. Идет процесс дифференциации и фрагментации экономической науки. Это позволило экономической теории продвинуться далеко вперед в анализе усложняющихся многообразных связей между экономическим субъектом и социальной средой. В то же время законодателями методологической моды по- прежнему оставались естественные науки.

Постнеклассическая парадигма берет свое начало в последней трети ХХв., когда формируется новая базовая модель мира и познания. Объектом познания становятся сверхсложные, саморегулирующиеся системы. Собственно научное знание неразрывно соединяется со знанием ненаучным и вненаучным, характерным становится междисциплинарность, многоцентричность знания, доминирует элевационный подход в познании мира. Появляются новейшие научные направления, которые оказывают влияние на фундаментальную экономическую теорию в плане изменения ее предметного пространства и методологии (экономическая синергетика, эволюционная экономика, эконофизика и др.).

Параллельно с этим процессом с 1970-х по 1990-е годы в экономической науке и экономической политике наблюдалось развернутое наступление «рыночного фундаментализма», вытесняющего на обочину как кейнсианство и классический институционализм, так и марксизм. Более того, это течение, получившее название «экономический империализм», вторглось в социологию, психологию, юриспруденцию, политологию, историю. С 1990-х годов наблюдается волна обратного движения, ставится под сомнение сама методологическая основа «рыночного фундаментализма».

Безусловно, при построении учебных курсов по экономической теории, истории экономических учений сложно разграничить классическую, неклассическую и постнеклассическую составляющие. Можно согласиться с мнением В. Тарасевич, который полагает, что «жестким ядром» остается экономика, но, во-первых, она должна рассматриваться не столько как способ производства, рынок, народное хозяйство или совокупность взаимодействующих экономических субъектов и объектов, сколько как сложная человекоразмерная система с действующим в ней не просто экономическим человеком, а человеком как космо-био-социальным существом, в котором нераздельны сознательное, под- и бессознательное начала. А что всеми признанная неоклассическая теория, которая прочно заняла место теории «классной доски»?

Почему так много и так часто говорят о кризисе неоклассической теории? Все чаще возникают сомнения в адекватности отражения экономической теорией событий реального мира и в ее пользе для формулировки задач экономической политики. Предмет наиболее острых споров среди отечественных экономистов – отношение к неоклассической теории, в том числе оправдано ли тотальное присутствие неоклассики в российских учебниках по экономической теории.

Главный аргумент как зарубежных, так и российских критиков неоклассики – преобладание формализма. Заметим, что сильная сторона неоклассики- оперирование универсальными категориями, соответствующими элементарной логике и здравому смыслу,- позволила этому направлению пережить несколько волн острой критики. Но вместе с тем абстрактность неоклассики ограничивает ее операционную и прогностическую способность, вынуждает искать точки соприкосновения с другими направлениями теории и другими науками. Здесь уместно вспомнить замечательное высказывание Марка Блауга о том, что современная экономическая теория больна и она все больше становится интеллектуальной игрой, в которую играют ради нее самой, а не для того, чтобы достичь практических результатов в понимании экономического мира. Экономисты превратили свою науку в некую разновидность социальной математики, в которой аналитическая строгость – все, а практическая польза – ничто». Если современная экономическая теория действительно, больна, то необходимо определить, какова природа ее болезни и найти подходящее лекарство.

Можно согласиться с тем, что победа формальной техники над содержательным анализом оказала негативное влияние на современную экономическую теорию. И хотя преобладание формализма наблюдалось уже в 50-е годы, к 1980-м годам эта проблема стала еще острее. Насколько опасна данная тенденция, действительно происходит утверждение гегемонии формализма в ущерб концептуальным и методологическим исследованиям?

Одно из направлений современной критики неоклассической теории – так называемый критический реализм ( Рой Бхаскар, Маргарет Арчер, Уильям Аутвейт, Тони Лоусон и др.). Критические реалисты считают, что «мейнстрим» современной экономической науки завел ее в тупик и на повестке дня остро стоит вопрос о пересмотре ее философских и методологических оснований. Как и многие другие критики неоклассического направления реалисты отвергают его позитивистские философско-методологические установки: эмпиризм в трактовке научного знания и дедуктивизм в методе. Эмпиризму противопоставляется реализм как философское учение, согласно которому реально существующее не сводимо к эмпирически данному. Они полагают, что задача науки состоит в постижении реальности на ее глубинном уровне, в изучении имманентно присущих ей структур, механизмов, объективных законов и тенденций. Поскольку подобные структуры и механизмы, как правило, непонятны для индивидов, формируется критическое отношение к ним. Отсюда само название – «критический реализм». Сильная сторона концепции критического реализма заключается в масштабности в постановке научной задачи. Не секрет что у неоклассиков нет даже языка для объяснения целого класса социально-экономических явлений, представляющих собой непредвиденные результаты сознательной деятельности людей. Поэтому «онтологический поворот» в экономической теории, за который выступают представители критического реализма,- шаг в правильном направлении.

На фоне конструктивной критики неоклассики стал возрождаться интерес к фундаментальным методологическим проблемам. И здесь обнаружилась явная недостаточность «мейнстрима» для объяснения сколько-нибудь фундаментальных изменений в современной экономике. В результате оказалось востребованным новое открытие марксизма.

Для отечественной науки чрезвычайно важно оценить, насколько актуален марксизм как научная доктрина, может ли он быть полезен для анализа долгосрочных тенденций развития современного мира. Обсуждать эту проблему можно под разными углами зрения. С одной стороны, с позиций ключевой гипотезы марксистской философии истории – о взаимодействии производительных сил, производственных отношений и политических институтов, об адекватности этого вывода реалиям последних десятилетий. С другой – в аспекте фундаментальных вызовов современности, таких как глобализация, неравномерность развития отдельных стран и регионов мира. В какой мере при анализе данных процессов полезна марксистская методология, в какой мере марксизм сохранил свой прогностический потенциал? Может ли марксистская доктрина служить аналитическим инструментом при изучении современных явлений?

Подчеркнем, что для современной экономической науки наследие Маркса важно не своим фактически материалом, не своим анализом хозяйственного обустройства мира в Х1Х в., хотя изучение такого материала может дать очень многое историкам, социологам, обществоведам. Экономистам в марксовом наследии важна методология исследования. Не будем забывать, что Маркс создал стройную систему категорий и законов, формулирующих, согласно его методологическим позициям, тогдашнее экономическое обустройство мира.

Приходится признать, что сегодня ни одна из экономических теорий, входящих в комплекс учебных дисциплин, не изучает производственные отношения, раскрывающие суть экономических процессов как отношений между людьми в производстве, обмене, распределении и потреблении материальных благ и услуг. Эти ключевые проблемы ушли из поля зрения ученых-экономистов. Но ведь только анализ данных отношений может высветить содержание экономических процессов, магистральную направленность их развития и его результаты, позволит понять, во что выльются экономические отношения, какие общественные, политические, гражданские институты будут им соответствовать, каким образом эти институты, в свою очередь, будут влиять на экономические отношения. И уже сейчас можно заключить, что дискуссия о судьбе марксизма серьезно подкрепляет позиции сторонников присутствия политической экономии в комплексе вузовских дисциплин.

Действительно, современная парадигма должна включать в себя понятия социальных альтернатив, вариантности общественного развития, плюрализма знаний человека, многомерности экономического развития с учетом всех факторов в сферах культуры, религии, образования, отношений с окружающим миром. Что может в нее войти из марксова наследия – этот вопрос пока остается открытым.

Итак, кризис неоклассики: миф или реальность? Однозначного ответа на данный вопрос вероятно нет. Есть гносеологические причины, позволяющие периодически говорить о кризисе концепции, школы, направления в экономической теории. Теория, как обобщение, отвлечение от неглавного не может описывать реальность во всех подробностях и, следовательно, точно ей соответствовать. Степень несоответствия теории и реальности может быть различна, и если она велика, то вызывает неудовлетворенность научной версией, сомнения в ее состоятельности. Но эта «слабость» присуща любой науке.

Кроме того, экономика как объект исследования подвижна, изменчива, непрерывно развивается. Поэтому периодически возникает несоответствие между выводами теоретической версии, разработанной на базе наблюдавшихся ранее экономических явлений, и изменившейся реальной экономикой, где проявилось действие до недавнего времени скрытых или вообще не существующих факторов и потому не попавших в поле зрения исследователя.

Во многих случаях «кризис» экономической теории есть проблема несоответствия ее предпосылок и выводов резко изменившимся обстоятельствам. Старая версия уже не адекватна новым условиям, хотя в свое время она обладала высоким объяснительным и прогнозным потенциалом.

Вторая группа причин связана с фундаментальной природой научного знания. Именно по причине фундаментальности общая экономическая теория не может описать бесконечно разнообразную специфику национальных экономик. Общая экономическая теория не предлагает и не может предложить рекомендаций, как решить конкретные проблемы конкретной национальной экономики в конкретный момент времени. Общая экономическая теория формирует базис для поиска адекватных решений, для построения прикладных моделей национальной экономики. Именно в этом заключается ее потенциал.

Трансформация идеала объективности и рациональности в

экономическом знании

Классическая традиция полагает объективность идеалом знания. При этом объективность понимается как объектность, то есть совпадение понятия и объекта, а также исключение из про­цесса получения объективного знания всех средств познава­тельной деятельности человека. Подобного рода “наивный” “метафизический реализм”, отрывая знание от про­цесса его получения, а научную методологию - от ценностно-целевых ориентиров, ведет к скептицизму относительно всякого рода рациональности, с другой стороны, к методологическому релятивизму.

Изменения, касающиеся понимания объекта экономическо­го познания, заключаются в расширении и усложнении объектной сферы экономической науки за счет включения в нее новых экономических явлений. При этом речь идет не о простом расширении предметного поля, а о радикальном “очеловечивании”, в результате которого человек входит в экономическую картину реальности не как вещь, а как системо­образующий принцип новой реальности, как начало новых коор­динат современного знания.

Общепринятым традиционным объектом экономической науки до сих пор в академических учебниках остаются матери­альные блага, вещественное богатство, факторы и отношения производства, деньги, ресурсы, издержки, прибыль, рынок и т.д. Подобная экономическая парадигма, сформировавшаяся еще в Х1Х веке, образовала так называемое “гносеологическое ядро” и смыслообразующий комплекс идей и для неоклассики начала XX века. Прежде всего, это касается понимания природы экономи­ческой реальности и методологических принципов ее иссле­дования.

Линию эволюции идеалов рациональности в сфере эконо­мического знания можно обозначить как переход от объектной материальной рациональности к рациональности процес­суальной в связи с утверждением экспериментального характера экономического знания к рациональности коммуникативной, направленной на понимание ценностей жизненного мира, соци­альной практики хозяйствующего субъекта, его повседневного мира.

“Размывание” классической парадигмы началось в конце XIX в. вследствие “маржиналистской революции” и идей эконо­мического равновесия (Л. Вальраса). Были поставлены проблемы связи субъекта и объекта как взаимодействия человека и природы (теория ограниченности ресурсов),экзистенциальное учение о полезности и ценности как практических ориентирах потреби­тельного поведения, равновесия и взаимообусловленности эле­ментов экономики (теория равновесия).

“Неоклассическая рациональность” учитывает соотне­сенность объекта со средствами, методами и операциями позна­вательной деятельности, “нетрадиционным” для экономического знания объединением гносеологических и социо-культурных “концептуальных схем” в единую теорию. Методология экономи­ческого познания эволюционировала от увлечения “объектными парадигмами рациональности”, заимствованными у классической традиции, к анализу “неоклассической рациональности”, в ходе которой наблюдалось проникновение в экономическую науку ме­тодов социологии, истории, математики, социальной психологии. С другой стороны, границы экономической науки были сущест­венно раздвинуты благодаря проникновению экономических ме­тодов в такие “нетрадиционные” для экономики сферы, как поли­тика, семейные и расовые отношения.

Решающие перемены в гносеологическом потенциале экономики произошли тогда, когда в сферу экономического знания были включены такие сложные комплексы, как институты, в которые включен человек, а также психология экономического поведения.

При всем многообразии направлений и школ принципиаль­ной установкой экономического мышления минувшего века можно считать объективизм и позитивизм, универсализм экономических категорий, тяготение к “высокой теоретичности”, формализованности и абстрактности знания.

В течение последнего столетия научный прогресс обеспе­чивался в основном за счет макротеорий. Однако познавательный и прагматический потенциал дан­ных теорий при всей их востребованности и политических надеж­дах оказался гораздо более скромным, чем ожидалось.

Следует отметить, что по существу в данных теориях обос­новывалось принципиальное отчуждение экономики от человека. Хотя, проблемы соотношения интересов индивида и общества, взаимозависимости экономики и социальных отношений, госу­дарства и экономики, были центральными основополагающими идеями данных учений.

Существенный вклад в развитие социальной парадигмы современного экономического мышления привнес институционализм. В рамках данного течения были осуществлены исследова­ния влияния устойчивых дорыночных структур и традиций на эко­номическое развитие, в теории “общественного выбора” и “кол­лективных действий” показана взаимосвязь технологических сис­тем с институционально-культурной средой. Подобные исследо­вания наиболее актуальны для практики российских реформ.

Таким образом, граница между субъектом и объектом становится условной, бинарность отношений исчезает, уступая место взаимной зави­симости друг от друга и от системы в целом. С этого момента на­ступает соперничество двух основных эпистемологических пара­дигм в сфере экономического знания. Одна из них ведет к реля­тивизму и трактовке экономического субъекта в эмпирическом и индивидуалистическом ключе (экономика “субъективности” Ф. Хайека). Другая - к поискам “новой субъективности” как меж­субъектной коммуникации. Центральное место в этом направле­нии занимает понятие “коллективного субъекта”, которое посте­пенно перешло в экономическую науку из историко-культурных, социально-психологических экспериментальных исследований.

“Социоцентрическая” теория экономического познания предлагает свою перспективу и возможные приобретения на вы­бранном пути. Прежде всего, открывается новый горизонт ком­плексного, междисциплинарного подхода к познанию экономиче­ской реальности. Характерной особенностью такого подхода яв­ляется превращение различных исследовательских программ и теорий в единую комплексную метатеорию с солидной экспери­ментальной базой. Во-вторых, открывается возможность отхода от абстрактных макроэкономических моделей экономического роста к объяснению исторических и социальных механизмов экономического развития.

Новое понимание “субъекта” экономического познания связано с пониманием социальной “коллективистской” природой познающего субъекта.

Прежде всего, это выразилось в новом понимании человека как экономического агента. В позитивистской методологии чело­век в хозяйственной деятельности руководствуется рационально­стью, полезностью, осознанным интересом, упорядоченными по­купательскими предпочтениями, максимальной выгодой. Только такой человек с позиций традиционного мировоззрения, может быть конкурентоспособным в рыночной среде, только при таком подходе в рыночном поведении могут быть вскрыты некоторые закономерности, которые станут объектом изучения экономиче­ской науки. Однако не секрет, что реальные люди в их индивиду­альном поведении не всегда руководствуются рациональным вы­бором. Подчас при принятии того или иного решения, на первый план выходят контекст и ситуация, социальные и политические предпочтения, интуитивные соображения, многосложные взаимо­зависимости между деятельностью человека и культурно-исторической средой, элемент игры, что усиливает неопределен­ность и риск, а, следовательно, и отклонения от модели рацио­нального экономического поведения.

В настоящее время экономика не может быть представлена как область взаимодействия атомарных экономических субъектов “homo oeconomicus”, имеющих целью максимизировать полез­ность и прибыль в условиях ограниченных ресурсов. Уже в 60-е годы Г. Саймон, изучая практику принятия управленческих реше­ний, показал, что люди действуют отнюдь не рационально, а в пределах ограниченной рациональности, т.к. в эмпирической дей­ствительности они руководствуются не теоретическими положе­ниями о наибольшей целесообразности и полезности, а ведут себя ситуативно. Ограниченная рациональность связана не толь­ко с распределением внешних ресурсов, но и ограниченностью внутренних социально-психологических факторов: компетентно­сти, культуры и образования, способности восприятия и перера­ботки информации, объемов памяти, интеллектуальных возмож­ностей человека, его когнитивных способностей. Подобный син­тез экономических и социо-психологических параметров позволил более функционально и реалистично описывать рыночное пове­дение людей. Хозяйствующий субъект является одновременно и субъектом, и объектом, так как в одинаковой мере производит и потребляет. Утилитаризм и рациональность отнюдь не универ­сальная формула экономического поведения человека. Даже эгоистические намерения действовать с выгодой для себя не реализуются на практике в силу ограниченности внешних инсти­туциональных и внутренних личностно-профессиональных ресур­сов для принятия оптимального решения.

* * *
Критика в адрес отдельных экономических теорий – довольно давняя традиция. Критическая оценка появляется практически одновременно с появлением новых научных направлений. В учебную литературу включают отработанные для преподавания и хорошо методически обоснованные для этой цели теории. В учебный процесс включают важнейшие, широко признанные, подтвердившие свою значимость достижения науки. Сегодня базовые принципы и методы исследования теории основного течения должны, по нашему мнению, оставаться в учебниках по экономической теории. Однако нельзя не учитывать, что облик экономической науки заметно меняется и это не может не отразится в современной учебной литературе. Студент должен иметь возможность ощутить, что в экономической науке нет вечных доктрин.

Литература:

1. А.Бузгалин, А. Колганов. Политическая экономия постсоветского марксизма (тезисы к формированию научной школы) // Вопросы экономики. 2005. № 9. С.36-55.

2. А. Либман. Современная экономическая теория: основные тенденции // Вопросы экономики. 2007. № 3. С.36-54.

3. Ю. Ольсевич. Экономическая теория и природа человека: становится ли тайное явным? // Вопросы экономики. 2007 № 12. С. 27-42.

4. В.Тарасевич. Постнеклассический вызов фундаментальной экономической науке// Вопросы экономики. 2004. № 4. С.107-117.

АННОТАЦИЯ

В статье рассматриваются проблемы соответствия учебников по экономической теории изменению предметного пространства и методического инструментария фундаментальной экономической науки. Анализируется процесс ассимиляции экономической теорией основных принципов новой научной парадигмы.

АВТОРСКАЯ СПРАВКА

Мокроносов Александр Германович, докт. экон. наук, профессор, зав. кафедрой экономической теории Института экономики и управления Российского государственного профессионально-педагогического университета.

Телефоны: 374-17-07 – домашний, 8-950-54-12-772

Дом. адрес: 620078, ул. Коминтерна 18 кв. 4.

Пономарева Светлана Ивановна, канд. экон. наук, доцент кафедры экономической теории Уральского государственного экономического университета.